Изумрудное золото. Тень (СИ)

Глава 12

По приказу Скелии Офью за Серго Вистом присматривала фамильяра Хайся — мышь-малышка с храбростью дикого вепря. Невосприимчивая к магии и незримая для артефактов слежения, она прекрасно справлялась с заданиями хозяйки. Поэтому с лёгкостью преодолела защиту, некогда остановившую ищейку Кару, и уже некоторое время, то и дело морща свой маленький носик, наблюдала за аморальным поведением людей.

Младший Вист избегал развлечений в общей зале, где оргии превращались в вакханалию, предпочитая отводить душу в отдельной комнате второго этажа. На протяжении последних недель, с того момента как покинул таверну «Кайчан», он развлекался с разнообразными девицами, не утруждаясь разборчивостью.

В который раз за многие дни после очередного увеселения откинувшись на подушки, он дотянулся до стакана с бренди, залпом отпил. Им измотанные девицы, покрытые следами похоти, беспутно-голые лежали в его ногах. С алыми губами, готовыми вбирать и нежить пульсирующую плоть, с пылающими от срама лицами, когда ублажающие позы особенно вульгарны.

«Опостылевшая мерзость!» — презирал их Серго, прикрывая перекошенное страданием лицо. Он ненавидел себя нынешнего — кусок гниющей плоти, уподобившийся алой нечисти, на которую каждую седьмую луну охотились подчинённые архимага.

«Если бы мы с Калин тогда сбежали…» — рвало сердце бесконечное сожаление.

Оно не оправдывало его падения, но служило подспорьем самообману, что его предали. Пусть даже он знал, что Калин не могла иначе. Даже если она постоянно отмалчивалась и скрывала от него правду, легко читался сковывающий её страх. Ведь восстать против отца, значило подтолкнуть того к последней черте: запустить смертельную печать, нанесённую им на тело дочери для полного послушания.

Когда Гастингу Арже надоело убивать всё, что ей дорого, он нашёл более действенный способ подчинения: магия порабощения, что была запрещена в рядах истинно Чёрных, но использовалась отступниками из их числа. Поэтому подобную печать могли вывести лишь предавшие канон «тёмных», но они считались вне закона и держались в тени, что затрудняло их поиски.

Серго прикрыл глаза рукой. Проклятая судьба. Но он до сих пор боролся за свою любовь, пусть выбрал для этого грязный способ. Даже если Калин его ненавидит, презирает, это убережёт их обоих от Гастинга Арже. Поможет выжить до того дня, когда ему удастся найти лазейку и освободить её от отцовской тирании. Тирании, которая накинула на неё саван боли и отрицания, лишив прежних доверия и света.

Смущённое лицо Калин, когда они давным-давно впервые поцеловались, вдруг всплыло перед внутренним вором Серго. Дорогое сердцу воспоминание неожиданно воспламенило. Он возжелал повалить Её Светлость на кровать, сорвать тряпки и…

«Будь всё проклято!» — скрипнул зубами, ненавидя ту грязь, что рвалась изнутри на светлый образ.

Круг замкнулся.

С каждой оргией противоречия любви и жажды грубого обладания всё больше выжигали его дотла. Ещё немного, от души и пепла не останется.

«Скоро…» — шепнул некий голос внутри.

— Помочь, господин? — услужливо облизала губы рыжая девица, глядя на его руку, сжавшую чресла.

Скрипнув зубами, Серго гаркнул:

— Прочь!

Девицы сгинули. Моментально.

Кляня свет на чём магия стоит, он оделся и покинул похотливое пристанище. Прихватив пару увесистых бутылок, их опорожнил в бродяжничестве по ночным улицам.

Злой и раздражённый, младший Вист в гордом одиночестве шатался по пустынным окраинам столицы, пока пьяной походкой не вырулил в более цивильный район. Где ухоженные клумбы и не воняло отбросами, а вместо захудалых лавок виднелись красиво оформленные магазины со стеклянными витринами. У одной такой Серго замер.

— Червь навозный! — унизил самого себя.

Его отражение вдруг подалось навстречу. Холодный взгляд двойника пронзил насквозь пьяного человека.

Серго хлопнул ладонью по стеклу.

— Ты кто? — поинтересовался бесстрашно. Пьяному нечисть — друг.

— Ты кто… — отозвался дубликат, верхней частью высунувшись из стекла. Он попытался скопировать голос и интонацию оригинала. Не вышло. Получилось надрывно, скрипуче.

Серго скривился. Туго соображая, козырнул.

— Будем знакомы! — И, впечатав пятерню в «собственную» физиономию, оттолкнул прочь. — Сиди, где положено. Каждому своя «канава».

Обогнув его руку, невидаль уплотнилась. Что изначально походило на призрачный силуэт, стало неотличимо от человека. Теперь у витрины стояли два Серго.

Оригинал начал трезветь, дубликат недобро осклабился. Приблизил своё бледное лицо к лицу человеческому, вглядевшись кровавыми глазами в светло-голубые, перенял их цвет.

— Ты кто? — спросил с усмешкой. Теперь его голос не отличался от голоса Серго. — Ты кто? — повторил, пытаясь схватить.

Прежде чем ловкие пальцы вцепились в манишку Виста, вокруг него вспыхнуло изумрудное пламя и оттолкнуло нечисть прочь. В защитном магическом коконе Серго пошатнулся. Теряя сознание, он грузно упал на каменный тротуар.

В сопровождении двух фамильяров к парню направился седовласый гигант. Тёмное изумрудное пламя вокруг мощной мужской фигуры подавляло и внушало ужас таким, как невидаль.

Сгорбившись, дубликат попятился обратно в витрину и внутри неё истаял.

Гигант приблизился к валяющемуся на земле парню, присел на корточки, резко откинув назад края своего пиджака. Тыльной стороной ладони тронул покрытый испариной лоб полного идиота. Отстранился.

— Ну и проблемный ты, пацан, — пробормотал. И, потрепав по загривку отсвечивающего изумрудным заревом Вистов львиногривого иномирца (у таких огненный воротник напоминал неспокойное плотное пламя), приказал: — Паршивца доставь домой. Присоединюсь, как изучу… — говоривший сумрачно оглядел витрину, часть которой слабо мерцала призрачно-тёмным следом.

«Задействовали артефакт призыва души. Редкость. У пары магов имеется. Архимаг вряд ли замешан в недобром, остаётся Сарж го Садох…» — проанализировал ситуацию мужчина в годах.

Забрав Серго, львиногривый исчез.

Орланд Вист огладил голову его пары — Гринды, что осталась подле хозяина. Матёрая полукошка потянула носом, обернулась и дружески рыкнула в сторону мышки-малышки.

Быстро приблизившись, Хайся склонила голову, признавая её старшинство. В их мире размеры многое значили. Как правило, облик выбирался рангово. Чем выше статус, тем солиднее форма для перемещения через врата. Знатные редко оборачивались грызунами или насекомыми, считая ниже своего достоинства путаться под ногами.

— О! Малышка Скелии, — пробасил Орланд Вист. — Позови-ка её.

Хайся послала мысленный призыв. Получив ответ, отбежала в сторону, чтобы не сгореть при формировании портала. Пройдя сквозь который, глава Офью присела в церемониальном реверансе.

Прежний глава рода Вистов ответил приличествующим поклоном.

— Давно наблюдаете за Серго? — спросил прямо.

— Как впервые всплыла его проекция. Поэтому просила вас вернуться.

— Проекция? — свёл кустистые брови пожилой мужчина, солидно выглядящий в дорогом костюме. Пятернёй пригладив свои седые жёсткие волосы, оценил почти угаснувшее тёмное свечение витрины. — Больше похоже на Тень.

— Думаете? — Подойдя к стеклу, женщина по поверхности провела указательным пальцем. Поднесла к лицу, понюхала. — Ваша правда. Столь сильна его сердечная боль, что породила магическое отродье? — посмотрела на то место, где виднелся призрачный след от недавно валявшегося на земле парня.

— Он поздний.

— Знаю я! Что не помешало вырасти Тени. Напрашивается вывод, что ему помогли.

— Кого подозреваете?

— Гастинга Арже. Он хорошо скрывается, но его пешки им попахивают.

— Разве? Нэхи ничего…

— Оставьте! — перебила Скелия, эмоционально взмахнув рукой. — Ничего не имею против стандартных методов империи, но ваши Нэхи — детишки в песочнице по сравнению с моими иномирцами.

— Допустим, — уступил Орланд Вист. — Почему не предоставите доказательства в магистрат или архимагу? Служители императора, как и архимага, давно рыщут в поисках улик, чтобы повязать Арже. Закон магии гласит, что обвинение должно быть обосновано и подтверждено, в противном случае — позор высшей власти. Если вы располагаете…

— Дорогой друг, вы забываете о сложных отношениях Офью со многими знатными родами. Наше голословное обвинение не даст результата. Только мы слышим иномирцев. Кто их допросит на собрании магистрата и Дознавателей? Обвинение Арже, в нашем случае, приведёт к прямо противоположному результату. Он больше сторонников перетянет на свою сторону. Весь такой праведный и душевный, подвергшийся нападкам обнаглевших Офью.

Орланд погладил Гринду, посмотрел на малышку Хайся. Как и всем, ему не удавалось «слышать», но он научился понимать иномирцев. Среди магов были такие же «прозорливые». Но большинство довольствовались малым. Кто-то и того хуже, воспринимал их как подневольную силу, годную для беспрекословного выполнения поручений.

— И, что планируете?

— Вашего старшего внука свести с моей Алией.

— Вашей Алией? Насколько помню, из дочерей у вас Агьез и Розалия. Или это секретный зачаток? — он выразительно приподнял кустистую бровь.

— Она приёмыш, — выдала заблаговременно приготовленную историю глава рода Офью. — Приёмыш, воспитанный нами, и оказавшийся недужной.

— Вы приняли безродную? — скептически протянул Вист, почесав свой подбородок сквозь седую бороду. И вызывающе заявил: — Подробности, дорогая!

Иного Скелия Офью не ожидала. Бывший глава рода Вист упрям, своеволен, сам себе на уме. Принимал только факты, разложенные по полочкам. К подобному она и готовилась.

— Владыка Рэк выбрал преемницу Врат. Новую Хранительницу.

— Не Офью?

— Именно. Причины мне неизвестны.

— Преемница — Хвори. Как понимаю, та самая, чей Зов достиг Оло. Женатого на Калин, — уточнил желчно.

— Это не станет помехой, — не менее жёстко заявила она, твёрдо встретив тяжёлый взгляд мужчины.

Их связывала странная дружба, возникшая в те годы, когда пути пересеклись при спасении смертельно раненого иномирца, чей хозяин был убит. Будучи маленькой пятилетней девочкой, Скелия уже не доверяла людям. Но мужчина, подошедший к ней, прикрывающей своим телом раненого малыша «скаи», проявил невиданную заботу, внимательность, сострадание. Осушив её слёзы, он потеснил в сторону и залатал разорванные магические каналы фамильяра. Настолько легко и непринуждённо, словно всю жизнь занимался врачеванием.

— Вы лекарь⁉ — встрепенулась она тогда.

— Ничуть, — громогласно пробасил гигант, облачённый в изумрудно-золотистые одежды. — Просто кое-что знаю.

Его «кое-что» было преуменьшением. Другие маги не понимали, какими знаниями на самом деле обладал тогдашний глава рода Вист. Любую его выходку списывали на эксцентричность, противостояние родовым основам или врождённую глупость. На деле он всегда поступал обдуманно и прицельно. Глупцы те, кто его высмеивал и недооценивал.

В настоящем оглядев её цепким взглядом, Орланд Вист протянул:

— Не станет, говоришь… Советовалась с провидицей Хайсю? — Задавая вопрос, смотрел он на примостившуюся под витриной лавки мышку-малышку, что являлась душевной проекцией иного фамильяра. Гибридное скрещивание — редкая особенность даже для мира Рэк. И хотя гибриды ниже по рангу, чем знатные представители иного мира, их почитали, уважали, с ними советовались. Особенно с теми, кто провидел пути развития связанных с людьми фамильяров. — Ладно. Зачем ты меня вызвала? — перешёл к главному.

— Серго — не повод? — сыронизировала женщина.

— Не для Офью. Вы действуете только в интересах иномирцев. Как ваша проблема связана с Вистами? — требование озвучить факты.

— Я повязала твоего внука.

— Предположу, старшего. — Послышался мнимо удручённый вздох. — Чем он карме не угодил, раз Офью его со всех сторон обложили? Не завидую.

Оценив стенания старшего Виста, Скелия усмехнулась:

— Его отношение к иномирцам изменится.

— По пути как бы ноги не переломал. Ваша девочка, Алия…

— Проблем не доставит.

— С твоим воспитанием, естественно, — хмыкнул Орланд, прекрасно разбирающийся во властном и неуступчивом характере некогда малышки, а ныне зрелой женщины, всю себя положившей на алтарь сохранения баланса меж двух миров. — Меня интересует, насколько она готова к наследованию? Твои каналы трещат по швам, недолго осталось… — прямо указал на приближающуюся кончину.

— Всё видишь… — произнесла глава Офью с налётом печальной-иронии. — Мне нужна твоя помощь, чтобы завершить начатое…

Серго тяжело сел в широкой постели. Его трясло. Разум крошила раздирающая боль. Хотелось бежать подальше из родового дома, подальше от ломки, что выворачивала наизнанку. Он вмял пальцы в щёки, продавил зигзагами кожу.

«Черви… У меня под кожей черви!» — принялся драть лицо ногтями.

— Вы… ходы… вы… ходы… — бормотал бездумно, заходясь истерическим смехом. Вдруг его тусклый взгляд остановился на встревоженной девушке, нервно сминающей юбку платья. Хрипло выдавил: — Калин… Ты дря…

Рядом с ним возник седовласый гигант дед и, резко сунув в рот магическую пилюлю, заставил проглотить. Серго зло дёрнулся, но через мгновение тяжело осел на мягкие подушки. С посеревшим лицом, ввалившимися глазами и полуоткрытым ртом он сильно походил на умалишённого.

Калин Вист до боли стиснула свои пальцы.

— Что с ним? — спросила у обернувшегося Орланда Виста.

С юных лет и по сей пору седовласый седобородый гигант вечно поступал по-своему. Сначала некогда заключил договор со слыжыями, которых другие чурались и опасались. Потом скинул на старшего внука, только отпраздновавшего двадцатилетие, все семейные регалии, обязательства и исчез на десятилетие. Периодически давал о себе знать с почтовыми фамильярами. Хотя все его послания служили лишь напоминанием новоиспечённому Главе Дома, что хорошо чтить традиции, но и правила нарушать надо. Для сохранения баланса.

Старик призывал к хаосу не без причины. Некогда он не смог пойти против системы, защищающей неприкосновенность личных достижений. Особенно за закон цеплялись собиратели, наподобие Саржа го Садоха. Такие часто неверными путями завладевали редкостями и не оставляли этому свидетелей.

Го Садох однажды уничтожил семью лесничего, в роду которого передавался путеводный амулет, позволяющий заблудшим душам вернутся к жизни. Именно данная реликвия могла спасти двух людей, сына и невестку Орланда, угодивших в сети тёмного мага-отступника. Лишь по прошествии лет он выяснил, что тем магом был Гастинг Арже. Чьё отступничество невозможно доказать. Будь он рангом пониже, удалось бы убедить императора провести суд Дознавателей и выявить правду. Но если обвинить кого из объединённого рода Грёжес-Висталь-Ано-Арже — нужны неопровержимые доказательства. Которых нет.

— Вы всё так же упорствуете, дорогая? — вместо ответа спросил Орланд Вист у Калин. Одёрнув свой короткий расшитый золотой нитью перед своего пиджака, он внимательно изучил спальню на предмет ментальной защиты. Заметив нанесённые на стены замысловатые символы, удовлетворённо причмокнул: — Магическая перевязь. Неплохо. А где огненные фамильяры? — указал на явный недочёт.

— Его Светлость воспротивился…

— Паршивец! Иномирцы различного пламени хороши против нечисти и тень ослабляют.

— Тень? Хотите сказать… — Калин в панике посмотрела на Серго.

Орланд Вист огладил свою бороду.

— Возможно, дубликат? — предположил, с прищуром следя за её реакцией. Девочка слабая, немощная, как и заметила Скелия, но ради любимого мужчины всем пожертвует. Не хотелось ему подталкивать её к крайней мере, но иного пути нет. Он внимательно следил за её настороженным размышлением, наползающим на лицо сумраком, когда осознала…

— Разве дубликаты лишают рассудка? — ожидаемая прозорливость.

Дубликаты подобно проекции похожи на оригинал внешне, могут обладать его повадками, но не имеют душевной связи с изначальным.

— Твоя правда. Возможно, дело в Тени…

— Магической? — замерла девушка.

— Как сторонний артефакт повлияет на мага позднего развития, неизвестно. Особенно, в случае с Серго. В нём годами множились тёмные эмоции и болезненное отрицание. Вероятно, они обрели форму. — Помолчал. И намеренно грубо выдал: — Долго продолжишь гнуть свою линию? Ты — его слабость. Брешь, через которую пробрался твой отец.

— Отец⁈

— Думаешь, он доволен малым? Марионеткой-тобой? В странствии я узнал больше, чем хотелось, но недостаточно в создавшейся ситуации, — признал.

— О чём вы?

— Общая картина такова, что он пытается в магах и даровитых взрастить Теней. И не просто убожество, способное существовать рядом с хозяином, а вдалеке от него — не более нескольких дней. Но самостоятельную невидаль, перенявшую силы изначального. И Серго станет одним из первых, если ничего не предпринять!

Калин вздрогнула. Попятилась к окну, обхватила себя руками. Слова Орланда Виста звучали в унисон словам Скелии Офью, с которой она столкнулась недавно, навещая подругу, чья мать дружила с Хранительницей Врат.

Отозвав в сторону, та заявила:

— Ваш возлюбленный меркнет, дорогая. По вине созданного вами положения. Вы зачали дитя во грехе… Стёрли его отцу память… Проступок, что породил неосознанную злобу.

— Что⁈ — задохнулась она тогда.

— Малик — прекрасный мальчик, — нейтрально улыбнулась аристократка, хотя в глазах плескался холод.

— Вы не смеете!..

— О, моя дорогая! Я знаю, кто отец вашего сына. Полно возмущаться.

Осознав бесперспективность возражений, Калин напряжённо спросила:

— Откуда?

— У вас занятный кузен, — усмехнулась госпожа Офью.

— Фэр?

— Гениальный ребёнок. Ровняйтесь на него, дорогая.

Сцепив зубы, молодая герцогиня Вист взвесила слова собеседницы, а затем спросила:

— Вы угрожаете мне разоблачением? — невольно вонзила ногти в ладони.

— Уймите воображение, Ваша Светлость, — сыронизировала старшая. — Вам предстоит принять сложное решение, но с вашим сыном оно связано отчасти. В скором времени наш мир захлестнёт тьма. Нежелание живых смотреть правде в лицо и принимать истину, как есть, породит чудовищ. Чтобы выстоять, необходимо чем-то или кем-то пожертвовать. В вашем случае, сыном, Серго Вистом или…

— Я не…

— Лишь единожды взглянув наползающей тьме в лицо, вы осознаете правдивость моих слов. Ваше многолетнее бездействие и смирение перед обстоятельствами взрастили монстра. Проклятье, которым некогда пометил вас отец, никуда не делось. И не спрашивайте, откуда я о нём знаю, — подняв руку, Скелия остановила готовое сорваться у девушки возражение. — Это проклятье исподволь изгрызло душу Серго Виста и Вашу. И если вы под постоянной опекой супруга ещё держите оборону, отец Малика уже у черты…

Глянув на Серго сейчас, Калин поняла, о чём она говорила. Магическая Тень — худший кошмар магов и даровитых, худший кошмар недужных.

«Если из-за меня Серго…» — она натужно сглотнула вязкую слюну.

В спальню шаркающей походкой вошёл Прядильщик Нэйхан Рэб. Опираясь на посох и не утруждая себя приличиями, старик приблизился к кровати. Прощупал пульс Серго, провёл по его лбу, словно собирал нечто незримое, растёр между пальцев, понюхал.

— Что думаешь? — выдержав паузу, поинтересовался Орланд Вист. В своём бунтарстве против традиций, длящемся с юных лет и по сей день, мнение старого друга было единственным, которое он искренне ценил.

— Его нити искажены, — проворчал старик, кивая каким-то своим мыслям. — Опиши, что видел. — Выслушав рассказ о дубликате из витрины, заметил: — Тень, снимающая слепок с оригинала… Плохо-плохо. Девочка, оставь нас двоих, — хранитель судьбоносных нитей указал Калин на дверь.

— Я уйду… Только ответьте. В Серго созрела Тень? — девушка просительно сложила руки на груди.

Нэйхан Рэб глянул на друга, когда Орланд кивнул, подтвердил:

— Тень. Только знать другим о том не стоит.

Присев в благодарном и прощальном реверансе, девушка вышла из комнаты и плотно притворила за собой дверь. Сердце неровно билось в её груди от осознания, что она во всём виновата. Видя, как Серго страдал, пряталась за самоубеждением, что поступает ему во благо. Спасает от смерти. И, что теперь? Поглощение Тенью намного хуже.

Калин спустилась во внутренний дворик. В беседке, под надзором молодого мага-наставника, на магической бумаге Малик усидчиво выводил черты простенького заклинания. Соединившись в символ, те вспыхивали определённым цветом, что указывало на верность или неверность написанного. При подобном письме важно держать нужный наклон — у каждого заклинания он свой, — и вкладывать необходимую душевную силу. Для трёхлетнего ребёнка сложная задача. Но Оло настоял на данном обучении.

Почувствовав её приближение, Малик вскинул голову.

— Мама! — воскликнул, восторженно улыбаясь.

Эта его улыбка так походила на отцовскую…

До её злополучной свадьбы.

Раньше Серго часто и много смеялся, а его доброта и мягкость согревали. Не то что сейчас: язвительный, агрессивный, мрачный. Постоянно холодновато-резкий, наедине — беспощадный. И только в Малике остался некогда исходивший от него свет.

— Что делаешь, мой хороший? — Калин склонилась над сыном и погладила его мягкие светлые волосы.

«Как у Серго той памятной ночью…» — подумала она, вспоминая моменты, когда принадлежала любимому, принимала и отдавала без стеснения, робости, девичьей застенчивости. Полностью открытая, невзирая на угнетающее душу заклинание, которым заманила его в свою спальню…

— Красиво? — вопросил Малик.

Взяв протянутую сыном бумажку, исписанную неумелым почерком, она тепло улыбнулась.

— Моя умничка!

— Я такой… — раздулся от гордости малыш.

Калин рассмеялась и поцеловала его в щёку. Крепко прижала к груди. Мимолётные мгновения прощания, дозволенные разрывающемуся от боли сердцу и уступившему долгу разуму. Она хотела уйти тихо: меньше сомнений, что сейчас вспыхнули в голове, меньше слабости, подтачивающей решимость совершить задуманное. Но не смогла не увидеть сына в последний раз.

— Я люблю тебя, мой хороший, — прошептала дрогнувшим голосом, зная, что выбора нет. Она любила сына, но ещё больше любила его отца. В чьём падении повинна. Пора платить за свои ошибки.

«Пора…»

Душа разрывалась. Счастливое материнство последних лет подошло к концу. Больше перед сном ей не читать сказки сыну, не бегать с ним в солнечном свете за бабочками в цветущем саду. Не смеяться вместе, не обниматься, как сейчас.

«Прости, мой хороший… — поцеловала она своего невинного мальчика в макушку. — Прости, что оставляю…»

Подавив слёзы, Калин отстранилась и последний раз тепло улыбнулась своему любимому малышу. Пощекотала под мышками, впитывая взглядом умильные ямочки на пухлых щёчках и наслаждаясь звонким детским смехом. Вспоминая, как впервые держала на руках орущий комочек. Как позднее целовала в лобик, вдыхая слегка молочный запах.

Она с неимоверным усилием отняла руки и отпустила сына.

— Погуляйте в тени аллеи. Пускай Малик отдохнёт, — дала указание магу-наставнику.

— Хорошо, Ваша Светлость, — поклонился молодой человек в светло-коричневой ливрее.

Не дожидаясь исполнения распоряжения, Калин направилась в дом. Не позволяя себе обернуться, не давая и шанса передумать. Она знала свои слабости. Не могла не узнать за годы, прожитые рядом с деспотичным отцом. Если помедлит сейчас, допустит толику: «а если?..» — по привычке снова попятится, забьётся в отрицание, как происходило не единожды. До брака и после.

Зайдя в свои покои и плотно прикрыв за собой дверь, Калин подошла к окну. Облокотившись ладонями о подоконник, прислонилась лбом к прохладному стеклу, устало вглядываясь в образованные облаками тени, которые прикрывали от палящего солнца раскидистые кустарники и красивые женские статуи.

Умиротворение пока пустой аллеи противоречило её душевному бессилию. Убегай не убегай, всё равно загонишь себя в угол. Она старательно закрывала глаза на ухудшение состояния Серго, оправдывала его беспечность и свою терпимость. На деле боялась правды: смертельно холодной, необратимой. Призрачным знамением давно маячившей за спиной и призывающей со всем покончить.

Брак не был для неё тяжёлым. Оло о ней заботился, оберегал, насколько мог. Ему не по силам тягаться с её отцом и всё же он пытался. Снова и снова выдёргивал из пут подчинения. Снова и снова возвращал в мир из магического безволия, как и в день похищения Алии. Она благодарна ему за тепло поддержки. Но в их отношениях было больше от брата и сестры, чем супружеской пары.

«К сожалению, он не Серго…»

Отойдя от окна, Калин подошла к секретеру и взяла красивый сундучок с потайным дном, которое обнаружишь лишь особенным заклинанием. Нужной фразой открыв магический замочек, она вынула на свет два амулета. Огладила один, затем другой. Их общее сияние слилось — и в центре проявился маленький пузатый флакончик тёмного стекла.

Взяв его и отвинтив колпачок, девушка зажмурилась… И пока решимость не покинула, в единый глоток выпила горькое зелье, что хранила годами. Только не думала она, что его придётся применить вот так…

Её сердце замерло и бездыханное тело тяжело повалилось на пол.

— Во искупление — умри… — шуршало эхо из окутавшей бездыханное тело дымки. — Умри для любимого. Умри для своего ребёнка. Умри для знакомых и друзей. Скинь рабскую печать тела. Выгори, истлей, изведи пятно отцовского проклятья…