Клуб смерти

Киан и его банда свирепых друзей были гораздо более хитрыми животными, чем я. Я наблюдал за ним и его девушкой, пока они проникали в офис и искали информацию, которая им понадобится, чтобы уничтожить это место. Но я не мог не задаться вопросом, почему они так напрягались. Дайте мне винтовку, немного керосина и спички, и я бы разобрался с этим местом еще до наступления ночи.

В ответ на мое предложение просто все взорвать, Киан сказал, что дело не ограничивается этим зданием, и им нужно сначала разоблачить всех членов клуба, прежде чем действовать. Я бы мог настоять на том, что мой план лучше, но он заметил, что люди, которых держат здесь в клетках, вряд ли выживут в перестрелке или при пожаре. И хотя я, возможно, человек без моральных принципов, есть несколько границ, которые я никогда не переступлю. Убийство невинных — одна из них. А женщины, которые были похищены и принуждены служить в качестве сексуальных игрушек, никогда не станут жертвами моей жестокости.

Поэтому вместо того, чтобы поджечь это место, я следил за ними, пока они осуществляли свои планы, рыскал в офисах, а затем мы устроили небольшой погром. Но теперь моя кожа начала зудеть от необходимости сделать что-то большее. Что-то важное. Это было похоже на ритм музыки, который я едва слышал, но жаждал пританцовывать под него, и мне нужно было знать, куда это приведет меня.

Мы прошли через несколько комнат этого места, пока они разрабатывали свои планы, а затем я привел их двоих в свое любимое помещение — туда, где проводились смертельные игры. Киан и его девушка последовали за мной по лестнице на балкон, где над огороженной зоной внизу тянулись металлические мостки, позволяющие зрителям наблюдать за людьми в лабиринте, сражающимися за свою жизнь, и мы остановились, чтобы посмотреть.

Я и сам когда-то сражался в этом лабиринте. Именно так я заработал членство в этом элитном клубе — став последним, кто выжил. И должен сказать, что никто в моей игре не представлял для меня особого вызова. Но иногда я видел, как там сражались достойные мужчины и женщины. Большинство из них, конечно, не были потенциальными членами клуба, просто бедняками, ищущими возможность подзаработать, выступая в качестве доверенного лица богатого спонсора. Не могу сказать, что я много знал о всех тонкостях этого дела. Это никогда не привлекало моего внимания, хотя теперь, когда Киан решил проявить интерес к разрушению этого места, я обнаружил, что и мой интерес возрос.

Мой пульс бешено колотился, пока я смотрел, как зритель, которого Киан только что перебросил через перила, начал ползти по решетке, и мой смех громко зазвенел. Черт возьми, я хотел знать, что этот парень сделал, чтобы заставить моего племянника выкинуть его за борт, но как бы то ни было, это превращалось в гребаное уморительное шоу.

Парень с трудом передвигался по верхней части клетки, и, к моему восторгу, внизу под ним охотился волк, один из участников игры, почуявший свежее мясо, когда она вынырнула из тени под ним.

Когда я посмотрел на девушку, дрожь пробежала у меня по спине, и моя улыбка стала шире, потому что я увидел в ней что-то такое, что зацепило меня и просто не отпускало.

С криком, похожим на крик воина, бросающегося в бой, она подпрыгнула со своим окровавленным ножом в руке и вонзила его прямо в живот члена клуба.

Он выл и кричал, когда она вцепилась в решетку под ним и начала колоть, и колоть, и колоть, кровь полилась на нее дождем, в то время как весь персонал кричал и раздавал указания, пытаясь спасти его.

Но для этого было уже чертовски поздно, и я снова разразился смехом, наблюдая, как эта карманного размера девчонка в клетке дырявит ублюдка, очарованный шоу, которое она разыгрывала.

Она была дикой, жестокой, явно нетренированной, но в то же время полной того огня, который я так легко распознал, потому что он горел и во мне. Она была родственной душой. Кем-то, настолько полным боли и ненависти, что единственным лекарством от этого было насилие. Я хорошо знал это чувство. И я хотел попробовать ее на вкус.

Было трудно разглядеть ее как следует, кроме гривы черных как смоль волос и крови, которая теперь покрывала ее кожу после совершенного ею убийства, но я не был уверен, что когда-либо видел такую красоту. В ней было что-то завораживающее, что притягивало меня так, как ничто не притягивало так давно, что я даже не мог подобрать сравнение. Она была совсем крошечной девчонкой, вероятно, не выше пяти футов ростом, и все же она была чертовски близка к победе в этой игре благодаря лишь дикой жестокости и чистому таланту. Некоторые люди утверждали, что убийство — это не талант, но они чертовски ошибались. Это была форма искусства, которую дико недооценивали, но я мог сказать, что она знала это так же хорошо, как и я. Она понимала это.

Мои руки вцепились в металлические перила передо мной, пока я наблюдал за ней, перегнувшись через них так, что я сам рисковал упасть, напрягаясь, чтобы получше рассмотреть ее, желая увидеть блеск в ее глазах, пока она купалась в лучах славы своего убийства.

— Ооохренеть, кажется, я влюбился, — громко объявил я, не удержавшись от нового смеха, в то время как охранники снаружи клетки выстрелили в мою маленькую петарду из электрошокеров, отчего она рухнула на землю кучей конечностей.

При виде этого я зарычал, как зверь. Ублюдкам с их стороны клетки она не угрожала, а у меня и в лучшие времена была сильная неприязнь к оружию дальнего действия.

Она дергалась и билась в конвульсиях под действием электричества, которым они ее били, но я был почти уверен, что слышал, как она проклинала их, называя членососущими жабьими ублюдками и бородавчатыми мешочками с яйцами, несмотря на явную агонию, в которой она находилась. Да, она была родственной душой. Девушкой, мне по сердцу.

Мое внимание привлекло движение, когда последний участник смертельного поединка заметил ее и бросился вперед, чтобы попытаться нанести удар, пока она лежала. Я резко свистнул ей, почти испытывая искушение выкрикнуть предупреждение, но потом решил, что лучше посмотрю, есть ли в ней та сила, о которой я думал, и стал наблюдать за ней с восторженным вниманием.

Ее противник бросился на нее со смертью в глазах, когда она поднялась на колени, пытаясь схватить нож, который выронила, когда ее ударили электрошокером. Но он был вне пределов досягаемости, и она явно еще не полностью пришла в себя. Все было почти кончено, и я сердито зарычал при мысли об этом. Я хотел увидеть, как она получит свой шанс, а не наблюдать, как ее убьют из-за этих проклятых охранников.

Парень замахнулся ржавой металлической трубой на ее голову, и это должно было стать концом, за исключением того, что ей каким-то образом удалось поднырнуть под нее, ее рефлексы явно выдавали человека, рожденного для борьбы, даже несмотря на то, что ее движения были совершенно хаотичными. Приподнявшись, она схватила свой нож, а ее поразительно синие глаза вспыхнули чем-то куда более пьянящим, чем просто желание выжить — это была жажда убийства, которую я видел, пылающей в ее душе.

Она не позволила, чтобы ее положение на коленях стало для нее концом: она вонзила нож прямо в член парня и выхватила у него ржавую трубу, когда он закричал, как младенец. Не было ни секунды колебаний, прежде чем она со всей силы взмахнула трубой и размозжила ему голову, как профессионалка, и я снова громко рассмеялся, когда ее объявили победительницей.

Впервые за черт знает сколько времени я снова почувствовал себя живым, глядя на окровавленную девушку, и понял, что это именно то, что я искал сегодня вечером.

Я выпрямился, отвернувшись от нее, и заметил группу людей в мантиях, которые шагали к нам по проходу с видом разъяренного отряда карателей. Я хлопнул Киана по плечу, привлекая его внимание к ним. Без сомнения, они были здесь, чтобы отшлепать его за то, что он сбросил этого парня на смерть, но сегодня я был великодушен, поэтому решил взять вину на себя за этот маленький несчастный случай. Кроме того, мне только что пришла в голову идея, которая никак не выходила у меня из головы, и я был совершенно уверен, что собираюсь сделать что-то опрометчивое.

— Ну что ж, парень, вот и мой выход, — объявил я, разглядывая фигуры в мантиях и решая, как лучше всего разыграть это.

— Черт, — пробормотал Киан, и я догадался, что сегодня он не хотел привлекать к себе слишком много внимания. Или, скорее, к своей девушке, и я вполне понимал его желание защитить ее.

— Что нам теперь делать? — Нервно спросила Татум, и я улыбнулся, прежде чем вспомнил, что маска означала, что она не может этого увидеть, и мысленно проклял ее.

— Просто предоставьте это мне, — твердо сказал я, не оставляя места для обсуждения этой темы. — В последнее время я почти не тратил папиных денег, и я думаю, что этот прекрасный маленький экземпляр там, внизу, стоит золота.

— И что это должно означать? — требовательно спросила Татум, и я был почти оскорблен явной заботой в ее голосе, прежде чем вспомнил, что однажды она видела, как я бросил две отрубленные головы на обеденный стол, так что ее невысокое мнение обо мне было вполне заслуженным.

В любом случае, у меня не было времени убеждать ее в чистоте моих намерений. Да я и не был уверен, что они действительно могли претендовать на чистоту. Все, что я знал наверняка, — это то, что я хотел эту девушку там, внизу. Я еще не был уверен, для чего, но я хотел ее и не собирался оставлять в этом гребаном месте. Она была моей, мне просто нужно было договориться о том, как это сделать, или выяснить, кого мне нужно убить, чтобы это произошло.

— Просто убирайся отсюда, парень, и забирай с собой свою милую девушку. Будем надеяться, что никому из вас никогда не придется возвращаться сюда, — твердо сказал я, обращаясь к племяннику, и решительно направился к людям в мантиях, не давая им возможности возразить. Сейчас было не время для споров, и я действительно был очень увлечен своей новой идеей.

Я широко раскинул руки, как будто собирался обнять мужчин, которые были чертовски злы из-за мертвого парня там, внизу, и, подходя, примирительно окликнул их.

— Извините, парни! Но этот засранец заслужил это, он отказался платить по долгу, который у него был передо мной. И разве я мог знать, что эта девчонка проделает в нем дырки, не так ли? Как насчет того, чтобы мы собрались за бакальчиком виски и обсудили, какую компенсацию вы хотите от меня получить, чтобы все уладить. И пока мы будем беседовать, я хотел бы узнать цену за право владения той девушкой внизу.

— Вам известны правила, запрещающие убивать других членов клуба? — сказал мужчина, который, как я догадался, был главным, и я кивнул, сложив руки вместе, словно молясь, чтобы они меня простили. Впрочем, мне было насрать, простят они меня или нет. — Как я уже сказал, я готов покрыть расходы и с радостью избавлю вас от этой маленькой убийцы.

Они обменялись взглядами, и я догадался, что они не ожидали, что я сдамся так легко, но когда они окружили меня и пошли обратно тем же путем, каким пришли, я достаточно легко поравнялся с ними. Пятеро против одного — не самые лучшие шансы, но я был уверен, что при необходимости справлюсь с ними без особых проблем. Просто сейчас я был больше заинтересован в своей новой покупке, чем в том, чтобы свернуть им шеи.

Я оглянулся через плечо, радуясь, что Киан и его девушка ушли, прежде чем позволить мужчинам отвести меня вниз. Они должны были выбраться отсюда и продолжить продумывать свой замысел в безопасности, пока я буду наслаждаться этой ночью, и у меня было ощущение, что она пройдет чертовски хорошо.

— Великий магистр снимет с вашего счета стоимость уборки за погибшего члена клуба, — сказал мне один из них, и я достаточно легко кивнул. В любом случае, это были деньги моего отца, и он заплатил бы их без жалоб, чтобы сохранить свои связи с влиятельными людьми, которые управляли этим клубом.

Лично я считал, что их всех нужно послать на хуй. Пусть нападают на О'Брайенов, если действительно думают, что смогут победить нас. Мы могли быть кучкой дикарей, ненавидящих друг друга до мозга костей, но если бы пришлось, мы бы объединились и сражались до смерти за семью, которую мы все ненавидели. Хотел бы я посмотреть, как кучка судей и сенаторов выйдет из этой схватки победителями. Но Па наслаждался своими интригами, клал в карманы влиятельных людей и заводил друзей в высших кругах, что было прекрасно для него и не имело никакого значения для меня, чтобы из-за этого поднимать какой-либо шум.

— А что насчет девушки? — Спросил я, на самом деле мне было наплевать на так называемые неприятности, в которые я попал из-за смерти какого-то мудака. В этом мире для меня не осталось никакого наказания, которое могло бы сравниться с тем, что я уже пережил, так что они могли приступать.

— Ночь с одним из наших победителей оценивается в…

— Ты меня неправильно понял, парень, — перебил я. — Я не собираюсь провести ночь, трахая ее, чтобы потом просто вернуть ее тебе, когда закончу. Мне нужно право собственности.

— А, понятно. Значит, вы хотели бы воспользоваться одной из студий? — предложил другой мужчина в маске, и я поджал губы от того, что не могу разглядеть их лица. Если бы я мог, то пометил бы их за то, что они все усложняли.

— Что это за студия? — Спросил я с некоторым любопытством, хотя был совершенно уверен, что они по-прежнему предлагают не то, о чем я прошу.

— Просто личное пространство, куда вы можете забрать один из наших образцов, чтобы использовать его по своему усмотрению… до самой смерти. Цена, конечно, особенно высока из-за потери товара, но если это то, что вам нужно, то это можно устроить.

— О, так значит, я могу просто трахать ее и делать все остальное, пока не убью ее там? — Спросил я, начиная понимать, почему Киан ненавидел это место, мои руки сжались в кулаки. Сейчас я чувствовал в себе желание убивать, и мне было интересно, смогу ли я просто снести это место, как и планировал, или же позволю Киану осуществить его план вместе с его друзьями. Сейчас все зависело от подброшенной монетки.

— Да. Конечно, но если некрофилия вам больше по вкусу, вы всегда можете…

— Это не в моем вкусе, — прервал я его предупреждающим рыком. И, честно говоря, я видел в своей жизни множество мертвых тел, ни одно из которых не вызывало у меня искушения засунуть в него свой член. Мертвые люди часто обсираются, не говоря уже обо всем остальном, а я никогда не возбуждался от вони дерьма. — Я хочу купить ее и забрать к себе домой.

Тишина.

Ни единого гребаного слова.

— Это… довольно необычно. Риск для безопасности, связанный с допуском живого…

— На случай, если вы не догадались по акценту, возможно, стоит упомянуть, что я О'Брайен. Еще ни один свидетель не дожил до того момента, когда станет свидетельствовать против моей семьи, и я вряд ли допущу ошибку, позволив этой девушке стать первой. А теперь отвали и спроси у кого-нибудь поважнее тебя, сколько мне будет стоить получить на нее право собственности, или ты окажешься участником смертельной игры, которая проводится не в клетке.

Мужчины забормотали между собой и разбежались, только один из них остался со мной, неловко прочистив горло, очевидно, опасаясь, что я действительно могу на него наброситься. Умный мальчик.

— Они получат ответ для вас от Великого магистра, — объяснил он немного нервно. — Хотите чего-нибудь выпить, пока ждете, или…

— Я бы хотел познакомиться со своей новой собственностью, — твердо сказал я. — Так что, может быть, ты будешь утенком и отведешь меня к ней.

Он кивнул, прежде чем повести меня дальше по темным коридорам, уводя нас подальше от звуков музыки в те части клуба, которые, как я предположил, были больше предназначены для персонала. Здесь, внизу, было не так вычурно, и люди сновали туда-сюда вокруг нас, пока мы шли.

Свет стал ярче, когда мы прошли через другую дверь, и я спустился в комнату, окруженную клетками с мужчинами и женщинами в разной степени раздетости. Большинство из них жались подальше от решеток своих клеток, пытаясь спрятаться и не привлекать внимания, пока я прохаживался по комнате. Я догадывался, что быть выбранным кем-то в таком же одеянии, как мое, не было для них особо желанным, но им не нужно было бояться меня, в отличие от большинства других людей, с которыми я сталкивался.

Но была одна пленница, у которой, казалось, не было ни малейшего желания оставаться проигнорированной и забытой, и мои губы растянулись в улыбке, когда убийца, за которой я пришел сюда, загремела прутьями своей клетки и выкрикнула проклятия в мою сторону.

— Я выиграла твою гребаную игру! — заорала она. — А теперь выпусти меня отсюда, пока я не оторвала один из прутьев от этой клетки и не засунула его тебе так глубоко в задницу, что ты в конце концов подавишься им.

Она все еще была вся в крови, одета в откровенное черное нижнее белье, потому что именно в нем они любили заставлять девушек драться во время игр, а ее темные волосы прилипли к лицу. Она была вся в синяках, порезах и побоях, что заставляло мою кровь гореть от дикой ярости. Но поскольку люди, непосредственно ответственные за эти ранения, уже лежали мертвыми, я подавил свою потребность в кровопролитии при виде их. Однако не это больше всего привлекло мое внимание. Взгляд ее ярко-голубых глаз был тем, что держало меня в плену. Она была дикой, разъяренной и наполненной потребностью, которую я слишком хорошо знал. Она хотела заставить мир истекать кровью. И, возможно, она только что встретила мужчину, способного помочь ей в этом.

Я молчал, наблюдая за ней, выслушивая оскорбления, которые она бросала в мой адрес, и ухмыляясь им, в то время как она злилась не на шутку. Она начала бросаться на решетку со все большей силой, несомненно, травмируя себя в процессе, но ее это не волновало.

Из другой двери появился мужчина и поспешил к нам.

— Великий магистр удовлетворил вашу просьбу. Он требует за нее пять сотен и гарантию, что ей никогда и никому не будет позволено произнести ни слова об этом месте.

— Договорились, — согласился я и глазом не моргнув, зная, что он имел в виду пятьсот тысяч. — Просто добавьте это к счету, который вы пошлете моему Па. Но не указывайте за что конкретно эта сумма. Пусть думает, что это весь платеж за смерть того урода, которого я толкнул.

Мужчина поколебался, казалось, понимая, что я выпущу ему кишки, если он не согласится с этим, и затем кивнул.

— Как пожелаете.

Пока я был сосредоточен на нем, другой парень выстрелил в мою последнюю покупку из электрошокера, которого я не заметил, прежде чем просунуть руку через решетку и сделать ей какой-то укол.

— Какого хрена ты делаешь? — Взревел я, мой кулак врезался ему в челюсть так, что я наполовину сбил маску с его лица и швырнул его на пол.

Глаза девушки на мгновение встретились с моими, прежде чем она потеряла сознание, и в них застыл вопрос, который я не смог понять.

— Это стандартная процедура: мы усыпляем и проводим очистку любого товара, который покупают, — поспешно сказал мужчина, в защитном жесте подняв руки.

— К черту процедуру. Я сомневаюсь, что девчонка хочет, чтобы твои гребаные руки прикасались к ней. Я заберу ее в крови и заберу сейчас. Открой клетку, — прорычал я.

Мужчины обменялись взглядами, а затем поспешно открыли ее для меня, похоже, точно догадавшись, что я без колебаний убью их, если они продолжат выводить меня из себя, и поэтому сделали то, что я сказал.

Не дожидаясь их согласия, я наклонился и поднял девушку на руки. Она была худой, и ее плоть была холодной под мокрой кровью, размазанной по ней там, где я к ней прикасался.

Я прижал ее к себе, отдавая ей немного тепла своего тела, и ее голова откинулась на мою руку, когда я повернулся и направился к выходу, получив то, за чем пришел.

— Вызовите мою машину! — Крикнул я через плечо, не оглядываясь, и зашагал прочь от них. Им просто чертовски повезло, что в данный момент я не выпотрошил их.

К тому времени, как я выбрался на улицу, машина уже ждала меня, и водитель открыл дверцу, чтобы я мог сесть в нее. Я плюхнулся на заднее сиденье, усадив девушку рядом с собой и сняв мантию, которая была на мне, прежде чем накинуть ее на девушку. Это не было какой-либо формой доброты с моей стороны, у меня просто не было желания оставлять ее одетой как шлюху.

Я закрыл за собой дверь и погрузился в темноту за тонированным стеклом, когда водитель отъехал от клуба и направился обратно к моей машине. Я не был до конца уверен, что буду делать со своим новым питомцем, когда привезу ее домой. Все, что я знал, это то, что я не хотел оставлять девушку, которая так сражалась в том месте, на растерзание монстрам, которые часто там бывали.

Остальное придется решать самому.

Ну что ж, лучшие идеи всегда рождались из хаоса и спонтанности. И у меня возникло ощущение, что это, возможно, одно из моих величайших решений на сегодняшний день.