Извращённая любовь

Глава 31

Алекс

Железные ворота раздвинулись, открывая длинную подъездную дорожку, усаженную северными красными дубами, ветви которых были голыми и коричневыми от сурового зимнего холода, и большой кирпичный особняк, возвышающийся вдали.

Дом моего дяди - и мой дом тоже, до моего переезда в Вашингтон - стоял за виртуальной крепостью на окраине Филадельфии, и это ему нравилось.

Я не хотел оставлять Аву так скоро после дерьмовой истории с Майклом, но я достаточно долго откладывал встречу с дядей.

Я нашел его в его кабинете, он курил и смотрел русскую драму на телевизоре, висевшем в углу. Я никогда не понимал, почему он настаивал на том, чтобы смотреть телевизор здесь, когда у него была отличная берлога.

- Алекс. - Он выпустил в воздух кольцо дыма. Перед ним стояла полупустая чашка зеленого чая. Он был одержим этим напитком с тех пор, как прочитал статью о том, что он помогает похудеть. - Чем обязан такому сюрпризу?

- Ты знаешь, почему я здесь. - Я опустился в мягкое кресло напротив Ивана и взял в руки уродливое золотое пресс-папье на его столе. Оно было похоже на деформированную обезьяну.

- Ах, да. Я слышал. Шах и мат. - Мой дядя улыбнулся. - Поздравляю. Хотя я должен признать, что это было немного разочаровывающе. Я ожидал, что твой последний ход будет более... взрывным.

Моя челюсть сжалась.

- Ситуация изменилась, и мне пришлось адаптироваться.

Взгляд Ивана стал понимающим.

- И что же изменилось в ситуации?

Я молчал.

Я разрабатывал свой план мести более десяти лет, перемещая и манипулируя каждой фигурой, пока не получил их там, где хотел. Всегда играйте в долгую игру.

Но даже я должен был признать, что в последние несколько месяцев я стал... рассеянным. Ава ворвалась в мою жизнь, как рассвет после наступления темноты, пробудив в моей душе чувства, которые, как я думал, давно умерли: чувство вины. Совесть. Раскаяние.

Это заставило меня усомниться в том, что цель оправдывает средства.

Рядом с ней моя жажда мести ослабла, и я почти- почти отказался от нее, хотя бы для того, чтобы притвориться мужчиной, которым она меня считала. У тебя многослойное сердце, Алекс. Золотое сердце, заключенное в ледяное сердце.

Острые края пресс-папье впились в мою ладонь.

Ава знала, что я совершил свою долю неблаговидных поступков для Archer Group, но это был бизнес. Она не оправдывала и не одобряла этого, но и наивной не была. При всех ее романтических представлениях и мягком сердце, она выросла рядом с гадючьей ямой округа Колумбия и понимала, что в определенных ситуациях - будь то бизнес или политика - есть или быть съеденным.

Но если она узнает, на что я пошел ради того, чтобы нанести вред тем, кто виновен в смерти моей семьи - независимо от того, насколько они этого заслуживали, - она никогда меня не простит.

Есть некоторые границы, которые никогда нельзя переступать.

На моей руке расцвела маленькая лунка крови. Я выпустил пресс-папье, вытер кровь о свои удобные темные брюки и поставил его обратно на стол.

- Не беспокойся об этом, дядя. - Я сохранял спокойное выражение лица и позу. Я не хотела, чтобы он узнал, как сильно Ава засела в моем сердце.

Мой дядя никогда не был влюблен, не был женат и не имел собственных детей, он не смог бы понять мою дилемму. Для него важны были только богатства, власть и статус.

- Ах, но я беспокоюсь. - Иван затянулся сигаретой, слегка нахмурившись. Он зачесал волосы назад и надел костюм и галстук, хотя был один в своем офисе и смотрел глупую драму о шпионах холодной войны. Он всегда следил за своим внешним видом, даже когда рядом никого не было. В следующей части нашего разговора он перешел с английского на украинский. - Ты вел себя не как обычно. Ты был рассеян. Расфокусированным. Каролина упомянула, что ты бываешь в офисе только несколько дней в неделю, и каждый раз уходишь до семи.

Я подавила вспышку раздражения.

- Мой помощник не должен разглашать мое расписание другим.

- Я - генеральный директор, так что у нее не было особого выбора. - Иван затушил сигарету и наклонился вперед, его глаза были напряженными. - Расскажите мне об Аве.

При звуке ее имени на его губах по моему позвоночнику пробежало напряжение. Мне не нужно было спрашивать, откуда он знает о ней, не только у меня повсюду шпионы.

- Нечего рассказывать. Она хорошая любовница, - сказал я, слова отравляли мой язык. - Вот и все.

- Хм. - Мой дядя выглядел скептически. - Итак, твоя месть. И это все? - Он так резко сменил тему, что мне потребовалось на полсекунды больше времени, чем обычно, чтобы ответить.

- Нет. - Я еще не покончила с человеком, которого уничтожил. Еще нет. - Это еще не все.

У меня был последний туз в рукаве.

Я хотел забрать все у человека, который забрал все у меня. Его бизнес, его семью, его жизнь.

И я сделаю это. Заберу.

Но стоило ли оно того?

- Хорошо. Я уж думал ты стал мягким. - Иван вздохнул и уставился на фотографию в рамке на своем столе, где он и мой отец были молодыми. Они только что переехали в США, и оба были одеты в дешевые, костюмы и одинаковые шляпы. В то время как мой дядя выглядел строгим и серьезным, глаза моего отца мерцали, словно он был посвящен в великую тайну, о которой никто не знал. Мое горло сжалось от этого зрелища. - Никогда не забывай, что случилось с твоими родителями и бедной маленькой Ниной. Они заслуживают всей справедливости в мире.

Как будто я когда-нибудь забуду. Даже если бы у меня не было HSAM, эта сцена навсегда запечатлелась бы в моей памяти.

- Не жульничай! - крикнул я через плечо, побежав в ванную. Сегодня утром я выпил два яблочных сока, и меня вот-вот прорвет. - Я узнаю.

- Ты все равно проиграешь! - крикнула в ответ моя младшая сестра Нина, вызвав усмешку родителей.

Я показал язык, прежде чем захлопнуть за собой дверь ванной. Меня раздражало, что я никогда не побеждал Нину в "Эрудит для детей", хотя она была на два года младше меня, а у меня был "гениальный" IQ, по словам моих учителей и родителей. Она всегда была хороша в словах. Мама говорила, что она, наверное, вырастет писателем.

Я сходил в туалет и вымыл руки.

Этим летом я должен был находиться в специальном лагере для одаренных детей, но в лагере было так скучно. Все занятия были слишком простыми; единственное, что мне нравилось, это шахматы, но в них я мог играть где угодно. Я пожаловался родителям, которые вчера забрали меня и привезли домой.

Я сушил руки, когда услышал громкий взрыв вдалеке, за которым последовали крики.

Я побежал обратно в гостиную, где обнаружил, что мои родители ведут Нину к тайному проходу за камином. Это была одна из вещей, которую я любила в нашем доме - он был полон потайных ходов и скрытых уголков. Мы с Ниной проводили бесчисленные часы, исследуя каждый уголок; это делало игру в прятки более захватывающей, это уж точно.

- Алекс, иди туда. Быстро! - Мамино лицо сжалось от паники. Она схватила меня за руку, более грубо, чем когда-либо прежде, и толкнула меня в темноту.

- Что происходит? Кто здесь? - Мое сердце билось в быстром ритме. Я слышал странные голоса, и они становились все ближе.

Нина трусилась в проходе, прижимая к груди своего любимого кота Смаджеса. Однажды мы наткнулись на него во время семейного пикника в парке, и она плакала и умоляла, пока мои родители не разрешили ей оставить его в качестве домашнего питомца.

- Все будет хорошо. - У папы в руке был пистолет. Он всегда держал его в доме, но я никогда не видел, чтобы он им пользовался. От вида этого блестящего черного металла, сверкающего под светом, у меня кровь стыла в жилах.

- Иди туда со своей сестрой и мамой и не издавай ни звука. Все будет хорошо… Люси, что ты делаешь?

Мама замахнулась закрыть проход, а мы с Ниной уставились на нее широко раскрытыми глазами.

- Я не оставлю тебя здесь одного, - яростно сказала она.

- Черт возьми, Люси. Ты должна…

Звук разбившейся вазы об пол прервал папу и испугал Смаджеса, который зарычал и вырвался из рук Нины. Он бросился в сужающуюся щель между стеной и дверным проходом.

- Смаджес - крикнула Нина, бросаясь за ним.

Я попытался схватить ее, но она вырвалась из моей хватки и побежала за ним.

- Нина, нет, - прошептал я, но было уже слишком поздно. Она ушла, и дверь захлопнулась, окутав меня темнотой. Я сидел там, кровь шумела в ушах, а глаза пытались привыкнуть к темноте.

Мама и папа поместили меня сюда не просто так, и я не хотел тревожить их своим уходом. Но мне также нужно было знать, что происходит, хотя что-то кричало мне отвернуться, закрыть глаза и спрятаться.

Я прятался, но не закрывал глаза.

В каминном проходе был глазок, замаскированный под глаза на картине, висевшей над камином. Я был слишком маленького роста, но если встать на цыпочки и сильно потянуться, то можно было заглянуть в гостиную.

То, что я увидел, заставило мою кровь похолодеть.

В гостиной находились двое незнакомых мужчин. Они были в лыжных масках и с пистолетами - большими, чем тот, что был у папы, и который теперь лежал у его ног. Один из этих пистолетов был направлен на папу, другой - на маму и Нину. Мама защищала Нину, а моя сестра плакала и крепко обнимала Смаджеса. Кот испугался и завыл во всю мощь своих легких.

- Заткни эту чертову штуку, - прорычал один из мужчин. - Или я сделаю это за тебя.

Нина заплакала сильнее.

- Берите все, что хотите, - сказал папа, его лицо побледнело. - Только не трогайте мою семью.

- О, мы возьмем все, что захотим, - сказал второй мужчина. - К сожалению, я не могу гарантировать вторую часть. На самом деле, давайте сделаем это быстро, хорошо? Нет смысла затягивать неизбежное. Нам не платят по часам, знаете ли.

Раздался выстрел. Где-то закричали мама и Нина. Я тоже должен был закричать, но не закричал. Я мог только смотреть, широко раскрыв глаза и застыв, с горящими ногами от того, как долго и упорно я стоял на цыпочках, как на груди папы расцветает ярко-красное пятно. Он пошатывался, его рот двигался, но не мог произнести ни слова. Возможно, он пережил бы один выстрел, но потом раздался еще один выстрел, и еще, и еще, пока большое, сильное тело папы не рухнуло на землю. Оно лежало не двигаясь.

"Оно", а не "он". Потому что труп не был моим папой. У него было его лицо, волосы и кожа, но папы больше не было. Я видел, как он уходил, как свет исчезал из его глаз.

- Нет! - завопила мама. Она поползла к папе, но прошла только половину пути, прежде чем ее тело дернулось, а рот открылся. Она тоже упала, ее кровь залила пол.

- Черт, зачем ты это сделал?- пожаловался первый мужчина. - Я хотел сначала немного поразвлечься с ней.

- Сука действовала мне на нервы. Не могу выдержать всех воплей, и мы здесь ради работы, а не твоего члена - прорычал второй.

Первый нахмурился, но спорить не стал.

Напарники уставились на Нину, которая плакала так сильно, что ее лицо стало ярко-красным, а тело сотрясалось от рыданий. Смаджес шипел на мужчин, его глаза свирепо сверкали на маленькой мордочке. Это был котенок, но в этот момент в нем были все признаки льва.

- Слишком молода, - с отвращением сказал первый мужчина.

Второй мужчина проигнорировал его.

- Извини, малышка, - сказал он Нине. - Ничего личного. Тебе не повезло, что ты родилась в этой семье.

Моя кровь ревела и ревела. Жидкость стекала по запястью, и я поняла, что впилась ногтями в ладони так сильно, что пошла кровь.

Кап.Кап.Кап.

Каждая капля звучала как звуковой удар в темном, тесном помещении. Могли ли они это слышать? Могли ли они слышать меня, скрючившегося за камином, как трус, пока они убивали мою семью?

Я хотел выбежать. Я хотел наброситься на мужчин, пинать и царапать. Я хотел пробить их головы тяжелой скульптурой на камине и сдирать плоть с их костей по кусочку, пока они не взмолятся о смерти.

Это был первый раз, когда у меня были такие жестокие мысли. Мама была милой и любящей, а папа - жестким, но справедливым. Честным. Они воспитали Нину и меня такими же.

Но после того, как я увидел, что сделали эти люди, мне захотелось мучить их медленно. Бесконечно.

Но я не мог. Если бы я вышел, они бы убили и меня, и не было бы никакой мести. Никакой справедливости.

Кап. Кап. Капкапкап.

Кровь пошла быстрее. Я не мог отвести взгляд, когда второй мужчина снова поднял пистолет и выстрелил.

Один выстрел. Это было все, что требовалось.

Смаджес впал в бешенство. Он набросился на мужчин, шипя и царапаясь. Один из них выругался и попытался ударить его ногой, но он вовремя увернулся.

- Забудь об этой чертовой кошке, - огрызнулся второй мужчина. - Давай закончим работу и уберемся отсюда.

- Я чертовски ненавижу животных, - с отвращением пробормотал первый мужчина. - Эй, разве он не сказал, что есть еще один ребенок? Где этот сопляк?

- Не здесь. - Его собеседник огляделся вокруг, его взгляд скользнул мимо камина и остановился на маленькой, причудливой нефритовой статуэтке на приставном столике. - В лагере или что-то в этом роде.

- Черт, я никогда не был в лагере. Ты когда-нибудь был в лагере? Я всегда хотел...

- Заткнись.

Они пронеслись по гостиной, растащили самые ценные вещи и засунули свои грязные руки в мои семейные вещи, прежде чем они наконец ушли, и наступила тишина.

Мое дыхание хрипело в тишине. Я ждал и ждал. Когда я убедился, что они не вернутся, я толкнул тяжелую дверь прохода, лицо покраснело от усилий, и, спотыкаясь, направился к телам в гостиной.

Мама. Папа. Нина.

Я должен позвонить в полицию. Я также знал, что не должен нарушать место преступления, но это была моя семья. Это был последний шанс обнять их.

Так я и сделал.

Мое дыхание замедлилось, голова прояснилась.

Я должен чувствовать злость.

Я должен чувствовать грусть.

Я должен что-то почувствовать.

Но я не чувствовал. Я вообще ничего не чувствовал.

Давление когтей на мою шею усилилось. Я не смог защитить их. Люди, которых я любил больше всего на свете, я был бесполезен. Беспомощным. Трусом.

Я мог мстить сколько угодно, но это не изменит того факта, что их больше нет, а я здесь. Я был испорченный. Если и было доказательство того, что у Вселенной больное чувство юмора, то это было именно оно.

- Мне нужно идти, - сказал мой дядя, приглаживая рукой галстук. - Я встречаюсь со старым другом. Ты останешься на выходные?

Я отмахнулась от воспоминаний и кивнул.

- Отлично. Сыграем в шахматы, когда я вернусь, а?

Мой дядя был единственным человеком, который мог потягаться со мной в шахматах.

- Конечно. - Я потер большим пальцем рану на руке. - С нетерпением жду этого.

***

После ухода дяди я провел час в домашнем спортзале, отрабатывая свое разочарование, но что-то не давало мне покоя.

Что-то, что сказал Иван, и то, как он это сказал...

Я генеральный директор, так что у нее не было особого выбора.

Какого черта дядя проверял меня, и почему он так сильно хотел знать мое расписание, что угрожал Каролине за информацию? Она была хорошей помощницей и не разгласила бы информацию, если бы не было необходимости.

Я выключил душ и вытерся, мысленно перебирая возможные варианты. Я не зашел бы так далеко в жизни, не прислушиваясь к своим инстинктам, поэтому я оделся, натянул пару кожаных перчаток и вернулся в офис дяди. У него там были скрытые камеры наблюдения, но первоклассная глушилка, которую я купил на черном рынке, в мгновение ока справилась с ними.

Я не был уверен, что именно я ищу, но после часа поисков - включая ложные ящики и секретные отделения - я не нашел этого. То же самое было и в его спальне.

Возможно, я был параноиком.

Мой желудок заурчал, напоминая, что я не ел с тех пор, как позавтракал кофе и бубликом. Уже близился закат.

Я бросил взгляд на личные покои дяди и пошел в сторону кухни. Иван нанял домработницу, которая приходила дважды в неделю для уборки, но в остальном у него не было персонала; он был слишком параноидален в отношении корпоративных шпионов, которые, по его словам, могли появиться где угодно.

Не доверяй никому, Алекс. Всегда те, кого ты меньше всего ожидаешь, наносят тебе удар в спину.

В последний момент я свернул в сторону библиотеки, любимой комнаты моего дяди. Парящая двухэтажная комната выглядела как нечто из английского поместья, с ее витражными лампами Тиффани и стеной полок из красного дерева, стонущих под тяжестью томов в кожаных переплетах. Мягкие восточные ковры заглушали звук моих шагов, пока я ходил по комнате, осматривая полки. Я надеялся, что то, что я ищу, не спрятано в поддельной книге - здесь были тысячи книг.

Хотя, зная моего дядю, он не выбрал бы любую книгу. Он выбрал бы что-то значимое.

Я проверил разделы с его любимыми авторами. Федор Достоевский, Тарас Шевченко, Лев Толстой, Александр Довженко... он был неравнодушен к русской и украинской классике. Говорил, что они поддерживают его корни.

Но нет, все книги были настоящими.

Мой взгляд пробежался по остальной части библиотеки и остановился на шахматном наборе ограниченного выпуска в углу. Фигуры были расставлены в том же порядке, что и во время нашей последней игры.

Пока я осматривал стол и окружающее пространство в поисках чего-либо, что могло бы подтвердить мои подозрения, я постучал по столу, и пешка упала на пол.

Я выругался под нос и наклонился, чтобы поднять ее. Когда я это делал, мой взгляд зацепился за розетку под столом. Это была простая, обычная розетка, за исключением…

Мой взгляд переместился влево.

Там была еще одна розетка, менее чем в футе от меня. Согласно Национальному электротехническому кодексу США, розетки должны располагаться на расстоянии не более шести футов друг от друга по линии пола, редко можно было увидеть две розетки так близко друг к другу.

Я приостановилась, прислушиваясь к любым звукам - урчанию дядиного Мерседеса, въезжающего на подъездную дорожку, стуку его шагов по паркетным полам.

Ничего.

Я достал из письменного стола библиотеки прочную скрепку и пролез под шахматным столом, сгибая скрепку, пока она не стала прямой. Я покачивал винт в середине розетки, чувствуя себя нелепо, но инстинкты кричали мне продолжать.

Когда я уже собирался сдаться, розетка открылась, обнаружив в стене тайник с бумагами.

Поддельная розетка. Конечно.

Мое сердце заколотилось, когда я потянулся за бумагами - как раз в тот момент, когда вдалеке послышался рев двигателя.

Мой дядя был дома.

Я развернул документы. Письма, написанные двумя знакомыми почерками.

Я быстро прочитал их, не веря своим глазам.

Я ожидал корпоративной политики. Нечестной игры в совете директоров. Я бы не удивился, если бы мой дядя попытался удержаться на посту генерального директора, хотя я должен был занять его в ближайшее время. Но это? Этого я никак не ожидал.

Кусочки головоломки в моем мозгу встали на свои места, и странный коктейль из предательства, ярости и облегчения завязался в моем нутре. Предательство и ярость из-за откровения; облегчение от того, что…

Входная дверь открылась. Шаги стали приближаться.

Я засунул письма в стену, сложив их так, как нашел, и закрутил крышку розетки. Я выполз из-под стола, поставил пешку в то же положение, в котором она находилась до того, как я ее опрокинул, и убрал в карман скрепку и перчатки, которые были достаточно гладкими, чтобы не создавать заметной выпуклости на брюках.

По пути к двери я взял с полки "Графа Монте-Кристо" Александр Дюма - одну из моих любимых книг.

- Алекс, - сказал мой дядя, увидев меня в коридоре. Он усмехнулся. - Опять Дюма? Ты не можешь насытиться этой книгой.

Я улыбнулся

- Нет, не могу.

Все это время моя кровь бушевала.