Изумрудный остров

10

Мэри выздоравливала на удивление быстро, и во многом это была заслуга Роззи. Несмотря на то что она хлопотала с утра до вечера по хозяйству и ухаживала за больным ребенком, жизнь в доме Эвана Адамсона казалась Роззи сказкой: еще нигде, кроме, наверное, дома родителей, ей не было так спокойно и хорошо.

Она вставала рано утром, когда солнце только поднималось над горизонтом, заливая розовым светом комнату, открывала окно и полной грудью вдыхала чудесный свежий воздух чистого раннего утра.

Роззи быстро освоилась в доме Эвана. Уже на второе утро своего пребывания в этом доме она суетилась у плиты, готовя сытный и полезный завтрак для всех. Правда, Мэри пока не покидала свою комнату: девочка была еще слишком слаба после болезни, – так что завтракали и ужинали Роззи и Эван вдвоем. Он порывался приезжать на обед, но свободная минутка выдавалась у него нечасто.

Всего за несколько дней Роззи успела стать для Мэри лучшей подругой, мудрой, но веселой старшей сестрой. Мэри редко общалась с чужими людьми и поэтому была девочкой замкнутой и застенчивой, но жизнелюбие Роззи быстро разрушило недоверие ребенка.

Эван даже немного ревновал, глядя, как ластится Мэри к новой знакомой, но стоило Роззи ласково улыбнуться ему, и вся ревность сразу же улетучивалась.

У них уже вошло в привычку сидеть вечером в креслах перед столиком с шахматным полем и болтать обо всем на свете. Иногда они шутили и смеялись, иногда обсуждали серьезные проблемы, но с каждым днем им все труднее было расстаться и разойтись по своим комнатам.

Однажды Роззи случайно услышала, как Мэри спросила укладывающего ее спать отца:

– Папа, а Роззи останется с нами навсегда?

Эван смущенно закашлялся. Роззи тоже смутилась. Она понимала, что ей следует уйти, что нехорошо подслушивать чужие разговоры, но желание узнать, что же ответит Эван, пересилило.

– Понимаешь, котенок, у Роззи есть семья в Америке… – начал объяснять дочери Эван. – Ее ждут там мама, папа, брат, жена брата…

В этот момент Роззи подумала, что, если Эван собирается перечислить всех ее родственников, Мэри никогда не получит ответа на свой вопрос.

– У Роззи есть муж? – нетерпеливо спросила девочка.

Эван немного помолчал – видимо, вопрос дочери привел его в замешательство.

– Нет, – наконец сказал он, – но у нее есть любимая работа, родители, брат…

– Это я уже знаю, – нетерпеливо перебила отца Мэри. – Если у нее нет мужа, почему ты на ней не женишься, чтобы Роззи навсегда осталась с нами?

– А почему ты хочешь, чтобы Роззи осталась?

– С ней весело, у нее я могу спросить то, что никогда не спрошу у тебя…

– Это о чем же? – недовольно спросил отец.

– У девочек могут быть свои секреты, – лукаво ответила Мэри.

– У девочек не может быть секретов от отца! – чуть обиженно сказал Эван.

– Пап, ты же обещал мне сказать, почему Роззи не может остаться с нами!

– Я тебе ничего подобного не обещал, маленькая хитрюга! – возмутился Эван. – Зачем тебе Роззи, ведь до знакомства с ней мы отлично жили вдвоем?

– Она хорошая, и очень мне нравится. Она ведь и тебе нравится, – уверенно сказала Мэри.

– Да, мне нравится Роззи, но это вовсе не повод, чтобы… – Эван запнулся, не зная, как выразить свою мысль.

– Не повод чтобы что? – не унималась Мэри. – Чтобы жениться на ней?

– Господи, Мэри, ну что ты такое говоришь?!

– Я слышала, что такому мужчине, как ты, нельзя пропадать в одиночестве.

Роззи улыбнулась, услышав, как крякнул обескураженный Эван.

– Интересно, где же ты это слышала? – спросил он у дочери.

– Зачем тебе это знать, папа? – невинным голоском поинтересовалась Мэри.

– А разве я один? – быстро нашелся Эван. – У меня ведь есть ты!

– Я – совсем другое дело, – важно сказала девочка. – Тебе нужна женщина, которая бы заботилась о тебе, да и обо мне. Такая, как Роззи. Она ведь о нас заботится. И мне очень нравится, как она готовит.

– Значит, я готовлю плохо? – немедленно обиделся Эван.

– Папа, ну ты же не можешь не признать, что ужин сегодня был очень вкусным!

Роззи прыснула в кулачок, представив, какое сейчас у Эвана выражение лица.

– Так почему ты на ней не женишься? – настаивала девочка.

– Во-первых, Роззи может быть против, а во-вторых…

– Я с ней поговорю, – перебила отца Мэри.

– …а во-вторых, – продолжил Эван, – для того чтобы жениться, нужно чувствовать друг к другу кое-что, о чем маленьким девочкам знать не положено.

– Это ты про любовь?

– Роззи права, ты слишком много читаешь!

– В общем, ты не хочешь на ней жениться! – с огорчением резюмировала Мэри.

– А это не ваше дело, маленькая леди!

– Значит, хочешь!

– Все, Мэри, ложись спать, – строго сказал Эван, – меня очень утомил этот разговор.

– Папочка, ты только не обижайся, ты самый замечательный на свете, но без мамы мне очень плохо.

– Мне тоже очень плохо без нее, милая. Но у меня есть ты, а у тебя есть я. Разве этого мало?

– С Роззи нам было бы лучше.

– Мэри, ты опять за свое? – строго спросил Эван.

– Но ведь это правда!

– Хорошо, если ты не желаешь прислушаться ко мне, подумай хотя бы о самой Роззи. Разве будет честно просить ее остаться с нами? Ей нужно создать свою семью, родить ребенка, да и работа значит для нее много. А ведь если она останется с нами, ей придется совершенно изменить свою жизнь. Ухаживать за тобой, за мной, жить вдали от родных. Роззи добрая и отзывчивая, и, если я скажу, что нам без нее будет очень плохо, она расстроится и, конечно, останется. Но разве она будет счастлива?

– Мне кажется, она была бы счастлива… – пробормотала Мэри. – Выключай свет, я буду спать.

Роззи бесшумной тенью скользнула вниз по лестнице. Когда Эван вошел в гостиную, Роззи уже сидела возле столика с шахматами и механически помешивала ложкой остывший чай. Роззи подняла взгляд на Эвана и удивилась: наверное, впервые с момента их знакомства Эван смотрел на нее откровенно оценивающе.

– Что-то случилось? – робко спросила Роззи.

– Нет, все в порядке. Просто ты вновь оказалась права.

– В чем на этот раз? – поинтересовалась она, пытаясь улыбнуться.

– Моя дочь выросла. – Эван огорченно вздохнул и упал в кресло.

– Ну не настолько, чтобы делать из этого трагедию! – успокоила его Роззи.

– Не настолько, но она начала задумываться о вещах, которые недоступны ее пониманию.

– Откуда ты знаешь, что ей доступно, а что нет? Я даже боюсь представить, что с тобой будет, когда Мэри лет через восемь-десять сообщит тебе о свидании с кем-нибудь!

– Боюсь, сейчас ее больше волнуют мои свидания. – Эван невесело усмехнулся. – Знаешь, после смерти Джуди я ни с кем не встречался, я даже представить себе не мог, что в моей жизни может появиться другая женщина.

– Это нормально, Эван. Всегда нелегко терять родного человека, а ты очень любил Джуди. – Роззи изо всех сил старалась не выдать голосом обуревающих ее чувств. Ну почему ей становится больно от одной только мысли о женщине, которая погибла пять лет назад?!

– Да, я очень любил ее. Я, наверное, старомоден, а может быть, просто глуп, но попытка свести близкое знакомство с женщиной казалась мне изменой Джуди, изменой ее памяти. Ты понимаешь, о чем я, Роззи?

Она опустила глаза, но все же кивнула. Да, она понимала, что имеет в виду Эван, слишком хорошо понимала, и от этого ей было вдвойне больнее.

– Иногда мне кажется, что, если бы я поймал террористов, устроивших тот взрыв, я бы убил их своими руками. – В голосе Эвана слышалась злость, щедро приправленная отчаянием.

Сердце Роззи сжалось от боли и сочувствия. Ей хотелось подойти к Эвану, обнять его, приласкать, научить его плакать и быть при этом сильным. Но ведь он не позволит ей приблизиться к нему! Никогда.

– Если честно, когда я пригласил тебя на свидание, я просто хотел попробовать завязать отношения с женщиной. Я и сам понимаю, что Мэри нужна мать, а мне жена. Но я не имею права взваливать на женщину такой груз. Все же я не лучший из мужей.

Неправда! – хотелось крикнуть Роззи. Неправда! Ты самый лучший, самый добрый, самый надежный! Но она молчала, продолжая размешивать холодный чай.

– Что-то я совсем раскис, – усмехнулся Эван. – Думаю, мне лучше отправиться в постель. Завтра будет трудный день. Спокойной ночи, Роззи.

– Спокойной ночи, – отозвалась она, надеясь, что Эван не заметит предательской дрожи в ее голосе.

Когда за Эваном закрылась дверь, Роззи подошла к окну и замерла, уставившись в одну точку. Неизвестно, сколько она так простояла, но из задумчивости ее вывел едва слышный настойчивый стук. Роззи приблизила лицо к стеклу и, увидев Девлина, вздрогнула и прижала ладонь ко рту, чтобы не закричать.

Девлин жестами велел ей выйти на улицу. Роззи отчаянно замотала головой, представив, что подумает Эван, если вдруг спустится за стаканом воды и увидит ее в столь поздний час выходящей из дома или, наоборот, входящей с улицы. Но Девлин продолжал настойчиво жестикулировать, и Роззи поняла, что ей придется подчиниться его требованиям. Она прислушалась: в доме тишина, Эван и Мэри, судя по всему, крепко спят в своих спальнях. Осторожно отомкнув замки, Роззи открыла дверь и вышла во двор.

– Ну наконец-то! – воскликнул Девлин.

– Почему ты утаил от меня, что некоторые ваши теракты стали причиной смерти невинных людей? – выпалила Роззи.

Девлин изменился в лице, но быстро взял себя в руки и совершенно спокойно ответил:

– Неправда! Мы тщательно планируем свои акции. А те, где погибли люди, англичане сами устроили. В целях провокации, чтобы опорочить наше правое дело!

Роззи покачала головой.

– Ты не веришь мне? – удивился Девлин.

– Ну как в это можно поверить? – недоуменно спросила Роззи. – Разве может государство жертвовать жизнями своих граждан? Это противоестественно!

– А как же война?

– Война – совсем другое дело, – отрезала Роззи. – А тут погибли дети!

– Неужели ты думаешь, что в Белфасте, ирландском городе, не было ирландцев? – Девлин горько усмехнулся. – Насколько я знаю, там ирландцев погибло больше, чем англичан.

– Это ужасно… – прошептала Роззи и всхлипнула. – Ну почему кто-то должен погибать, чтобы остальным было хорошо?!

– Не плачь, маленькая! – Девлин нежно обнял ее. – Мы ведь стараемся сделать так, чтобы никто не страдал. Ты уже говорила с Адамсоном о субботе?

Роззи помотала головой, радуясь, что выступивший на щеках румянец надежно скрывает темнота. Она и думать забыла о поручении Девлина!

– Почему? – строго спросил он, сразу же отодвигаясь от Роззи. Между ними словно выросла стена.

– Не было подходящего момента, – пробормотала она.

– Постарайся найти этот момент, – посоветовал Девлин. – У тебя осталось всего два дня. Если ты не поговоришь с ним, труды многих людей пойдут насмарку. А ведь они еще и рисковали своими жизнями!

– Да, я понимаю, – прошептала Роззи.

– Надеюсь, ты действительно поняла. Ты же не хочешь подвести меня, не так ли, Роззи?

– Конечно нет!

– Вот и отлично. Главное, помни: надо любой ценой задержать Адамсона дома. Любой.

Девлин взял двумя пальцами подбородок Роззи и повернул ее голову так, чтобы свет от садового фонаря падал ей на лицо.

– Надеюсь, ты все же справишься с поставленной задачей. Мне бы очень не хотелось терять тебя, Роззи, – многозначительно добавил он.

Она вздрогнула и кивнула, не желая уточнять, что имеет в виду Девлин.

– Телефон ты помнишь. Пока.

Неожиданно для Роззи Девлин прильнул к ее губам страстным поцелуем. Роззи даже застонала тихонько от удовольствия и боли: напор Девлина слишком сильным. Но вот он отпрянул, и Роззи покачнулась, словно пьяная.

Девлин больше не сказал ни слова, лишь улыбнулся и растворился в ночной темноте.

Роззи еще немного постояла на улице, зябко обнимая себя руками, а потом вернулась в дом. Она вдруг поймала себя на том, что потирает подбородок – будто пальцы Девлина оставили несмываемый отпечаток.

Роззи брела по какому-то мрачному и сырому подземелью. Длинные коридоры путались, словно клубок змей, и переходили один в другой. Роззи была совершенно одна в кромешной темноте. Под рукой она ощущала каменную кладку, покрытую чем-то осклизлым. Она чувствовала запах разложения, а под ногами хрустели чьи-то косточки.

Где-то вдалеке капала вода, и Роззи решила идти на этот звук. Но, как только она приближалась, коридор резко сворачивал и звук воды в который раз удалялся.

Роззи выбилась из сил, в горле у нее пересохло, перед глазами расцветали яркие круги, но она упорно шла вперед, боясь остановиться хоть на минутку. Вдруг звук воды стал близким, и где-то далеко впереди забрезжил чуть зеленоватый свет, какой иногда испускают гнилушки.

Чем ближе Роззи подходила к источнику, тем сильнее становился запах гнили и разложения. Роззи уже не была уверена в том, что ей следует идти дальше, но что-то толкало ее в спину, и на негнущихся ногах она шла к гнилостному свету и отвратительному запаху.

И вот она в огромном сводчатом зале с озером посередине. Роззи почувствовала, что это сердце страшного лабиринта, именно сюда вели все ходы, и у нее просто не было шанса выйти куда-нибудь, кроме этого огромного, освещенного зеленоватым светом гнилушек зала.

Роззи несмело приблизилась к черной глади озера, по которой мерно расходились круги, и отшатнулась от ударившего в нос ужасного запаха разложившегося трупа. Но все та же зловещая сила заставила ее наклониться к воде.

Она хотела закричать, но не было сил. В воде отражалось ее распухшее, покрытое язвами лицо. Роззи принялась ощупывать его и почувствовала, как под пальцами лопаются гнойные пузыри. Она хотела отступить от озера, чтобы больше не видеть своего лица, но не смогла сделать и шагу.

И вдруг ее черты начали расплываться, и на их месте проступали новые. Еще секунда – и Роззи узнает этот высокий открытый лоб, эти холодные серые глаза, смотрящие так надменно, эти узкие губы, сложившиеся в язвительную усмешку…

Неожиданно вода вспенилась, и чьи-то сильные руки схватили Роззи за шею.

Бледный словно утопленник, Девлин тянул ее к себе, на дно. Роззи сопротивлялась, но черная гладь воды была все ближе и ближе. Обессиленная, Роззи могла лишь тихо скулить от ужаса.

Чьи-то теплые нежные руки уже схватили ее с другой стороны и медленно поднимали из темного лабиринта – к свету, к теплу, к жизни.

Роззи проснулась и рывком села на постели.

Рядом сидел Эван и обеспокоенно смотрел на нее. Теплая и ласковая рука Эвана лежала на ее плече. Роззи тяжело дышала и не слишком хорошо понимала, где она находится. Но как хорошо, что рядом Эван!

Она закрыла глаза и расплакалась. Эван осторожно обнял ее и прижал к себе.

– Не плачь, тебе просто приснился кошмар, – ласково обнимая Роззи, приговаривал Эван. – Ничего страшного нет, это сон, просто сон, и, как и всякий сон, уже через пару дней ты его забудешь. Не нужно плакать.

Роззи всхлипнула и отстранилась от Эвана. Она смотрела в его теплые карие глаза и видела в них солнце, нежное майское солнце. Роззи забыла о кошмаре, она видела только эти чудесные глаза – такие манящие, такие притягательные, такие родные.

Медленно, очень медленно Эван приблизился к ней и осторожно прикоснулся губами к ее губам. Роззи вздрогнула, но не отстранилась. Губы ее мелко подрагивали, а на ресницах еще не высохли слезинки.

Сладость клевера и свежесть морского ветра были в этом поцелуе, тепло солнца и нежное прикосновение прохладного ручья. В этом поцелуе было все, что Роззи так долго искала и чего так долго ждала.

Рука Эвана скользнула по шелку ночной сорочки и коснулась напряженного соска. Роззи чуть слышно выдохнула и подалась навстречу этой ласке. Губы их разъединились, и Эван покрыл поцелуями шею Роззи. Она прошептала что-то невнятное и откинулась на мягкие подушки.

Его нежные руки были везде, его губы ласкали каждый сантиметр ее трепетного тела. Они сплетались в древнем танце страсти, то сливаясь в единое целое, то разрываясь на тысячи трепещущих в ожидании ласки частиц.

Их мир превратился в сверкающий шар страсти и желания, этой ночью они были так близки, как только это возможно между мужчиной и женщиной.

Остаток ночь Роззи спала словно младенец, надежно укрытая сильной рукой Эвана.

Утром она проснулась в одиночестве. О том, что эта чудесная ночь не была еще одним сном, говорили лишь смятые простыни и запах Эвана – самый прекрасный запах на свете.