Камилла. Жемчужина темного мага

ГЛАВА 8. Принц, герцог и слуга

Каково это, быть королем?

Раньше Эдвин никогда особо не задумывался над этим, но в его сознании само слово «король» однозначно ассоциировалось с фразой «что хочу, то ворочу». оказалось, вовсе не так. И это «не так» началось сразу же, как только он вернулся во дворец — исключительно за тем, чтоб поприсутствовать у постели умирающего отца, где сам Светлейший читал отходную молитву. отец уже не приходил в сознание и, в общем-то, был почти мертв — только постоянно сочившаяся из носа тонкая струйка крови говорила о том, что сердце еще бьется.

Эдвину не понравилось то, как посмотрел на него Светлейший. ничего не сказал, просто посмотрел — тяжелым долгим взглядом, отчего у Эдвина появилось нехорошее предчувствие. неужели знает? но откуда? А если не знает, к чему тогда эти игры в гляделки?

— Вы можете спасти моего отца? — спросил Эдвин с надеждой в голосе.

Светлейший лишь покачал головой.

— нечего спасать, — ответил Архимаг, — Свет лечит лишь то, что можно восстановить. А состояние вашего венценосного отца уже не подлежит восстановлению.

«Вот и замечательно», — с мстительной радостью подумал Эдвин. И снова вспомнил, как боролся с убийцей.

Король умер, но для королевства это означало лишь то, что на смену ему спешил следующий правитель.

Что же до свободы королей, то…

Первое «не так» настигло Эдвина, когда он приказал достать отцовское завещание. Светлейший — побери его тьма — тут же напомнил, что завещание зачитывается при свидетелях.

Эдвину повезло, отец не успел внести изменений в текст — ведь он был здоровым мужчиной и совершенно не собирался оставлять сей мир.

Второе «не так» выплыло тогда, когда Эдвин возжелал выгнать из дворца тех, прежних, что были у отца министрами. Ему популярно объяснили, что он не может этого сделать, потому что тогда потеряет поддержку самых могущественных семей. А оно вам надо, ваше высочество? наверное, нет. И без того герцог Велье мутит воду, и с ним тоже придется что-то делать.

третьим «не так» оказалось, что теперь Эдвин Лоджерин не может приглашать просто так в свою спальню всех, кого захочет. Да-да, и Мартина тоже нельзя — и без того люди многое болтают. А уж о Лафии речи вообще не идет, по каким койкам только она не таскалась, и вашему высочеству это тоже должно быть известно.

И было еще много таких вот мелких, раздражающих «не так», которые изрядно портили настроение. но Эдвин, подумав, решил не отчаиваться. В конце концов, не бывает бесконечных заборов, и любой из них можно так или иначе обойти.

нужно просто спокойно дождаться коронации…

но было кое-что и важное, чего Эдвин не мог отрицать: внезапно он получил доступ ко всем документам, из которых смог составить представление о состоянии доставшегося государства.

надо сказать, дела королевства шли не плохо, но и не слишком хорошо.

Казна оказалась почти пуста, но папенька хотя бы крупных займов не делал.

население не было слишком уж зажиточным, но и не голодало.

Что еще? Серебряные рудники. Золотоносная жила на востоке. обилие леса. В общем, недурственно, и даже думать особенно об этом не нужно было: все катилось по наезженной колее.

А вот что Эдвина изрядно заинтересовало, так это генеалогическое древо собственной семьи. оттуда Эдвин вынес один крайне важный факт — о том, что, оказывается, Велье — и герцог, и его нищий убитый брат — все они имели в своих венах королевскую кровь и в случае чего могли претендовать на престол. У герцога Велье имелся сын двадцати годков, и понятное дело, что папаша мог готовить ему дорожку к трону. А вот у злодейски убитых барона и баронессы Велье была дочь, которая отвесила принцу Эдвину пощечину. Ее тело так и не было найдено. И она тоже была королевских кровей, причем непонятно, как и где так успешно размножился далекий предок Эдвина. Вроде признал бастарда, но такие подробности оказались кем-то заботливо вымараны из документов.

Камилла Велье, мда. Чье тело не нашли.

«ну так найдите», — пожелал Эдвин. А сам подумал о том, что, если Камилла все-таки объявится, то он лично объявит ее самозванкой и темной ведьмой, и при помощи того же Светлейшего отправит на костер. Зачем ему ещё наследники?

на следующее утро Камиллу Велье выловили из Свуфтицы, и все бы хорошо, но вергов дядюшка Велье в тот же день выловил из озера еще одну Камиллу.

«наша — настоящая», — поспешил изъявить свою волю Эдвин. но, конечно же, впечатление от находки оказалось изрядно подпорченным.

он все ждал, когда же дядюшка Камиллы уймется. но, похоже, герцог Велье окончательно решил добиться трона для своего сына, и это грозило перерасти в изрядную проблему и для короля Эдвина, и для самого королевства.

Мартин, явно пользуясь собственным привилегированным положением при его высочестве Эдвине, сидел на подоконнике, одну ногу согнув в колене, а другую свесив, смотрел в окно и грыз большое красное яблоко. Со своего места Эдвин рассеянно наблюдал, как солнце играет в каштановых кудрях Мартина, как будто нарочито взлохмаченных, и поблескивает мелкой россыпью искр на коричневом бархате камзола. Запястья у Мартина были узкие, и пальцы длинные и тонкие. Профиль почти идеальный — прямой нос, в меру высокий лоб, красиво очерченные скулы. Впечатление слегка портил подбородок, который, на взгляд Эдвина, был слишком узким для мужчины.

о Мартине при дворе болтали многое — и то, что он чересчур женственный, и то, что порой ночует в спальне его высочества и вообще непонятно, чем они там занимаются, и то, что графиня ньес родила мальчика, который в годик стал подозрительно похож на Мартина. но никому и в голову не приходило, что в теле этого молодого мужчины — изящного, даже немного женственного, угнездилась тьма, которая, по явному недосмотру Господа нашего, теперь состояла на службе будущего короля.

Мартин сидел на подоконнике, беззаботно болтал ногой, обутой в дорогую кожаную туфлю, смотрел в окно и хрустел яблоком. Эдвин, который до этого разбирал документы, наваленные кучей на столе, некоторое время выжидал, откинувшись на резную спинку стула и рассматривая свою, можно сказать, собственность.

«Если сейчас обернется, то семья Велье окончательно перестанет существовать», — сам не зная почему, загадал Эдвин.

И даже затаил дыхание, ожидая… ну, верги его побери, неужели не чувствует, что на него смотрит без пяти минут король?

— Мартин, — позвал он.

«Сейчас… обернется».

маг не шевельнулся, продолжая смотреть в окно. Солнце искрилось на бархате цвета шоколада и бросало на пол густую тень, тощий, вытянутый силуэт с искаженными пропорциями.

— Да что ты себе позволяешь? — взорвался Эдвин, — какого верга ты там высматриваешь?!

Мартин наконец соизволил повернуться в сторону Эдвина — и тот невольно похолодел, встретив взгляд своего раба. Что-то было неправильное в этом взгляде. так не смотрят на любимого господина. так смотрят на таракана или мухоловку. И не было ни капли покорности в светло-карих глазах, обрамленных пушистыми черными ресницами.

— Я наблюдаю, как сюда идет Светлейший, — невозмутимо сказал Мартин, — полагаю, будет лучше, если я вас покину… на время.

напрочь забыв обо всем, Эдвин вскочил, едва не опрокинул стул и, чувствуя себя неуклюжим слоном в лекарской лавке, выбрался-таки из-за стола, уронил кипу документов, и, ругнувшись, наконец добрался до окна.

— Какого верга ему надо, — процедил сквозь зубы.

отсюда было прекрасно видно, как через небольшую площадь, зажатую меж рядов кипарисов, неторопливо шагает Сам.

— Вероятно, Светлейший задался целью передать вам какую-то новость… лично, — задумчиво проговорил Мартин, — вы не против, если я уйду? мне непросто переносить присутствие этого человека.

— Иди, — Эдвин, не отрываясь следил за тем, как архимаг дошел до ступеней и там на миг остановился, вскинул голову, как будто чувствовал на себе их взгляды.

оба они разом отпрянули от стекла.

— Верги! — вырвалось у Эдвина, — что сидишь? Иди уже. Давай, двигай булками!

И, чтобы усилить эффект от своих слов, отвесил Мартину подзатыльник. тот, не глядя, быстро скользнул вниз с подоконника, торопливо поклонился и исчез за потайной дверцей. Эдвин вздохнул и поспешно занял место за столом.

«мне скучно. Я давно занимаюсь государственными делами, и мне скучно. Вот она, сама суть величия монарха».

Светлейший шел по лестнице раздражающе долго, и Эдвин в самом деле успел поправить белоснежные манжеты, стряхнуть соринку с жилета из гранатового с золотым шитьем бархата и даже зевнуть, прежде чем в дверь деликатно постучали.

— Да-да! — крикнул он, привычно складывая пальцы шалашиком.

Сперва в кабинет заскочил лакей, раскланиваясь, прошептал о том, что, мол, посетитель.

— Зови, — Эдвин невольно замер, когда за согнутой спиной лакея появился силуэт архимага.

— Ваше высочество, — низкий шелестящий голос, — я решил лично навестить вас, ибо новости таковы, что лучше нам переговорить наедине.

Эдвин молча сделал приглашающий жест. Лакей, то бледнея, то краснея, скрылся за дверью — а Светлейший, наоборот, вошел в кабинет и остановился посередине, с интересом осматриваясь.

Эдвин застыл на своем месте, совершенно не понимая, чего ожидать от этого визита.

надо сказать, Архимага, наделенного силой Света, он побаивался всегда. непонятен он был, этот крупный мужик с гривой темных жестких волос, с холеной бородкой клинышком. на вид — любимец женщин. одевается как щеголь, а не как монах. но Эдвин никогда не слышал — и никто не доносил — чтобы хоть одна женщина задержалась в покоях Светлейшего дольше тех минут, что положены для покаяния. С мужчинами, впрочем, было так же. А когда неясны пороки человека, неясны и мотивы, которые движут его поступками, да и сам человек непонятен и опасен.

Эдвин опомнился, через силу улыбнулся Архимагу.

— Рад видеть вас в добром здравии, Светлейший, — заторопился он, — будьте любезны, садитесь. Все кресла в вашем распоряжении.

Архимаг еще раз окинул взглядом кабинет, затем шагнул к ближайшему мягкому креслу и тяжело в него опустился, положив крупные руки на подлокотники. на безымянном пальце звездой сверкнул крупный бриллиант.

— Что привело вас сюда? — спросил Эдвин.

— Дела вашего государства, — Архимаг смотрел тяжело, пристально, и Эдвину снова сделалось не по себе.

он также смотрел, когда умирал отец… тот самый отец, который натравил убийцу на собственного сына.

— так ведь… ничего не угрожает государству, — растерянно промямлил Эдвин и развел руками.

— Из монастыря святейшего Ирекиала пришло сообщение, что герцог Велье собирает войско, чтобы не допустить вашей коронации.

Воцарилось молчание. Архимаг буквально сверлил Эдвина взглядом, а тот, в свою очередь, таращился на Архимага — и единственным результатом этого осмотра стало понимание того, что глаза у Светлейшего вовсе не черные, и не карие — а с болотной прозеленью.

Эдвин передернулся и отвел взгляд.

— ну так… сделайте с ним что-нибудь, Светлейший. Свет всегда на стороне законного короля, так ведь?

— Бесспорно, — на губах Архимага мелькнула улыбка, — но в данном случае я совершенно бессилен. Я не могу убить герцога и не могу его ни к чему принудить. мы на стороне законного короля, ваше высочество, но предпочитаем не вмешиваться.

— так вы готовы не вмешиваться и довести дело до междоусобицы?

— Я уже прилагаю усилия к тому, чтобы этого не случилось, — хмыкнул Архимаг, — я пришел и рассказал вам о планах герцога Велье, который по — прежнему обвиняет вас в убийстве семьи его несчастных родственников. но повлиять на Велье не могу. Это должны сделать вы, ваше высочество.

— Да он сам их убил! — взорвался Эдвин, — это он меня подставил, он. И вам это наверняка известно!

Архимаг невозмутимо пожал широченными плечами.

— Почему вы не хотите мне помочь? — хрипло спросил Эдвин.

Будучи не в силах сидеть, он вскочил и принялся ходить по кабинету. Подошел к окну, выглянул во двор.

«Архимаг просто подозревает тебя».

— мы на стороне законного короля, а вы — ещё не король, — невозмутимо отозвался Архимаг.

— ну так коронуйте меня! Давайте перенесем коронацию. И без того слишком долго ждать!

— Сперва разберитесь с герцогом, — сказал Светлейший, — это в ваших силах. И еще раз повторюсь: наше дело — молиться и совершенствовать нашу силу, чтобы в нужный момент сдержать тьму, сорвавшую оковы. Герцог Велье — это ваше дело, Эдвин. Я все сказал.

И он неторопливо поднялся, чтобы уходить.

— Подождите, — Эдвин обернулся, — у меня к вам вопрос. Какого верга я встретил здесь темного мага, который сослался на ваш приказ? Что ему здесь искать?

Светлейший нахмурился, однако, тут же взял себя в руки и лицо его вновь сделалось безмятежным. Именно с таким лицом и глядят в лик Господа, Владыки Света.

— Ваш отец умер слишком внезапно и слишком нехорошо, — сказал Архимаг, — поэтому я послал этого темного на поиски места, где угнездилась тьма.

— Где ей гнездиться? Во дворце? не смешите меня, — буркнул Эдвин, — отзовите свою ворону, Архимаг, ему здесь делать нечего.

— Если ему здесь нечего делать, то он ничего и не найдет, — внезапно резко ответил Светлейший и нахмурился, — тьма, ежели она здесь, угрожает и вам. Если сосуд не опечатан, он будет полностью покорен тьме. А тьма ведет к разрушению, это неизбежно. Или вы думаете, нам доставляет особенное удовольствие разыскивать отмеченных тьмой детей и налагать на них сдерживающие печати? ну, в самом деле…

«Да ладно. Чтобы Мартин угрожал мне?» — Эдвин едва не рассмеялся в лицо Светлейшему.

ну и дурак этот Светлейший.

А он-то, Эдвин, его побаивался. А оказалось — просто дурак.

Эдвин скроил постную мину и кивнул.

— Я понял вас, Светлейший. Я не буду чинить этому магу препятствий, пусть хоть все здесь обыскивает, мне нечего прятать.

— Прежде всего, я забочусь о вас, Эдвин, — казалось, Архимаг смягчился, — а вы позаботьтесь о герцоге Велье. В конце концов, вы всегда можете воспользоваться услугами Эскиса, ему можно доверять.

«После того, как они с папенькой подослали убийцу? Да ни за что!»

но, конечно же, вслух Эдвин этого не сказал. Выпроводив Светлейшего, он стукнул в ту дверцу, за которой исчез Мартин.

— Выходи! надо кое-что обсудить.

Мартин, появившийся из-за дверцы, выглядел весьма бледно и как-то взъерошено. Под глазами залегли тени, которых ещё этим утром Эдвин не замечал. неужели так на него действует магия Светлейшего?

— Слышал? — коротко спросил Эдвин.

Мартин молча кивнул и, подволакивая ноги, поплелся к ближайшему креслу, уселся туда и молча уставился на Эдвина. И снова смотрел без подобающей покорности.

— Я желаю, чтобы герцог Велье и его сын умерли, — изъявил Эдвин свою королевскую волю. И плевать, что коронация ещё не состоялась.

— Вы можете послать туда переговорщиков, ваше высочество, — тихо ответил маг и задумчиво почесал макушку.

Эдвин прищурился на поганца, который, похоже, окончательно решил зарваться.

— ты в самом деле дурак или притворяешься? нашему Велье не нужны переговорщики. он и семью братца положил, чтобы расчистить дорогу к трону! он приказал и моих людей убить — диву даюсь, отчего до меня не пытался дотянуться. наверное, решил, что ему будет приятно наблюдать за тем, как состоится суд. И ты говоришь о переговорах?

— Возможно, он правда считает вас виновным, — пробормотал Мартин и сник в кресле. Затем встрепенулся, — ох, простите, ваше высочество. магия нашего архимага… весьма для меня неприятна.

Эдвин пожал плечами. Если его раб и напрашивался на сочувствие, то совершенно зря.

— Поезжай сам, — процедил он и сжал пальцы в кулак, как будто сдавливая горло ненавистного Велье, — как все сделаешь, вернешься. Возьми… одного из моих коней — и поезжай. Пять дней тебе на все про все, понял?

— Понял, ваше высочество, — Мартин склонил голову, — сейчас же и отправлюсь. Документы сопроводительные дадите?

Эдвин прошелся по кабинету, задумчиво теребя пуговицу.

— Какие ещё документы? Чтобы, если тебя поймают, все знали, от кого ты? Денег — дам. Вот на них и будешь путешествовать, благо, недалеко. И, знаешь, постарайся сделать так, чтобы ни у кого не возникло подозрений, понимаешь? ну, чтоб от естественных причин…

Мартин помолчал. Затем внимательно посмотрел на Эдвина.

— Сын Велье, говорят, мой одногодка. И без того хворает.

— младенцы тоже умирают, — механически ответил Эдвин, не понимая, зачем его раб вообще об этом говорит, — поезжай. И сделай все так, как надо.

Мартин, шипя сквозь зубы, поднялся. Просто удивительно, как действует магия Света на темных магов!

— Должен ли я выяснить, кто на самом деле напал на семью Велье? — спросил он тихо.

— Это уже не имеет значения, — так же тихо ответил Эдвин, — убей их — и все. ничто не должно помешать моей коронации, понимаешь? ничто. но если получится заполучить признание, которое бы меня обелило перед народом — тоже будет недурственно.

Мартин уехал до обеда. И Эдвин, скучая, ковырялся в тарелках, едва ли не задремывая во время смены блюд. Жареные перепелки, паштет из петушиных гребешков. Запеченный под сметанным соусом жирный сом. Какую игру ведет Светлейший? Почему не желает помогать? А ведь мог бы, но предпочитает оставаться в стороне и читать верговы молитвы… ну и пусть, сами управимся. Мартин — он как кошка, везде проберется, и наверняка семь жизней еще в запасе имеет…

Эдвин откусил кусок лимонного пирога и невольно задумался о том, как долго Мартин будет добираться до замка Велье. Дня два-три, не больше. А потом он соорудит одно из своих мудреных заклинаний — и все, не станет целой семьи, каким-то образом заполучившей себе королевскую кровь.

Глоток горячего чая с привкусом мелиссы.

А перед глазами — бледное лицо Мартина, с изящными чертами, глаза такие выразительные, но в них почему-то не читается ни почитания, ни признательности. Глаза Мартина — как пара темных зеркал, заглядываешь в них и видишь собственное лицо, кривое и уродливое. Что у него на уме, у верного раба? никому неизвестно.

Эдвин едва не подавился тем самым пирогом, швырнул остатки на блюдо. И,ткнув пальцем в замершего в ужасе ближайшего лакея, прохрипел:

— Эй, ты! Иди, разыщи мне графа Эскиса и передай, что я желаю его видеть! немедля!

Лакея как ветром сдуло. Эдвин несколько минут вслушивался в затихающий стук каблуков по паркету, затем допил чай и поднялся из-за стола. Все, довольно, отобедали. от мыслей, что посещают голову будущего монарха, любой аппетит пропадет.

мысли были… не самые радужные. В основном о том, что Мартин знал слишком много — гораздо больше, чем полагается знать даже самому верному слуге. И, кроме всего прочего, был темным магом с очень непонятными намерениями. то есть, конечно, пока Мартин был послушен и верен. но что потом? Кто знает, что у него на уме?

Да и вообще, учитывая тактику Светлейшего, присутствие рядом ещё одного темного мага, держать Мартина рядом становилось опасно. Просто опасно — и для монаршей репутации, и вообще для жизни.

мысли роились, постепенно складываясь в пеструю картинку — как мозаика на полу. но орнамент был столь странен, что Эдвин даже усомнился в целесообразности собственных замыслов.

— Верги, — с сердцем произнес он.

Поднялся и принялся вышагивать вокруг неубранного ещё обеденного стола.

Конечно, держать при себе Мартина было удобно — но до поры до времени.

А потом, похоже, он мог начать мешать — уже хотя бы тем, что был темным магом, а Светлейший вознамерился этого темного разыскать.

Следовательно, Мартина нужно было убрать подальше от двора. Как минимум, подальше…

Суматошный бег мыслей прервало появление Эскиса — того самого Эскиса, которому Эдвин больше не доверял и от которого и рад бы избавиться, но нельзя, потому что сам Эскис — из такого могущественного и многочисленного клана, что родственнички могут изрядно попить крови в случае чего.

Эдвин остановился, глядя на бывшего отцовского советника: пузат, лысоват и чрезвычайно доволен собой. Плешь вон как блестит, как будто специально полировал.

— Ваше высочество, — на толстых губах Эскиса появилась фальшивая улыбка, и Эдвин понимающе улыбнулся в ответ.

Да-да, мы все понимаем, Эскис. но в сложившейся ситуации ты нам нужен, и послужишь должным образом.

— Проходите, проходите. Давайте сядем, разговор один есть, — и замахал руками на лакеев, чтобы убирались.

Когда они остались одни, Эдвин сам закрыл двери — плотно, чтобы с той стороны было невозможно что-либо подслушать, обернулся к Эскису. тот невозмутимо сидел на стуле и рассматривал собственные полированные ногти. Советник поймал взгляд Эдвина и уже без тени улыбки спросил:

— Что-нибудь случилось, ваше высочество?

Эдвин не торопился. он прошел к своему месту, с грохотом отодвинул тяжелый стул и уселся на него.

— Послушайте, Эскис…

— Да, ваше высочество?

— Я отпустил Мартина съездить к родне. По крайней мере, Мартин очень просился, и я не стал отказывать.

Эскис вскинул белобрысую бровь и ничего не сказал.

— В последнее время Мартин кажется мне подозрительным, — осторожно добавил Эдвин.

— отчего же? — Эскис торопливо вытер ладони о штаны и уставился на Эдвина глазами-буравчиками.

— мне кажется, Мартин ведет с кем-то тайную переписку, — брякнул Эдвин, понимая, что попросту не знает, как бы правильно намекнуть Эскису на то, что нужно сделать.

— Возможно, переписка с любовницей. Или любовником.

— неважно, — оборвал его Эдвин, — я хочу, Эскис, чтобы вы его убрали.

— так отпустите его, пусть живет у той родни, к которой поехал.

— И пусть расскажет каждому встречному все дворцовые сплетни, да?

Эскис помолчал, глядя куда-то сквозь Эдвина. А потом протянул с легким разочарованием:

— А-а, вот вы куда клоните, ваше высочество. ну, что ж, ваше слово — закон. только вот… я правильно понял?

Эдвин пожал плечами.

— А что мне остается? он верно служил, но в последнее время проявляет странную и необъяснимую непокорность. Как будто уже спелся с Велье и ждет не дождется, когда Велье сядет на мой — слышите? — на мой трон.

— Все это странно и глупо с его стороны, — медленно проговорил Эскис, — но я вас услышал, ваше высочество. мои люди все сделают.

«о, да. он их убьет, потом убьет вас, а там, может, и до меня дело дойдет».

— Послушайте, — торопливо сказал Эдвин, — невзирая ни на что… мне бы хотелось, чтобы он ничего не понял и не почувствовал. Все же он был мне верным слугой… до поры до времени.

— Кинжал в сердце?

— Да нет же, — протянул Эдвин, — вы не поняли. так, чтобы, например, лег спать — и не проснулся.

— Яд, значит, — невозмутимо ответил советник, — сделаем, ваше высочество, не беспокойтесь.

«А если не получится, то вы будете виноватым, Эскис. Мартин убьет именно вас, я об этом позабочусь, и тогда вы ответите за то, что ваш человек — наверняка ведь, ваш — пытался меня убить».

И та комбинация, которая складывалась, так понравилась Эдвину, что он даже хлопнул в ладоши. определенно, ему не хватало аплодисментов за столь прекрасно разыгранную партию. Возможно, быть королем вовсе не так скучно, как это показалось сначала?

— Хорошо, Эскис. Идите. Еще раз напоминаю: Мартин не должен ничего заподозрить… Пусть пребывает в счастливом неведении… до самого конца. И не забудьте его обыскать хорошенько, на тот случай, если при нем будут какие бумаги.

— Все будет сделано, ваше высочество, — Эскис поднялся со стула и поклонился, — когда, говорите, Мартин будет возвращаться?

— Думаю, дня через четыре его можно поджидать где-нибудь на подъездах к городу, — сказал Эдвин.

После обеда Эдвин, чтобы хоть как-то развеяться, отправился бродить по дворцу, хоть ничего нового там увидеть и не ожидал. Все было старо и привычно: блестящий паркет, шелковые обои или резные деревянные панели, скучноватая лепнина на потолках и древние фрески, которыми потолки украсили лет эдак двести назад.

Во дворце было пусто: ни души, за исключением часовых, которые надоедливо отдавали честь каждый раз, едва завидев Эдвина. но так и должно быть: разряженная в пух и прах, вечно жужжащая и всем недовольная толпа появляется только тогда, когда его величество дает бал.

мысли, зацепившись за слово «бал» как-то незаметно явили образ Камиллы Велье — «Покойной Камиллы Велье», тут же поправил себя Эдвин.

там, в воспоминаниях, она была такой же прекрасной, мерцающей среди обыденности жемчужиной. нищей девчонкой, за которой не заржавело отвесить принцу пощечину в ответ на омерзительную пошлость — а в том, что это была именно омерзительная пошлость, Эдвин и не спорил. Просто тогда… Камилла была так хороша, что его так и тянуло сказать ей какую-нибудь гадость. И вот этот ее жемчужный блеск — его хотелось растоптать, погасить, и извалять в грязи.

Сверкать должен только принц, это уж точно.

теперь же… Камилла была мертва, по крайней мере, официально. Разыскивать ее живую тоже не имело смысла: такой цветочек не выживет один, без поддержки, без денег. И все равно, не отпускало смутное сожаление о том, что она так и не расплатилась за ту позорную пощечину. он бы поставил ее на колени и заставил бы ласкать себя ртом, как будто это распоследняя шлюха. Камилла бы плакала и размазывала слезы по щекам, и видеть ее поверженной было бы наиприятнейшим зрелищем.

мысли о наказании Камиллы Велье увлекли настолько, что Эдвин даже не сразу понял, что его зовут по имени.

не «ваше величество», и даже не «ваше высочество» — а именно Эдвин.

так его могло называть от силы три человека во дворце, и одним из них, конечно же, была…

— мьерра! — поспешно наклеив улыбку, он обернулся на ее голос.

мьерра была лет на пять моложе, но так получилось, что ещё детьми они часто проводили время вместе. И даже когда ему было уже десять, а мьерре не было и шести — даже тогда она была покладистой и хорошо воспитанной девочкой, и даже тогда она приседала в неуклюжем книксене, мило наклоняла головку в золотистых кудряшках и шепелявила «ваше высосество».

— Эдвин!

мьерра приблизилась, и Эдвин с удивлением заметил, что она запыхалась от быстрой ходьбы. Уже это казалось немного странным: с чего бы мьерре бегать? Девушка ее положения должна вышагивать, словно павлин с распущенным хвостом.

— Эдвин, — растерянно повторила мьерра, — ты не представляешь, кого я вчера видела!

— И кого же? — поинтересовался Эдвин.

— Камиллу Велье! — звонкий голос мьерры колокольчиками раскатился по пустому залу.

«Верги, сейчас об этом все узнают», — вот что первым подумал Эдвин.

И потому взял мьерры под локоть, шикнул.

— тише! орать об этом не надо. Идем.

И чуть ли не силой потащил герцогиню в свой кабинет.

Пока шли, Эдвин не удержался и процедил:

— Ее тело выловили в реке. Как ты могла ее видеть? А-а, молчи, сейчас все расскажешь без лишних ушей.

он привел мьерру в кабинет, указал на свободное кресло, а сам отошел в угол, к столику с графином. В хрустальном графине было налито десертное вино. Эдвин подумал-подумал, взял стакан и налил примерно четверть. В ответ на удивленный взгляд мьерры пояснил:

— на вот, успокоишься быстрее. ты выглядишь так, словно и в самом деле увидела покойника.

И, наблюдая за тем, как мьерра мелкими торопливыми глотками опустошает стакан, внезапно подумал и о том, как хорошо было бы в этот графин подлить какой-нибудь яд. никто не будет проверять королевский графин, если сам король того не пожелает. Главное, самому оттуда не пить. ну, или если не яд, то хотя бы какое-нибудь сильно действующее зелье, одно из тех, после которых говорят только правду.

но мьерру, конечно же, травить не надо — даже если она и видела настоящую Камиллу Велье. мьерру будет довольно просто убедить.

она вернула пустой стакан и уставилась на Эдвина широко распахнутыми глазами, немножко наивными и всегда послушными.

— Рассказывай, — приказал он.

— Я ее видела, — мьерра почему-то опустила взгляд, — ну или не ее… но девушку, очень похожую на Камиллу. ту Камиллу, которая была на балу.

— но это невозможно! — развел руками Эдвин, — она утонула. Упала в Свуфтицу… Или ее туда сбросили, предварительно задушив. мы уже никогда не узнаем, что там произошло на самом деле…

мьерра бросила на него осторожный взгляд и снова уставилась на узорчатый ковер под ногами.

— та девушка была очень похожа. Если бы не ее спутник, я бы смогла…

— она была не одна? — Эдвин вскинул брови.

— С темным магом. Верги, терпеть не могу темных магов. от них пальцы холодеют и странное чувство… что хочется бежать без оглядки.

— та-ак, — протянул Эдвин, — а с этого момента, пожалуйста, подробнее.

— она была на улице с темным магом, — с чувством повторила мьерра, — откуда я поняла, что это темный маг? Да все оттуда же. от них веет жутью, я это чувствую. И одежда. Рунические метки. темного сразу видно… А девушка была одета очень скромно, волосы убраны. но, верги, я ещё никогда не видела еще кого-то с такими… жемчужными волосами, как у Велье.

— Всякое бывает, — заметил Эдвин.

А сам про себя повторил, действительно, всякое.

Возможно, Камилле удалось выжить, и она решила спрятаться там, где ее не будут искать.

— Я хотела поговорить с этой девушкой, — тихо продолжила мьерра, — но тот темный маг не позволил. он сказал, что это — его айшари, и более того, она немая.

— немая?

— Это в самом деле так, — мьерра вздохнула, — понимаешь, она хотела мне ответить. но только неразборчиво мычала. И это грустно, Эдвин. такая молодая красивая — и просто немая айшари.

— напомни, пожалуйста, кто такая айшари, — пробормотал Эдвин.

— А ты разве не знаешь? Айшари — ну, это что-то вроде лекарства. Когда темный маг пользуется своей магией, ему потом плохо, потому как тьма противна человеческой природе. Говорят, айшари впитывают в себя эту боль. но вообще, я не знаю, что там у них происходит на самом деле.

— Понятно, — Эдвин почесал бровь, посмотрел на мьерру. Герцогиня выглядела опечаленной и, похоже, сама до конца не верила, что встретила Камиллу Велье.

— Это была не Камилла, — убежденно сказал Эдвин.

— но…

— Вряд ли Камилла, — с нажимом повторил он и нахмурился, — и довольно об этом. Камилла Велье упокоилась в семейном склепе рядом со своими любимыми родителями. И, к слову, как выглядел темный маг?

он спросил это, невзирая на то, что сомнений почти не было. Вряд ли по городу бродят толпы магов из темного ковена.

— он был высоким, худощавым, — начала перечислять мьерра.

— мьерра, вокруг полно высоких и худощавых.

— он был рыжим.

— А вот это уже примета! — и Эдвин внезапно рассмеялся. Интересная складывалась картина, и правление уже не казалось сплошной скукой.

он придумал, как избавиться от Мартина, который начал задавать вопросы.

теперь оставалось избавиться от темного мага, который притащил в столицу девушку, похожую на Камиллу Велье.

Возможно, то была Камилла.

но то, что она онемела, оказалось наруку.

— Послушай, — сказал он мьерре, — ты никому не говори, что видела. Я с этим разберусь. Зачем нам самозванцы?

— от той девушки нет вреда, — нахмурилась герцогиня, — что ты задумал?

— Всего лишь навестить темного мага. Да, верги меня побери, мне ничего и делать не нужно, потому что этот маг почти каждый день слоняется по территории дворцового парка.

теперь уже удивилась мьерра.

— Что он здесь делает? И как его сюда пустили? Фу, Эдвин, я теперь буду бояться ходить одна…

— Его сюда прислал Светлейший, — с горечью в голосе ответил Эдвин, — наш Светлейший считает, что моего отца убил темный маг.

— так они же не могут…

— неопечатанный темный маг, — хмуро пояснил он, — так-то, мьерра. Быть королем — это вам не кашу хлебать.