Истинная: я хочу от тебя сына!

Глава 27

Он помогает мне подняться, и целуя в макушку виновато произносит:

— Прости за укус. Не смог удержаться.

Затем Поль сам берется меня одевать. Преодолевая смущение, я поочередно вставляю ноги в приготовленные и расправленные им трусики. Сопротивляться и проявлять самостоятельность сейчас совершенно не хочется. Мне приятно быть той, за которой ухаживают и над кем трясутся, как над хрустальной вазой. К хорошему быстро привыкаешь.

С такой же нежностью он помогает мне натянуть джинсы, и оглаживает пока еще плоский живот, отмечая:

— Скоро животик начнет расти, поэтому предлагаю поехать по бутикам, выбрать тебе соответствующую одежду для беременных. Думаю, что мы сможем найти точно такие же джинсы, только с удобной резинкой на поясе, чтобы не было давления на малыша. Да и вообще, тебе нужен специальный удобный гардероб, деньги, ты знаешь, для нас не проблема.

— Значит, поедем покупать, — произношу, и тянусь к нему за поцелуем. Тут же получаю страстный отклик от Поля.

— Ну, как, — кокетливо спрашиваю мужчину, который едва оторвавшись от моих губ помогает мне одеть бюстгальтер. — Сейчас твой зверь, которого я своим бегом раззадорила, успокоился?

— Немного. Но он был бы не прочь повторить… — говорит мужчина, а его шаловливые пальцы уже сминают и слегка прищипывают мой сосок, забравшись под только что надетый бюстгальтер.

— Только он, твой волк, не против?

— И я тоже. Мы оба готовы повторить. Хоть сейчас.

— Э, нет, я только оделась…

Поль вопросительно вздернул бровь, и я поправила себя:

— Ну да, ты только меня одел.

— Дорогая, ради такого дела я готов раздевать и одевать тебя регулярно, много-много раз в день.

— Ненасытный!

— Да, я такой…

Поль на мгновение замер, а затем быстро протянул мне кофточку, поясняя:

— Кто-то движется в нашу сторону, одевайся быстрее. И начинает довольно быстро одеваться сам.

После того, как мы оделись, Поль собирает мольберт и другие элементы для рисования, которые он брал с собой.

— Позже придём и обязательно продолжим… — говорит он, и мне кажется, что его слова звучат двусмысленно. От этого на моем лице сама собой появляется провокационная улыбка.

Мы уже шли по тропинке в направлении главной дороги поселка, когда нам навстречу вышли три женщины. Все они были высокие, стройные и очень эффектные. Настоящие красотки модельной внешности. Одна очень похожа внешне на латиноамериканку или бразильянку. Темноволосая, смуглая, с пухлыми губами, пышной грудью и большой подтянутой попой. Не женщина, а мечта. Другая женщина тоже темноволосая, но уже более светлокожая, брала больше не эффектной внешностью, а, скорее, превосходным чувством стиля. Её одежда и макияж, умело подчёркивали аристократичность и высокое происхождение. Третья женщина казалась менее заметной по сравнению с предыдущими двумя. Да и одевалась она не броско. Высокая, со стройной подтянутой фигуркой, но при этом с довольно обычными, я бы сказала, типичными и ничем не примечательными чертами лица. Возможно, она казалась такой непримечательной именно на фоне двух других собеседниц. Подруги о чем-то громко беседовали и были на эмоциях, но только до тех пор, пока не увидели нас. При нашем появлении их оживленная беседа тут же сменилась напряженной тишиной. И стояла эта тишина ровно до тех пор, пока волчицы с нами не поравнялись. Я сразу поняла, почувствовала, что эти женщины полноценные волчицы.

Первой заговорила бразильянка. Она стала быстро говорить что-то на французском Полю. Весь смысл сказанного мне уловить не удалось, лишь фрагменты её речи.

Вначале женщина сказала, что не знает, поздравить нужно Поля или ему посочувствовать. Потом говорила что-то еще, что перевести мне не удалось.

В ответ Поль громко, практически с рыком произнес ей:

— Замолчи!

Но на его грубость и рычание женщина лишь весело расхохоталась, а затем спросила:

— А что она сама ничего не говорит?

Я поняла, что речь идет обо мне.

— Давайте знакомится, я — Паулина, а это Изабелла и Габриэль. А вас как зовут?

Поль хотел что-то сказать, но я произнесла на французском:

— Здравствуйте. Я — Яна, я русская, и плохо говорю на французском.

— Русская?! — На хорошем русском произнесла женщина. Они что, тут все русский знают? А она продолжила мне говорить на моем родном языке: — Я поражена. У вас в России что, открыли какой-то секретный ингредиент, который позволяет человеческой женщине становиться парой оборотня? Ты у нас тут уже третья такая. И, главное, так умело русские женщины становятся истинными не кому попало, а лучшим представителям нашей стаи! Сначала был альфа, потом бета, теперь вот — омега.

Паулина рассказывала все эмоционально, активно жестикулируя при этом руками. После её реплики возникла небольшая пауза, и я ответила:

— А вы хорошо говорите по-русски.

— Я — дочь альфы! Альфа — самка. — горделиво ответила женщина, — я много чего умею. И шесть языков знаю. В числе которых русский и китайский.

— Ты забыла упомянуть, что и живешь ты уже не одну сотню лет, — вставил Поль.

На что Паулина подошла близко к Полю, очень близко, я бы даже сказала, провокационно, и заявила:

— Да, дорогой, но раньше тебя мой возраст нисколько не смущал. Наоборот, тебе ведь нравился мой опыт и та животная страсть, которая была между нами в постели…

— Это было раньше, — возразил Поль.

— Ах да, помню я, помню, что ты мне говорил. Что приезжаешь со своей… этой, — она ткнула в меня пальцем, довольно невежливо нужно сказать, а ведь изначально она произвела на меня более благоприятное впечатление. И на повышенных тонах женщина продолжила, — которая носит твоего ребенка. И да, я помню, что пока она в положении, ей нервничать нельзя. Именно поэтому я должна была убраться из дома, в котором мы с тобой ВМЕСТЕ жили и страстно занимались сексом.

Поль стоял молча. Он злился, это было очевидно. К своему удивлению, я вдруг даже обнаружила, что злость и раздражение, которые захлестнули меня в данный момент, они не мои, а его! К тому же, его кулаки были сжаты до побелевших костяшек пальцев, а желваки на лице ходили. Но он молчал. Ни слова из сказанного не отрицал.

А я всё еще не могла понять, что сейчас происходит. Будто из зоны благополучия и комфорта меня резко выдернули в другую реальность. Ужасную, жуткую, мерзкую реальность. Но моё сознание всё ещё не хотело адаптироваться к происходящему, и признавать очевидное.

Подруги Паулины молча стояли, наблюдая за происходящим, словно за спектаклем, как зрители, купившие билет в первом ряду. А сама Паулина продолжила говорить на понятном мне русском языке, в этот раз демонстративно повернувшись в мою сторону, и осмотрев меня с ног до головы.

Она уже не кричала, а скорее рассуждала вслух.

— Тебе её совсем не жалко?

— Паулина, ты о чём? — проговорил, теряющий терпение Поль.

— Я о том, что не проще ли было с ней договорится? Я знаю и вполне тебя понимаю. Жить с человечкой и доверять ей ты не можешь. Я понимаю, и принимаю твое желание иметь своего собственного щенка. Я даже готова помочь тебе в его воспитании. Но зачем усложнять жизнь и держать эту женщину у себя, как собачонку? А если она привяжется к тебе? Не думал об этом? Не проще ли просто с ней было договорится и предложить несколько сотен тысяч долларов за малыша. Уверена таких денег она никогда не видела.

— Паулина! — грозно сказал Поль, хватая женщину за руку.

Но она продолжила, как ни в чём не бывало:

— Да, ты прав. Ради своего щенка и миллиона не жалко, тем более, он у нас с тобой есть…

У меня в висках било набатом, кровь прилила к моему виску, а я дальше не хотела ничего слышать и знать. По-моему, сказанного было вполне достаточно. Я аккуратно обошла стоящих впереди женщин, пока Поль шипел на говорившую, и дергал её за руку. А потом я почти бегом побежала с того злосчастного места. Подальше от него, от неё, от этих дам. Которые стояли и получали явное удовольствие от происходившего спектакля.

Добежать успела только до поселковой дороги. Пелена из слез душила, но я сдерживалась, не позволяя позорно разревется здесь.

Меня догнал Поль.

— Яна! Не слушай её, она злая, ревнивая и обезумевшая баба. Так вышло, что вначале она была с альфой, потом со мной.

— Не нужно! Пожалуйста, избавь меня от этих ваших подробностей, кто с кем был, и чем занимался.

Поль крепко схватил меня за плечи, не давая пошевелиться. Он пытался поймать мой взгляд и заставить смотреть прямо в глаза. А мне было больно, мерзко и противно. Я тут же отвела лицо в сторону.

— Отпусти!

— Не отпущу, пока не выслушаешь.

— Не хочу. Не хочу! Не хочу я тебя слушать! — кажется, у меня начинается истерика.

Как только я подумаю, что эта женщина была посвящена в планы Поля и знала о том, что он хотел забрать у меня моего ребенка... Или они вместе это придумали?! Он с ней спал, а мне о ней ничего не сказал. Может быть, это и есть их совместный план. Просто женщина не выдержала, заревновала и проболталась?

— Яна!

— Отпусти, отпусти меня, пожалуйста! — слезы всё-таки струей потекли по моим щекам, но это меня совершенно уже не волновало, и я даже не собиралась их вытирать.

Поль разжал руки и отшатнулся от меня. Его напугало мое эмоциональное состояние. Уже совершенно другим, тихим и вкрадчивым голосом он проговорил:

— Тише, Яночка, тебе нужно успокоиться. Тебе ведь нельзя нервничать, ты же помнишь?!

— Ага, чтобы родить здорового ребенка и подарить его вам с этой?! Или продать?! Ты действительно думал, что я могу…

Поль вмиг оказался рядом, схватил меня и крепко прижал к себе. Вопреки действиям его голос был спокойный и вкрадчивый. Ладонями он гладил меня по волосам, как маленько ребенка, и приговаривал:

— Тише, дорогая, тише. Зачем ты сейчас доводишь себя до срыва? Тебе нужно успокоиться, а потом мы с тобой сядем за кружкой чая и разрешим все наши недоговоренности. Не нужно сейчас на эмоциях делать больно мне и себе.

Недоговоренности? Вот как он это называет. И пока он меня поглаживал по головке и успокаивал, как собачонку (сразу яркой обидой кольнули воспоминания о том, что именно так меня назвала любовница моего мужа, бывшая или настоящая, неважно какая), у меня в голове промелькнул план.

Мне нужно к Виолетте. Срочно. Меня приняли в стаю. Так? Значит, я полноправный её член независимо от того, оборотень или человек, независимо от того, могу я ментально общаться с членами сообщества или нет. И если я полноправный член, то могу потребовать отдельного жилища и защиты от коварного плана недоделанных любовников.

Да, возможно сейчас мне сложно рассуждать здраво, но наедине с собой я точно успокоится не могу. А Виолетта пока единственная моя союзница здесь (я очень надеюсь, что союзница), и, возможно, она подскажет какой-то другой выход из ситуации.

Я отпрянула от Поля и как можно спокойнее сказала:

— Поль, мне, и правда, нужно успокоиться и прийти в нормальное эмоциональное состояние.

— Я рад, что ты это понимаешь…

— Но твое присутствие рядом со мной мне в этом мешает.

— Хорошо, давай я отведу тебя домой.

— Нет. Я пойду к Виолетте.

— Яна, но…

— Пожалуйста, мне сейчас очень плохо…

— Давай мы поговорим, а потом ты…

— ДА НЕ ХОЧУ Я ТЕБЯ СЕЙЧАС СЛУШАТЬ И С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ! — прокричала я. — Мне нужно успокоится. И сделать это я смогу только в спокойной обстановке. Я пошла к Виолетте. Одна. Дорогу я помню.

— Разреши, я приду за тобой…

— Я сама вернусь, как успокоюсь. Дай мне время.

Я направилась в дом к альфе быстрым шагом, насколько это было возможно. А в голове, словно на зависшей пластинке, вновь и вновь прокручивались слова Паулины про ребенка, и их с Полем животную страсть.