Лунный Человек подошел ко мне вплотную, положил изогнутое лезвие на плечо. Острое, лезвие едва не касалось шеи, я остро ощутила кожей его холодок.
— Ты готова пройти очищение? — спросил Рассказчик.
— Что? Как? — Горло перехватило, я с трудом вымолвила два кратких слова. Мысли помчались вскачь и запутались.
— Мы очистим тебя от крови, боли и смерти. Мы прольем твою кровь, причиним тебе боль. Своей собственной смертью ты искупишь прошлые проступки, и небо радостно тебя примет.
Сквозь путаницу мыслей в сознание пробилось одно-единственное слово. Страх ушел, я вновь стала ясно соображать. Осторожно, стараясь не задеть кривое лезвие, я отодвинулась и сделала шаг назад. Лезвие осталось в воздухе недвижимо.
— Я не совершила проступков, которые надо искупать. Я не раскаиваюсь в своих прошлых действиях и потому не нуждаюсь в очищении. — Я подобралась, готовая услышать их ответ. И пропади она пропадом, всяческая дипломатия!
Лунный Человек улыбнулся, двое старейшин одобрительно кивнули. В некоторой растерянности я смотрела, как Рассказчик убрал саблю под ковер и вновь уселся в прежней позе.
— Это верный ответ, — сказал он.
— А если бы я согласилась?
— Тогда бы мы отослали тебя прочь, загадав несколько загадок, над которыми ты долго ломала бы голову. — Лунный Человек засмеялся. — Должен признать, что я слегка разочарован. Я полдня сочинял те загадки.
— Сядь, — велела женщина. — Какого понимания ты ищешь?
Снова устраиваясь на круглом коврике, я тщательно подыскивала слова.
— В Ситии на юных девушек охотится звери. Он уже убил десятерых и ранил одну. Я хочу его остановить. И желаю понять, кто он.
— Почему ты явилась к нам?
— Он использовал некое снадобье. Меня тревожит, что убийца, возможно, украл его у вашего рода. — Я примолкла, надеясь, что слово «украл» не прозвучит как обвинение в адрес Песчаных Семян.
— А, да, это снадобье, — проговорил старик. — Благословение и проклятие. Посылка от Исава Лианы Песчаное Семя Залтана прибыла в одну из наших деревень неподалеку от Давиинского плато. Вскоре после того на деревню совершили набег Давиинские Отказники. — Старик с отвращением сплюнул на земляной пол. — Они многое похитили.
Его отношение к Отказникам было ясным, однако я все же спросила:
— Кто они такие?
Старейшины поджали губы, не желая отвечать. Однако Лунный Человек хмурясь объяснил:
— Это молодежь, которая отринула наши обычаи. Они ушли из рода и поселились на плато. Однако жизнь на плато нелегка, прокормиться там непросто. Отказники предпочитают красть у нас, чем самим взращивать себе пропитание.
— Может ли один из них быть тем чудовищем, которое я ищу?
— Может. Они извратили наше магическое искусство. Вместо того чтобы действовать на благо рода, они стремятся усилить свое могущество, заботясь лишь о собственном обогащении. Большинство из них не владеют магическим даром, но среди них есть несколько очень сильных магов.
На лице у Лунного Человека, когда он это говорил, читалась ярость. Нетрудно представить, как он выглядит, сражаясь той самой кривой саблей, что недавно спрятал под ковер. Я создала мысленный образ Копьеглава, похитившего Тьюлу.
— Он — один из них?
Меня пронизала магия, исходившая от Лунного Человека.
Он глухо зарычал. Затем, обращаясь к старику, проговорил:
— Они обратились к древнему злу. Мы должны их остановить.
На морщинистом лице мелькнул ужас.
— Мы снова попытаемся преодолеть их магический заслон. Мы их, отыщем. — Поднявшись с неожиданной грацией и достоинством, старик поклонился мне, затем обратился к женщине: — Идем. Надо придумать, как действовать.
Вдвоем они покинули шатер, а я с Лунным Человеком осталась.
— Что за древнее зло? — спросила я.
— Это древний чудовищный обряд. Маг привязывает к себе душу жертвы, а затем убивает ее. При этом магические силы жертвы перетекают в него, увеличивая его собственную мощь. Красные знаки на теле — это часть обряда. — У Рассказчика сурово сдвинулись брови, потом он неожиданно встревожился: — Ты сказала: одна женщина ранена. Где она сейчас?
— В Крепости.
— Под Охраной?
— Да, а что?
— Тот, кого ты ищешь, — не на Давиинском плато; он прячется в Крепости, поджидая случай отнять ее жизнь. Он не может привязать к себе новую душу, пока предыдущая жертва не умрет.
— Я должна возвращаться. — Я вскочила, готовая бежать вон из шатра.
Схватив за плечо, Лунный Человек развернул меня к себе лицом:
— Не позабудь свое обещание.
— Не забуду. Сначала — Тьюла, потом — Лист.
Он удовлетворенно кивнул.
— Могу я попросить еще об одном?
Поколебавшись, я ответила:
— Проси. — По крайней мере, он собирался просить, а не требовать обещаний.
— Когда ты закончишь обучение у Магистра Айрис, вернись ко мне, чтобы я обучил тебя магическому искусству Песчаного Семени. Это — часть твоего наследия, и оно у тебя в крови.
Предложение звучало соблазнительно, но это будет очередной крюк на моем пути. Если так пойдет, я до самой смерти не завершу обучение.
— Постараюсь, — ответила я, чтобы не спорить и не тратить время.
— Хорошо, Теперь иди. Он поклонился мне и выпроводил из шатра.
Лагерь охватила лихорадка поспешных сборов, на земле уже лежали снятые с подпорок шатры; неслышно подкрадывались сумерки. Я кинулась искать свой вещевой мешок. Рядом с мешком я нашла Кики, оседланную и готовую тронуться в путь. Ее «мать» протянула мне поводья со словами:
— Не сиди в седле. Слегка приподнимись, согнувшись, перенеси вес вперед. И она полетит домой как ветер.
— Благодарю тебя. — Я поклонилась.
«Мать» моей лошадки улыбнулась:
— Вы подходите друг дружке. Я рада. — Похлопав Кики по шее, она присоединилась к сородичам, занятым спешной подготовкой к дальней дороге.
Я вскочила в седло, затем постаралась выполнить полученные указания. Скоро станет совсем темно. Кики повернула голову, кося на меня синим глазом.
«Догнать Топаза? И Шелка?» — спросила она.
«Да. Полетели!»
Кики сорвалась с места. Высокая трава неслась навстречу, затем я перестала различать ее в темноте. Казалось, меня несет ураган, а не лошадь.
Когда луна поднялась высоко над головой, я ощутила, что магия Песчаного Семени слабеет, вскоре она и вовсе пропала. Тогда я обратилась к собственной магии, чтобы отыскать Айрис.
«Я здесь», — раздалось в голове — и глазами наставницы я увидела, что они с Кейхилом стали лагерем у Кровавой скалы.
«Буди Кейхила. Надо как можно скорей, вернуться в Крепость. Тьюла в опасности!»
«Ее хорошо охраняют», — возразила Айрис.
«Убийца — сильный маг».
«Поняла. Отправляемся».
Я попыталась мысленно нащупать Цитадель, надеясь предупредить ее обитателей. Мое сознание коснулось дремлющего в своей комнате Хейса. Он в ужасе шарахнулся от меня и укрепил ментальную защиту. Защита Магистров была покрепче башен, в которых они спали. Утомившись от пустых усилий, я оставила свою затею.
Кики нагнала Айрис и Кейхила на дороге в Крепость, когда, небо только-только начало светлеть. Я лишь успела удивиться, что Кики в одну ночь пробежала двухдневный путь, — и мы промчались мимо, оставив их позади.
«Отдохнешь?» — на всякий случай спросила я свою лошадку, оглянувшись; Айрис махнула рукой: мол, торопись — и не думай о нас.
«Нет».
Однако у меня ноги горели, как от огня. Вспомнив слова Лунного Человека, я собрала синие охлаждающие мысли и направила их к ногам. «Огонь» в них потух, боль и усталость ушли.
Я уже различала впереди огромные ворота Крепости, когда всякое желание отдохнуть внезапно испарилось. Меня охватило сильнейшее чувство страха и беспомощности. Тьюла! Я послала в Крепость свою: мысль, надеясь отыскать хоть кого-нибудь, способного услышать предупреждение о грозящей опасности. Стражи, поставленные у палаты, магией не владели. Я могла читать мысли таких людей, однако они не могли «услышать» меня. В отчаянии я продолжала искать.
Наткнулась на Дэкса. Он бился с кем-то на деревянных мечах учась делать выпады и отражать удары.
«Тьюла! — пронзительно закричала я. — В опасности! Приведи помощь!»
Дэкс удивленно выронил меч, и противник чувствительно ткнул его под ребра.
«Элена?» — Он крутанулся на месте, высматривая, откуда я кричу.
«Тьюла в опасности! Иди. Прямо сейчас». Моя с ним связь внезапно прервалась словно между нами встала непроницаемая каменная стена.
Время капало, медленными тягучими каплями, когда Кики ворвалась в Крепость и двинулась по оживленным улицам. Казалось, все население города вывалило из домов и куда-то неспешно двинулось, перекрывая дорогу.
Воздух был свеж и прохладен, но мое сердце сжигало пламя. Хотелось закричать, чтобы эти бездельники наконец зашевелили ногами. Чувствуя мое напряжение, Кики прибавила ходу, расталкивая копуш.
Нам вслед неслись проклятия. Стражи у ворот Цитадели опешили, когда моя рыжая лошадка пролетела мимо них, даже не думая остановиться. Она, прямиком поскакала к лазарету и даже взбежала по ступеням, остановилась лишь у самой двери.
Я соскользнула с седла и опрометью кинулась внутрь. Стражи Тьюлы неподвижно лежали на полу в коридоре. Перепрыгнув через них, я ворвалась в палату. Распахнутая мной дверь стукнулась о стену, грохот отдался от мраморной поверхности. Однако не разбудил Тьюлу.
Безжизненные глаза смотрели в никуда, бескровные губы застыли в гримасе боли и ужаса. Я схватила ее запястье в тщетной надежде почувствовать биение жилки под кожей; кожа была холодна, рука уже окоченела. На шее виднелись темные следы.
Опоздала? Или еще нет? Я потянула из источника нить магической энергии, мысленным взором увидела раздавленное дыхательное горло. Девочку задушили. Я собрала шарик энергии и направила ей в горло, чтобы разошлись сдавленные стенки. Затем послала ей в легкие воздух и сосредоточилась на сердце, приказав ему биться.
Сердце послушно билось, в легких был воздух, однако помутневшие глаза Тьюлы не прояснялись. Я старалась изо всех сил. Ее кожа потеплела, порозовела; грудь поднималась и опускалась с каждым вдохом и выдохом. Однако стоило мне прекратить магические усилия, как ее сердце тут же замерло, Тьюла перестала дышать.
Убийца похитил ее душу. Я не в силах ее воскресить.
Чья-то рука легла мне на плечо.
— Ты больше ничем не поможешь, — проговорила Айрис.
Я оглянулась. В палате были Кейхил, Лист, Дэкс, Розза и Хейс. Маленькая палата была битком набита, а я даже не заметила, как они вошли. Кожа Тьюлы холодела под моими пальцами. Я убрала руку.
Внезапно навалилась страшная, убийственная усталость. Осев на пол, я закрыла глаза, обхватила голову руками. Моя вина. Ее смерть — моя вина. Нельзя было оставлять Тьюлу одну.
В палате что-то говорили, что-то делали. Я не слушала и не смотрела — я плакала. Мне хотелось раствориться, впитаться в пол, слиться с его каменными плитами. У камня есть единственная цель: быть. Он не дает обещаний, не тревожится, не чувствует.
Повалившись набок, я прижалась щекой к гладкому мрамору. Кожу обожгло холодом. Когда в палате стало тихо, я наконец открыла глаза. Взгляд наткнулся на клочок бумаги под койкой Тьюлы. Должно быть, упал, когда я пыталась вернуть жизнь в ее мертвое тело. Я подобрала бумажку, полагая, что она принадлежала Тьюле.
Слова, что я прочла на ней, пронзили раскаленной иглой, заставили вскочить на ноги.
В записке говорилось: «Опал у меня. Я обменяю ее на Элену из рода Залтана в ближайшее полнолуние. Поднимите над башней Первого Мага траурный флаг Тьюлы в знак согласия, и я не трону Опал. Ждите дальнейших указаний».