Испытание чувств

Глава 9

Не обнаружив Марию и ребёнка в гостинице, Мартино довольно быстро отыскал их в пансионе доны Мариузы и, с трудом сдерживая гнев, приказал жене:

— Собирайся! Поедешь со мной на фазенду, которую я намерен купить.

К несчастью для Марии, Мартино заявился в пансион поздно вечером, когда Дженаро уже отправился на службу в ночное заведение и не мог её защитить. Поэтому Мария была вынуждена противостоять мужу одна.

— Никуда я с тобой не поеду, — твёрдо сказала она.

— Поедешь. Ты моя жена и должна меня слушаться.

— Я больше не твоя жена. Я ушла от тебя. Разве ты этого не понял?

— Нет, ты пока ещё мне жена, — недобро усмехнувшись, сказал Мартино. — И будешь делать всё, что я сочту нужным. Собирайся!

— Я отсюда никуда не поеду, — вновь повторила Мария.

Мартино понял, что уговорами тут не обойтись, и пригрозил ей:

— Тогда я поеду с сыном. Увезу его на фазенду.

— Он не твой сын! — парировала Мария.

— Но он этого не знает и никогда не узнает, — угрожающе произнёс Мартино. — Я имею право забрать его, и закон — на моей стороне. А ты решай, причём немедленно, будешь ли ты жить со своим сыном или хочешь потерять его навсегда!

Мария поняла, что он действительно возьмёт сейчас ребёнка и увезёт его в неизвестном направлении, а её просто отшвырнёт от себя как ненужную помеху...

Мартино же понял, что она заколебалась, и, взяв спящего малыша на руки, направился с ним к выходу. Как он и предполагал, Мария тотчас же воскликнула:

— Нет! Не уходи! Я еду с тобой.

Они так спешно покинули пансион, что Мариуза даже не успела попрощаться с постоялицей и спросить, куда её уводит муж.

— Этот сеньор был страшно сердит и увёз Марию силой, — рассказывала она потом Дженаро, который плакал от горя. — Простите меня, я не уберегла вашего внука. Но что я могла сделать? Ведь у них же семья... Даже если бы я вызвала полицию...

— Не вините себя, дона Мариуза, — отвечал сквозь слёзы Дженаро. — О моём внуке должен был позаботиться я сам. Надо было спрятать его и Марию в надёжном месте. Господи, что же я теперь скажу сыну, когда отыщу его?

— Может, Мария напишет нам? — робко вставила Мариуза, пытаясь хоть чем-то успокоить Дженаро, но он даже не услышал её.

— Эх, если бы я в тот момент был здесь! — говорил он. — Я бы не отдал моего внука фашисту! За всё бы с ним поквитался!..

Мариуза испугалась.

— Что вы такое говорите, сеньор Дженаро? Не дай бог, вы бы тут стали драться с этим фашистом! Мария говорила мне, что он страшный человек, он убил трёх крестьян в Италии. Наверняка у него есть оружие. Это счастье, что вас не было дома! Господь уберёг вас!

Она ещё долго причитала над осиротевшим, но избежавшим худшей участи Дженаро, а он не находил успокоения и совсем впал в отчаяние, то и дело повторяя:

— Это божья кара! Он наказывает меня одиночеством за то, что я был несправедлив к Тони. Отобрал у меня жену, внука, и с сыном я теперь никогда не встречусь.

Потеря внука и Марии сильно подкосила Дженаро, он сразу как-то осунулся, постарел. Мариуза и студенты сочувствовали ему, утешали его как могли. Не отставали от них и девицы из борделя: каждая пыталась подбодрить его, отвлечь от дурных мыслей, а больше всех, конечно же, усердствовала Малу. Она постоянно вертелась возле Дженаро, чем спровоцировала своего постоянного клиента Умберту на очередную вспышку агрессии. Не в меру подогретый спиртным, Умберту пустил в ход кулаки, пытаясь вытолкать Дженаро на улицу. Между ними завязалась драка, и Жустини пригрозила Умберту, что сдаст его в полицию. Лишь после этого он поумерил свою воинственность, но, покидая с позором бордель, пригрозил Дженаро:

— А тебе, дед, я это припомню! Я ещё вернусь сюда!

Дженаро ничего не смог сказать в ответ — его трясло от возмущения и праведного гнева.

Девицы обступили своего героя со всех сторон, усадили его в кресло, а Малу поднесла ему бокал с каким-то крепким напитком, и Дженаро выпил — для успокоения. Вскоре он и впрямь успокоился, только пальцы стали деревянными и всё тело разом отяжелело. Коварная Малу, воспользовавшись этим, предложила Дженаро немного отдохнуть и любезно сопроводила его в свою комнату.

Очнулся он лишь под утро — рядом с Малу, в её постели, абсолютно голый! От ужаса он сразу протрезвел и, чертыхаясь, стал натягивать на себя одежду. Руки, однако, плохо слушались его, а голова гудела. Тем временем проснулась Малу и попыталась удержать его:

— Куда ты, котик? Я тебя не отпущу!

Дженаро хотелось провалиться под землю от стыда.

— Оставь меня, — взмолился он, запутавшись в рукавах сорочки. — Я хочу уйти... Поскорее... На воздух!..

Кое-как застегнув сорочку, он схватил пиджак и, пошатываясь из стороны в сторону, вышел за дверь, а потом крадучись спустился по лестнице и, наконец, оказался на улице. Глоток свежего воздуха, однако, не отрезвил его, а наоборот, вызвал слабость и головокружение. Дженаро испугался, что может упасть прямо здесь, на тротуаре, но каким-то чудом ему всё же удалось добраться до пансиона.

Ранняя пташка Мариуза уже была на ногах — готовила завтрак для постояльцев, и Дженаро не смог прошмыгнуть мимо неё незамеченным. Увидев его, Мариуза всплеснула руками:

— Вы заболели?!

— Да, — не стал отрицать Дженаро. — Мне нужно прилечь.

— Может, вызвать врача?

— Нет-нет, не надо, — пробормотал он, втягивая в себя воздух, чтобы Мариуза не почувствовала перегара, и потихоньку пробираясь к своей комнате.

— Ладно, ложитесь, а я приготовлю сейчас бульон и принесу вам прямо в комнату!

— Ой, не надо, прошу вас! — простонал Дженаро. — Меня и так тошнит...

Позже, когда постояльцы собрались за завтраком, Мариуза поделилась с ними своим беспокойством о здоровье Дженаро и сказала, что всё-таки отнесёт ему бульон. И тут Маркус, который тоже провёл ночь в борделе вместе с Жустини и вернулся оттуда перед самым завтраком, сказал, желая успокоить Мариузу:

— Да не волнуйтесь вы так, сеньор Дженаро не заболел, он просто перепил вчера.

— Этого не может быть! Сеньор Дженаро не пьяница! — вступилась за любимого постояльца Мариуза.

— Конечно, не пьяница, — согласился Маркус. — Но мерзавка Малу наверняка что-то подсыпала ему в бокал, чтобы затащить к себе в постель. Она давно этого добивалась! А тут подвернулся удобный случай: сеньор Дженаро за неё вступился, подрался с клиентом...

— Какой ужас! — воскликнула Мариуза. — Ему надо срочно уходить оттуда, это опасная работа! Там могут и убить.

— Нет, всё обошлось, — сказал Маркус. — Хулигана быстро урезонили. Я, правда, сам этого не видел, потому что пришёл позже, когда сеньор Дженаро уже был в комнате Малу, но мне рассказывали...

— Боже мой! Какой стыд! И ты можешь об этом так спокойно говорить? — возмутилась Мариуза. — Тебе тоже давно пора остепениться и не ходить в то проклятое заведение!.. А что же он, так и провёл всю ночь у этой шлюшки?

— Я не знаю, как там было на самом деле, — ответил Маркус, — но утром Малу всем показывала галстук сеньора Дженаро, который он будто бы забыл у неё в комнате. Она, конечно, хвасталась, но ей нельзя верить. По-моему, сеньор Дженаро попросту был мертвецки пьян. Я на всякий случай отобрал у неё галстук и принёс его домой.

— Спасибо. Хоть тут ты повёл себя благоразумно, — проворчала Мариуза. — Тебе не надо было и рассказывать обо всём, что там случилось. Лучше бы я этого не знала!

— Я больше никому не расскажу, — пообещал Маркус, поняв наконец, какую оплошность он допустил.

Мариуза же отказалась от своего намерения нести бульон Дженаро. Она была сердита на него, ей было больно и очень неприятно. До сих пор она считала Дженаро чистым и непогрешимым, а он оказался таким же, как все мужчины.

Весь день он проспал в своей комнате, и Мариуза, не видя его, немного успокоилась. Ей вспомнилось, как Маркус сказал, что Дженаро наверняка подсыпали в бокал какую-то гадость, и теперь он выглядел в её глазах несчастным человеком, невинной жертвой. Когда же Дженаро проспался и стал собираться на свою опасную работу, Мариуза не удержалась, спросила с болью и укором:

— Неужели вы опять туда пойдёте?

Дженаро понял, что Маркус наболтал ей лишнего, и виновато ответил:

— Мне же надо на что-то жить. Но вы не беспокойтесь: того, что случилось вчера, больше никогда не будет. Я не допущу, клянусь вам!

Прошло ещё несколько дней, прежде чем Дженаро вновь стал открыто смотреть в глаза доне Мариузе. А она попросила всех постояльцев, чтобы не напоминали ему о том печальном инциденте, и постепенно жизнь вошла в прежнее русло.

Однажды, когда молодёжь разбрелась по своим делам кто в университет, кто на свидание, а Дженаро отдыхал после ночной вахты у себя в комнате, Мариузу навестил Жозе Мануэл и представил ей свою невесту.

— Вот это и есть моя Нина! — сказал он с гордостью.

Мариуза окинула придирчивым взглядом его избранницу и вынесла свой вердикт:

— Что ж, ради такой красавицы стоило претерпеть некоторые трудности. Ты молодец, Жозе Мануэл, за любовь надо бороться!

Она пригласила молодую пару в гостиную и тут же затеяла праздничный обед, на который позвала и Дженаро. Ему не хотелось общаться с незнакомыми людьми, но Мариуза настояла на своём, сказав, что это будет в некотором роде помолвка и они вдвоём должны благословить молодых. Дженаро нехотя вышел в гостиную, Мариуза представила его:

— Это сеньор Дженаро — тот самый итальянец, что принёс тебе письмо от матери, Жозе Мануэл!

Нина с интересом взглянула на Дженаро, вспомнив, как мать говорила, что ей показалось, будто она где-то встречала его прежде.

Жозе Mануэл тем временем поблагодарил Дженаро за письмо, и между ними завязался непринужденный разговор.

Так, за разговором, и прошёл тот обед, которым все остались довольны. Неожиданные гости приятно развлекли своим присутствием Мариузу и Дженаро, а молодая пара была растрогана таким тёплым приёмом.

— Я знал, что ты понравишься доне Мариузе. Ты не можешь не нравится! – ликовал Жозе мануэл, с обожанием глядя на Нину.

— Они очень симпатичные люди. Оба. И дона Мариуза, и этот итальянец, — взволнованно высказывала свои впечатления Нина.

Дома она подробно рассказала матери и Камилии о визите в пансион, в частности заметив:

— Мама, ты была права, тот итальянец, сеньор Дженаро, действительно очень приятный человек. Но вряд ли вы могли видеться прежде. Он приехал сюда не так давно, а всю жизнь прожил в Италии.

— Значит, его зовут сеньор Дженаро… — повторила вслед за ней Мадалена.— Красивое имя! Твой отец часто произносил его, вспоминая своего брата, который остался в Италии…

— Вы имеете в виду отца Тони? – встрепенулась Камилия.

— Да,— ответила Мадалена.— Я о нём только слышала, но никогда его не видела. Говорят, он красивый мужчина и талантливый пианист. Наш Тони пошёл в отца!

— Этот сеньор Дженаро тоже пианист,— вспомнила Нина, и Камилия разволновалась ещё больше:

— От отца Тони давно нет никаких вестей. Если бы я не знала, что он живёт в Италии, то подумала бы… Уж слишком много совпадений!

— В этом нет ничего удивительного,— сказала Мадалена.— У итальянцев любовь к музыке – в крови. Они все – прирождённые певцы и музыканты. Когда Джузеппе что-нибудь напевал, я просто обмирала. У него был очень красивый голос!

— Да, наверное, это просто совпадение, — согласилась Камилия, заметно погрустнев.

— Конечно, — поддержала её Нина, — мало ли на свете итальянцев, которых зовут Дженаро!

Камилия и с этим была согласна, однако её не покидало странное волнение, которое она ощутила, услышав рассказ Нины о пожилом итальянском пианисте по имени Дженаро. И поздно вечером, когда они с Тони миловались в своей комнатке, она вкрадчиво спросила мужа:

— Скажи, ты по-прежнему не допускаешь мысли о том, что твой отец может приехать в Бразилию?

Тони ответил твёрдо, не задумываясь:

— Это исключено. Он сам сказал, что будет жить в Чивите ди Баньореджио до самой смерти. Так же, как и моя мама... — При воспоминании о матери у Тони увлажнились глаза, и он добавил совсем печально: — Вот так же и отец когда-нибудь умрёт, а я об этом даже не узнаю. Ведь никто не напишет мне, никто не знает, где я сейчас!..

— Ты забудь свои обиды и пошли ему письмо, — посоветовала Камилия.

Тони промолчал. Ему было просто писать домой, когда была жива мама. А что написать отцу? Изложить всю правду о том, что его честолюбивый сын работает грузчиком на рынке, живёт в приюте для бедняков и уже забыл, когда садился за фортепьяно? Такая весть не порадует отца, и тем более не поспособствует их примирению. Наоборот, отец только укрепится в своей правоте: ведь Тони так и не разбогател в Бразилии, а значит, проиграл тот давний спор с отцом. Нет, лучше уж промолчать, пусть всё останется так, как было до сих пор.

С этой мыслью Тони и уснул.

А утром его разбудил заплаканный Жозе Мануэл:

— Я получил телеграмму... Умер отец... Мой папа умер!.. Это непостижимо! Я был с ним в ссоре, а он... умер! Скажи там, на рынке, что я не приду на работу, мне нужно ехать в Рио...

— Мы тебя проводим, — вызвалась Камилия и побежала с печальной вестью к Нине.

Жозе Мануэл был убит горем, и весь бедняцкий квартал ему сочувствовал. А на вокзал вместе с ним поехали Нина и Камилия.

В ожидании поезда он говорил Нине, что вернётся к ней сразу после похорон, а потом они решат, как им быть дальше.

— Не торопись, ты сейчас очень нужен матери, — отвечала Нина, хотя ей уже сейчас казалось, что она не сможет пережить предстоящей разлуки.

— Нет, я приеду скоро, мне будет очень не хватать тебя, — повторял он и вновь возвращался к своему горю: — Бедный мой папа! Я не могу представить его мёртвым...

Видя, как страдает Жозе Мануэл, Камилия с горечью думала о том, что подобная участь ожидает и её Тони. Когда-нибудь он вот так же раскается, а исправить что-либо уже будет невозможно. Этого нельзя допустить. Надо помочь Тони помириться с отцом.

И в тот же вечер Камилия сказала Тони:

— Поезжай в Италию! Там, на месте, вам легче будет помириться. Я поговорю с моим отцом, он даст тебе денег на поездку.

— Нет, я не возьму у него деньги, — категорически заявил Тони. — Лучше напишу письмо своему отцу. Попробую найти нужные слова. Он ведь там совсем один!

Камилия посоветовала ему взяться за письмо немедленно, а сама отправилась к Нине, которой тоже сейчас было нелегко.

— Хорошо, что ты пришла, — обрадовалась ей Нина, — а то мама уже замучила меня своими причитаниями.

Мадалена возмутилась:

— Я? Замучила? Да как тебе не стыдно возводить такую напраслину на собственную мать?!

— Но ты же всё время твердишь, что Жозе Мануэл теперь вряд ли сюда вернётся, — напомнила ей Нина.

— Да, говорю, — не стала возражать Мадалена. — Он получит богатое наследство, у него там пекарни, а тут что ему делать?

— Ну вот, ты сама всё слышала, — огорчённо сказала Нина, обращаясь к Камилии. — Мама считает, что деньги решают всё, а любовь ничего не стоит!

— Нет, я так не считаю, — возразила Мадалена. — Жозе Мануэл, похоже, тебя любит. Может, он и вернётся сюда, ему же надо диплом защищать. Может, и тебя захочет взять с собой в Рио. А я останусь тут доживать свой век одна.

Она заплакала, надрывая сердце дочери, и та не выдержала — заплакала вместе с ней.

— Никуда я без тебя не поеду, успокойся! Даже с Жозе Мануэлом, если он меня позовёт в Рио. Но сначала надо его дождаться.

— Он обязательно вернётся, — желая утешить их обеих, сказала Камилия, а затем, думая о своём, осторожно выпытала у Нины адрес пансиона, в котором проживал итальянец Дженаро.

На следующий день она отправилась по этому адресу. Ей нужно было самой повидаться с сеньором Дженаро, чтобы развеять либо свои сомнения, либо — ложные надежды.

Но Дженаро в пансионе не оказалось, и тогда Камилия спросила у Мариузы:

— А вы не знаете, из какого города приехал сеньор Дженаро?

Мариузе показался странным её вопрос.

— Сеньорина, вы даже не представились, а хотите, чтобы я рассказала вам о своём постояльце, — сказала строго Мариуза. — Приходите, когда сеньор Дженаро будет дома, и, если он захочет вас принять, всё у него и спросите.

— Простите, я даже не знаю, тот ли это сеньор Дженаро, которого я ищу, — сказала в своё оправдание Камилия. — Поэтому и спрашиваю: может, он приехал из Чивиты ди Баньореджио? Если нет, то я и не буду его беспокоить.

— Я ничего об этом не знаю. — твёрдо сказала Мариуза. Но тут Изабела вдруг воскликнула:

— Точно! Из Чивиты! Я слышала, как сеньор Дженаро кому-то говорил, что жил в этом городе.

Мариуза недовольно взглянула на племянницу, а Камилия, наоборот, одарила Изабелу благодарной улыбкой и сказала взволнованно:

— Спасибо! Вы мне очень помогли! Вы даже не представляете, как вы мне помогли. До свидания.

Теперь Камилия могла спокойно уйти. Она не сомневалась, что нашла отца Тони. Чивита — маленький городок, вряд ли там отыщется ещё один пожилой пианист по имени Дженаро!

— Что-нибудь передать сеньору Дженаро? — спросила Мариуза.

— Нет, ничего не надо, спасибо! — весело ответила Камилия уже на ходу.

Теперь ей только надо было дождаться, когда вернётся с работы Тони.