Ирландский спаситель

ЛИАМ

Полет до Манхэттена, хотя технически и короткий, кажется бесконечно долгим. Найл сидит напротив меня в частном самолете, его лицо неподвижно и бесстрастно. И все же я знаю, о чем он думает: о том, что я еще не дал согласия на брак, что Сирша и ее семья тоже будут на свадьбе, что я пренебрегаю своими обязанностями. И хуже всего то, что я знаю, что он прав. Я загоняю свое почти навязчивое беспокойство за Ану вперед всего, о чем следовало бы беспокоиться там, в Бостоне. Но я не могу избавиться от этого.

Со времени нашего последнего разговора Найл в основном хранил молчание по этому поводу. В конце концов, он мой сотрудник, в конце концов это не значит, что я все равно не знаю, о чем он думает. Я могу прочитать его неодобрение, независимо от того, как сильно он пытается это скрыть. Мы были близки слишком долго.

На этой свадьбе будут представители всех основных семей, что является таким же подтверждением связи Виктора и Катерины, как и признаком нового мира между русскими, итальянцами и ирландцами. Это предназначено для них, символ обязательства, которое когда-то было принято, а теперь выбрано, но это также и нечто большее… мир, какого ни одна из наших семей не видела десятилетиями. Тот факт, что это организовали две самые кровожадные семьи на Северо-востоке, не что иное, как чудо.

Я должен думать о том, как я могу использовать это в своих интересах, как Короли могут увеличить свое состояние вместе с Андреевым и Романо, вместе со всеми семьями ниже их. Но вместо этого я думаю о встрече, которая у меня с Виктором сегодня днем, перед завтрашней свадьбой.

Водитель ждет Найла и меня в ангаре. Он отвозит нас прямо в офис Виктора в центре города, где Виктор и Левин ждут меня. Виктор встает из-за своего стола, как только я вхожу, с приятной улыбкой на лице. Я протягиваю ему руку, чтобы пожать ее, но вместо этого он заключает меня в крепкие объятия одной рукой, сжимая мое предплечье, когда обнимает меня.

— Я рад, что ты здесь, Лиам, — твердо говорит он, отступая на шаг. — Завтра важный день для наших семей. То, что ты будешь частью этого, как и другие Короли, огромный шаг вперед.

Особенно после предательства моего отца.

То, что Виктор не говорит этого вслух, свидетельствует о том, как далеко мы продвинулись, я это знаю. Недоверие существовавшее между нами ранее, ослабло, и тот факт, что по всему офису расставлены коробки с файлами, ожидающие, когда я в них покопаюсь, является еще одним признаком его доверия. В этих ящиках, которые Виктор Андреев доверяет мне, содержится огромное количество личной информации. Я знаю, это ради Аны, чтобы облегчить его собственную вину, а также ради его жены и Софии Романо, но это не меняет того факта, что это важно.

— Просмотр файлов займет время, — говорит Виктор, указывая на коробки. — Я уже изучил некоторые из них, как и Левин. Пока мы не нашли ничего полезного.

— Катерина или София упоминали что-нибудь еще, что могло бы дать нам подсказку? — Я хмурюсь. — Может быть, Саша?

— Только то, что он говорил по-французски и что одет очень эксцентрично. — Виктор потирает подбородок рукой, пока Найл и Левин подвигают очередную стопку коробок ближе к тому месту, где мы стоим. — Катерина также упомянула, что он заплатил огромную сумму за Ану, казалось, ему нравилось, что она была… ущербной.

Я не могу не кипеть внутри от использования слова "ущербная" для описания Аны, я не думаю о ней как о таковой. Возможно, ранена. Безусловно, нуждающиеся в заботе и нежности. Но "ущербная" — это последнее слово, которое я бы использовал для красивой, хрупкой девушки, бывшей балерины.

— Сколько? — Спрашиваю я, протягивая руку, чтобы открыть одну из коробок. Это само по себе могло бы послужить подсказкой, если бы мы могли найти пример клиента, который каждый раз тратил одинаковую сумму, если бы это было каким-то образом заметно.

— Сто миллионов, — говорит Виктор, и я замираю на месте.

— Что, прости? — Я медленно поворачиваюсь, глядя на него с недоверием. Позади себя я вижу, что Найл и Левин тоже замерли. — Ты имеешь в виду сто тысяч. — Низкая цена, но, возможно, подходящая, учитывая травмы Аны и ее психическое здоровье. Алексей, вероятно, не смог бы взять за нее высокую цену…

— Нет. — Виктор качает головой. — Я тоже сначала не мог в это поверить, но Катерина была очень уверена, что она правильно расслышала. Саша и София также подтвердили информацию. По-видимому, между Алексеем и этим французом произошел какой-то спор по этому поводу. Алексей не хотел, чтобы его считали обирающим француза, продавая ему девушку по цене, настолько превышающей ее ценность. Но мужчина настоял на этом. Он, казалось, был совершенно убежден, что Ана стоит такой суммы.

Я стискиваю зубы, поток противоречивых эмоций захлестывает меня. С одной стороны, человек, который заплатил бы такую высокую цену за Ану, мог бы относиться к ней хорошо, а это значит, что она могла бы быть в большей безопасности, чем я ожидал, пока ее не найду и не спасу. С другой стороны, тот факт, что он заплатил такую высокую цену, мог означать, что у него были определенные планы на нее, которые могли включать в себя вещи, о которых я едва могу вынести мысль.

— Итак, мы ищем хайроллера(1). — Я выбрасываю домыслы из головы, пытаясь сосредоточиться на том, что мы знаем. — Француз, неприлично богатый, эксцентричный. Это не так уж много, чтобы продолжать.

— Это не так, — соглашается Виктор. — И я редко имел дело с французскими клиентами, насколько я знаю. Некоторые не связывались со мной напрямую, это правда, и их банковские счета всегда оффшорные. Иногда они идут на многое, чтобы скрыть информацию, такую как их фактическая национальность, имена и так далее. Понятно.

— Конечно. У нас есть клиенты, которые делают то же самое. — Каким бы отвратительным я ни считал прежнее ремесло Виктора, это правда, что нелегальные товары есть нелегальные товары, независимо от того, с чем и кому они продаются. Ирландцы уже давно занимаются торговлей оружием, и было много клиентов, которые позаботились о том, чтобы скрыть все, что могло быть использовано для того, чтобы выдать их личность. — Однако это усложняет задачу.

— Именно. — Виктор хмурится. — Файлы могут дать нам какую-то подсказку, но мы вряд ли найдем четкое соответствие.

— Мы начнем с клиентов, с которыми ты имел дело и которые, как ты знаешь, французы, — решительно говорю я. — А затем пройдемся по анонимным клиентам, ищем закономерность высоких продаж или больших потраченных сумм.

Если раньше мои мысли были заняты Анной, то теперь, когда мы просматриваем файлы Виктора, они становятся еще больше. С каждым именем, каждым списком купленных женщин и потраченной суммой в долларах все, о чем я могу думать, это о ней … где-то в мире, в стране, которую я не могу назвать с кем-то, чье лицо я не могу представить, будучи… кем именно? Причиняли ли ей боль? Пытали? Насиловали? Держали взаперти в комнате или на цепи в подвале? Мой лоб сильно морщится, когда я перелистываю страницу за страницей, мои зубы стиснуты так сильно, что начинает болеть челюсть.

— Я знаю, ты беспокоишься за нее, — мягко говорит Виктор, когда я откладываю другой файл, испуская резкий вздох разочарования. — Мы все беспокоимся. Я испытываю огромную вину за то, что она потерялась до того, как мы смогли ее спасти. Лука тоже так думает. Но если это поможет, — он колеблется. — Мужчины, которые покупали у меня в прошлом, редко бывали жестоки. У некоторых, конечно, есть свои пристрастия, и я не могу сказать, что я следил за женщинами после того, как они переходили из рук в руки. Но мужчины, которые тратят такие большие суммы, редко плохо относятся к своим приобретениям. Какие бы ужасные вещи ты ни воображал, Ана, скорее всего, их не переносит.

— Она — собственность, — выдавливаю я, захлопывая другой файл. — Женщина, проданная с целью удовлетворения мужчины. Не имеет значения, одета ли она в шелка и ест ли икру в собственном дворце, другой мужчина навязывает ей себя. Она принадлежит другому мужчине. И одно это невыносимо.

— Я понимаю. — Виктор кивает Левину, который забирает стопку коробок, которые мы сочли непригодными. — Я подумал, что это могло бы помочь понять тебе, что, по крайней мере, она, скорее всего, не испытывает боли.

— Это помогает, — говорю я ему, не встречаясь с ним взглядом, когда открываю другой файл. — Но недостаточно.

Мы тратим часы, просматривая записи Виктора, но это не дает почти ничего ценного. Несколько французских клиентов, с которыми он имел дело в прошлом, не были крупными игроками, они покупали девушек по более низкой цене, по-прежнему за большие суммы, но не приближающиеся к ста миллионам или даже к этому приблизительному значению. Анонимные клиенты являются большими транжирами, но даже они никогда не тратили такую большую сумму. И все девушки, которых им продавал Виктор, были безупречны, девственницы восемнадцати-девятнадцати лет, физически совершенные во всех отношениях. Нет никаких указаний на то, что кто-либо из них заплатил бы высокую цену за девушку не в “идеальном состоянии”, термин, при мысли о котором меня физически тошнит, но это факт бизнеса, которым занимался Виктор.

Я благодарен, что он больше этого не делает. Особенно после того, как я так ясно увидел условия соглашения, черным по белому написанные передо мной, я не уверен, что смог бы участвовать в союзе с ним, если бы он все еще занимался этим. Меня беспокоит, что это вообще происходило в прошлом, но, если Виктор может не обращать внимания на предательство моей семьи, я тоже могу сделать скидку ему на это.

Особенно, если это поможет мне найти Ану.

— Лука и София будут у меня дома на ужине этим вечером, — говорит Виктор, когда мы убираем последнюю коробку. — Я бы хотел, чтобы ты тоже пришел. Было бы неплохо, если бы мы все собрались вместе перед свадьбой.

— Конечно. — Я киваю. — Я был бы рад всех видеть.

Я был в доме Виктора всего один раз до этого, до его женитьбы на Катерине и всего, что произошло с Алексеем. С тех пор он сильно изменился, некоторые его части все еще закрыты на ремонт из-за ущерба, нанесенного Алексеем, а другие части оформлены в соответствии, как я полагаю, со вкусом Катерины. Прежний декор был богатым до такой степени, что казался почти безвкусным, но Катерина придала ему сдержанную элегантность, которую я могу оценить. Здесь стало теплее, почти по-домашнему, несмотря на каменные полы и деревянные панели по всему дому.

— Лиам! — Катерина оказывает мне не менее теплый прием, обнимая меня и целуя в обе щеки. — Я рада, что ты здесь. Виктор говорил, что ты можешь прийти на ужин.

— Я тоже рад быть здесь. И видеть, что ты выглядишь лучше. — Она действительно выглядит намного лучше с тех пор, как я видел ее в последний раз, ее щеки порозовели, а фигура слегка располнела, как будто она немного прибавила в весе. Более того, она выглядит счастливой, и я впервые вижу ее такой непринужденной. Что бы ни произошло между ней и Виктором после того, как мы спасли ее и остальных из шале, это существенно изменило ситуацию.

Это еще более очевидно по тому, как она загорается, когда Виктор входит в комнату позади нас, направляется прямо к ней и дарит своей жене быстрый, крепкий поцелуй в губы, на который она отвечает с таким же пылом. Ясно, что они вступили в стадию медового месяца, наконец-то ведут себя как молодожены, и от этого у меня немного болит в груди.

Если я женюсь на Сирше, это будут не те отношения, которые у них. И нет смысла даже представлять, каково это, жениться на Ане. Задача по ее спасению далека от того, чтобы быть предрешенной все, что выходит за рамки этого, с таким же успехом может быть невыполнимой фантазией.

— Остальные уже садятся, — говорит Катерина, указывая в сторону столовой. — Скажи Левину, чтобы он тоже сел с нами, и… — Она бросает взгляд за мою спину. — Кто еще здесь с тобой?

— Да, я прошу прощения. Это Найл Фланаган, моя правая рука. — Я делаю ему знак сделать шаг вперед, и он делает это, почтительно склоняя голову перед Катериной.

— Приятно познакомиться с вами, миссис Андреева, — говорит он, и она слегка краснеет. Мне с трудом удается согнать с лица ухмылку. — Найл часто производит такой эффект на женщин. Забавно видеть, что у него это есть даже с такой счастливой в браке женщиной, как Катерина, и у такого мужчины, как Виктор.

— Мне тоже приятно с вами познакомиться, мистер Фланаган. Давайте все пойдем присядем, хорошо? Ханна будет очень разочарована, если еда остынет.

На длинном обеденном столе уже приготовлен горячий ужин, ароматы которого дразняще витают в воздухе, когда я сажусь слева от Виктора, Лука и София справа от него, по другую сторону от Катерины. Макс сидит рядом со мной, а чуть дальше по столу Саша рядом с Аникой и Еленой, которые также выглядят намного здоровее, чем в прошлый раз, когда я их видел. Катерина усаживает Найла и Левина в самом конце, а затем садится на свой стул рядом с мужем, ее щеки пылают, когда она смотрит на него.

— Мы все еще находимся в процессе замены большей части персонала, — объясняет Катерина, беря блюдо и передавая его из рук в руки. — Но Ханна отлично готовит, и я думаю, что мы все сможем сами себя обслужить сегодня вечером.

— Конечно. — Я не привык, чтобы у меня было столько сотрудников, сколько у Андреевых и Романо. Даже в такой высокопоставленной семье, как моя, редко нанимают больше, чем домработницу и повара, а не полный штат, к которому привыкли итальянские семьи или братва. Ирландцы независимы и упрямы до безобразия, даже когда наделены богатствами, которые приобрели семьи королей.

Мы всегда готовы к тому, что это исчезнет в одно мгновение и в результате научит наших детей самодостаточности. Меня всегда воспитывали так, чтобы я зависел только от самого себя, черта, которая пригодилась после смерти моего отца и потери брата.

— Как дела у детей? — Я тихо спрашиваю Катерину и Виктора, когда вижу, что они заняты тем, что Саша подает им еду. — Они хорошо выглядят.

— Аника выздоравливает на удивление хорошо, — говорит Виктор с довольным выражением лица. — Особенно теперь, когда мы дома с нашими собственными врачами. Ее рана зарубцуется, но необратимых внутренних повреждений нет.

— Они обе посещали детского психолога, — тихо говорит Катерина. — Я настояла на этом. Я думаю, они хорошо справляются, учитывая, что Елена не до конца понимает, что происходило или каковы, были планы Алексея. Аника понимает немного больше, но я не думаю, что масштабы того, что он задумал. Что к лучшему, — твердо добавляет она. — Им все еще снятся кошмары, особенно Елене. Но у них все хорошо, учитывая, как мало времени прошло. И Саша стала спасителем, помогая с ними.

Я бросаю взгляд через стол на симпатичную, стройную блондинку, которая деловито убеждает Елену съесть ее зеленую фасоль, время от времени поднимая глаза, чтобы украдкой взглянуть в сторону моей стороны стола. Я знаю, что она смотрит не на меня, а на Макса, который старательно нарезает свое жаркое на кусочки и полностью избегает этого с конца стола.

— Они сильные. — Я оглядываюсь на Виктора и Катерину. — Думаю, как и их родители. А ты? — Я киваю в сторону Софии. — Как ты?

София кивает. Она все еще выглядит бледнее, чем я помню, но ей удается улыбнуться.

— Я соблюдала постельный режим в течение двух недель, пока врачи не убедились, что ребенку ничего не навредит. Но у нас обоих, кажется, все в порядке. Я спала не так хорошо, как раньше, но, думаю, этого следовало ожидать. Я прошла через многое до этого, и я пройду и через это.

— Мы сделаем это вместе, — твердо говорит Лука, сжимая руку жены. — И этот союз между нашими тремя семьями, начало этого. — Он переводит взгляд с Виктора на меня. — С сильной связью между нами такие люди, как Алексей, дважды подумают, прежде чем снова пытаться захватить нашу территорию.

Я киваю.

— Я намерен убедиться, что Короли согласны с этим.

— Давайте не будем говорить о бизнесе, — твердо говорит Катерина. — Я думаю, мирный семейный ужин, это то, что нам всем нужно.

Затем разговор переходит к другим вещам, завтрашней свадьбе, на которую Виктор и Катерина отправятся позже, и радостной новости о беременности Катерины. После ужина, пока Катерина, София и Саша отводят девочек наверх, чтобы подготовить их ко сну, Лука, Виктор и я направляемся в его кабинет, а Макс, Левин и Найл следуют за ними.

— Ты сказал, что Короли поддержат мир? — Виктор направляется к бару в дальнем конце своего кабинета, в то время как мы все занимаем места у большого, потрескивающего камина. Он наливает водку себе и Левину, протягивает Луке бренди и виски для Макса, Найла и меня. — До меня дошли слухи, что среди них происходят беспорядки.

— Были, после казни моего отца, — кратко отвечаю я, делая глоток виски. — Но об этом не о чем беспокоиться. Я приведу их в порядок. Просто потребуется некоторое время и укрепление доверия. Я недолго занимаю место своего отца.

— И в течение нескольких недель ты был в России. — Виктор делает глоток водки, устраиваясь на своем месте. — И теперь, я полагаю, ты планируешь отправиться за Анной. Куда бы это тебя ни привело. Для тебя уже устроен брак?

Я напрягаюсь, делая еще один большой глоток своего напитка. Виски согревает меня до глубины души, желанный ожог и столь необходимый момент, прежде чем я должен буду ответить.

— Может быть, — осторожно говорю я, чувствуя на себе взгляд Найла. — Она будет под моей рукой на завтрашней свадьбе. Сирша О'Салливан. Но ничего не было подписано.

— И ты думаешь жениться на Ане вместо этой девушки, если сможешь ее найти?

— Я этого не говорил. — Я допиваю напиток, и Виктор протягивает руку, вставая, чтобы наполнить его. — Я не знаю, какие чувства испытывает ко мне Ана.

— Ты знаешь, что Короли, скорее всего, не приняли бы ее в качестве твоей жены. — Лука смотрит на меня, взбалтывая бренди в своем бокале. — Она не… в порядке. И она бывшая балерина, ничем не примечательная…

— Это не совсем так. — Виктор протягивает мне второй стакан виски. — Семья Ивановых хорошо известна в России, потому что отец Анастасии был предателем. Член Братвы, который предал своих братьев и сдал, чтобы избежать тюремного заключения. Его жена и дочь бежали в Штаты, а его выследили и убили. Ее имя, грязь среди семей Братвы, и я уверен, что Короли тоже знают об этом.

— Если ее отец был предателем Братвы, что это значит для меня? — Я пожимаю плечами. — Ее фамилия будет Макгрегор, а не Иванова, если я женюсь на ней. Но, как я уже сказал, брак, это не то, о чем я думаю в данный момент. Сначала нужно найти ее. Все остальное может прийти позже.

Это не совсем правда, но и не ложь. Я, конечно, думал жениться на Ане. Я не из тех мужчин, которые держат любовницу, и предлагать ей что-то подобное было бы оскорбительно. Она также не из тех женщин, которых я могу представить себе трахающихся некоторое время, а затем выбрасывающих из своей системы мужчин. Анастасия Иванова очень прочно вошла в мою систему с тех пор, как я увидел ее на конспиративной квартире Виктора, и я не смог выкинуть ее из своих мыслей. Знание того, насколько она почти недостижима, также не уменьшило моего желания к ней. Во всяком случае, это сделало его еще более навязчивым. Но это не то, что нужно знать любому человеку в этой комнате.

— Ты оставляешь вакуум власти в неподходящее время, если пойдешь за ней, — предостерегает Лука. — Сила альянса, которую мы все создаем, зависит от присутствия его лидеров. Без тебя, возможно, кто-то другой сделает шаг вперед. Возможно, О'Салливан, особенно если он сможет найти другую пару для своей дочери.

— Если ты настаиваешь на том, чтобы пойти за Анастасией, — задумчиво говорит Виктор, — возможно, стоило бы подписать помолвку, прежде чем ты уйдешь. Это помогло бы, по крайней мере, укрепить твое положение. Оформи это как деловую поездку, в которую ты отправляешься, что бы тебе ни понадобилось. Но если у О'Салливанов есть контракт о помолвке, это будет свидетельством доброй воли.

Я делаю паузу, делая еще один большой глоток виски. От мысли о подписании контракта у меня сводит зубы. Все это практически лишает меня возможности жениться на Ане, если бы такая возможность когда-либо существовала, поскольку разрыв контракта с любой семьей, особенно с такими хорошими связями, как О'Салливаны, имел бы серьезные последствия для моего положения во главе Королей.

Это может зайти так далеко, что начнется гражданская война среди ирландцев. Но я также знаю, что Виктор прав. Согласие жениться на Сирше с помощью ручки на бумаге, это способ выиграть время, чтобы найти Ану, не рискуя своим положением значительно больше, чем у меня уже есть. Это не тот вариант, который я бы выбрал, но мой сужается.

— Когда ты планируешь отправиться на ее поиски? — Спрашивает Лука, допивая свой бренди. — София беспокоится за нее. Даже если это не самый мудрый выбор с твоей стороны, ей будет спокойнее знать, что ты ведешь поиск.

— На следующее утро после свадьбы, — твердо говорю я. — Я знаю, что не могу уклониться от своего долга появиться завтра, и я бы не хотел пропустить это, — добавляю я, глядя на Виктора. — Но после этого я больше не буду ждать ни минуты. — Затем я смотрю на Макса, который задумчиво сидит с едва выпитым виски в руке. — Ты хорошо проявил себя в драке у Алексея, — говорю я ему. — Если бы ты захотел пойти со мной, мне бы пригодилась твоя помощь.

Макс удивленно смотрит на меня.

— Конечно, — говорит он с меньшим колебанием, чем я ожидал. — Я думаю, что некоторое время вдали от дома было бы полезно для меня в любом случае.

Вероятно, это как-то связано с Сашей. Я перевожу взгляд с бывшего священника обратно на Виктора, безучастно наблюдая за перепалкой.

— Я бы также попросил одолжить мне Левина, хотя бы на некоторое время. Ранее ты говорил, что чувствуешь некоторую вину за то, что произошло с Анной под твоим присмотром. Если ты хочешь немного покаяться за это, было бы полезно разрешить мне взять Левина с собой. Его связи в синдикате могут пригодиться.

Виктор хмурится.

— Скоро он мне понадобится, чтобы помочь с организацией моего нового бизнеса, — говорит он, размышляя. — Синдикат скоро пришлет ему студентов для обучения. Но я думаю, что могу обойтись без него, по крайней мере, на некоторое время. Как ты сказал, я несу некоторую ответственность. Я не могу пойти сам, но Левин отлично справится вместо меня. Я дам тебе знать, если мне понадобится, чтобы он вернулся в любой момент.

— Спасибо. — Я смотрю на Левина. — Я полагаю, тебя это устраивает?

Левин кивает.

— Я рад помочь. Я свяжусь с тобой сегодня вечером и посмотрю, какие контакты я мог бы сделать полезными.

Затем разговор переходит на другие темы, Виктор снова наполняет мой бокал и возвращает его мне. Но когда я смотрю в огонь, все, что я вижу, это голубые глаза, смотрящие на меня в ответ, милые и потерянные, глаза, в которых я тоже чувствовал себя потерянным в тот день в саду.

Я чувствую, что сделаю все, чтобы найти ее. Что угодно, чтобы спасти ее и вернуть домой, чтобы снова сделать ее цельной. Я просто пока не знаю, что это потребует от меня, или чем мне, возможно, придется пожертвовать для этого.

ХАЙРОЛЛЕР — игрок, который постоянно ставит большие суммы денег.