Ирландская принцесса

15

КОННОР

Моя вторая ночь в качестве женатого мужчины проходит так, как я и ожидал, с Сиршей, какой бы вспыльчивой она ни была. Она избегала меня, насколько это было возможно, до конца вечеринки, краснея каждый раз, когда наши взгляды встречались, и старательно смотрела в окно на обратном пути в отель, отказываясь даже взглянуть в мою сторону… повторение нашей поездки на вечеринку, но по совершенно другим причинам.

Предполагается, что мы останемся в отеле на вторую ночь, своего рода мини-медовый месяц, пока все не будет готово для нашей временной аренды завтра. Как только я смогу отобрать семейное поместье у моего брата, мы поселимся там, как нам и положено, но пока мы будем жить в квартире в центре города.

Сирша сразу же идет в ванную, когда мы возвращаемся в отель, и я слышу звук включающегося душа. Она остается там довольно долго, а когда выходит, в мягких на вид пижамных штанах и майке, она проходит прямо мимо меня к своей половине кровати, натягивает на себя одеяло и переворачивается на другой бок, чтобы заснуть.

Ни слова с той секунды, как она вышла из прихожей.

Я вздыхаю достаточно громко, чтобы она услышала, но сам иду в душ, решив оставить ее в покое. Как бы сильно я ни наслаждался, добиваясь от нее оргазма ранее сегодня, на самом деле я бы не получил никакого удовольствия, буквально заставляя ее заниматься со мной сексом, и, кроме того, я уже дважды кончил в нее.

Я напоминаю себе, что цель состоит в том, чтобы как можно быстрее сделать ее беременной. Как только это будет сделано, я смогу свободно искать удовольствия в другом месте, и я буду ощущать удовольствие, которое приходит с погоней, с новой женщиной, которую можно трахнуть, исследовать, выучить, а затем вежливо попрощаться и перейти к следующей. Я буду помнить, почему я решил не связывать себя с одной женщиной, особенно с той, с которой мое будущее так же тесно связано, как с Сиршей.

К тому времени, как я возвращаюсь в постель, она уже крепко спит или, по крайней мере, кажется, что спит, и я оставляю между нами приличное расстояние, ложась на свой бок. Я устал за день, и вскоре я тоже засыпаю.

Я просыпаюсь раньше нее, чтобы подготовиться к встрече, и решаю оставить ее спать, не желая повторения нашей вчерашней ссоры. Ее телефон остается блаженно темным, и я решаю не думать о том текстовом сообщении от Найла, содержание которого я до сих пор не знаю, направляясь на склад.

Я добираюсь туда одним из первых, Виктор и Лука прибывают вскоре после меня.

— Я отправил Левина обратно в Нью-Йорк с Катериной, — объясняет Виктор, пока мы собираемся. — Она не хотела надолго оставлять детей.

— Значит, они ей понравились? — Я с любопытством смотрю на него. Хорошо известно, что у Виктора есть двое детей от предыдущего брака, две дочери, но нет ничего необычного в том, что вторая жена в основном передает их на попечение няни.

— Теперь она их мать, — твердо говорит Виктор. — И она вполне вжилась в эту роль. Конечно, она очень хочет, чтобы наш сын родился, но она не меньшая мать для двух моих дочерей, и они тоже обожают ее, даже моя старшая. — Он улыбается, произнося это, его суровые русские черты смягчаются, и я замечаю, что, говоря о своей жене и детях, он выглядит почти как обычный мужчина.

Вот что делает с нами любовь. Она смягчает нас. Я не собираюсь быть надсмотрщиком над своими детьми, каким был мой отец, будь то сыновья или дочери, но я также не планирую нянчиться с ними. Мир, в котором мы живем тот, в котором они вырастут, суров и опасен, и я не хочу, чтобы они были плохо подготовлены к этому.

Лиам был недостаточно хорошо подготовлен. Наш отец игнорировал его, и я не мог одновременно быть хорошим сыном нашему отцу и отцом своему младшему брату, поэтому он рос с меньшим руководством, чем могло бы быть в противном случае. Теперь он платит за это, и я не хочу, чтобы что-то подобное случилось с моими собственными детьми.

— Какой у нас план? — Спрашивает Лука, держа руки в карманах и глядя на нас. — Лиам опередил нас, благословив свой брак. Ты женился на Сирше. Семьи О'Салливан и Макгрегор — одно целое. Нам нужно решить, как ты собираешься обращаться к Королям.

— Я знаю, что он твой брат, — хрипло говорит Виктор. — Но было бы намного проще, если бы Лиама вообще, так сказать, убрали с игрового поля.

— Ты имеешь в виду убить его, — огрызается Лука. — Это неприемлемо. Ни для меня, как части этого альянса, ни для Коннора…

— Ты позволяешь дружбе твоей жены с Анастасией снова все испортить…

— Хватит! — Я качаю головой, делаю шаг вперед и взглядом заставляю их обоих замолчать. — Больше не будет ни слова об убийстве Лиама. Ему не причинят вреда. Он будет изгнан вместе со своей женой, а Манхэттен и Чикаго для него закрыты, — добавляю я, свирепо глядя на Луку. — Как я уже говорил, я не допущу, чтобы он вступал в заговор с твоей женой.

— Здесь нет сюжета, — хладнокровно говорит Лука, но больше не спорит.

— Я хочу попытаться осуществить мирный захват власти, — спокойно говорю я. — Лиам, вероятно, уже слышал, что мы с Сиршей женаты, но, если нет, мы позаботимся о том, чтобы эта новость дошла до него. Затем мы попытаемся организовать встречу наших двух сторон без оружия или насилия, если сторона Лиама согласится на это. На этой встрече мы предложим, чтобы Лиаму и Анастасии разрешили покинуть Бостон невредимыми, при условии, что они сделают это в течение семидесяти двух часов после встречи, и больше не въедут в Бостон, а также на Манхэттен или Чикаго. По истечении этого времени их безопасность не будет гарантирована ни в одном из этих трех городов. Если Лиам согласится, он может уйти, а я затем займу место и обращусь к королям с речью о том, как я планирую вести стол в дальнейшем.

— А если они не согласятся? — Виктор хмурится. — Если они не захотят встретиться безоружными, или не согласятся с изгнанием Лиама, или запретом ему появляться в трех городах?

— Тогда мы займемся этим. Давайте начнем с предложения о мирной встрече. — Я бросаю взгляд на Грэма, который до этого момента был нетипично спокоен. — Я хочу попытаться захватить власть без кровопролития.

Когда встреча заканчивается, Грэм смотрит на меня.

— Когда ты встречаешься с Сиршей, чтобы переехать в новую квартиру? — Спрашивает он, и я хмурюсь.

— Через несколько часов. А что?

— Пойдем со мной пострелять. Я направляюсь на полигон. — Он хлопает меня по плечу, и я напрягаюсь. — Немного пообщаешься с тестем.

Я не в восторге от того, что Грэм теперь мой тесть, и не горю желанием проводить с ним время, но все равно киваю. Возможно, это возможность получить некоторую информацию о том, как он планирует отреагировать на мое новое руководство, и, если уж на то пошло, в ближайшие несколько часов мне больше нечем заняться. Конечно, нельзя возвращаться в отель раньше времени и рисковать еще раз поссориться с Сиршей. Это последнее, на что у меня сейчас есть силы.

Джейкоб и Квинт едут со мной, а также несколько человек из охраны Грэма, и мы едем на полигон в машине Грэма. Я никогда не был большим поклонником практики стрельбы, но особенно в нашей нынешней ситуации разумно оставаться начеку. Первые несколько раундов мы мало разговариваем, но я более осторожен со своими ударами, почти каждый раз попадая точно в цель. Я не пытаюсь угрожать Грэму, просто запугать его, может быть, немного.

— Мы мало говорили о том, чего я ожидаю от наших отношений, сынок, теперь, когда наш союз завершен твоей женитьбой на Сирше, — говорит Грэм, когда мы заканчиваем раунд, оружие отложено в сторону и разряжено. Все делают перерыв, снимают наушники, и я чувствую, как Джейкоб напрягается позади меня, пока Грэм говорит.

— Чего ты ожидаешь? — Осторожно спрашиваю я, стараясь говорить как можно нейтральнее.

— Когда твой отец занимал это место, я был его правой рукой, — начинает Грэм, выпрямляясь немного выше. — Он доверял мне, моему мнению и моему слову больше, чем кому-либо другому за столом.

— Пока он не послушался тебя и не был убит, — мрачно замечаю я. — Какова цель этой лекции, Грэм?

— Никаких лекций, — спокойно говорит он. — Я только говорю, что с тех пор, как кресло занял твой отец, по правую руку от тебя сидел О'Салливан. Твой брат держал меня там номинально, но мы все знаем, что Найл Фланаган…это тот, к кому он прислушивается, в ущерб себе, я бы добавил.

— Я думал, Найл советовал ему жениться на Сирше. — Имя этого человека горько у меня на языке, но я знаю, что слышал по этому поводу.

— Явно недостаточно. Теперь твоя очередь занять место обратно, Коннор, и как советник твоего отца и твой тесть, я ожидаю, что ты не нарушишь традицию…

Быстро, прежде чем он успеет сказать еще хоть слово, я обрываю его.

— Вот тут ты ошибаешься, Грэм. — Я холодно смотрю на него. — У меня нет намерения придерживаться традиций, с которыми я не согласен, и я, безусловно, намерен покончить с твоим положением представителя ирландского короля.

Глаза Грэма расширяются, и он почти взрывается, когда говорит.

— Я… ты же не можешь иметь в виду…

— Я именно это и имею в виду, — резко продолжаю я, — что, конечно, ты будешь пользоваться уважением, как всегда, делал и будешь продолжать делать. Я признаю твою роль в том, что ты помог мне вернуть это место. Но моя правая рука и человек, которому я доверяю больше всех остальных, здесь, — я указываю на Джейкоба, — и я не буду твоим рупором, как были другие. Я буду править своим собственным голосом и своими собственными решениями. Важно не то, чего ты ожидаешь от меня, а то, чего я ожидаю от тебя, Грэм О'Салливан. Я изменю традиции королей так, как сочту нужным, чтобы идти в ногу с новой и более современной эпохой. — Я подхожу к нему на шаг ближе, крепко засунув руки в карманы, и пристально смотрю сверху вниз на мужчину чуть пониже ростом, теперь полностью намереваясь запугать его. — Ты был тем, кто отдавал приказы, или пытался сделать это, уже двум королям, и это не прошло хорошо ни для одного из них. Я не повторю ошибок моего отца и брата. Я знаю, ты думал, что, привезя меня домой, чтобы я женился на твоей дочери, ты будешь править через меня, как пытался поступить с ними, но я этого не допущу. Ни в коем случае.

— Ты женился на ней, — огрызается Грэм. — Теперь ты связан обязательствами с моим домом. Ты согласился на союз со мной…

— Нет, я согласился усилить притязания моих будущих наследников, убедившись, что их родословная принадлежит двум могущественным ирландским семьям, и, следовательно, моим собственным притязаниям, — резко говорю я. — Теперь ваша семья связана с Макгрегорами. Мы — более могущественная семья, и Сирша больше не находится под твоим контролем или на побегушках по твоей прихоти. Теперь она моя жена. Моя. Она родит мне наследников. Она верна будет только мне.

Я наблюдаю, как лицо Грэма слегка бледнеет, его кадык дергается, когда он сглатывает, и я вижу, как он сомневается в каждом своем решении вернуть меня сюда.

— Ни один из братьев Макгрегор не такой сговорчивый, каким ты ожидал нас видеть, — говорю я с легкой улыбкой. — Теперь, может быть, нам вернуться к стрельбе?

Квартира, арендованная для нас в центре города, великолепна, на одном из верхних этажей многоквартирного дома недалеко от гавани, с великолепным видом на воду с балкона рядом с гостиной. Сирша издает тихий звук признательности, когда я открываю входную дверь, и мы входим в фойе в современном стиле, стена из дутого стекла отделяет его от элегантной кухни, заполненной новой глянцевой техникой черного цвета и сверкающими светильниками.

— Если честно, это больше в моем стиле, чем поместье, — бормочу я, когда мы входим. Все в квартире чистое и современное, выполнено в светлых нейтральных тонах, с блестящими деревянными панелями, покрытыми плюшевыми коврами, и голыми стенами, ожидающими со вкусом подобранной отделки. Здесь уже есть мебель, высокие сводчатые потолки с выступающими балками придают всему этому ощущение воздушности, и я выдыхаю. Это намного приятнее, чем моя лондонская квартира, и, хотя я все еще тоскую по дому, по тому месту, где я перестроил себя с нуля, это тоже приятно.

— Тогда зачем возвращаться? — Спрашивает Сирша, обшаривая кухню. — О, эта кухня огромная!

— Ты знаешь зачем. — Я искоса смотрю на нее, смутно удивляясь ее волнению по поводу большой кухни. — Ты вообще умеешь готовить?

— Немного, — оправдывается она. — Я просила нашего повара время от времени давать мне уроки. Я и подумать не могла, что перед переездом в поместье мы будем предоставлены сами себе. Что…ты все еще не ответил на мой вопрос.

— Король Макгрегор всегда живет в фамильном поместье. — Я пожимаю плечами. — Это так просто. У всех остальных королей помельче есть свои владения и семейные дома. Как бы это выглядело, если бы я жил в кондоминиуме в центре города, в то время как дом моей семьи оставался незанятым?

— Я думала, тебя не волнует, как все выглядит. — Сирша поднимает бровь, глядя на меня. — Я думала, ты все делаешь по-своему.

Я рядом с ней, и это меня раздражает.

— У меня есть более важные вещи, на которых нужно сосредоточиться, чтобы изменить то, где мы живем, Сирша. В конце концов, ты всю свою жизнь прожила в роскоши, с прислугой, горничными и поваром. Ты действительно хочешь бросить все это, чтобы готовить нам ужин в нашем кондоминиуме на берегу гавани, как обычная супружеская пара?

Сирша пожимает плечами, ее локти лежат на кварцевой столешнице.

— Я же говорила тебе, Коннор, деньги сами по себе не так уж важны для меня. Я никогда не была без ума от покупок, украшений и модных платьев, как моя мама. У меня есть все это, потому что так положено, но я могла бы обойтись и без этого. Меня волнует, на что я могу потратить деньги и влияние. Я забочусь о том, чтобы попытаться устроить для себя какую-то жизнь, которая важна для меня. — Она делает паузу, ее зеленые глаза встречаются с моими, и всего на секунду я вижу в них что-то похожее на проблеск уважения. — Как и ты, — тихо говорит она.

Я знаю, что она имеет в виду это как оливковую ветвь, она говорит мне что-то, что ей нравится во мне, даже восхищает, но это просто заставляет меня кипеть внутри.

— Ты забрала меня из той жизни, которую я создал, которая имела для меня значение, — огрызаюсь я. — Ты пришла и притащила меня обратно сюда.

Сирша отодвигается от прилавка, и я вижу, как в ее глазах вспыхивает похожий гнев. Мы просто не можем перестать раздражать друг друга. Мы как кремень на камне, наши подшучивания становятся злыми, каждый раз переходя в драку. Но эти искры тоже превращаются в другой вид огня, и часто это заканчивается тем, что я оказываюсь внутри нее.

В конце концов, мне придется положить этому конец.

— Я не тащила тебя обратно сюда, — холодно говорит она. — Мы с отцом предложили тебе возможность спасти жизнь твоего брата. В чем, напомню тебе, моей вины тоже нет. Лиам решил нарушить данную мне клятву. Он решил сам попасть в эту ситуацию, и я помогла найти способ уберечь его от того, чтобы его пристрелили как собаку, как твоего отца.

Упоминание моего отца заставляет меня покраснеть. Я подкрадываюсь к ней, прищурив глаза, ожидая, что она вздрогнет в ответ. Но она этого не делает, стоя на своем и пристально глядя прямо на меня, ее изящный подбородок вздернут в той демонстрации неповиновения, которую я так хорошо знаю.

— Не смей так говорить о моем отце, — рычу я, сжимая руки в кулаки и свирепо глядя на нее сверху вниз. — Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Разве нет? — Сирша приподнимает бровь, по-видимому, совершенно не боясь моего гнева. — Твой отец принял глупое решение перехитрить. Лиам принял глупое решение жениться по любви. И ты…

— Твой отец очень близок к тому, чтобы принять такое же глупое решение, — рычу я. — Ты знаешь, что он сказал мне сегодня? Как он пришел ко мне и сказал, чего он от меня ожидает, как будто он был королем, а не я? Он тоже переходит все границы, и, если бы у меня не было к нему должного уважения и отвращения к ненужному кровопролитию, возможно, я бы тоже поставил его на колени на тротуаре, ожидая пули.

Это заставляет Сиршу побледнеть.

— Ты бы не стал, — шепчет она. — Он не сделал ничего плохого. Он спас твоего брата через доверенное лицо, приехав, чтобы найти тебя. Мы могли бы остаться здесь, и ты бы никогда не узнал. Лиам был бы уже мертв, а ты все еще был бы в Лондоне, думая, что твои отец и брат живы, в то время как они гнили бы в земле.

Мои кулаки сжимаются при этой мысли, в основном потому, что она права, я бы не узнал, по крайней мере, долгое время. Если бы я не решил найти их снова.

— Ему было насрать на Лиама, — шиплю я. — Он пришел, чтобы найти меня, приведя тебя в качестве платы, потому что хотел власти. Власти, которую он попытался применить сегодня. Его не волнует жизнь моего брата. Он заботится о том, чтобы сохранить свою задницу на месте, которое О'Салливаны занимают уже несколько десятилетий. Так что не притворяйся, что вы двое выполняли какую-то благородную миссию…

— А что плохого в желании власти? — Взрывается Сирша. — Ты тоже этого хочешь, не лги. Тебе нравится идея править королями. Ты мог вернуться, схватить своего брата и сбежать, но ты остался, чтобы взять все в свои руки, жениться на мне, потому что в глубине души ты хочешь руководить. Ты хочешь, чтобы наследие твоей семьи устояло…

— Я Макгрегор!

— А я была О'Салливан! — Сирша сердито смотрит на меня. — Ты не будешь стоять здесь и угрожать моему отцу, как будто он сделал что-то, чего не делал твой, и хуже того…

— Я же говорил тебе, если ты еще раз будешь так отзываться о моем отце…

— Что ты собираешься сделать? — Сирша вскидывает голову. — Побить меня? Мой отец оторвет тебе голову. Трахнуть меня? Давай. Все, что ты сделаешь, это ускоришь тот день, когда я смогу покончить с твоим самомнением, лицемерием и насмешками и найти кого-то, кто мне понравится.

— О, я очень хорошо знаю, как сильно я рад тебе помочь, Сирша. — Мой взгляд темнеет. — И я рассказывал тебе, что происходит с женами, которые так разговаривают со своими мужьями. — Моя рука протягивается, хватая ее за локоть, и я чувствую, как она напрягается. — Я думаю, нам пора осмотреть спальню, моя прекрасная жена.

Она пытается вырваться из моих объятий, бросая на меня кинжальные взгляды, но я игнорирую ее, держа рядом с собой, когда шагаю в спальню. Она такая же роскошная, как и вся остальная квартира, но я многого в ней не замечаю. Все мое внимание приковано к Сирше, моя кровь горячо пульсирует в венах. Она осмеливается возражать мне снова и снова. Она осмеливается говорить вещи о моей семье, обо мне… она не отступает.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнила? — Рычу я, глядя вниз на ее вызывающее, великолепное лицо. Она выглядит готовой извергнуть в меня огонь, и я чувствую, как твердею, мое предательское тело реагирует чистой похотью на приводящую в бешенство женщину передо мной, единственную женщину в мире, которую я не хочу вожделеть.

— Дочерью О'Салливана, — шипит она на меня. — Здесь она хороша, как принцесса. И твоей женой, Коннор Макгрегор.

— Это означает, что тебе явно нужен урок о том, как жены в твоем положении должны разговаривать со своими мужьями и как себя вести. — Мой член пульсирует, болезненно твердый, и я жестоко улыбаюсь ей сверху вниз. — Встань на колени, Сирша. Ты так стремилась ко мне в нашу первую брачную ночь. Покажи мне, как ты стремишься угодить своему королю.

Сирша вызывающе качает головой, свирепо глядя на меня.

— Ни один мужчина не велит мне становиться на колени, — выплевывает она. — Особенно ты…

— О, но я помню, как приказывал тебе в клубе. Тогда ты была счастлива это сделать. Теперь ты моя жена, Сирша, и мой член нуждается в облегчении. Так что встань на колени, жена, и отсоси. Покажи мне, какая ты послушная. — Я протягиваю руку, провожу пальцами по ее подбородку и замечаю, как это заставляет ее дрожать. — Я знаю, что ты сейчас мокрая, потому что тебе сказали, что надо сделать, как бы сильно ты это ни ненавидела. Встань на колени и достань мой член. Если ты хорошо поработаешь прямо сейчас, возможно, я пересмотрю свои чувства к твоей семье.

Ее глаза расширяются, и я вижу, как нечто очень близкое к ненависти искажает ее великолепные черты.

— Нет, — шипит она. — Просто трахни меня, Коннор, и покончи с этим, если тебе нужно кончить. По крайней мере, в этом есть какая-то цель.

— Так же и здесь есть цель. — Я протягиваю руку, расстегивая пряжку ремня. — Преподать тебе урок. Или мне сначала нужно отшлепать твою идеальную задницу? Я знаю, тебе бы это тоже понравилось.

Глаза Сирши блестят.

— Заставь меня, — огрызается она.

Я чувствую, что мое терпение висит на волоске. Я беру ее за подбородок рукой, не слишком сильно, но достаточно твердо, чтобы заставить ее поднять на меня глаза.

— Ты бы вела себя так вызывающе, если бы Найл попросил тебя встать перед ним на колени?

— Я не знаю, — шипит она. — Он никогда не пробовал.

— И что, ты признаешь, что между вами что-то есть?

— Ради всего святого! — Она вырывается из моих объятий, и моя грудь сжимается при виде красного пятна у нее на подбородке, там, где она отстранилась. Мне нравится оставлять на ней отметины, но такие, которые доставляют удовольствие нам обоим, а не те, которые на самом деле причиняют ей боль. Как бы сильно она меня ни бесила и как бы мне ни нравилось причинять боль во время секса, на самом деле мне не нравится причинять женщине боль.

— Мы договорились, что не будем задавать вопросов о том, с кем мы были, как только у нас появится свобода заводить других любовников, — резко говорит Сирша, скрестив руки на груди. — Частью свободного брака является отсутствие ревности, Коннор, и как бы ты ни настаивал, что ты не ревнуешь, на данный момент ты просто лжешь себе и мне, или ты идиот?

— Что я такого сказал, что ты так со мной разговариваешь…

— Ты собираешься мириться с тем, что я ревную тебя к другим женщинам? — Она прищуривается, глядя на меня. — Я, блядь, так не думаю. Так что прекрати говорить о том, кого, по-твоему, я могла бы трахнуть.

— У меня сейчас нет других женщин, — холодно говорю я ей. В данный момент я чувствую еще большую жалость к себе. — И ты не можешь трахаться ни с кем другим, пока не родишь мне наследника, или ты забыла?

— Я этого и не делаю, — ледяным тоном говорит Сирша. — Я этого не забывала. И, честно говоря, я оскорблена тем, что ты продолжаешь поднимать этот вопрос. Если есть что-то, что ты должен знать обо мне к настоящему моменту, Коннор, так это то, что мой долг и семья важны для меня. Для меня важно держать свое слово. Так что нет, я не трахаюсь ни с кем, кроме тебя, и не буду, пока не выполню свою часть нашей сделки.

Она подходит ко мне, ее глаза сердито сверкают, и, к моему шоку, она опускается на колени, глядя на меня снизу вверх своими сверкающими зелеными глазами.

— Я не позволю, чтобы мне приказывали становиться на колени. — Ее пальцы тянутся к моей молнии, медленно расстегивая ее, и я смотрю на нее сверху вниз, смущенный и слегка сбитый с толку, что снова выводит меня из себя.

— Но если моему мужу нужно удовольствие, и я решу доставить ему то облегчение, в котором он так нуждается… — ее пальцы скользят по напрягшемуся бугорку моего члена, и я невольно втягиваю воздух. — Тогда, может быть, я сделаю это по собственной воле… встану на колени и сделаю это для него.

Черт возьми, как ей снова удалось одержать верх? Я пришел сюда с намерением поставить Сиршу на колени, грубо трахать ее в горло, пока не буду готов кончить в него, и отшлепать ее по заднице, если она продолжит болтать со мной. Вместо этого она не уступила ни на дюйм, а теперь ведет себя так, как будто это ее решение… наброситься на меня, и снова доставить мне удовольствие своим ртом…

Я не должен позволять ей делать это. Я должен поднять ее на ноги и бросить на кровать для хорошего траха, или оставить ее здесь и позволить ей подумать о том, что не она принимает решения. Но я чувствую себя замороженным, как будто не могу пошевелиться. Она смотрит на меня снизу вверх, победоносное, порочно-соблазнительное выражение на ее лице, ее полные мягкие губы приоткрыты, когда она вынимает мой член, и ее мягкая рука обхватывает мой ноющий ствол…

Я должен остановить ее, но я этого не делаю. Я чувствую, что не могу. Никто никогда не гипнотизировал меня так сильно, как, эти зеленые глаза смотрящие в мои, когда она обхватывает губами и прижимает их к головке моего члена, ее язык кружит по мягкой плоти под ним, и удовольствие, которое пронизывает меня, настолько сильное, что на мгновение у меня кружится голова.

— Ты показал мне, как тебе это нравилось, там, в клубе. Я думаю, так правильно? — Сирша выглядит теперь почти невинно, когда берет в рот остальную часть моей набухшей головки, посасывая, пока скользит вниз, и я издаю почти животный стон удовольствия.

Она отрывает от него свой рот, шелковисто улыбаясь мне.

— Так я и думала, — мурлычет она. — И тебе нравится, когда я беру все это в горло…

Как настроение меняется так быстро? Одна секунда была для нее угрожающей, и теперь она держит меня неподвижно, мой член у нее в руке, ее рот вдавливает его в горло, когда головокружительное удовольствие переполняет меня, и я забыл, почему я был зол, почему хотел наказать ее. Все, о чем я могу думать, это ее горячий, совершенный, сосущий рот, ощущение, будто она вытягивает им мою сперму из моих яиц, ее рука движется в идеальном ритме, и я знаю, что скоро кончу. Никто не заставляет меня кончать так сильно или так быстро, как Сирша, никто не заставляет меня чувствовать, что я теряю контроль. Она как будто наложила на меня чертово заклятие, и это приводит меня в бешенство, даже когда мне хочется запереть нас обоих в комнате и трахаться до тех пор, пока ни один из нас не сможет больше ходить.

Она слегка давится на мой член, ее нос касается моего живота, когда она снова берет каждый дюйм в свое горло, и я знаю, что если позволю ей продолжать еще дольше, то кончу тем, что изольюсь ей в рот, а не в киску. Я хватаю ее в тот момент, когда она на секунду соскальзывает с моего члена, моя рука сжимается вокруг ее плеча, когда я не слишком нежно поднимаю ее на ноги, и я слышу ее вздох и вижу дерзкую улыбку на ее лице за мгновение до того, как я швыряю ее лицом вниз на нашу новенькую кровать.

В течение секунды я задираю ее юбку до самой задницы и хватаю в кулак ее трусики, разрывая кружево и срывая их с нее. Сирша вскрикивает, но это так далеко от звука протеста, что никто не может принять это за крик, и в тот момент, когда с нее слетают трусики, я вижу ее идеальную киску, обрамленную между бедер, губки припухшие, и приоткрытые, ее возбуждение блестит.

— Черт возьми, — ругаюсь я, толкаясь вперед, погружаясь по самую рукоятку одним длинным движением, которое раскрывает ее, как спелый персик, ее соки разливаются по моему члену, когда она издает долгий, пронзительный вопль удовольствия, который наверняка слышал каждый наш сосед. — Ты такая чертовски мокрая…

— Просто трахни меня, — шипит Сирша, и ей не нужно просить дважды.

— Кончай, если хочешь, — ворчу я и начинаю толкаться.

Я не растягиваю это, не занимаюсь прелюдиями, не прилагаю никаких усилий, чтобы сделать что-нибудь, кроме как кончить в ее горячую киску так сильно и быстро, как только могу. Я хватаю ее за бедра, за задницу, сжимаю ее идеальную плоть в своих руках, погружаясь в ее киску снова и снова, громко постанывая от изысканного удовольствия, чувствуя, как мой член набухает внутри нее, почти слишком плотно сжимая. Я вонзаюсь в нее, уже на грани от ее минета, и крики удовольствия Сирши наполняют комнату, когда я вонзаюсь в нее еще раз, жестко, со стоном.

— Черт возьми… да… — Я чувствую, как напрягаются мои яйца, приподнимаюсь на цыпочки, чтобы погрузиться в нее так глубоко, как только смогу, поскольку чувствую, что начинаю кончать. Сирша стонет, долго и громко, ее киска трепещет и сжимается вокруг меня, и я раскачиваюсь на ней, пока последние толчки удовольствия не проходят через меня, и я уверен, что каждая капля спермы внутри нее.

Я выныриваю, снова устраиваюсь поудобнее и смотрю на нее сверху вниз. Она в беспорядке, ее юбка задрана на задницу, трусики разорваны на полу, ее рыжие волосы спутаны и слегка вспотели вокруг лица. Она поворачивает голову набок, все еще задыхаясь, и я улыбаюсь, глядя на ее раскрасневшееся лицо.

— Ты кончила? — Я наклоняюсь, поднимая ее испорченные трусики. — Кого я спрашиваю. Конечно, ты кончила. Ты не смогла бы принять мой член в себя и не кончить. — Я засовываю трусики в карман, и поворачиваюсь на каблуках. — Я собираюсь выйти поужинать, Сирша. Один. Не трудись ждать.