Камилла. Жемчужина темного мага

ГЛАВА 11. Право выбора

Ей всего-то и нужно было, прихватить небольшую сумочку, в которую бы поместилась хотя бы смена белья, потому что уже и не знаешь, что будет на следующий день. Да что там! непонятно, что будет через час, или даже через несколько минут.

Губы горели от поцелуев, хотелось плакать, чтобы вместе со слезами ушла страшная горечь — оттого, что, похоже, их совместное с Алариком путешествие подходит к концу. но Камилла сдерживалась, потому что если дать волю слезам, от этого станет хуже им обоим. Аларик тоже ведь не каменный, он все понимает, и в первую очередь про себя все понимает. А если учесть, сколько он сделал для нее, просто черная неблагодарность трепать его еще и истериками. Камилла невольно коснулась собственных губ пальцами. Вот бы сохранить это ощущение навсегда, запомнить, вбить намертво в память… Его запах, его вкус. Интересно, у каждого мужчины они свои собственные? не бывает ли одинаковых? но нет. Камилла даже замотала головой. она никогда не будет пробовать других, потому что других ей уже не надо. И если Аларик твердо решил от нее отказаться, если сама она когда-нибудь обретет нормальную, спокойную жизнь, то замуж выходить не будет. Любой другой мужчина неинтересен и скучен…

Камилла вздохнула и оглядела свою спаленку. Похоже, это последний раз, когда она видит все эти уютные вещи. А что будет у Светлейшего — одному богу известно.

она подхватила сумочку, шагнула комоду с расстеленной поверх вязаной салфеткой, и, выдвинув ящик, схватила первое, что увидела: тонкую нижнюю сорочку и панталоны с кружевами в комплект к ней. Еще бы чулки, потому что тепло станет нескоро…

И в этот миг что-то жутко грохнуло внизу. Сердце тут же подскочило и заколотилось, как у зайца, прошиб ледяной пот. А дальше… Камилла вслушивалась и не верила, не хотела верить. Гулкий удар, топот ног в тяжелых башмаках. И в сознание как-то быстро просочилась горчащая мысль: они не успели, за ними пришли. Возможно, люди Эдвина, а, возможно и кто-то другой, уже неважно. Важным было то, что там, внизу, эти люди что-то делали с Алариком, и вот уже кто-то спешно поднимается вверх по лестнице.

Камилла невольно прижала к груди сумочку и затравленно огляделась. Попытаться открыть окно и выпрыгнуть? Высоко. она все равно повредит ногу и не сможет убежать. оставался лишь шкаф — он казался большим и надежным, и если она заберется туда, где висят несколько пышных платьев… В конце концов, ей может повезти.

не раздумывая более, не выпуская из рук сумочку, Камилла нырнула в темное нутро шкафа, уселась на самое дно и закрыла дверцу. наверное, вовремя, потому что стук чьих-то башмаков по полу сделался громким, совсем близким… она, почти не дыша, старательно укрылась широкой юбкой платья и замерла.

Кто-то прошелся по комнате, туда-сюда. Казалось, вернулся к дверям. И тут же раздался топот, кто-то второй поднялся по ступенькам.

— Здесь никого, — услышала Камилла.

— Дурак? Ищи, она должна быть где-то здесь. мы не можем вернуться просто так.

— мы же мага притащим.

— не он здесь главный, — и кто-то мерзко хохотнул.

Камилла сжалась в комок и окончательно перестала дышать. невольно зажмурилась, когда в шкафу стало светлее: напавшие открыли дверцы.

«Господи, пусть они меня не заметят», — безмолвно взмолилась она.

Стало ещё светлее, железные пальцы, словно клещи, вцепились в ее плечо.

— А! Вот и наша курица. Давай, вылезай, детка.

Камилла всхлипнула и открыла глаза. над ней склонялся здоровяк с совершенно жутким, в шрамах, лицом. И он же, подхватив ее под локти, просто выволок наружу. Гаркнул:

— А ну, стоять!

Камилла посмотрела на второго — такой же страшный, небритый… В неброской одежде.

— она, — удовлетворенно заметил первый, — ну что, забираем их, и пошли.

— Куда вы нас тащите? — выкрикнула Камилла. Из горла вырвался вой.

— А ну, тихо, — цыкнули на нее, — будешь орать, получишь по морде.

— Слышь, она, похоже, и в самом деле немая.

— Давай, двигай к выходу, — ее подтолкнули в спину.

Пришлось идти, сглатывая кислую слюну, заставляя себя переставлять ноги. но когда спускалась по лестнице и увидела простертое внизу тело в черной одежде, едва не упала. Хватаясь за перила, кое-как спустилась и попросту рухнула на колени рядом с Алариком.

он не шевельнулся.

Камилла заглянула ему в лицо — маг был бледен, губы разбиты, один глаз стремительно заплывал кровоподтеком, но, кажется, дышал.

И тут Камилла просто не выдержала. она и сама не знала, откуда силы взялись: взвилась, словно стальная пружина, и замолотила кулаками по груди одного из бандитов, крича ему в лицо:

— Что вы с ним сделали? За что? За что-о-о?!

— тьфу, чума! — и, почти не размахиваясь, он ударил.

мир мотнулся в сторону, и Камилла не сразу сообразила, что ее полет остановила только стена. Ударившись спиной, чувствуя, как рот стремительно наполняется кровью из прокушенного языка и разбитой губы, она начала сползать вниз.

— Полегче, э! — один из бандитов прикрикнул на подельника, — сказано, доставить в целости!

— И мага?

— И мага тоже, — но при этом сквозь слезы Камилла видела, как он гадко ухмыльнулся, словно это требование «доставить в целости» было лишь прелюдией к чему-то страшному.

К ней снова шагнул огромный, точно шкаф, бандит со шрамами. Подхватил ее под локоть и дернул вверх.

— Давай, двигай, девка. орать не вздумай, не то твоему дружку глотку перережем, поняла?

Голова кружилась жутко. И, едва перебирая ногами, Камилла вышла на улицу: за оградой ждала закрытая карета. Ее грубо затолкали туда, и туда же притащили Аларика, который все ещё был без чувств. Его бросили на пол, под ноги, меж двух диванов, ещё два бандита уселись напротив Камиллы, и карета тяжко покатилась по мостовой. Камилла, глянув с вызовом на головорезов, сползла вниз, уселась так, чтобы можно было голову мага положить себе на колени.

— ты гляди-ка, — один из похитителей поцокал языком, — преданная собачка какая. А говорят, айшари становятся от безысходности.

— так ведь, говорят, маги ненасытны до девок, — ответил второй, — мож ей так нравится то, что он с ней делает.

— может, нам ее потом отдадут?

Камилла похолодела от ужаса, но продолжала удерживать голову Аларика, тихонько гладя его по щеке. ты только потерпи, все будет хорошо. Я тебя не дам в обиду, не дам…

— Размечтался, — буркнул бандит, — ее себе САм затребовал. не тяни руки к тому, что не твое.

— так зачем она ему… после темного ублюдка?

— не твоего ума дело…

на этом обсуждение прекратилось, и дальнейший путь они проделали в тишине. Камилла в потемках вглядывалась в бледное лицо Аларика, каждый раз с трудом улавливая его дыхание, а сама думала, думала… Что же делать? Да и что она могла сделать сейчас? ничего, увы…

Потом карета остановилась, ее вытолкнули наружу. Камилла увидела нарядное здание, ее же, судя по всему, привезли к черному ходу, и там уже ждали две рослые женщины в форме прислуги.

— нет! — завопила она, поняв, что теперь ее разлучили с Алариком, и его повезли куда-то дальше, прочь.

она даже бросилась следом за каретой, но ее быстро нагнали, схватили за руки, выкручивая их за спину. Камилла упала на колени, на отсыпанную гравием дорожку, продолжая причитать сквозь слезы, и с трудом поняла, что кто-то снова сказал:

— Гляди-ка, в самом деле немая…

Ее пробовали поднять, поставить на ноги — но ноги подгибались.

— Верните его, пожалуйста, — умоляла Камилла, а предательское горло исторгало какое-то неразборчивое бульканье и звериный вой, — за что? Что мы вам сделали?

— Давайте-ка, госпожа, пойдем отсюда, — сурово сказала одна из служанок, после чего Камиллу подхватили под локти и попросту поволокли куда-то внутрь красивого здания со светлыми стенами.

Внутри… было роскошно. И очень пусто, наверное, потому что давно настал вечер, за окнами плавала темень. Кристаллы в люстрах под потолком тоже были пригашены, и потому всюду царил полумрак, робкие огоньки играли на бронзовых рамах картин и отражались в зеркальном паркете.

— Куда вы меня ведете? — спросила Камилла и осеклась.

она постоянно забывает, что больше не говорит, что заперта в своем теле, как бабочка в стеклянной банке.

— Идите, идите, госпожа, — бубнили противные тетки, почти волоком таща ее вперед.

так они преодолели одну длинную залу, затем распахнули резные деревянные двери и оказались в темном широком коридоре, в конце которого Камилла увидела ещё одни двери — высокие, двустворчатые. По обе стороны от них стояли часовые, вооруженные алебардами.

«только бы с Алариком ничего не сделали», — металась и билась под стенками черепа мысль.

И почему-то за себя она больше не боялась.

наконец они добрались до тех, последних дверей, и одна из женщин, кивнув охране, осторожно постучалась.

— Да! — раздался низкий мужской голос, который показался Камилле смутно знакомым.

— Идите, — охрана распахнула двери, и Камиллу попросту втолкнули внутрь.

она остановилась, растерянно огляделась по сторонам и почувствовала, как кровь стынет в жилах. Потому что в кабинете, где всюду чувствовалось дыхание бессмысленной роскоши, за письменным столом сидел человек, который пугал до дрожи, до потемнения перед глазами, до сбившегося дыхания… Принц Эдвин Лоджерин.

И как она могла когда-то пожелать выйти за него замуж? Как?

Время словно застыло.

они смотрели друг на друга. Эдвин не шевелился, положил перед собой руки и без тени улыбки разглядывал Камиллу. она вжала голову в плечи и тоже смотрела и не могла оторваться, смотрела вопреки здравому смыслу, потому что правильным было бы опустить глаза долу и вообще вести себя так, как должна вести нищая попрошайка рядом с господином. но взгляд назло прилип к идеальному, яркому лицу Эдвина Лоджерина, и дыхание застряло в горле…

Внезапно Эдвин хлопнул ладонью по столу и поднялся.

Камилла, словно очнувшись, невольно попятилась, все еще глядя на него, на человека, который внезапно превратился в олицетворение всего зла в этом мире.

— Ба! — хрипло произнес Эдвин, — а ведь мьерра не ошиблась. Это ты, цветочек! Ведь ты? отвечай!

«нет, это не я», — едва не крикнула Камилла.

но, стряхнув с себя оцепенение, указала на свой рот и покачала головой.

— Да ладно, хорош врать.

Эдвин медленно вышел из-за стола — высокий, широкоплечий, подтянутый. мечта, а не мужчина. Принц.

Беда в том, что Камилле он казался омерзительным. он был в белоснежной сорочке с вольно распахнутым воротом и в черных штанах, облегающих красивые ноги. Волосы цвета воронова крыла вились крупными кольцами у шеи…Слишком картинка, слишком ненастоящий и какой-то… неправильный.

— Что молчишь? — он остановился в шаге от нее, все ещё разглядывая, — я тебя узнал. Я не мог ошибиться. Как ты заключила договор с темным магом? И, кстати, кто тебя бил?

Камилла опустила взгляд, ещё раз указала на свой рот и покачала головой.

Вскрикнула невольно, когда Эдвин вцепился ей в плечи и тряхнул как куклу.

— Говори! Говори, верги тебя дери! Иначе я прикажу твоего мага вздернуть завтра же!

— не надо! — это вырвалось случайно. не слова, мычание.

Эдвин замер, впился в ее лицо хищным взглядом и приказал:

— Еще говори!

— не могу! — Камилла сорвалась на крик, — ты же видишь, не могу-у-у-у!

Слезы покатились по щекам. И ей было невыносимо стыдно плакать перед этим человеком, но она все равно расплакалась, потому что было больно и страшно.

Внезапно Эдвин разжал руки и отступил на шаг назад.

— ну надо же, — проговорил как будто себе, — и в самом деле, похоже, не говоришь. Как такое могло случиться? Это маг с тобой что-то сделал?

Камилла в отчаянии затрясла головой. А потом, спохватившись, жестами показала, как будто пишет на ладони.

— А! — догадался Эдвин, — так бы и сразу.

он повернулся, взял со стола лист бумаги и заточенный грифель и протянул ей. И Камилла, прислонив бумагу к стене, нацарапала:

«Я не могу говорить с того момента, как твои люди убили моих родителей и хотели убить меня».

Ей больше нечего терять, верно? И если он ее захочет довершить начатое… Что ж, тогда она достойно встретит смерть и соединится с теми, кого любила.

А ещё ей отчаянно хотелось скомкать эту бумажку и швырнуть в холеное лицо убийце. но если она так и сделает? не отыграется ли убийца на Аларике?

И поэтому она просто протянула принцу бумагу, а потом положила грифель на край стола и снова отошла к самой двери, сцепив руки за спиной.

Эдвин прочел написанное, затем посмотрел на нее — очень задумчиво, морща лоб.

— Я не убивал их. И никогда не приказывал это сделать, слышишь? меня подставили.

Камилла нахмурилась, снова подошла и, взяв из его рук бумагу, просто наклонилась к столу и дописала:

«Это была месть, не так ли? Я опозорила тебя на балу, и ты решил отомстить».

Эдвин поморщился так, словно прожевал целый лимон.

— И в мыслях не было. ты — дура? Кто тебе внушил это?

«тогда почему ты и мой дядя так поспешно объявили меня мертвой?»

И Камилла, оставив исписанный лист на столе, отошла с победным видом. Пусть теперь выкручивается.

— Потому что… — начал Эдвин и осекся. Почесал подбородок. А затем внезапно улыбнулся каким-то своим мыслям.

— Знаешь что, — сказал он, — с этого дня ты будешь жить там, где я прикажу. А чтобы ты вела себя хорошо и не творила глупостей, давай договоримся: каждый твой промах будет лишать твоего, хм, темного мага, одного пальца. По очереди. Закончатся пальцы на руках, перейдем к пальцам на ногах. Закончатся на ногах, отрежем еще что-нибудь. Как тебе такая идея? Впрочем, если ты не питаешь к нему теплых чувств — чему я тоже не удивлюсь — мы придумаем что-нибудь другое.

Перед глазами стремительно собиралась темнота. И вместе со словами Эдвина, которые падали, словно камни, воображение нарисовало удивительно живую картину того, как это могло выглядеть. тьма приобрела багровый оттенок, и комната внезапно погрузилась во мрак. Камилла подумала о том, как долго она падает — и все исчезло окончательно.

Когда Камилла открыла глаза, то был день, и находилась она в мягкой постели, на шелковых простынях, укрытая пуховым одеялом по самое горло.

она поморгала, не понимая. В голове закрутился вихрь мыслей: вот ее волоком тащат к принцу, вот он говорит ей жуткие, страшные вещи про Аларика, и она… обморок? А потом? Что было? Ее усыпили и куда-то привезли? Или она по-прежнему во дворце?

Камилла огляделась: она определенно находилась в спальне, роскошно обставленной. Стены были оклеены светло-серыми обоями с серебристой вязью рисунка. Высокое окно завешено нежно-сиреневой полупрозрачной тканью, сквозь нее видны ржаво-красные стволы сосен. Вся мебель — из светлого дерева, да ее здесь и не много: туалетный столик, над которым висит большое зеркало, рядом — стул. Узкий платяной шкаф у стены и… Все. Закрытая дверь.

Сама Камилла лежала на большой, просто огромной овальной кровати. Кто-то переодел ее в шелковую сорочку с длинным рукавом, всю в рюшах, и ей очень хотелось верить, что это делал не Эдвин Лоджерин. Кто-то расплел ее косы…

она села, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Время шло, и Камилла все больше начинала чувствовать себя запертой в клетке. Во рту было сухо, хотелось пить, но… ни намека на воду в этой комнате.

тогда Камилла слезла с высокой кровати, ступни тут же утонули в пушистом ковре поверх каменного пола. Чувствуя, как ее пошатывает от слабости, она дошла до закрытой двери и толкнула ее. Разумеется, заперто — чтобы птичка не выпорхнула. Камилла несколько раз стукнула кулаком в дверь, огляделась в поисках чего-нибудь потяжелее — но тут же попятилась, потому что в замке провернулся ключ.

В дверях стояла коренастая женщина в унылом платье то ли прислуги, то ли сиделки, и в белом накрахмаленном чепце.

— Доброе утро, госпожа.

Камилла кивнула. на самом деле сотни вопросов терзали ее: где она? Что это за место? Как долго ее здесь продержат и, наконец, что с Алариком? но, конечно же, эти вопросы следовало задавать не служанке. Камилла еще раз оглядела женщину, в душе вспыхнул призрачный огонек надежды — а вдруг с ней можно сговориться? — и тут же погас. нет, принц Эдвин не станет приставлять к внезапно найденной Камилле Велье ненадежную охрану. Да и служанка Камилле не очень понравилась: у нее было глуповатое длинное лицо, маленькие глазки и большой рот со скорбно опущенными уголками. она не улыбалась, да и вообще, выглядела так, словно все мышцы лица враз окаменели: ни единого движения. только моргает.

— Вернитесь в постель, — скомандовала женщина, — я принесу вам умыться. Если нужно, ночной горшок под кроватью.

Камилла жестами показала, что хочет пить.

— Потом я принесу завтрак, — неохотно добавила женщина, — но сперва приведем вас в порядок.

Где-то час спустя Камилла, облаченная в длинный стеганый халат поверх сорочки, с волосами, заплетенными в косы, умытая, снова сидела на кровати. Рядом стоял поднос с большой чашкой теплого чая и тарелкой с поджаренными ломтиками хлеба, яичницей-глазуньей и мелко нарезанными овощами. Служанка неподвижно стояла у двери, наблюдая за тем, как Камилла завтракает, и молчала. не выдержав, Камилла показала жестами, что нужна бумага и писчие принадлежности, но ее надсмотрщица лишь повела плечами и ничего не ответила.

«Что ж, значит, буду ждать…»

Потом женщина забрала поднос, и Камилла вновь осталась одна. но сил определенно прибавилось, и поэтому, дождавшись, когда в замке снова провернется ключ, она снова слезла с кровати и подошла к окну. Раздернула занавески… Похоже, что в нескольких шагах от дома, в который ее привезли, начинался самый настоящей лес. Стволы сосен, а между ними темные мохнатые ели. И это — как ни пытайся выглянуть и посмотреть, что там по бокам. Вернее, по бокам были каменные стены большого дома, а вокруг все равно лес.

«Значит, меня увезли из города и спрятали», — рассудок оставался удивительно ясным.

она отвернулась от окна, ещё раз осмотрела комнату — пусто и скучно. Подошла к туалетному столику, бегло глянула в зеркало. В струящемся свете дня ей показалось, что волосы сами светятся, нежно, как перламутр. А вот глаза… больные были глаза, покрасневшие и уставшие. Камилла без особого интереса осмотрела содержимое флаконов и коробочек на туалетном столике. ничего интересного для девушки, очутившейся в ее бедственном положении: рассыпчатая пудра, духи, сильно пахнущие цветущим жасмином, немного красок для лица в маленьких коробочках. ни одного предмета, которым она могла бы при необходимости себя защитить или попытаться открыть замок. Камилла подошла к шкафу, раскрыла его: там было пусто, за исключением очень интересного комплекта нижнего белья: совсем коротенькая сорочка, да еще и почти прозрачная, и панталоны с длинными разрезами, такие же тоненькие, словно паутинка. Камилла покачала головой и поджала губы. ну, надо же… ей предлагается носить такое? С другой стороны, какое-то нижнее белье — все равно лучше, чем никакого, и Камилла, подумав, взяла комплект, затем, вслушиваясь в тишину пустого дома, быстро надела белье под сорочку и халат. Почувствовала себя капельку увереннее…

«Что же делать?»

она снова уселась на край огромной кровати.

нужно было как-то… бежать. Придумать способ. И, наверное, нужно было как-то добраться до города, разыскать Светлейшего и рассказать ему о происшедшем?

Снова подошла к окну. Вергов лес, всюду один лес… Интересно, как далеко до ближайшей дороги? И даже если она доберется до нее, поможет ли кто-нибудь добраться до столицы?

«мамочка, папочка… подскажите, что мне делать».

Если бы рядом был Аларик, он бы что-то придумал. но он… горло стиснуло подступившими слезами.

Аларик в плену.

И она совершенно не знает, что с ним будет дальше.

«Я бы все отдала, только бы его отпустили…»

Камилла поежилась, потом снова забралась в кровать, под одеяло. Свернулась калачиком. И вспомнила, как Аларик держал ее на руках, убаюкивая, как гладил по спине. Просто удивительный человек, который делал для нее, что мог — и никогда ничего не требовал взамен. А еще оказалось, что он испытывал к ней чувства примерно такие же, как и она к нему… но настаивал на расставании.

н-да. Удивительно. И очень грустно.

Камилла закрыла глаза, стараясь вызвать образ Аларика в памяти. Удивительно, но получалось вспомнить только глаза — все остальное расплывалось, ускользало как вода сквозь пальцы.

«Пожалуйста, останься со мной…»

И сделалось так больно, так горько от осознания собственной беспомощности, что Камилла разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку, а потом и вовсе провалилась в сон.

Ей снова привиделось то, что было уже когда-то: преклонив одно колено, невероятно красивый молодой мужчина протягивал ей кольцо. В белой витой короне на его голове искрились сотни, нет — тысячи бриллиантов. Камилла то смотрела на этого темноволосого красавца, то оборачивалась, и за спиной маячил силуэт. мужской, она не могла понять, кто это — но отчего-то знала, что ей не нужно принимать предложение этого неизвестного мужчины, потому что ей нужно было вернуться… только вот куда?

она проснулась как будто от резкого толчка и села на постели, подтянув одеяло повыше: в замке снова проворачивался ключ. И когда в распахнувшуюся дверь вошел Эдвин Лоджерин, в элегантном светло-сером камзоле с шитьем, причесанный и гладко выбритый, Камилла приуныла.

Принц выглядел так, словно вознамерился вести с ней долгую беседу. И это было плохо.

— Приветствую, — насмешливо сказал он, — ты, цветочек, упала в обморок. Пришлось тебя перевезти в загородный домик. Здесь свежий воздух и тишина, а тебе требуется успокоить нервы, после того, что было. Кстати, — за его спиной маячила безликая фигура женщины в чепце. — Августина, подай мне бумагу и грифель. нам с этой милой девушкой надо переговорить.

он прошелся по комнате, как хозяин, выглянул в окно, затем подвинул себе единственный стул и сел в двух шагах от Камиллы. Воцарилось молчание: Эдвин разглядывал ее с интересом. В его карих глазах плескалось веселье и предвкушение… чего? она не знала. Больше всего на свете ей хотелось вцепиться ногтями в эту самодовольную физиономию, крикнуть — что ты сделал с Алариком, гад? но Камилла помнила и угрозу принца, а потому неподвижно сидела на кровати, уронив руки на колени, поверх одеяла.

Служанка принесла бумагу, кожаный планшет и грифель, с поклоном вручила принцу — а тот, ухмыльнувшись, положил все это на колени Камилле.

— ну что, милочка. Поговорим?

она кивнула. И написала:

«Что с магом?»

— ого, — красивые губы принца растянулись в усмешке, — это единственное, что тебя беспокоит? Да что он с тобой сделал, этот безродный плебей, что ты только о нем и думаешь? Или… — хитро подмигнул, — или он с тобой постоянно делал что-то такое, от чего тебе теперь не хочется отказываться?

Камилла хмуро пожала плечами.

«он меня спас. Когда меня несла река, он меня вытащил и вылечил».

— Знаешь, простого чувства признательности вряд ли довольно, чтобы обосновать такую обеспокоенность его судьбой.

«Ему дал задание Светлейший».

— ну и что? то, что темный маг куда-то пропал, говорит лишь о том, что он куда-то пропал. Сбежал, быть может. А, может быть, это именно он натворил то, о чем так беспокоится Светлейший?

Камилла вздохнула. Похоже, Эдвин не боялся архимага. может быть, зря не боялся, а может быть, обоснованно.

— напиши, что с тобой случилось, — потребовал принц.

И она, хмыкнув, снова писала о том, как на них напали, как убили родителей, а она упала в реку и очнулась в доме темного мага, больная и немая, да и, к тому же, очень быстро похороненная собственным дядей и принцем.

— Думаю, очень скоро я получу доказательства того, что именно твой дядя устроил убийство твоей семьи, — резко сказал Эдвин, — мне не было резона вас убивать, хоть ты и повела себя стервой.

Камилла вздохнула и поникла. о, теперь она понимала, сколь бывает неосмотрительно не думать, что делаешь. но что было, то было.

«отпусти нас, — быстро нацарапала она, — зачем мы тебе?»

— Э, нет, — глаза принца смеялись, — ты же умерла, Камилла. Или забыла? тебя больше нет.

«Я не понимаю, зачем мы тебе».

— ну-у, — протянул он задумчиво, — твой маг мне точно не нужен, а вот ты, мой воробушек, меня развлечешь. не буду себе отказывать в мелких удовольствиях. Собственно, мага придержу, чтоб ты не делала глупостей, понимаешь? И была послушной.

А затем неожиданно оскалился:

— За все сделанное надо отвечать, душечка. Понятно?

Камилла невольно вжалась в высокое изголовье кровати. таким принца она ещё не видела, но, верно, давно чувствовала, что прекрасный облик — это обертка. А там, под ней… ничего хорошего.

Закусив губу, она быстро записала:

«Я прошу прощения за то, что сделала. Я была неправа и я была глупа».

он поморщился.

— Знаешь, дорогуша, ты, конечно, прощение получишь. только вот просят его не так.

«Что я должна сделать? Как загладить вину?»

теперь темные глаза принца были холодны и безразличны.

— ты хочешь, чтоб я тебя простил ради того, чтобы Аларик Фейр уцелел, м-м?

«нет. Я была непра…»

— Довольно! — вдруг Эдвин вскочил со стула, наклонился к ней и, схватив за подбородок, заставил смотреть в глаза, — тебя больше нет, понятно? Все знают, что тебя похоронили. И по-хорошему, мне бы тебя убить прямо сейчас, вон, придушить подушкой, и делов… Даже не знаю, почему ты еще дышишь, цветочек. так что подумай, подумай хорошенько, чем ты можешь купить собственную жизнь, не говоря уже о жизни того мага, который тебя выловил из реки, понятно?

И, почти отшвырнув ее от себя, Эдвин устремился прочь из комнаты.

Камилла съежилась, когда грохнула дверь, и поняла, что забыла, как дышать.

«Дыши», — мысленно приказала себе.

она должна быть сильной, чтобы выйти отсюда. И она должна стать хитрой, чтобы обвести Эдвина вокруг пальца.

Камилла честно пыталась думать, но единственное, что стало результатом напряженных размышлений — это то, что ее смерть была бы выгодной и Эдвину, но почему-то он ее до сих пор не убил. Вот бы залезть к нему в голову и посмотреть, какие мысли там бродят! но все это были мечты. А в реальности она оказалась в плену человека, который явно желал мести, но пока не придумал, в чем же она будет заключаться. И как же Аларик? Что будет с ним? темный маг был лишним в игре Эдвина Лоджерина, и как бы хотелось, чтобы Аларик оказался на свободе. однако, пока речи об этом не шло, уж это Камилла понимала. Выходило, что-то она должна будет сделать, чтобы ее мага отпустили, пусть даже она при этом и останется вечной пленницей отвратительного принца.

так, в тягостных раздумьях, она просто сидела на кровати. Потом пришла служанка, принесла ужин — немного молочной каши, булочку и чай. Камилла поковырялась в тарелке, но чай выпила и, верно, что-то было подмешано в него, потому что очень быстро ей захотелось спать, да так, что глаза слипались и веки казались парой тяжелых подушек. но сон оказался неприятным: ей постоянно казалось, что за ней кто-то гонится, мутная тень, которая тянула к ней руки и как будто что-то протягивала. А сама она бежала сквозь темный лес, и снова все повторялось: лил дождь, крупные холодные капли хлестали по лицу, и где-то вблизи отчетливо слышался рев разлившейся реки. А потом она увидела родителей — они стояли на холме, два светлых пятна в ночи, и Камилла, захлебываясь рыданиями, побежала навстречу. они раскрывали объятия, и когда она наконец добежала, то попросту повисла на шее у папы, чувствуя, как ее обнимает матушка. И такой счастливой она себя чувствовала, что разрыдалась…

она проснулась со слипшимися от высохших слез ресницами.

ничего не изменилось, по-прежнему в плену.

В окно льется яркий свет… Камилла сперва села, чувствуя слабость во всем теле, затем подошла и выглянула в окно. так и есть: солнце было высоко, что-то около полудня. она со стоном стиснула виски: голова словно ватой набита, горечь во рту. Что-то было в том чае… но отказаться от питья она не могла.

она воспользовалась горшком, потом подошла к двери и несколько раз ударила в нее кулаком.

тишина.

В этот миг Камилле сделалось страшно. Прямо как будто по спине кто-то ледяным когтем прошелся. А ну как все ушли, а ее заперли навсегда? она взвизгнула от этого нахлынувшего ужаса и заколотила в дверь с удвоенной силой. на этот раз, хвала господу, в замке провернулся ключ — Камилла на всякий случай попятилась — и приоткрывшейся двери стала видна…

нет, не служанка с лошадиным лицом и глупыми глазами.

В комнату неторопливо вошла шикарно одетая красавица. не юная, но все ещё свежая и знающая себе цену. Камилле показалось, что вся она как будто янтарно-медовая: рыжеватые волосы, уложенные в высокую прическу из крупных локонов, светло-карие глаза с прищуром, смуглая кожа. И даже платье было цвета чая с лимоном.

Камилла продолжала пятиться. она бы не удивилась, увидев принца, но эту женщину? Кто она и почему здесь?

— Приветствую, — сказала незнакомка и аккуратно прикрыла дверь, — пока твоя нянька спит, попробовав моего угощения, я решила на тебя посмотреть. Интересно, с кем решил позабавиться Эдвин.

— Что вам нужно? — невольно вырвалось у Камиллы. Как обычно, без результата.

Гостья хмыкнула и покачала головой.

— Гляди-ка! Похоже, и правда немая? Или притворяешься?

Замотав головой, Камилла схватила с края кровати свои листки бумаги и грифель, уже изрядно затупившийся.

«не могу говорить!»

И протянула записку женщине. та ее взяла брезгливо, двумя пальцами. Прочла. Потом снова посмотрела на Камиллу и нахмурилась.

— мне не нравится то, что он задумал.

Камилла развела руками. А уж ей как не нравилось.

Женщина прошлась по комнате, искоса поглядывая на пленницу, сложив руки на груди и как будто о чем-то раздумывая. Затем гневно топнула ногой.

— ты же Велье? та самая, которую уже похоронили?

Камилла кивнула и снова размела руками. тут уж она ничего не могла поделать, так получилось.

— Ах, гаденыш, — процедила гостья, — я чувствовала, чувствовала, что он что-то задумал!

Камилла взяла ещё один лист и написала:

«Вы следили за ним? Кто вы? Что вам нужно?»

незнакомка быстро пробежалась взглядом по написанному и, усмехнувшись, ответила:

— Ему точно не нужно знать, что я тебя видела. Я слышала о тебе… кое-что. но не верила, что все вот так повернется. н-да. В свои тридцать я все ещё глупа и наивна. на вопрос — что мне нужно — я юлить не буду. Корона мне нужна, детонька. А ты мне, выходит, мешаешь своим существованием.

Камилла моргнула. При чем здесь она — и корона? И при чем здесь эта красавица?

оглянувшись на кровать, она увидела последний листок, подхватила его и написала:

«Я не понимаю вас. не понимаю, почему мешаю. но если мешаю…»

И тут ей пришла в голову замечательная мысль, которую Камилла тут же выразила на бумаге.

«Если мешаю, помогите мне бежать».

она понятия не имела, куда, и что будет делать дальше. Возможно, доберется к Светлейшему. И, возможно, он ей поможет.

Сейчас ей казалось самым важным — вырваться из рук принца. И потом — точно! — добраться до Светлейшего и рассказать о том, что темного мага схватили и держат в плену.

медовая женщина прочитала и поджала губы, раздумывая. Затем сказала:

— мне проще тебя убить. Приказать задушить. Или отравить, ты же не можешь вообще не пить.

«но я вам не сделала ничего дурного!»

— А кого это волнует? — красавица пожала плечами, — ты мешаешь. Я не ради того полжизни промучилась со стариком, чтобы вдруг лишиться самого главного приза!

Камилла опустила руки, затем просто села на край кровати. Спорить было бесполезно, все равно что лбом биться в стену. И всем-то она мешает. Эдвин объявил, что мог бы ее убить. теперь эта женщина хочет ее смерти. И еще кто-то хотел убить ее и убил ее родителей…

— Ладно, ещё расплачься, — грубо сказала гостья, — послушай, а куда ты пойдешь, если я действительно помогу тебе бежать?

Вздохнув, Камилла написала:

«К Светлейшему».

— но тогда ты скажешь ему про Эдвина? о том, что он тебя похитил?

«могу сказать, а могу и не говорить. но мне нужно, чтобы его высочество отпустил темного мага, которого куда-то увезли».

— А если я тебе пообещаю, что твоего мага выпустят в обмен на то, чтоб ты не сказала Светлейшему про Эдвина? — она, казалось, стала щуриться ещё сильнее.

Камилла встрепенулась. В душе проклюнулся крошечный росточек надежды. И пришедшая таким вот странным образом женщина уже не казалась странной или пугающей — наоборот.

«Вы можете мне помочь? Я хочу отсюда сбежать. Я боюсь принца Эдвина».

— Правильно делаешь, что боишься, — проворчала женщина.

теперь она стояла, уперев руки в бока, позволяя любоваться дорогими кружевами из золотых нитей на рукавах и на корсаже.

— Хорошо, — вдруг сказала она, — давай заключим сделку. Я помогаю тебе сбежать… но не к Светлейшему. Я помогу тебе добраться… м-м-м, у меня есть небольшое имение, в двух днях езды отсюда, там переждешь, пока все успокоится…

«А как же Аларик?»

— Кто такой Аларик? — досадливо поморщилась женщина, — ах, темный маг! ну что ж, я ему тоже помогу сбежать. Вернее, постараюсь сделать так, что Эдвин его отпустит. И после этого вы оба исчезнете. Хоть в другое королевство.

Камилла торопливо закивала. А потом каракулями написала:

«Почему вы мне хотите помочь?»

— Дура ты, — сказала красавица, — или наоборот, я дура. Вместо того, чтобы тихо отравить, жалею тебя. ты ж ещё совсем дитя. У меня могла быть такая дочь, если бы… — и закусила губу, оборвав себя на полуслове.

— тогда я пошла, — услышала Камилла, — жди… знака жди, в общем. Постараюсь все обстряпать. Если хочешь что-то сделать хорошо, нужно делать это самой.

И она ушла, старательно заперев дверь.

Где-то через полчаса явилась зевающая и какая-то бледная служанка, прибралась в комнате, глядя на Камиллу совершенно коровьими глазами. Принесла обед и снова ушла. Камилла без особого аппетита похлебала бульона, вылавливая мясные фрикадельки, намазала маслом булочку. И ее очень скоро снова начало клонить в сон. Похоже, ее надсмотрщикам было выгодно, чтобы она постоянно спала и не делала глупостей.

Хотя, возможно, одну большую глупость Камилла ухитрилась сделать: поверила совершенно незнакомой женщине, которая говорила, в общем-то, странные вещи.

Каким образом Камилла Велье, немая нищая сирота, может помешать этой красавице заполучить корону? Разве что Эдвин бы собрался на ней жениться. но ведь… этого не может быть. он ее ненавидит, потому что схлопотал пощечину на балу. Этого просто не может быть, правда ведь?

Дни проходили в полусне-полуяви, и Камилла была совершенно бессильна что-либо сделать. один раз она попробовала отказаться от питья, но служанка оказалась на диво злобной и сильной: она попросту скрутила Камиллу и силой вливала ей в рот приторно-сладкий чай, после чего снова пришел беспокойный сон.

так Камилла просыпалась к полудню, и получалось, что, единожды поев, снова валилась и засыпала до следующего полудня.

один раз она посмотрела в зеркало и ужаснулась. Лицо сделалось желтоватым и отекшим, под глазами залегли тени.

«Что они со мной делают? А если я умру?»

И усмехнулась, все ещё стоя перед зеркалом и тыкая пальцами себе в щеки, отчего на них оставались ямки.

Сколько раз она уже побывала на самом краю? не один, это точно. И поэтому уже не страшно. Впрочем, ей хотелось дождаться ту медовую женщину — а вдруг получится убежать? Камилла очень надеялась, что к тому моменту, когда незнакомка навестит ее снова, она сможет хотя бы держаться на ногах…

С каждым разом все тяжелее было открывать глаза. Сон не хотел отпускать, Камилла тонула в бесконечно-мягкой перине, задыхалась в пуху, плавала в серой мути. Родители больше не приходили, и она от этого чувствовала себя совершенно несчастной. маленькой несчастной девочкой, которая сидит в чулане под лестницей и в щель между досками смотрит на то, как вся семья собралась к обеду. Ей уже начинало казаться, что даже во сне ей в рот вливают какую-то едкую гадость, и Камилла уже наяву кашляла и захлебывалась.

— оставьте меня в покое! — кричала она во сне.

там, в снах, она по-прежнему могла говорить.

— Пей! — кто-то рычал ей в ухо, — не смей выплевывать! Пей же!

— ненавижу вас! — кричала Камилла, давясь горячей жижей, — оставьте меня в покое!

…Сознание начало проясняться. Что-то выдрало ее из сна, и Камилла сообразила, что кто-то держит ее на руках, что ее щека прижалась к рубашке, и пахнет эта рубашка свежим одеколоном.

Это не был запах темного мага, к которому она привыкла.

Взвыв от ужаса, Камилла дернулась, но чужие руки держали крепко.

— Я дал тебе лекарство, которое нейтрализует сонное зелье, — прошептал на ухо… принц Эдвин.

Камилла забрыкалась еще сильнее, пытаясь вырваться из кольца нелюбимых рук, но он держал крепко, прижимая ее к себе.

— ну, ну… перестань. Прекрати, я сказал. Верги… Пожалуй, я переусердствовал с зельем. не надо его пить так долго… так можно и сдохнуть. Да… но я думал, так будет лучше. Чтобы ты поспала до того, как я приму окончательное решение.

Камилла окаменела.

он ведь… наверняка решал, что с ней делать. С ней, которая уже умерла и похоронена!

— Сегодня Мартин возвращался, — вдруг тихо добавил Эдвин Лоджерин, — и мы узнали кое-что интересное… Слышишь меня, Камилла? твою семью приказал убить твой дядя.

она содрогнулась всем телом.

Ее дядя? тот улыбчивый, галантный мужчина? но почему?

она видела мужественный подбородок Эдвина.

Ей не нравилась жесткая черная щетина, коричневая с медным отливом — куда лучше.

И пахнет принц как-то… искусственно, лживо. В объятиях Аларика Камилла чувствовала себя в безопасности, из объятий принца хотелось выдраться и бежать куда подальше, несмотря на то, что он только что сказал…

— наверняка ты хочешь знать, почему, — тоном искусителя прошептал Эдвин, продолжая прижимать ее к себе.

И Камилла кивнула.

Да, она действительно хотела это знать, какой бы ужасной не оказалась правда.

— У ваших семей был спорный участок земли, предгорье, — тихо сказал Эдвин, — твой дядя никак не хотел его отдавать твоему отцу, хотя в завещании твоего деда это и было прописано. на том участке нашли серебро, мой цветочек… Сама понимаешь, никто такое не отдаст. И тогда дядюшка решил одним махом срубить две головы: избавиться от претендента на будущий рудник, а заодно немного расчистить своему сыну дорогу к трону. Все видели, как ты дала пощечину принцу… И это было очень удобно для того, кто хотел пошатнуть мое право на престол. так-то, цветочек.

он наконец разжал руки, и Камилла шариком скатилась на кровать, тут же отодвинувшись от Эдвина как можно дальше. В голове… царил сумбур.

он говорит, что не убийца ее родителей. Все-таки дядя. И тогда понятно, почему именно дядя объявил ее мертвой, не найдя тела: Камилла Велье оставалась единственной наследницей сереброносной земли.

Камилла пристально посмотрела на Эдвина. он тоже смотрел на нее и выглядел… торжествующим. Как будто одержал великую победу. наверное, ему можно было бы даже поверить, но… Всего один вопрос.

Камилла огляделась в поисках бумаги, подорбрала на полу уже изрядно исписанный, и на краю вывела:

«Почему тогда вы объявили меня мертвой, ваше высочество? Какой вам от этого толк?»

Ей было страшно. Казалось, что сейчас Эдвин разозлится, начнет кричать и, возможно, сделает что-то… недопустимое.

но принц был настроен благодушно.

— Видишь ли, мышка, вся беда в том, что в твоих венах течет королевская кровь, признанная моими предками. И, выходит, ты тоже вполне себе можешь претендовать на мой трон. Вот так вот бывает.

И картинно развел руками.

Камилла нахмурилась.

В нем… было слишком много наигранного, ненастоящего. И даже сейчас, находясь с ней один на один, Эдвин Лоджерин упивался собственной победой, как будто только что одолел соперника на рыцарском турнире.

Внезапно накатившее раздражение почти прогнало страх.

«Значит, тебе тоже выгодно меня убить?» — написала она.

он склонил голову к плечу, глядя на нее с покровительственной улыбкой.

— Совершенно верно, цветочек.

«Почему ты этого не сделал?»

— У меня появилась идея получше, — вкрадчиво сказал принц, — я на тебе женюсь, малышка. Сразу же после коронации. Как тебе мысль стать королевой?

Камилла сперва думала, что ослышалась.

мгновения текли одно за другим, и наконец она осознала. И, даже не успев подумать, мотнула головой.

— нет? — принц вздернул соболиные брови, — это почему же? Я что, хуже твоего мага? Да тебя, после того, как ты побыла подстилкой темного, никакой забулдыга замуж не возьмет!

Камилла замотала головой решительнее.

— Я ж могу его убить, — осклабился Эдвин, — знаешь, я его держу в цепях, в подвале. обычно люди умирают за месяц, если их держать закованными и в полной тьме.

Камилла сжала грифель и вывела:

«Как это низко».

— низко? Возможно, птенчик. но тут, видишь ли, есть две вещи. Первая — это то, что я могу жениться на единственной оставшейся в живых наследнице. И вторая — знаешь ли, я тебя просто хочу. мне будет приятно тебя поиметь во всех возможных и невозможных позах. А ты будешь извиваться и просить еще. К слову, я тебе ещё на балу предлагал. Согласилась бы — и, возможно, ничего бы не произошло ни с твоими родителями, ни с тобой. Женившись на тебе, я укреплю свое положение…

Щекам стало нестерпимо жарко. Камилла вскочила на ноги, ее качнуло, она едва не упала… А Эдвин сидел и наблюдал. Затем размеренно произнес:

— Знаешь, мне начинает нравиться эта игра. Все больше и больше. Давай начнем с малого? ты меня поцелуешь — и твой маг останется жив, по крайней мере, ещё пару дней. Или… нет! Даже не так! Я предоставлю тебе самой выбирать свою судьбу, Камилла Велье. Или ты сейчас подходишь, садишься мне на колени и целуешь меня так, как будто мечтала об этом всю жизнь, или… или, дорогая, ты становишься на колени и целуешь носки моих сапог. ну и… опять же, маг твой проживет ещё пару дней. Как тебе?

Комната поплыла перед глазами. К горлу подкатила тошнота.

то есть, он предлагал ей поцеловать его? Прелюдия к свадьбе?!

— Я все равно на тебе женюсь, — напомнил Эдвин.

И Камилла написала: «ты можешь меня убить».

— Это будет слишком просто и неинтересно, — ответил Эдвин, — ну, давай же, ты решила? Поиграем, Камилла?

она посмотрела в лицо принцу. И вспомнила о том, что, отправляясь на бал, она мечтала о том, что выйдет за него замуж? Бойтесь желаний своих.

теперь же… Камилле казалось, что еще никого она не ненавидела так сильно, как Эдвина Лоджерина.

Да, он объяснил, кто приказал убить семью Велье.

Да, он не сделал этого сам, но…

но он приказал бросить Аларика в темницу. он шантажировал Камиллу его жизнью. он собирался сделать ее своей женой — но не потому, что любил, а потому, что ему так было удобнее, он хотел оградить себя от каких-либо неприятностей в будущем.

А еще он просто хотел играть с ней, как с куклой. И, похоже, ему просто нравилось причинять ей боль, ломая сопротивление.

но, даже будь Эдвин Лоджерин святым, Камилла попросту не смогла бы целовать его так, как до этого целовала Аларика, потому что это было бы самым настоящим предательством всего того прекрасного, хрустально-чистого, что было между ней и темным магом.

она вздохнула.

— Иди ко мне, пташка, — позвал Эдвин, — уверяю тебя, я ублажу тебя не хуже твоего тощего рыжего мага. И когда я побываю у тебя между ног, ты поймешь, как это делают особы королевской крови.

Камилла передернулась.

«Даже слова у него… грязные, как и мысли».

И, подойдя ближе, стиснула челюсти и опустилась на колени.

— А, вот как? — прошипел Эдвин, — вот что ты выбрала, дура? ну тогда… приступай.

он вытянул вперед ногу, и Камилла, зажмурившись, безмолвно коснулась губами начищенного носка его сапога. на самом деле, ничего ужасного. И отец и матушка одобрили бы. не то, что она целует кому-то сапоги, а то, что не предала ни себя, ни того, кого успела полюбить…

Внезапно Эдвин больно дернул ее за волосы, заставляя поднять голову. Его лицо оказалось совсем близко, бледное, перекошенное в ярости. И принц, брызжа слюной, прошипел:

— можешь привыкать стоять на коленях, маленькая сучка. Я найду, чем тебя занять.

В следующий миг он резко отшвырнул ее от себя, вскочил с кровати и выскочил за дверь. Камилла, кряхтя, преодолевая головокружение, кое-как поднялась, дошла до кровати и села. Последние силы покинули ее, но она знала, что в ближайшее время не заснет. Почему не приходила больше та женщина в платье цвета чая с лимоном? Вдруг что-то случилось?

«Я не выйду за него замуж», — подумала Камилла.

Или… или придется выйти, чтобы сохранить жизнь Аларику?

но так она все равно предаст их обоих. Принял бы Аларик такую жертву? Камилла не знала. она уже ничего не знала, мысли путались, и во рту горчило от вкуса ваксы, которой были наполированы сапоги его высочества.