Клуб смерти

Ябросилась к несчастному ублюдку, который вот-вот должен был получить расплату за то, что наблюдал за моей смертельной схваткой. Он кричал, как раненый зверь, его рука была явно сломана, и он пытался волочить себя, чтобы выбраться с крыши клетки.

Я мысленно отсалютовала человеку, который вручил мне одного из козлов, наслаждавшихся наблюдением за этим боем, затем я подпрыгнула, ухватилась за перекладину под ним и вонзила свой нож в его большой живот. Я колола и колола, позволяя его крови течь рекой, пока он кричал и пытался откатиться в сторону. Но один последний удар прикончил его навсегда, и мои пальцы отпустили прутья, прежде чем я упала и приземлилась в луже его крови, которая собралась внизу.

Моя нога поскользнулась, но я удержалась на ногах, а толпа гневно и возбужденно закричала надо мной да так, что воцарился хаос.

Охранники появились у клетки справа от меня, и я попыталась двинуться раньше, чем они выстрелят электрошокерами, но упала на землю под натиском их оружия. Электричество пробежало по моим конечностям, и боль опалила изнутри череп. Я дергалась и содрогалась, перед глазами вспыхивал свет, вызывая тошноту. Этот был не таким сексуальным, как тот электрошокер. Этот причинял боль больше, чем все, что я когда-либо чувствовала раньше. Он словно сжигал меня изнутри.

Боль внезапно прекратилась, и надо мной склонилась тень. Я вскочила на колени, почти ничего не видя, поскольку чувствовала, что смерть дышит мне в затылок. Я вслепую пыталась нащупать свой нож, голова кружилась, а внутренности выворачивало.

Свист воздуха подсказал мне, что в мою сторону замахнулись чем-то большим. Я упала навзничь и перекатилась, повинуясь только инстинкту, стараясь не блевануть, и тут моя рука коснулась ножа.

О, привет, красавчик, где ты прятался? Я встала на колени, нанося бешеные удары, и крик сказал мне, что я достигла своей цели, как раз в тот момент, когда мое зрение восстановилось. И, о, что это была за цель. Мой нож вонзился парню в пах, и он упал навзничь с криком агонии, выронив ржавую трубу из своей руки.

Я схватила ее с земли, оставив нож глубоко в его паху, и вскочила на ноги, чтобы добить его жестоким ударом по голове. Он умер у моих ног, и я сглотнула желчь в горле, когда грохот криков заполнил весь мой череп, заставив мой мозг дребезжать и подпрыгивать в черепной коробке.

Кто-то объявил меня победителем, когда я отбросила ржавую трубу в сторону и уставилась на море чудовищ над головой. Может, я и победила, но борьба еще не закончилась. Потому что я знала, что не просто заработала свою свободу. Я только что променяла один вид ада на другой.

Мой взгляд зацепился за лицо смеющегося человека в маске, который кричал и подбадривал меня, и почему-то я не обращала внимания на его возбуждение так, как на остальных. Казалось, что он болеет за меня, а не против меня, и от его взгляда, устремленного на меня из-под маски, моя кожа запылала огнем. Если бы я не знала лучше, я бы сказала, что Дьявол пришел посмотреть, как я проявлю себя.

Мои пальцы дернулись, когда сознание вернулось ко мне, и я поняла, что больше не участвую в смертельной игре. Я выиграла. Каким-то образом я осталась жива, цепляясь за этот мир, как таракан за диадему.

Музыка гремела у меня в голове, и я смутно узнала в ней «Bad Memory» в исполнение K.Flay, а где-то рядом грубый мужской голос с ирландским акцентом подпевал ей слово в слово. Моя голова раскалывалась, а раны, полученные в смертельной игре, жгли и зудели. Та, что была у меня на ноге, в частности, требовала внимания, но я не была уверена, что проживу достаточно долго, чтобы ее вылечить. Я разжала руки, сжатые в кулаки, и кровь моих противников потрескалась там, где она засохла на костяшках моих пальцев. Чувак, у меня были тяжелые сутки. И даже отпраздновать победу в этой смертельной игре не получилось, потому что теперь, похоже, придется убить еще кого-то. Господи, ждешь, пока выпадет возможность кого-нибудь прикончить, а потом появляются еще с десяток.

Я держала глаза закрытыми, пока действие наркотиков проходило, воспринимая окружающую обстановку другими органами чувств, мое тело тряслось на сиденье какого-то автомобиля, а ремень поперек моего тела говорил мне, что я пристегнута. На меня была накинута мантия, и у меня возникло мерзкое ощущение, что она принадлежит кому-то из того клуба уродов.

Пение доносилось слева от меня, и когда сонливость улетучилась из моих мыслей, я украдкой взглянула сквозь ресницы, чтобы оценить своего нового похитителя.

Его мантия и маска исчезли, открывая звериную сущность человека, который прятался под ними. У него были растрепанные светлые волосы и атлетическое телосложение, его черная футболка туго обтягивала мускулистые руки, густо покрытые красочными татуировками, и мой взгляд зацепился за рога дьявола, пожирающего души, на его предплечье. Клянусь, Красный Здоровяк подмигнул мне, и я почти поддалась искушению подмигнуть в ответ. Привет, малыш, ты все еще смотришь шоу? Надеюсь, тебе нравятся ублюдки, которых я тебе прислала. Ты готовишь их на барбекю? Ты такой плохой мальчик.

Мой взгляд метнулся к лицу парня, светлой щетине на его подбородке и его глазам, которые были крокодилово-зеленого цвета и вроде как завораживали. Мои глаза еще больше открылись, когда я начала изучать их глубину, находя там что-то заманчиво знакомое, что взывало к самой темной части моей души. Но потом эти глаза остановились на мне, и я поняла, что он перестал петь и заметил, что я больше не без сознания. Крабовые котлетки.

— Добрый вечер, Паучок. — сказал он с более сильным ирландским акцентом в речи, чем во время пения, и мне это вроде как даже понравилось, но моя верхняя губа оскалилась при виде этого подонка, который купил меня для собственного удовольствия. И, несмотря на свои габариты, он выглядел голодным. Как бездомная дворняжка, которую годами морили голодом, и которая питалась объедками. — А теперь давай проясним пару вещей…

Я завизжала, как дикая кошка, бросаясь на него и царапая ногтями его лицо. Внедорожник, который он вел, ехал слишком быстро по узкой дорожке между деревьями, но к черту его, если он думал, что это остановит меня. Я бы съехала на нем с дороги и выползла из горящих обломков, как зомби. Дьявол защитил бы меня, но этот ублюдок должен был пойти ко дну.

Он начал смеяться, сбрасывая с себя мои руки и выжимая газ с ревом двигателя. Я зарычала на него, как дикарка, борясь с ремнем безопасности, и стала рваться к нему, била кулаками и царапалась, а он отбрасывал мои руки, как будто мы дрались понарошку.

Я нанесла ему сильный удар кулаком в челюсть, и он с рычанием выбросил руку, сомкнув ее на моем горле и с силой вдавив меня обратно в кресло. О-ля-ля, мне это не должно нравиться, но мне чертовски понравилось. Блин, сосредоточься. Он жуткий. Жуткий Мистер Жутович пятый.

Его глаза оставались прикованными ко мне, пока он продолжал ускоряться как сумасшедший, и он оскалил на меня зубы.

— Нет. Плохой, Паучок, — рявкнул он, как будто отчитывал собаку.

— Меня зовут не Паучок, урод. И убери от меня свои грязные извращенские лапы. — Я вцепилась в его руку, когда татуированные пальцы сжались вокруг моей шеи, а затем я наклонилась, чтобы попытаться вонзить зубы в его плоть, но угол был чертовски неудобным.

— Я мог бы сказать тебе то же самое, lass, (Прим. Пер. Ирландский: девочка.) — рассмеялся он, а затем перевел взгляд на дорогу, поворачивая на большой скорости, так что гравитация прижала меня спиной к окну.

Мое сердце подпрыгнуло и начало колотить своими маленькими жилистыми кулачками по стенкам груди, пытаясь выбраться наружу, пока эта машина не перевернулась. Извини, приятель, ты заперт на время поездки.

Свернув с дорожки, мы выехали из деревьев к старому каменному мосту, пересекающему озеро, за которым виднелись огни какого-то дома.

Луна поблескивала на воде и давала мне достаточно света, чтобы понять, что этот дом большой и поблизости нет соседей. Это был самый настоящий дом убийств, если я видела такой когда-либо.

Я боролась изо всех сил, во мне поднималась паника. Если этот мужчина затащит меня в свой дом, он сделает со мной все, что захочет. Он был большим, намного больше меня или любого другого человека, которого я убивала раньше. И он был силен, как бык с металлическими костями.

Он отпустил мое горло, и я подняла ноги, пытаясь игнорировать ослепляющую боль от пореза, полученного от этого гребаного лома, мне нужно было освободиться, любой ценой. Смерть была бы предпочтительнее того, чего он хотел от меня. Я не могла вернуться. Я не могла снова стать той девушкой. Луна напоминала мне о той ночи, она выглядела точно так же, такой же бесполезной и насмешливой, наблюдая своим большим глазом, и ожидая, когда мой мир сгорит дотла.

— Пошел ты, кусок дерьма! — крикнула я луне, а заодно и парню.

Я ударила его ногой в грудь, а затем нацелилась в пах, мои босые ноги делали мои удары менее эффективными, но я все равно не прекращала пинать. Моя пятка врезалась в его причиндалы, и он зарычал, как зверь.

— Хочешь поиграть, ну тогда вот мой ход, — прорычал он, и когда мы проезжали по мосту, он резко вывернул руль влево, и я испуганно вскрикнула, когда внедорожник перевалился через край. Я умру, я умру, я умру…

Мы сильно ударились о воду, и подушка безопасности взорвалась у меня перед лицом, осыпав язык порошком, когда ледяная вода хлынула в машину через пространство для ног.

Я отдернула ноги от психа, который хохотал, сидя на своем месте и наблюдая за нашим падением, словно капитан «Титаника», провожающий нас в последний путь. Я нажала кнопку ремня безопасности, пытаясь отстегнуть его, но он застрял. Нет, жизнь, это уже слишком! Ты не можешь так поступить со мной сегодня, после всего того дерьма, через которое я прошла. Какая наглость с твоей стороны! Какая наааглость!

Вода начала прибывать быстрее, уже доходя мне до икр, обжигая этот ублюдочный порез, и ужас сжал мое сердце, а дьявол и не думал помочь мне выбраться отсюда. Эй, сатана? Твоя любимая девочка в затруднительном положении. И она покажет тебе свое «трудное положение» в ответ, если ты придешь и поможешь ей… Красный Здоровяк? Нет? Блядь.

— Итак, я Найл. А как тебя зовут? — непринужденно спросил мой похититель, и я взглянула на него, борясь со своим ублюдочным ремнем безопасности.

Вода покрыла мой живот, быстро поднимаясь, и мое дыхание стало тяжелее, поскольку мне грозила участь утонуть. Ведь даже если бы я отстегнула этот чертов ремень безопасности, я не умела плавать. Меня никогда в жизни не учили этому. Это было уделом богатых людей. А по шкале от бедных до богатых я находилась где-то в районе тех, кто однажды рассматривал возможность съесть ластик в форме хот-дога, потому что не ел два дня.

— Мне нужно имя, или ты станешь Паучком, последний шанс высказать свое мнение по этому поводу, — сказал Найл, нахмурившись, когда вода достигла приборной панели и музыка смолкла.

— Ты для этого меня купил? — Огрызнулась я. — Чтобы я сдохла в этом гребаном пруду вместе с тобой?

— Вообще-то, это озеро, и да, может быть, для этого. А может, и нет. Я еще не решил. Смерти я не нужен, lass, но, может быть, сегодня я заставлю ее забрать меня силой.

Я задрожала от холода, позволив его словам проникнуть в меня, и перестала бороться с ремнем. Мое дыхание сбилось, когда я замерла, глядя судьбе в глаза. К моему большому отвращению, слова этого подонка нашли во мне отклик. Смерть не была моим врагом. Ей нравилось бегать кругами вокруг меня, испытывать мои возможности, смотреть, что я сделаю, чтобы избежать ее. Но если сегодня день, когда мне не удастся избежать ее, то разве это самое страшное на свете? Мой рогатый будущий парень ждал меня там, в загробном мире. Я не буду одинока, когда буду с ним. Конечно, у него, вероятно, будет несколько других подружек. Но я бы потрясла его мир, и он по большей части забыл бы об их существовании. И в любом случае мне не нужно было вступать с ним в моногамные отношения. Он будет занят истязанием душ и прочим дерьмом. Так что у меня будет много свободного времени, чтобы завести друзей. Сексуальных друзей.

Я вздохнула, откидываясь на подголовник. Это было определенно лучше, чем быть изнасилованной, но я сожалела, что не смогла съесть свой любимый сэндвич здесь, чтобы встретить свои последние минуты на Земле. Сваренное вкрутую яйцо, авокадо, красный виноград — хрустящий, а не мягкий — на овсяном багете с медом, намазанном майонезом. Я ела такой всего один раз в жизни, когда украла его у мамаши футболистов, которая сказала, что вызовет полицию, если я приближусь к ее детям. Как будто я очень хотела подходить к ее отпрыскам, я просто почувствовала запах ее божественного домашнего сэндвича мечты и стащила его из ее сумочки. Еда всегда была вкуснее, если украсть ее у сучки в кроксах. Те, кто носил кроксы, не заслуживают вкусных сэндвичей. Факт.

— Ммм, — промычала я, ощутив, как сильно мне захотелось его съесть. Затем, как раз когда я уже начала привыкать к идее отправиться в ад и погреть свою замерзшую задницу на огне, этот засранец снова заговорил.

— Почему ты так притихла? — спросил он, выглядя удивленным. И у меня сложилось впечатление, что этот парень не часто удивлялся.

— Я пыталась провести свои последние минуты в покое, но какой-то тявкающий похититель только что все испортил, — огрызнулась я, бросив на него свирепый взгляд в темную глубину машины. Эх, я не могла поверить, что была куплена этим парнем только для того, чтобы присоединиться к нему в каком-то странном ритуале самоубийства.

— Ты действительно купил меня только для того, чтобы убить? Есть буквально десять тысяч вещей, которые ты мог бы сделать со мной, и ты выбрал это. — Я покачала головой, наблюдая за тем, как поднимается уровень воды, и мое сердце беспокойно затрепетало. Нет смысла паниковать, сердечко, мы не сможем выбраться. Утопление не будет приятным, или быстрым, или, ну, я избавлю тебя от необходимости слушать обо всем, чего не будет. Но скоро все закончится. Ну почти скоро.

— Просвети меня, — попросил он. — Что я мог бы сделать? Может быть, ты заставишь меня передумать. — Он закинул ноги на приборную панель, когда вода поднялась ему до груди, этот псих, казалось, чувствовал себя здесь как дома. Вообще-то, надо признать, он был даже горяч. Если бы это был буквально любой другой человек на свете. Потому что фу. Меня не привлекали тридцатилетние мужики, которые похищают меня и топят вместе с собой. Но если бы привлекали, то, наверное, он был бы не самым плохим вариантом.

— Я действительно не хочу тратить свои последние минуты на то, чтобы подавать тебе идеи о том, как помучить меня, перед тем как ты меня убьешь. Я хочу перекинуться парой слов со своим парнем.

— Парнем? — задумчиво спросил он. — И кто же он?

— Ну, он не совсем мой парень. По крайней мере, пока. Но он станет им, когда мы встретимся.

— Ты еще не встречалась с этим парнем? — спросил он с любопытством.

— Нет, он вроде как… в заключении сейчас, — сказала я, пытаясь не обращать на него внимания, но Найл продолжал наблюдать за мной, и от его ярких зеленых глаз у меня внутри все сжалось.

— Так, и как же его зовут? — спросил он, доставая из верхнего кармана пачку сигарет и прикуривая. Дым потянулся густо и маняще, отчего у меня в животе все сжалось в комок. Мне всегда нравился их запах, но каждый раз, когда я пробовала, они заставляли меня чуть ли не выкашливать легкие. Я понятия не имела, как люди выкуривают по нескольку штук в день, но догадывалась, что этот парень точно знал.

— Сатана, — просто ответила я и закрыла глаза, когда он разразился раскатистым смехом. Его рука опустилась на мое бедро под водой, и я дернулась, с визгом отбросив ее.

— Не прикасайся ко мне, — прошипела я, отпрянув от него. — Ты хочешь умереть, тогда поторопись с этим.

Он ухмыльнулся, его лицо затенялось в темноте, а глаза загорелись оранжевым блеском, когда он затянулся сигаретой в уголке рта. Мои губы приоткрылись, потому что я была очарована воплощением передо мной, выглядящим как первый настоящий демон, которого я когда-либо встречала в своей жизни.

— Твой парень не Дьявол, lass, и он не в аду, — прорычал он, и его голос прозвучал шероховато, как наждачная бумага. — Потому что он прямо здесь, и у него большие планы на тебя.

Он протянул руку, и я заметила, что в ней зажат нож. Он провел им под моим подбородком, и я почти застонала, когда лезвие коснулось моей кожи. Его слова обволакивали меня, заманивая, как лампа кролика. Я слепо поддавалась его безумию, уверенная, что в ту секунду действительно видела Дьявола в его глазах. Черт, я была возбуждена, напугана и все такое прочее. Может, он и вправду был Красным Здоровяком, может, он лично пришел, чтобы утащить меня в ад, и хотел заставить меня совершить семь грехов, прежде чем мы уйдем.

— Будет больно? — Спросила я, скорее с любопытством, чем со страхом.

Он в последний раз затянулся сигаретой, когда вода коснулась моего горла, обволакивая лезвие. Я онемела, но там, где острый край касался моей кожи, я чувствовала все. Больше, чем за последние месяцы, нет… годы. Я была настолько живой, словно сила тысячи душ подпитывала мое тело. И я жаждала быть достойной стольких из них. Дьявол был единственным, кто сейчас мог оценить мою душу. Не было ни одного человека, который заплатил бы за нее хоть десять центов. Но Красный Здоровяк? Он должен был быть другим. Он увидит во мне какую-то ценность. Должен увидеть.

Найл выплюнул сигарету в воду, и она с шипением погасла.

— Я могу сделать так больно, что тебе покажется, будто твоя кожа выворачивается наизнанку, — промурлыкал он так, что у меня перехватило дыхание. — Но ты умрешь не сегодня, Паучок. — Он опустил нож под воду и просунул его под ремень безопасности, разрезая материал, чтобы освободить меня.

Я ахнула, когда он схватил меня за талию, перекинул к себе на колени и вытолкнул из открытого окна рядом с собой. Моя голова мгновенно ушла под воду, и я инстинктивно начала брыкаться, уходя в глубины озера.

Моя голова каким-то образом вынырнула на поверхность, и я закричала, размахивая руками, но тут же снова ушла под воду, которая жадно пыталась поглотить меня. Он не собирался просто позволить мне спокойно умереть в удобном кресле, он хотел смотреть, как я паникую. Смотреть, как я барахтаюсь и машу руками, сражаясь за жизнь. Он был болен, болен, болен на голову. На ту самую голову, которую я хотела размозжить и выцарапать глаза. Хотя эти завораживающие зеленые глаза я бы оставила и сохранила у себя в кармане. Они были слишком сочными, чтобы их выбрасывать.

Я снова ушла под воду, сверкающую в лунном свете, отчаянно барахтаясь и пытаясь удержать голову над поверхностью.

— Ты что не можешь…

Я снова ушла под воду, не услышав окончания фразы. Да и не важно было, что он хотел сказать. Он не был Дьяволом. Будь он им, он бы уже убил меня, утащил в ревущее пламя и сделал своей. Он был грязным мошенником, и я не собиралась снова попадаться на удочку этих симпатичных монстров в его глазах.

— …плавать? — закончил он, когда я снова вынырнула и набрала полную грудь воздуха.

Нет, только не так. Я круче, чем эта смерть. Я не хочу утонуть, как крыса в бочке с дождевой водой. Позволь мне уйти в лучах славы. Позволь мне оторвать член или два. Позволь мне быть крутой в мои последние минуты!

Я ответила ему рычанием, делая неуверенный выпад в сторону его голоса и пытаясь нанести удар по этому засранцу. Его рука поймала мое запястье, и я оказалась прижата к твердому телу. Я обвилась вокруг него, держась, как чертова паукообразная обезьяна, потому что если я собиралась утонуть, то этот ублюдок отправится со мной в глубины озера.

— У тебя все еще кровь в волосах, — прокомментировал он, когда мое лицо оказалось слишком близко к его, на мой вкус, а мои ногти вцепились в его спину. Он схватил меня, окунул под воду, как тряпичную куклу, и потрепал костяшками пальцев мою голову.

Мои легкие горели, пока он удерживал меня под водой, и из моего рта вылетел поток пузырьков, когда его мозолистые большие пальцы потерли мои щеки и лоб. Я царапала каждый кусочек его плоти, до которого могла дотянуться, но в глазах у меня начало темнеть. Он выдернул меня обратно на поверхность как раз в тот момент, когда я была готова потерять сознание, а затем оценил меня с довольной улыбкой.

— Достаточно. Теперь можешь идти, lass. — Он отшвырнул меня от себя, и я вскрикнула, снова ударившись о воду и тут же уйдя под поверхность. Мои конечности все еще были истощены после той смертельной игры, и когда я погружалась все глубже, мои ноги не могли достаточно сильно брыкаться, чтобы вытолкнуть меня наверх.

Я закричала, и вода хлынула мне в рот, только усилив мою панику. Лунный свет на поверхности становился все дальше и дальше, а темнота окутывала меня, словно вторая кожа, пока смерть шептала мне на ухо: Пора уходить.

***

Следующее, что я осознала, это то, что я лежу на траве, а человек-зверь смотрит на меня сверху вниз, склонив голову набок.

— На секунду я подумал, что ты справишься, маленькая психопатка, но потом ты просто пошла ко дну, как камень.

Он схватил меня за руку, поднялся и начал тащить меня вверх по травянистому склону, волоча на спине.

— Эй! — рявкнула я, мой голос звучал хрипло от всех этих криков и того, что я была на грани смерти и все за последние полчаса. Мантия, которую он на меня надел, утонула в озере, так что я снова была в нижнем белье с аукциона и подумала, что эта неделя становится все хуже и хуже. Все началось с сомнительного бургера. Чертова Ванита. Она еще и сдачу себе оставила. А ту мелочь я стащила у какого-то особенно воинственного уличного музыканта, который ударил меня своей скрипичной палочкой, так что это было особенно досадно.

Я выдернула руку из хватки Найла, моя влажная кожа дала мне шанс высвободить ее, и вскочила на ноги. Я повернулась и бросилась бежать, как лягушка из ада, но через несколько секунд он настиг меня, поднял и закинул себе на шею, держа одной рукой мои ноги, а другой запястья. Я дико извивалась, но это было бесполезно, и в моей голове начали проноситься всевозможные ужасные воспоминания из моего прошлого, когда он вошел в большой фермерский дом и пинком захлопнул за собой дверь.

Он прошел через все пространство, и я едва успела опомниться, как он добрался до двери в подвал, перекинул меня через плечо, отпер ее и начал спускаться в темноту.

Я не была попрошайкой, но если бы была, то сейчас умоляла бы. Произносила бы всякие слова вроде «пожалуйста, не надо», «помогите мне» и «пощади». Но я не произносила эти слова уже шесть долгих лет, с тех пор как меня прижали к земле, и я кричала в потную ладонь, пока мое тело оскверняли и покрывали вечным позором.

— Я худая и костлявая, — сказала я ему. — Тебе не понравится меня трахать. Моя киска ощущается как стог сена, набитый иголками. Спроси любого.

Он добрался до подножия лестницы и сбросил меня вниз, так что я шлепнулась на задницу. Я подняла кулаки, как перед сеньором Кастильо и его придурковатыми друзьями, и вскочила на ноги. Легко я не сдамся, но, судя по его размерам, я была уверена, что сдамся.

— Я, блядь, не собираюсь насиловать тебя, Паучок, — серьезно сказал он, и у меня сжалось горло.

Я стояла на месте, не уверенная, верю ли я в это. Он купил меня в Жутиквилле и запихнул в свой подвал. Он обманом заставил меня думать, что Дьявол, а потом наблюдал, как я чуть не утонула в озере. Я не знала, что о нем думать, но он привел меня сюда не для того, чтобы угостить Coco Pops (Прим.: Готовый завтрак) и посмотреть кино. Он собирался попытаться навязать мне себя, как и все остальные, кто похищал меня за последнее время.

Я пожелала, чтобы у моей киски выросли бритвенные лезвия, призывая силу Красного Здоровяка помочь мне в этом, но не почувствовала внизу никакого шевеления. Если не считать возбуждения, потому что, черт возьми, этот мудак был горячим. А я, видимо, была достаточно ебанутой, чтобы продолжать замечать это. Но это не означало, что он мог прикасаться ко мне. Ни в коем случае.

Он схватил меня за плечи, и я нанесла ему неаккуратный удар в челюсть, который заставил его расхохотаться.

— Прекрати, — выплюнула я. — Не смейся надо мной.

Я ударила его коленом по яйцам, но он оттолкнул меня назад, развернул и прижал к своей груди мускулистой, покрытой татуировками рукой.

Его губы опустились к моему уху, и я вздрогнула от его горячего дыхания на своей шее.

— Я и пальцем тебя не трону, Паучок. Не так.

— Почему ты продолжаешь называть меня так? — зашипела я, чувствуя облегчение, хотя я не была полностью уверена, что он говорил правду. Но насильники не склонны тратить время на то, чтобы притворяться, что они не насильники, непосредственно перед тем, как изнасиловать тебя, не так ли?

— Из-за этого. — Его рука скользнула вниз по моей руке, переворачивая ее, чтобы показать татуировку в виде паука. Я сделала ее несколько месяцев назад, когда один парень нашел меня спящей у входа в его тату-салон. Он сказал, что я могу получить бесплатную татуировку, если позволю его ученику попрактиковаться на мне, и добавил бургер в качестве приманки. Я согласилась из-за бургера, но оказалось, что его ученик был довольно хорошим художником, и мне очень понравился мой маленький тату-паучок.

— Надо же как-то тебя называть, а раз ты не сказала мне свое имя, я буду звать тебя так. Последний шанс назвать свое настоящее.

— Ты сказал это в прошлый раз, — прорычала я, и он, схватив меня за подбородок, повернул мою голову влево, включил свет, и я впервые как следует рассмотрела подвал.

Здесь стояла большая двуспальная кровать с белыми простынями и удобными на вид подушками. За ней была открытая дверь, которая позволила мне мельком увидеть небольшую ванную комнату. — Эта сторона для тех, кто хорошо себя ведет. — Он повернул мою голову, чтобы показать правую часть подвала, и мой желудок сжался при виде большой клетки в темном углу. Внутри сидела огромная фигура, сгорбившись в тени, и хотя я не видела его лица, я чувствовала на себе его взгляд, словно он впивался в мою плоть и пожирал все, что находил под ней. — А эта сторона для тех, кто ведет себя плохо.

Черт меня побери, что это за зверь там внутри? И где, черт возьми, его душа, потому что я точно не ощущаю ее в этой комнате.

Найл провел меня через подвал к красной двери с окошком из армированного стекла и прижал мое лицо к стеклу. Мое сердце заколотилось, когда я оглядела огромную каменную комнату внутри: в центре стоял стол, а на стенах висели всевозможные орудия пыток. Еще там была пара деревянных стульев и пятна крови на полу. Мой пульс участился, когда я представила, как меня держат там, разрывая на части кусок за куском. Я была готова к жесткой порке и введению в задницу какого-нибудь острого предмета, но мне не хотелось, чтобы меня разрезали и растворили в чане с кислотой, как бы сильно я ни хотела встретиться с Дьяволом. Ладно, у меня не было опыта с задницей, чтобы утверждать, что мне нравятся такие вещи. Но я чувствовала, что это придется мне по душе.

Дыхание Найла на моем ухе заставляло меня ерзать, и это происходило по целому ряду причин, в которых моя порочная душа не хотела признаваться.

— Дай угадаю, эта комната для тех, кто ведет себя очень, очень плохо? — спросила я, стараясь не выдать беспокойства в голосе.

— Неа, — усмехнулся он, оттаскивая меня от двери. — Эта комната для тех, кто ведет себя как зануда, маленькая психопатка.

Он подтолкнул меня к кровати, и я уперлась пятками в пол, выпрямив спину, представляя, как он бросает меня на кровать и берет, берет, берет меня, пока я не сломаюсь, не закричу и не буду умолять его остановиться. Нет, не умолять, Паучок. Боже мой, я назвала себя Паучком в своих мыслях. Мне это нравится? Черт, да, нравится.

Я со свирепым рычанием повернулась к Найлу, пытаясь оцарапать его ногтями, но он схватил мои запястья в тиски, прежде чем я смогла приблизиться.

— Я не собираюсь тебя насиловать, — процедил он сквозь зубы. — Я ни в малейшей степени не заинтересован в том, чтобы мой член был где-то рядом с тобой, так что вбей это себе в голову и заставь застрять там.

— Тогда чего ты хочешь? — Потребовала я, потянув за запястья, но он не отпустил. Я была немного обижена тем, что его член не хотел меня. Почему нет? Я же была достойна члена, верно? Не то чтобы я хотела его член. Мой взгляд упал на его промежность, где из-за мокрой ткани его джинсы слегка сползли с бедер, обнажая глубокую V-образную впадину, уходящую под ремень. Надпись «Все пути ведут в ад» была вытатуирована над его правой тазобедренной костью, и я почувствовала, что мне отчаянно нужна эта карта.

— Сейчас я хочу, чтобы ты переоделась и поздоровалась со своим соседом по комнате. В том шкафу есть одежда. А Матео расскажет тебе, что происходит с занудами, на случай, если твое воображение не справляется с этой задачей — Он ухмыльнулся, наклоняясь ближе и понижая голос до шепота. — Я дам тебе подсказку: это некрасиво.

Он повернулся, громко насвистывая, и направился вверх по лестнице, а затем вышел за дверь, после чего раздался резкий щелчок, когда он запер ее.

Я обернулась, чтобы посмотреть на Матео, чувствуя, что он все еще наблюдает за мной, но он был нем как могила. И так же полон смерти, если судить по ауре вокруг него.

— Привет, — сказала я, подходя к его клетке. Ничего. — Эм… Привет? — Он по-прежнему не подавал никаких признаков того, что слышит меня, и все, что я могла разглядеть, — это его темный силуэт, потому что единственная лампа в комнате была тусклой и направлена на «хорошую» зону с кроватью и прочим, оставляя его в тени.

— Ты глухой? Или немой? — Я на цыпочках подошла еще ближе. — Ты. Говоришь. По. Английски?

Тишина.

— О…кей, я просто переоденусь из этого нижнего белья, ты даже не представляешь, какой у меня был день. Серьезно, мне пришлось убить так много людей. Потом этот засранец купил меня, как корову на рынке, затем пытался утопить, но не утопил, и вот я здесь. Так странно, правда? Как прошел твой вечер… о, думаю, ты просто сидел в этой клетке, так что, наверное, это было на твердую двойку по шкале от одного до десяти. Хотя всегда может стать хуже, я права?

Вот почему у меня не было друзей. Когда я пыталась с кем-то подружиться, люди видели, какая я странная. Я никогда не понимала социальных условностей, поэтому в лучшем случае была неловким «плюс один» даже в лучшие времена. На одной из немногих вечеринок по случаю дня рождения, которые я когда-либо посещала, я съела половину праздничного торта, еще до того как его вынесли из кухни для песни-поздравления, и, видимо, это было нехорошо, и моему отцу пришлось приехать за мной. После этого я никому по-настоящему не нравилась. Лично я не считаю преступлением съесть вкусный торт, когда обнаруживаешь, что он прячется на кухне в полном одиночестве, в коробке, в холодильнике, за стеной из-под апельсинового сока. Мне казалось, что это скорее судьба, что кто-то оставил его валяться вот так без присмотра.

Рядом с кроватью стоял единственный шкаф, и когда я открыла его, внутри оказались сложенные вещи разных размеров. Все они были одного типа: серые спортивные штаны, футболки и худи. Я выбрала пару вещей самого маленького размера и проскользнула в ванную, включив свет. Можете считать меня сумасшедшей, многие так и делают, но сегодняшний день был чем-то вроде настоящего поворота в моей жизни. Я неделями спала на улице, и найти ванную было настоящей проблемой. Эта оказалась небольшой, но чистой, и, черт возьми, в душе были настоящий шампунь и кондиционер.

Я закрыла за собой дверь и с улыбкой оглядела свой маленький уголок уединения, прежде чем снять нижнее белье, которое оставило красные следы на моей коже от косточек и бретелек, а затем я вошла в душ и включила его. Стон, который я издала, был таким сексуальным, что мог бы сойти за саундтрек к порнофильму. Я намылила волосы средством с папайей, похотливо постанывая, пока смывала кровь и грязь. Я промыла порез на ноге и надулась, когда осмотрела его. Рана была не слишком глубокой и довольно чистой, так что, я надеялась, что ее не придется ампутировать. То есть, конечно, из меня получился бы отличный пират, но пришлось бы еще и глаз выколоть, и повязку на него нацепить, а вся эта трансформация личности казалась мне чересчур радикальной. Так что я предпочла бы сохранить ногу, если это возможно.

Я планировала провести в этом душе очень много времени. И когда закончу, я стану новой женщиной. Похищенной, находящейся в плену женщиной с психопатом в качестве владельца и страшным, бездушным немым соседом по комнате. Но это было не так уж плохо. По крайней мере, я буду пахнуть так вкусно, что меня можно будет съесть. Но Найлу лучше не планировать меня съесть, иначе я обеспечу ему самое сильное несварение желудка в его жизни. Точка.