Испытание чувств

Глава 21

Маурисиу понемногу приходил в себя после того нервного срыва, во время которого он фактически признался в убийстве Мартино, однако три любящие его женщины — мать, жена и сестра — предпочли расценить это как самооговор, спровоцированный их обидными беспочвенными подозрениями.

По крайней мере, все трое сделали вид, будто именно так они и думают, а вслух ничего не обсуждали и с Маурисиу больше не заговаривали ни о том злосчастном ружье, ни о тех подозрительных пастухах, которых он приютил на фазенде. Живут здесь — и пусть живут! Главное, чтобы Маурисиу вновь обрёл душевное равновесие.

Он и в самом деле немного успокоился, но не настолько, чтобы женщины перестали тревожиться по поводу его здоровья. Он по-прежнему оставался замкнутым, угрюмым, ни с кем из домочадцев почти не разговаривал, с ребёнком не нянчился, как бывало прежде, Катэрина тоже перестала его интересовать...

Франсиска уже поняла, что её сын нуждается в помощи психотерапевта, и она привезла бы ему такого врача из Сан-Паулу, если бы не подозревала Маурисиу в страшном преступлении. Ведь врач сможет вылечить его только в том случае, если докопается до истинной причины болезни. А это значит, что неизбежно всплывут все чудовищные тайны их семьи, все убийства, случившиеся на фазенде много лет назад и совсем недавно. Ради здоровья Маурисиу, Франсиска могла бы пойти даже на разоблачение своего покойного отца, но она не была готова к разоблачению собственного сына, которое могло вскрыться в ходе его общения с психотерапевтом. Разумеется, Франсиска не была полностью уверена в том, что Маурисиу причастен к убийству, более того — она страстно желала, чтобы это было не так, но пока у неё оставались подозрения, обращаться за помощью к врачу было просто опасно.

И она решила положиться на судьбу. Не стала ничего предпринимать, опасаясь накликать новую, ещё большую беду.

Но беда пришла сама, и, как это всегда бывает, пришла неожиданно.

Однажды утром в комнату Франсиски вбежала растерянная Беатриса и сообщила испуганно:

— Мама, к нам приехал следователь, сеньор Омеру... Он хочет поговорить с тобой по делу об убийстве...

— Это тот человек, который расследовал убийство Мартино? — всполошилась Франсиска. — Что ему здесь надо? Он ведь уже закрыл дело!

— Не знаю. Говорит, что у него есть к тебе вопросы.

— Ладно, я поговорю с ним, — встала, расправив плечи, Франсиска. — Нам нечего бояться, мы ничего не видели и ничего не знаем. А ты, на всякий случай, зайди к брату, подготовь его и Катэрину.

Беатриса так и сделала — передала им установку матери на тот случай, если с ними захочет побеседовать следователь: ничего не видели, ничего не знаем.

Но Маурисиу не стал дожидаться вызова на допрос и сам помчался в гостиную, где Франсиска принимала незваного визитёра. Катэрина, опасаясь, как бы муж не устроил там скандала, поспешила вслед за ним. По той же причине в гостиную пришла и Беатриса.

Таким образом, вся семья оказалась в сборе и напряжённо слушала Омеру, объяснявшего причину своего визита.

К счастью, Маурисиу вполне владел собой. Он был взволнован не более других членов семьи, но так обычно реагируют все люди на внезапное появление в их доме следователя, и Омеру не заметил в поведении Маурисиу чего-либо противоестественного или, тем более, подозрительного.

Он сообщил, что пришёл сюда по делу об убийстве Мартино, и это сразу же вызвало резонный вопрос Франсиски.

— А разве это дело ещё не закрыто? — спросила она. — До нас дошли слухи о том, что Мартино будто бы убили из мести его соотечественники-антифашисты.

— Да, такая версия существует, я тоже к ней склонялся, считая её наиболее вероятной, и даже дело закрыл, — подтвердил Омеру. — Но теперь вскрылись новые обстоятельства, поэтому я вынужден продолжить расследование.

В комнате повисла гробовая тишина, все сидели, не шелохнувшись, и только Маурисиу нервно теребил край холщовой сорочки, в которую он был по-домашнему одет.

Омеру между тем продолжил:

— К нам приезжал представитель одного банка из Сан-Паулу, интересовался делом об убийстве Мартино. В этом банке покойный хранил свои деньги, и его вдова предъявила право на наследство. Так вот, для того чтобы перевести деньги на её счет, представитель банка должен был убедиться в правомерности такой операции. Другими словами, он хотел выяснить, действительно ли вдова имеет право на получение наследства, и нет ли в её действиях какого-либо криминала.

— А зачем ему понадобилось изучать уголовное дело? — не удержался от вопроса Маурисиу. — По-моему, тут достаточно было проверить, не фальшивое ли у вдовы свидетельство о браке с сеньором Мартино. Разве не так?

— Вы верно рассуждаете, — поддержал его Омеру. — Очевидно, они и это проверили, поскольку деньги вдова получила. Но им важно было убедиться и в том, что свидетельство о смерти не фальшивое!

— А что, и такое возможно? — удивилась Франсиска.

Омеру с удовольствием просветил её:

— О, вы, вероятно, даже не представляете, какие бывают мошенники и на какие ухищрения они идут, чтобы присвоить чужие деньги! Фальсифицируют любые документы, вплоть до свидетельства о смерти! Это достаточно распространённый метод. Я, например, знаю один такой случай. Муж уехал по делам за границу, задержался там на несколько месяцев, а жена завела тут молодого любовника, с его помощью раздобыла фальшивое свидетельство о смерти мужа и, как наследница, сняла деньги с его банковского счёта. Когда же обманутый муж вернулся домой, она уже покинула страну вместе с любовником, и её след затерялся где-то на другом континенте. Вот какие бывают «вдовы»!

Он увлёкся, не замечая, с какой натугой слушает его Франсиска и как ёрзает от беспокойства Маурисиу, ожидая, когда же этот не в меру разговорчивый следователь перейдёт к главному, ради чего сюда и пожаловал.

Катэрина, пристально наблюдавшая за мужем, поняла, что его терпение на пределе, и сочла необходимым осторожно вклиниться в разглагольствования Омеру:

— Но к вдове сеньора Мартино это не имеет отношения. Вы сами только что сказали, что банк выплатил ей деньги.

— Да, деньги она получила, и немалые! Сумма исчисляется в миллионах! Именно это обстоятельство и заставило меня вновь вернуться к расследованию.

— А какая разница, сколько денег было на счету у Мартино? Разве это имеет какое-то значение для следствия? — недоуменно спросила Франсиска.

— К сожалению, имеет. Из-за таких огромных денег некоторые жены идут на убийство собственных мужей, — вновь пустился в объяснения Омеру. — Вот, к примеру, в моей практике был случай...

— Извините, но Мария на такое не способна! — опять прервала его Катэрина. — Я знаю её, она жила в доме моих родителей, всё время проводила на фазенде, никуда не отлучалась. И вообще она — добрая, порядочная женщина! У вас нет никаких оснований вешать на неё такое страшное обвинение!

— Это не обвинение, а всего лишь подозрение, — поправил её Омеру.

— И подозрения тоже надо чем-то обосновывать! — не унималась Катэрина.

— В нашем деле подозреваемым становится любой, у кого могли быть мотивы для убийства, — строго произнёс Омеру. — А у этой сеньоры такой мотив был!

— Но Мария в тот день никуда не отлучалась с фазенды, это все могут подтвердить! — продолжала спорить Катэрина.

— Обычно те, кто задумывают подобные преступления, именно так и поступают: нанимают убийцу, а себе обеспечивают надёжное алиби, — пояснил Омеру. — Вообще я бы вам не советовал так активно защищать эту женщину. Ведь вы, насколько я понял, познакомились с ней недавно, когда муж привёз её на фазенду. А она могла подготовить это убийство ещё в Сан-Паулу.

Маурисиу, до той поры не вмешивавшийся в их спор, вдруг вскочил с места и замахал руками на Катэрину:

— Ты и впрямь помолчи! Откуда ты можешь знать, что было на уме у той женщины? С мужем они не ладили, она его не любила, это всем известно. Так что у неё и кроме денег было достаточно мотивов для убийства!

— Успокойся, Маурисиу, — мягко сказала ему Франсиска. — Сеньор Омеру сам во всём разберётся.

— Я на это надеюсь, — горделиво усмехнулся тот, польщённый этим замечанием Франсиски. — Но ваша помощь мне всё же потребуется, поскольку убийство произошло у вас на фазенде.

— Тут мы вам вряд ли сможем быть полезны, — сразу же заявила Франсиска. — Никто из нас не видел, как это произошло.

— Однако мне известно, что у вас работают те люди, которые нашли труп и привезли его сюда, а потом доставили его и на фазенду сеньора Винченцо. Я хотел бы с ними побеседовать и ещё раз осмотреть место преступления. Возможно, это позволит мне обнаружить какие-то новые улики.

В тот момент все — не только женщины, но и Маурисиу — мысленно пожалели о том, что вовремя не избавились от Зангона и Форро. Кто знает, как они поведут себя во время допроса? Спасая себя, они вполне могут бросить тень на Маурисиу, который, ведь неспроста, их побаивался! Но теперь уже ничего исправить нельзя, надо вести к ним следователя. И Маурисиу вызвался проводить Омеру в дом Риты, где обитали Зангон и Форро. Он надеялся, что в его присутствии эти ребята не позволят себе сболтнуть лишнего.

А Франсиска, Беатриса и Катэрина не ждали от этого допроса ничего хорошего и уповали только на счастливый случай, который смог бы уберечь Маурисиу от беды.

Между тем Зангону и Форро уже было известно о том, что Омеру возобновил расследование по делу Мартино и сейчас беседует с господами. Об этом им сообщила Жулия, подслушав из-за двери разговор следователя с Франсиской и её детьми.

Известие привело в замешательство пастухов, а потом и вовсе началась паника.

— Чует моё сердце, этот следователь хочет сделать из нас козлов отпущения! — сказал Зангон.

Форро выразился ещё определённее и решительнее:

— Надо уносить ноги, пока не поздно! По коням, приятель!

Наспех собрав только самые необходимые вещи, они направились к своим лошадям, но дорогу им преградила Рита.

— Стойте! — приказала она. — Я никуда вас не пущу. Вы ведь не убивали того итальянца, так зачем же вам нужно бежать?

— Мы давно собирались уехать отсюда, здесь нет для нас подходящей работы, — сказал Форро.

Рита посмотрела на него строго, как на провинившегося подростка, и сказала непререкаемым тоном:

— Никогда не смей врать мне, Арсидес! — Форро невольно потупил взор, а она продолжила уже чуть мягче: — Если вы сейчас отсюда сбежите, на вас точно падёт подозрение в убийстве, и кончится это тюрьмой.

— А если мы останемся здесь, то чем это кончится? — спросил Форро, и Рита ответила ему без малейшего сомнения:

— Для вас всё обойдётся хорошо.

В её словах была какая-то магическая сила, заставившая пастухов поверить в это прорицание и отказаться от бегства.

— Ладно, остаёмся! — махнул рукой Форро.

— И правильно, сынок. Молодец, что послушался, — похвалила его Рита. — Надо всегда прислушиваться к матери, она тебе дурного не пожелает.

— Если бы это зависело только от вашего желания, дона Рита! — скептически заметил Зангон.

— Да, оно может не совпадать с желанием следователя, — справедливости ради добавил Форро. — Наверное, ему не разрешили закрыть дело, потому что он так и не нашёл убийцу. И теперь он, конечно же, возьмётся за нас, ведь вы с Зекинью нашли труп, значит, тут и надо копать в первую очередь!

— Ты тоже кое-что нашёл, — напомнил ему Зангон. — Да ещё и наболтал хозяину про какого-то свидетеля. Если следователь сейчас расколет хозяина, то тебе придётся туго.

— Я думаю, хозяин не расколется, это не в его интересах, — предположил Форро. — А вот покрывать Зекинью он вряд ли будет.

— Зекинью никого не убивал, он был всё время со мной! — сказал Зангон со скрытой угрозой. — И ты не вздумай валить на него это дело!

— Я не собираюсь его подставлять, — ответил Форро, — но следователь может подумать, что Зекинью неспроста сбежал с этой фазенды. А если ты скажешь, что был всё время с ним, то и сам легко превратишься в соучастника убийства! Подумай хорошенько, стоит ли тебе выгораживать Зекинью!

Зангон возмутился:

— Что значит выгораживать?! Он же ни в чём не виноват! Зекинью мне друг, я могу за него поручиться головой. И я сделаю это, потому что не способен на предательство! Если понадобится, я и про пули твои расскажу, только чтобы защитить Зекинью!

Форро промолчал, и Зангон воспринял это как сигнал к примирению.

Затем, спустя несколько минут, Форро спросил у Зангона:

— Скажи честно, ты и правда, не знаешь, где сейчас Зекинью?

— Не знаю, — в который раз повторил Зангон.

— Это плохо, — заключил Форро. — И где его черти носят? Может, он вляпался в какую-нибудь историю, И потому сюда нагрянул этот сыщик?

Зангону нечего было на это ответить. Зекинью — парень шебутной, мог и вляпаться... Но что об этом попусту гадать? Уж скорее бы, что ли, пришёл следователь, и появилась бы хоть какая-то определённость!..

А тем временем Омеру, выйдя с Маурисиу во двор, устроил ему настоящий допрос.

— Как вы думаете, почему сеньор Мартино был убит именно на вашей фазенде? — спросил он, испытующе глядя в глаза Маурисиу.

Тот невольно поёжился от такого пристального взгляда следователя, но сохранил видимость спокойствия и ответил так, как на его месте, вероятно, ответила бы и Франсиска:

— Это могло быть чистой случайностью, а могло быть и наоборот... Если убийца заранее всё обдумал и спланировал, то ему наверняка было известно, что сеньор Мартино в те дни часто приезжал к нам на фазенду. Вот он и подкараулил тут свою жертву.

— А зачем Мартино сюда ездил?

Ответ на этот простой вопрос потребовал от Маурисиу гораздо больших усилий, чем ответ на предыдущий, довольно сложный и по-своему коварный, вопрос следователя. Глаза Маурисиу нервно забегали, он резко тряхнул головой, словно прогоняя от себя всплывшую в памяти ненавистную физиономию Мартино, и лишь после этого ответил, стараясь чётко выговаривать каждое слово:

— Его интересовала земля. Мой тесть и сеньор Фарина взяли его в компаньоны, когда выкупали у нас свою прежнюю фазенду. Но ему, очевидно, этого было мало, он уговаривал мою мать продать и ту фазенду, на которой мы живём. Предлагал большие деньги, хотя мы, конечно же, не собирались её продавать. Вот поэтому он сюда и ездил!

Омеру удовлетворил его ответ, и он перешёл к следующему вопросу:

— А не приходилось ли вам или вашим слугам встречать на фазенде посторонних людей, которые могли следить за Мартино?

— Нет, мы опросили всех слуг сразу после убийства — никто ничего не видел.

— Странно!.. — сказал Омеру. — В Мартино стреляли средь бела дня, причём, не один раз, и никто не услышал выстрелов, не увидел убийцу.

— Очевидно, это всё-таки был профессионал, — удачно ввернул Маурисиу. — Точно выбрал время и место, а потом незаметно скрылся.

— Возможно, — согласился Омеру. — Хотя тут могло быть и простое везение. Ладно, разберёмся. Я надеюсь, те пастухи, что нашли труп, в какой-то мере прояснят картину убийства. Пойдёмте к ним!

— Но здесь остался только один из тех двоих, что привезли тело убитого к нам во двор, — сказал Маурисиу. — Второй сразу же куда-то уехал.

— Как? — удивился Омеру. — А мне говорили, что их здесь двое. И ваша мать только что это подтвердила.

— Да, их двое, но Форро прибыл сюда позже, — пояснил Маурисиу, — и вряд ли он может быть вам чем-то полезен. А Зангон — один из тех, кто обнаружил труп.

Омеру показалось это уточнение весьма существенным, и он задался целью, во что бы то ни стало выяснить, куда и почему исчез Зекинью.

Если с Франсиской и её детьми он беседовал вежливо, то с пастухами отнюдь не церемонился. Особенно после того, как выяснил, что Форро не так давно освободился из тюрьмы.

Риту, Жулию и Маурисиу он попросил выйти, чтобы они не мешали ему вести допрос в привычной для него силовой манере.

— Признавайся, где твой дружок! — сразу же насел он на Зангона. — Советую не юлить и не отпираться, иначе будет хуже!

— Но я действительно не знаю, где Зекинью, — отвечал Зангон, а Омеру продолжал гнуть своё:

— Тогда ответь, почему он сбежал! Это он убил Мартино? По собственной инициативе, или ему кто-то заказал убийство?

Зангон уже сто раз пожалел о том, что сам не сбежал отсюда, а послушался полусумасшедшую старуху.

— Зекинью никого не убивал. Он вообще не способен на убийство! — твердил Зангон. — У него даже ружья никогда не было.

— А у тебя было? Куда ты его спрятал?

— И у меня не было.

— А откуда ты знаешь, что Мартино был застрелен из ружья, а не из пистолета?

— Да ничего я не знаю! Пистолета ни у меня, ни у Зекинью тоже никогда не было!

— А у кого было оружие? У Форро?

— И у меня не было, — отвечал Форро.

— А тебе известно, почему сбежал Зекинью и где он скрывается? — переключился на него Омеру, ненадолго оставив в покое Зангона.

— Он хотел найти другую работу и, наверное, нашёл, если не вернулся сюда.

— А может, ему незачем искать работу? Он получил приличную сумму за убийство и сейчас проматывает её где-нибудь в Сан-Паулу. Или в другом месте? Отвечай! Не то я обратно упрячу тебя за решётку!

Тут Форро вспылил:

— На каком основании? Только потому, что я однажды подрался по пьянке и отбыл за это положенный срок? Так я его уже отбыл, вы это поняли? Дважды меня за это ни один судья не отправит за решётку!

— Ошибаешься, — усмехнулся Омеру. — Я имею полное право задержать тебя и твоего дружка, как подозреваемых в убийстве. И вы будете сидеть под стражей, пока не скажете мне, где скрывается Зекинью, кто нанял вас для убийства, и сколько денег вы за это получили! Ты всё понял?

— Понял, — мрачно произнёс Форро. — К сожалению, в тюрьме я всякого повидал и знаю, как вы умеете выбивать признания из невиновных людей. Допустим, вы сломаете и меня, и Зангона, допустим, поймаете Зекинью и добьётесь от нас самооговора. Но на суде мы молчать не будем, скажем, что оговорили себя под пытками. И что вы тогда будете делать? Может, у вас есть свидетели преступления, или ружьё, из которого был убит тот бедняга, или хотя бы пули? У вас же нет никаких улик!

Омеру победоносно рассмеялся:

— Ну вот ты и выдал себя с головой! Как видишь, мне даже не понадобилось прибегать к пыткам. Кстати, я никогда не применяю насилия в своей практике. Просто побеседую немного с подследственным, и он сам мне всё расскажет. Итак, откуда тебе известно, что у нас нет ни свидетелей, ни орудия убийства, ни пуль?

— А я ничего не знал. Так, брякнул наобум, чтобы выведать это у вас. Теперь вот знаю, что попал точно в цель! — не растерялся Форро.

— Нет, опять ошибаешься, — возразил Омеру. — Ты сейчас не в цель попал, а допустил серьёзнейшую промашку. Сообщил то, о чём мог знать только убийца: что в Мартино стреляли из ружья, что выстрелов было несколько и все пули прошли навылет, что оружием и пулями следствие не располагает. Из этого я могу заключить, что, убив Мартино, ты аккуратно собрал все пули и спрятал их вместе с ружьём. Теперь тебе осталось только указать это место!

— О том, что выстрелов было несколько, знают все, кто видел тело убитого, — подал голос Зангон. — Мы с Зекинью сразу это поняли, когда нашли тело. Оно было прострелено в нескольких местах.

— Допустим, — согласно кивнул Омеру. — А как насчёт всего остального? Ты же не станешь утверждать, что твой дружок Форро — ясновидящий?

— Насчёт остального я тоже вам скажу! — завёлся Зангон. — Чтобы знать всё то, что вы перечислили, не обязательно быть убийцей. Для этого достаточно быть свидетелем, например.

— Так, уже теплее! — радостно воскликнул Омеру. — Значит, ты и Форро — всего лишь свидетели преступления, поэтому и не стали скрываться. А убийца — Зекинью. Верно?

— Нет, не верно. Зекинью никого не убивал, а мы не видели, кто стрелял в этого Мартино!

— Откуда же тогда такая осведомлённость?

— Но мы же были на месте преступления и многое там поняли, — сказал Форро, допустив очередную проговорку, за которую тотчас же ухватился Омеру:

— Мы? Ты сказал: «Мы»? Значит, ты тоже там был?

— Ну, был... Только не в момент убийства, а после, когда ребята уже увезли тело. Увидел кровавый след на земле, огляделся вокруг, заметил пролом в крыше амбара, подумал, что стреляли как раз оттуда... А потом этот кровавый след привел меня сюда, на фазенду. Тут я встретил своих приятелей, и они сказали, что действительно нашли убитого человека...

Поскольку Форро разговорился, то и Омеру сменил тактику.

— Вот теперь я вам поверил, — сказал он вполне дружелюбно. — Мне только одно неясно: почему вы сразу этого не рассказали? Чего вы боитесь? За вами есть какой-нибудь грешок? Почему не захотели помочь следствию? Не потому ли, что пытались выгородить своего дружка Зекинью?

— Да нет же! — с досадой ответил Зангон. — Зекинью абсолютно чист, у него никогда не было оружия. И на нас нет никакой вины!

— А чего ж вы всё-таки испугались?

— Мы не испугались. Просто вы на нас попёрли сразу — вместо того, чтобы поговорить по-человечески, — высказал свои претензии Зангон.

— Это не поздно сделать и сейчас, — сказал Омеру. — Где будете давать показания — здесь или в полиции?

— Но мы же вам уже всё рассказали! А вы опять тащите нас в полицию? — возмутился Форро.

— Мой многолетний опыт подсказывает мне, что вы наверняка упустили какие-то важные подробности, — хитровато усмехнулся Омеру. — Вам нужно сосредоточиться и всё вспомнить. А это лучше всего сделать в полиции. Вы готовы поехать туда со мной и помочь следствию?

— Нет, в полицию я не хочу ехать, — сказал Форро. — Туда только попади — потом не выпутаешься! Сам не заметишь, как окажешься за решёткой!

— Но вы же оба являетесь косвенными свидетелями, — пояснил Омеру. — Я обязан официально зафиксировать ваши показания.

— А почему это нельзя сделать здесь? — спросил Зангон. — Вы же сказали, что доверяете нам!

— Это была уловка, — ответил ему вместо следователя Форро. — Я знаю, как они умеют даже косвенных свидетелей превращать в обвиняемых!

— Мы можем и не ехать в полицию, если вы всё, без утайки, расскажете мне здесь, — вновь подсластил пилюлю Омеру, и на сей раз добился-таки желаемого результата: Зангон прекратил сопротивление, бросив приятелю:

— Отдай ты ему эти чёртовы пули, иначе он от нас не отстанет, и мы точно окажемся за решеткой!

«Вот это сюрприз! Пули!» — внутренне возликовал Омеру, но внешне остался невозмутим, ожидая, что ответит Форро.

А тот уже и сам рассудил, что незачем ему отвечать за чужое преступление и покрывать убийцу, даже если им окажется хозяин фазенды. Возвращаться обратно за решётку у Форро не было желания, и он сказал следователю:

— Да, я отдам вам те пули, что собрал на месте преступления. А оружие, из которого они были выпущены, вы уж ищите сами!