Катя

Часть 28

Ирина Николаевна постучала, а затем вошла.

— Присаживайтесь, слушаю, — как мне казалось, вежливо предложила я.

— Я даже не знаю, с чего начать, — смущенно заговорила она.

Я внимательно разглядывала вошедшую. Глаза у нее действительно красивые, да и не только глаза. Молодая свежая девочка. Я с ней не работаю, даже стараюсь не пересекаться. Пусть ее Рома учит. Сделаю что не так. Замечание лишнее или слово не так скажу, и потеряю Рому как друга. Я им дорожу, а вот его пассию просто игнорирую.

Она теребила пальцы и смотрела в пол.

— Ирина Николаевна, говорите.

— Роман Владимирович сделал мне предложение… — она снова опустила глаза в пол.

— Поздравляю. Что еще?

— Еще я хотела у вас спросить, вы считаете, что он не может заведовать отделом?

— Может! Однозначно может. Он уходит? Почему тогда об этом говорите мне вы? И куда, интересно?

— Нет, я ему предлагала искать место, но он не хочет. Просто я не понимаю, он доктор медицины, а отделом руководите вы.

— Обращайтесь к директору! И мне кажется, что не вашего ума это дело.

— Я люблю его!

— Дай Бог!

Она ушла. Я продолжала смотреть на дверь. Я была уверена, что не та она женщина, Роме нужна другая. Ему нужна нежная и понимающая, добрая, а она…

Я сама не понимала, чем она мне не нравится. Внешне хороша, говорит, что любит, заботится вроде. Да что не так? Нет, что-то не так, надо у Ромы выяснить.

Я вышла в коридор и увидела их у сестринского поста. Два голубка! Нет, ничего ему не скажу. И так сердце защемило. Ведь пожалею еще, что не поговорила с Ромой. Но уже не поговорила.

Я прошла в кабинет директора.

— Что, Катя? — встретил меня мой мужчина. Я растаяла от его улыбки. И тоже улыбнулась в ответ.

— Саша, у меня с Ромой проблемы.

— Он никуда не уходит. Я говорил с ним, а жизнь устроить он право имеет. Она красивая.

— А еще? Что еще?

— Переживаешь? Но это его выбор. Ты ему не мать и не сестра. А неравнодушная женщина вызовет лишь раздражение у его избранницы. Хочешь иметь при себе Романа, поздравь его и молчи. Сотрудника ты сохранишь и друга тоже. Компромисс это. Они хорошо смотрятся, и вообще, уже поздно, Катя. Он приходил, спрашивал — удобно ли тебя просить ее вести.

— Что ты ответил?

— Что ты будешь рада. Или?

Он заглядывал мне в душу, и меня отпустило. Потрясающие серые глаза с прищуром.

— Конечно, Саша.

— Ладно, сменим тему. Наш сын хочет познакомить нас со своей девушкой. Вечером после уроков приведет. Я сообщил твоей маме и подойдут Люба с Сашей.

Меня распирало от смеха. Но он был абсолютно серьезен, только в глазах играли черти.

— Ты серьезно, Саша? Ему одиннадцать лет.

— Я должен был ему отказать? Должен был напомнить, что ему всего одиннадцать? А дальше он замкнется, и мы не будем его друзьями и знать не будем, что у него в голове творится. Сыграешь роль свекрови. В конце концов, это лишь репетиция.

— Уже девочки! Боже! Саша, что это делается? Вот так потом заберет какая-нибудь моего мальчика и как я жить буду?

Я сникла и расплакалась. Вот просто припала к его груди и дала волю слезам. Он же гладил мои волосы и что-то шептал мне.

— Ну, все? — совершенно ласково произнес он, когда я перестала всхлипывать. — Катя, просто вечер в кругу семьи, ну, и девушка нашего сына, одиннадцати лет от роду. Мне даже понравилось, как он это мне сообщал. Растет парень, так и оглянуться не успеем, как он настоящую девушку приведет и сделает тебя бабушкой.

— Меня уже Люба сделала бабушкой, пока мне одного внука хватает.

— Так она повторит, можешь даже не сомневаться. Вот защитится Борисов и сразу повторят, и будут рожать каждый год. Помяни мое слово.

Он заразительно смеялся и я вместе с ним.

К себе в отделение я вернулась в хорошем настроении. И прямо как не уходила, у поста все так же Рома беседовал с Ириной.

Я лишь усмехнулась.

— Катя, Екатерина Семеновна, — окликнул меня Рома, — время уделишь?

— Всегда пожалуйста! Вас поздравить можно, говорят!

— Спасибо, Катя!

— Да заходите оба, чайку попьем.

Я налила чай, заварила английский, свой любимый.

— Хороший у вас чай и конфеты такие, — произнесла Ирина, — это вам больные дарят?

— Нет, это мой муж из командировок привозит.

У Ирины глаза полезли на лоб.

— Вы замужем?

— Да, у нас сыну одиннадцать.

— Но говорят…

— А вы, Ирочка, сплетни не слушайте, надо — так напрямую спросите.

— Вы у меня роды примете?

— В присутствии мужа?

— В присутствии мужа.

— Ну нет, он же мне все мозги вынесет!

— Я тебе? — Рома откровенно ржал.

— С первой нашей встречи ты мне мозги выносишь! А на родах собственного ребенка так вообще!

— Да, кстати, а зачем я тебе вообще был нужен?

— Время освободить, чтобы варить борщи успевала. — Мы уже веселились вдвоем. Ирочка же хлопала длиннющими ресницами и понять нас никак не могла.

— А что, если муж врач, то на родах себя неправильно ведет?

— Не то слово! У меня Люба Корецкая рожала в присутствии мужа и отца. Вот где я нахлебалась всего, что только можно и нельзя. Все грамотные и у каждого свое мнение. И все всё знают. И один в лес, другой по дрова.

— Катя, у Любы действительно узкий таз, или мне показалось?

— Узкий, но ребенок был средний, и я пустила ее в роды. Но она же медик, а у медиков все не слава богу! Ну, при слабости родовой деятельности Борисов применил метод Крестеллера. Мне только крикнул, чтобы промежность держала. Родили, разрывы зашиваю, порвалась она сильно. А они делят только что родившегося сына, кто его первым на руки возьмет. Детский сад!

— Да. Повезло ей с мужем, — проговорила Ирочка и мечтательно закатила глазки.

Мы с Ромой переглянулись и снова прыснули от смеха. Вот почему мы понимали друг друга без слов, а она была чужой. Я старалась убедить себя, что мне кажется. Он с ней уже год, уже все серьезно, уже ребенка сделали. И довольны оба. Что мне-то, чужому человеку, беспокоиться!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Чай попили, поболтали. Роды приняли. Потом осмотрела я Иру. УЗИ сделала в присутствии мужа. Карту завела обменную.

Домой я пришла к накрытому столу. Мама ворчала, что мой мужчина совсем выжил из ума. Где это видано, чтобы одиннадцатилетнему мальчику разрешили в дом привести девочку! И что это за девочка такая, что в одиннадцать лет на мальчиков смотрит. Вот она в эти годы… я тихонько хихикала, вспоминая, как в одиннадцать мы с Глебом собирались поцеловаться по-настоящему. И он меня действительно поцеловал, как в кино показывали. Просто нежно прикоснулся своими губами к моим и все. Но желание-то целоваться было!

Вскоре подошел с работы мой мужчина, принес торт и какие-то швейцарские конфеты. Потом подоспели Люба с Сашей и Валеркой, и еще Сережей — сыном их друзей, который, похоже, жил у них больше, чем у родных родителей. Мы поглядывали на дверь, ожидая моего сына. Я уже беспокоилась. Занятия в школе закончились минут сорок как. И где он? Тревога постепенно нарастала, с каждой минутой по чуть-чуть. Я дергалась от каждого шороха в подъезде. Мое беспокойство тут же оценил Сашка Борисов, вспоминая казуистические заявления Любы по поводу Валерки. То у нее паника, что температура у него поднялась. Так тут всё, звонит ему на дежурство, чуть не плачет. Ну, Саша ее спрашивает: «Горло смотрела?». Она в ответ: «Он рот раскрыть не может!». «Прихожу вечером домой, вижу — за столом сидит Валерка, перед ним тарелка с горой пельменей, и наворачивает за обе щеки, запивая томатным соком. Вокруг скачет обеспокоенная Люба и нервным голосом говорит: «Саша, посмотри, он слабенький такой!». Все смеялись.

После часа ожидания, когда я уже умоляла Александра Валерьевича идти искать со мной сына, раздался звонок в дверь. Я бегом открыла. Передо мной стоял зареванный Сашенька с портфелем.

— Мама, — сквозь слезы, всхлипывая, произнес он, — мама, они ее не пустили. Сказали, что если я к ней еще раз подойду, то врежут мне по… — он опять ревел.

— Кто — они? — спросила я, хотя мне было не так важно, главное, что он вернулся.

— Ее родители, а ее брат мне врезал и назвал озабоченным.

— А ты? — вмешался в разговор Борисов.

— А я ушел. Плохо, да?

— Почему сдачи не дал? — снова спросил Сашка.

— Я не умею, — совсем растерялся мой мальчик.

— Пойдем, я тебя научу, мы с Сережей умеем, — Валерка прискакал к Сашеньке, взял его за руку и утащил в комнату. Слезы при виде племянника высохли в момент. Мы сели за стол и наслаждались ужином в кругу семьи.