Клуб смерти

Я очнулась в багажнике машины с завязанными глазами, кляпом во рту и связанной по рукам и ногам, пока меня везли неизвестно куда. После того, как меня внесли внутрь какого-то здания, меня развязали и посадили в клетку в темной комнате, где рыдания других пленников были моей единственной компанией. Сами по себе они оказались совершенно бесполезны, даже когда я пыталась сплотить их в некое подобие армии. Моя речь не произвела впечатления. Может быть, я слишком долго разглагольствовала о пахнущем лакрицей мужчине по имени Кастильо, а может, потеряла их внимание, когда свернула на тему своего детства и того, как мне не хватало матери, которая взяла и бросила меня с папой ради человека по имени Эстебан. А может, это случилось, когда я потратила целых сорок пять минут на обсуждение своих проблем, связанных с желанием иметь семью, но меня сдерживал тот факт, что дети в некотором роде пугали меня. Они ведь были просто маленькими людьми, которые ходят, спотыкаясь, словно пьяные. И если их оставить одних, они просто сядут в комнате и умрут. Что, черт возьми, с ними не так?

Я не могла нести ответственность за такое беспомощное существо. Даже обезьяна, вероятно, смогла бы выпрыгнуть из окна, если бы я ушла в самоволку на несколько дней. В глубине души я понимала, что моя потребность в семье на самом деле не была связана с детьми. Мне просто нужна была компания. Но мужчины по своей сути были ненадежными, мерзкими маленькими ублюдками, на которых у меня не было времени, кроме случайного оргазма (потенциального), а женщины меня просто не привлекали — поверьте, однажды я пыталась построить отношения с милой девушкой по имени Ванита. Она не была полностью осведомлена о моих ухаживаниях, и когда я попыталась ее поцеловать, она назвала меня дьяволицей по-испански и сказала, чтобы я перестала загораживать очередь к ее фургончику с бургерами. По крайней мере, я догадалась, что именно так она меня назвала. На самом деле я не говорила по-испански, но у меня была довольно развита интуиция, и фраза devuélveme mi bolso определенно означала именно это. (Прим.: Пер. Испанский: Верни мою сумочку)

Мне хотелось хоть раз в жизни встретить мужчину, который не хотел бы лишить меня чего-то. Моей невинности, моего тела, моей жизни. Это было утомительно — бороться за то, что должно было принадлежать мне по праву.

Как бы то ни было, женщина в клетке под моей закричала на меня, чтобы я заткнулась, и в конце концов я так и сделала, погрузившись в задумчивое молчание, ожидая своей участи в темноте. В какой-то момент появился человек в маске и дал каждому из нас по паре ломтиков хлеба. Я проглотила свой, как изголодавшаяся ворона, но несколько крошек упало на клетку подо мной, и, очевидно, девушке там это тоже не понравилось. Я даже потрудилась вынуть их из ее волос, и это только разозлило ее еще больше. Некоторым людям было не угодить.

Насколько я могла судить, здесь не было часов, но, казалось, в моей голове раздавалось бесконечное тиканье, по мере того как моя жизнь, приближалась к какому-то неизбежному финалу. Это был либо зов смерти, либо судьба давала о себе знать, и я не могла решить, что из этого хуже. Судьба редко вспоминала обо мне, если только не собиралась посмеяться надо мной. Так что если эта сучка заявилась сейчас, это не предвещало ничего хорошего.

— Отведите их наверх для ставок, — крикнул какой-то парень, когда дверь открылась и в комнату пролился свет.

Я отпрянула от него, внезапный яркий свет причинил боль моему мозгу, и я прищурилась, чтобы как следует рассмотреть окружающую обстановку.

Моя клетка находилась на вершине двухэтажного штабеля в комнате, похожей на большой каменный подвал. Люди вокруг меня плакали, кричали, трусили и хныкали. Но я лишь наклонила голову набок и разглядывала мужчин, входивших в комнату. Все они были в мантиях и таких же жутких черных масках, как у того, кто купил меня у сеньора Кастильо.

Я вцепилась пальцами в прутья своей клетки и наблюдала за их приближением, пока самый крупный парень выкрикивал цифры сзади.

— Пятнадцать, шестьдесят четыре, тридцать два, сорок… — он продолжал говорить, и я поняла, что его лакеи читают цифры на клетках. У меня в горле встал комок, когда пленников вокруг меня начали вытаскивать из клеток и сковывать вместе, надевали им на головы мешки и выводили за дверь.

Я просунула руку сквозь решетку, поворачивая маленький деревянный номерок, висевший там, как раз в тот момент, когда парень-босс выкрикнул: — Сто четырнадцать.

Дверца моей клетки распахнулась, и я с рычанием прыгнула вперед, упав на ближайшего парня, но прежде чем я успела нанести по нему хоть один удар, в бок мне врезался электрошокер, и тысячи разрядов электричества — трахни-меня-ослиным-членом — пронзили мое тело. Я наполовину осознавала, что упала на холодный пол и дергаюсь, как рыба, вытащенная из воды, пока боль пронизывала каждый уголок моего существа.

Это прекратилось так же внезапно, и я сделала пару глубоких вдохов, прежде чем расхохотаться как сумасшедшая.

— Твою мать, Бэтмен, — выдохнула я, моя грудь тяжело вздымалась. Теперь, когда мучительная боль прошла, я ощущала лишь покалывание и странную ватность во всем теле. — Сделай это снова.

— У этой с башкой не все в порядке, — сказал парень, поднимая меня с пола, мои конечности все еще были как желе. Все мои мышцы были расслаблены, как будто мне сделали массаж всего тела изнутри, и я определенно немного описалась, совсем чуть-чуть.

Меня выволокли из комнаты, надели на запястья кандалы и приковали в конец шеренги пленников, как раз перед тем, как мне на голову надели черный мешок.

Ладно, как мне выпутаться из этого? И как мне прикарманить один из этих электрошокеров для личных нужд?

Моя нога споткнулась о ступеньку, и я уткнулась лицом в спину женщины, стоявшей передо мной, когда нас повели наверх. Мы все шли, и шли, и шли, пока я время от времени дергала за кандалы или ругалась на своих похитителей.

Наконец мы остановились, и кто-то снял мешок с моей головы, шум толпы наполнил мои уши, когда меня окутал свет. Я оказалась на сцене, глядя на море лиц в черных масках, и вдруг начался раунд торгов, голоса кричали так, что у меня зазвенело в ушах, пока они боролись за человека, стоящего впереди нашей шеренги.

К тому времени, как они добрались до меня, я была зла, как рысь, попавшая в сеть. Меня снова выставили на торги? Серьезно? К этому моменту я уже была товаром из третьих рук. Неужели никто не хотел оставить милую маленькую меня себе? Я имею в виду, я знала, что с моими тощими руками и образом жизни бродяги я не представляла особой ценности. И, конечно, я явно не хотела, чтобы мной владели. Но теперь это уже становилось оскорбительным. Мне нужен был объект, который оставался бы рядом достаточно долго, чтобы я могла его убить и сбежать. Неужели я о многом прошу?

Торги начались снова, и какой-то мужчина схватил меня за лицо, повернув его к толпе. Когда его другая рука скользнула вниз к моей заднице, я с рычанием вонзила зубы в его пальцы, разрывая его кожу, пока не почувствовала вкус крови. Он ударил меня в ответ с такой силой, что я врезалась в девушку рядом со мной и отправила ее в полет. Когда я упала на нее сверху и начала пинаться и плеваться в любого, кто пытался меня поднять, торги стали еще более сумасшедшими. Один мужчина продолжал кричать громче всех и в конце концов проревел: — Пятьдесят тысяч долларов за нее в качестве моего доверенного лица!

Эм, что?

Никто не предложил более высокую цену, и когда две пары рук наконец подняли меня на ноги, я увидела своего победителя, стоящего в зале и пристально смотрящего на меня из-под маски.

— Сто двадцать третий, ты в клубе, если она выиграет, — обратился к победителю громкий голос, и я запомнила это число, отметив его жизнь. Ты только что купил свою смерть, мучача.

Нас увели со сцены, и раздался лязгающий звук как раз перед тем, как нас втолкнули за зарешеченную дверь. Помещение было не совсем уютным. Больше похоже на клетку невыразимых страданий. Но, по крайней мере, нас всех развязали, прежде чем мы остались стоять вместе перед черными портьерами, свисающими с решетки перед нами.

Над нами возвышался причудливый балкон, окружавший, как я догадалась, огромную комнату, в которой мы находились. Потолок был украшен жуткими картинами с уродливыми горгульями, а все эти ублюдки в масках подходили к перилам балкона, чтобы наблюдать за нами, явно чем-то возбужденные. Что бы их ни радовало, ничего хорошего в этом быть не могло. За теми занавесками наверняка притаился голодный тигр. А может, стая разъяренных барсуков. Сколько барсуков я смогу одолеть одновременно? Двенадцать? Это много барсуков. Но если я буду попадать каждым ударом, я смогу это сделать. Но что, если их будет тринадцать? Или сотня? Черт, я не смогу справиться с сотней разъяренных барсуков.

— Правила таковы! — раздался громоподобный голос, и я резко повернула голову, чтобы увидеть высокого мужчину в золотой маске, который смотрел на нас с балкона. — Только один из вас покинет игру. Если вы не останетесь последним, кто выстоит, вы все умрете.

Некоторые люди вокруг меня начали нервно переминаться с ноги на ногу, обмениваясь тревожными взглядами, но другие, казалось, ничуть не были потрясены услышанным, словно именно этого и ожидали. Я быстро сосчитала всех присутствующих и постаралась не запаниковать. Пятнадцать. Ничего страшного. Абсолютно нормально. Я просто участвовала в смертельной игре с группой отчаявшихся пленников, которые хотели жить так же сильно, как и я. Многие из них были здоровенными мужиками, готовыми к драке, они разминались, и я заметила многочисленные шрамы на их голых грудных мышцах и спинах.

О…кей. Я не столкнусь с барсуками. Итак, давайте быстренько оценим, в каком дерьме я оказалась…

Раздался звуковой сигнал, дверь клетки перед нами с лязгом открылась, и вместе с ней разошлись черные шторы. Впереди стоял стол, заваленный оружием, и здоровенные ублюдки бросились к нему, как будто знали, что он будут там.

Женщина, стоявшая передо мной, упала на колени и заплакала. Я перепрыгнула через нее, как бессердечная сука, расталкивая людей и мчась к тому столу изо всех сил. Не останавливайся. Уклоняйся, петляй, толкай, хватай.

Массивный парень с татуировкой в виде черепа на шее замахнулся мачете, и я быстро увернулась, но брызги крови на моей спине говорили о том, что какой-то невезучий ублюдок позади меня встретил свой конец.

Я пролезла между ног мясистого мужчины и потянулась, чтобы схватить оружие со стола, мои пальцы сомкнулись на рукояти чертова меча ниндзя. Время убивать, детка.

Я заползла под стол и начала кромсать ноги как можно большему количеству здоровенных засранцев. Резать, резать, резааать. Пока-пока преимущество.

Мое сердце колотилось в такт этой прекрасной мелодии, когда вокруг меня воцарилось насилие, раздавались крики, повсюду были смерть и резня. Хотя это было не круто. Я определенно осознавала это. Но я также не собиралась умирать здесь, как крыса в лабиринте. Инстинкт самосохранения не позволял мне. И моя мораль была сомнительной даже в лучшие дни. Я слышала правила, как и все остальные. Либо я, либо они. Так что это должна была быть я.

Кто-то схватил меня за лодыжку и выволок из-под стола на спине, ударив ногой по руке, державшей мой меч, и отбросив его в сторону от меня. Нееет, вернись, мистер Резак!

Огромный мужчина замахнулся на меня топором, и я дернулась в сторону, лезвие ударилось о каменный пол с лязгом, который эхом отдался в моем черепе, а в толпе раздались одобрительные возгласы.

Я резко подняла голову, и мой лоб врезался в его член, заставив его с ревом отпрянуть назад и выронить топор. Некоторые мужчины могли быть самыми большими и крутыми ублюдками в мире, но у них, как и у всех остальных, между ног был выключатель.

Я схватила его топор, занесла над его головой и обрушила на его череп с сочным ударом, который прикончил его. Мой новый топор застрял, и не успела я умчаться в лабиринт грузовых контейнеров и клеток, из которых состояла эта извращенная маленькая арена, как сильные руки обхватили мое горло сзади и сжали.

Я царапалась и отбивалась, пытаясь разжать пальцы нападавшего, но меня прижали лицом к клетке, и начали душить, одновременно ударяя головой о прутья.

Святая.

Матерь.

Божья.

Я боролась как сумасшедшая, пытаясь освободиться, но этот ублюдок не отпускал, и перед моими глазами вспыхнули звезды.

Сатана, твоя девочка в беде! Помоги ей, ладно?

Парень отпустил меня, закричав от боли. Я развернулась, обнаружив женщину, снова и снова втыкающую нож ему в спину, и решила оставить ее в покое, отпрыгнув от нее. Но она, покончив со своей жертвой, бросилась в погоню за мной, как двуличная змея. Вот к чему приводит вежливость. P.S. Спасибо за помощь, Красный Здоровяк. Продолжай посылать мне позитивные флюиды.

Я помчалась в лабиринт, проскочив через грузовой контейнер, верхняя часть которого была заменена решеткой, чтобы зрители могли продолжать наблюдать за происходящим, и они радостно кричали, глядя на участников с проходов, которые пересекались над моей головой.

Странный темный участок на полу заставил меня замедлиться, и я надавила на него пальцем ноги, почувствовав, как какой-то материал прогибается под моим весом. Он был замаскирован под пол и показался мне подозрительным, поэтому я обернулась только для того, чтобы обнаружить девушку с ножом, вбежавшую внутрь и поймавшую меня в ловушку.

Она бросилась на меня со всей силы, и у меня остался только один выход. Я закричала на нее, как банши, и схватила ее протянутую руку, в которой она держала нож, завернув ее к себе за спину. Нож выпал из ее пальцев и звякнул о пол у моих ног, а она упала спиной на ткань. Та порвалась под ее весом, и она рухнула в яму-ловушку, а ее крик оборвался, когда она насадилась на острые копья, торчащие из земли. Фу, вот так смерть. Рада, что это была не я.

Из толпы донеслись улюлюканье и свист, а также несколько восторженных выкриков, и я улучила момент, чтобы показать им средний палец, прежде чем схватить нож и направиться обратно тем же путем, каким пришла.

Я двигалась между клетками, ожидая схватки в любой момент, и мои мышцы были напряжены. Дыхание было тяжелым, а на губах чувствовался вкус чужой крови. Это было совершенно отвратительно. Но еще мне это вроде как понравилось.

Я завернула за следующую клетку, но на меня обрушился огромный вес, и татуированный парень повалил меня на землю. Он ударил меня по голове, и боль пронзила мой мозг. Он рассмеялся, как будто наслаждался собой, но затем я вонзила нож ему в бок, и его смех перешел в визг, а я продолжала наносить удары. Вдох — выдох, вдох-выдох, потрясти, сделать «хоки-коки» и, о, он мертв.

Я вывернулась из-под него и, воспользовавшись моментом, чтобы собраться с мыслями, направилась дальше в лабиринт. Конечно, я была потрясена, но не сломлена. Уже какое-то время я жаждала шанса убить снова, и пока эти ублюдки продолжали на меня нападать, я собиралась получать от этого удовольствие. С таким же успехом можно извлечь что-то полезное из этой дерьмовой ситуации, потому что, если честно, начни я слишком много об этом думать, сразу бы запаниковала и разнылась.

Я бесшумно завернула за следующий угол, и сразу две сучки набросились на меня. Одна из них схватила меня за руку, когда я замахнулась на них ножом, пытаясь вырвать его из моей хватки, в то время как другая замахнулась бейсбольной битой, целясь мне в голову. Я увернулась прежде, чем она успела коснуться меня, и зарычала, когда другая девушка укусила меня за руку, чтобы заставить отпустить нож.

Она выхватила рукоять, прежде чем тесак выпал из моих пальцев, и я ударила ее ногой в живот, чтобы она отодвинулась от меня, а затем развернулась и побежала, спасая свою жизнь. Я была не настолько глупа, чтобы стоять и рисковать без оружия.

Укус на руке жег, и я выругалась, чувствуя, как все мое тело пульсирует от синяков и порезов. Если я выберусь отсюда со всеми конечностями на своих местах, мне точно понадобится объятие. Даже не помню, когда в последний раз меня кто-то обнимал, хотя в холодные зимние ночи я часто об этом мечтала. Было просто обидно, что так много людей оказались непригодными для объятий. Неужели я просила слишком много — одного уютного человека, который не хотел бы видеть, как мне больно?

Я потеряла девочек, пробежав по лабиринту на предельной скорости, в свое время обогнав слишком много полицейских, чтобы позволить им поймать меня. Я пони с ракетой в заднице. Я могу обогнать кого угодно.

Я свернула в очередную клетку и заметила за ней коридор, по которому неспешно шли люди в мантиях. Я побежала к нему, и столкнулась с прутьями, обхватив их пальцами.

— Эй! — Прошипела я. Возможно, в этом месте и было полно мудаков, но все они, похоже, наслаждались смертью. Так что они могли бы помочь мне, если бы думали, что я пролью больше крови для их развлечения. — У вас есть оружие? Дайте мне что-нибудь, чтобы помочь!

Два ярко-голубых глаза уставились на меня из-под ближайшей маски, девушка была одета в какой-то облегающий комбинезон, подчеркивающий ее изгибы. Девушки иногда были не такими засранками, как мужчины. Примерно в десяти процентах случаев. Она смотрела на меня с отчаянием, которое почти совпадало с моим собственным, и в моей груди расцвела надежда.

— Простите, я не…

Ее спутник-мужчина оттащил ее от меня, когда парень в черной маске шагнул вперед и снял с бедра дубинку. На секунду мне показалось, что он собирается отдать ее мне, но затем он ударил по тому месту, где мои руки сжимали прутья, и я выругалась, отшатнувшись и посасывая средний палец, на который пришелся самый сильный удар.

Я услышала приближающиеся сзади тяжелые шаги и в тревоге обернулась, заметив огромного бородатого мужчину, бегущего ко мне, как зверь с востока. Я бросилась в лабиринт, прежде чем он успел добраться до меня, испуганно пискнув. Мне нужно оружие, черт возьми.

Я сделала несколько кругов по клеткам, чтобы убедиться, что оторвалась от преследующего меня по пятам йети, и вдруг услышала впереди женские голоса.

— Остались тот большой волосатый парень, мужчина с татуировкой ворона и девушка, у которой я забрала нож, Грета, — сказала одна из них, и я выглянула из-за угла большого ящика, за которым пряталась. Спасибо за информацию, сучки.

Мой взгляд упал на Грету, когда она подкралась сзади к своей спутнице с битой, занесенной над головой. Она нанесла яростный удар и не остановилась, даже когда ее предполагаемая подруга рухнула на землю в луже крови. Люди ужасны.

Я наблюдала за отвратительным зрелищем, когда мой взгляд зацепился за нож, который со звоном выпал из руки мертвой девушки. Мой нож. Привет, красавчик, я иду за тобой. Просто подожди здесь.

Я выскользнула из тени, бесшумно подобравшись к Грете сзади, пока она устраивала шоу для зрителей, а затем триумфально взмахнула перед ними своей окровавленной битой. Группа наблюдателей в масках засмеялась, и я была почти уверена, что причиной тому была я.

Я подняла нож с земли у ног Греты и воткнула его ей в затылок еще до того, как она поняла, что произошло. Умирая, она упала на землю, и я уже собиралась было украсть и ее биту, когда йети бросился на меня из-за угла, и мое сердце подскочило к горлу.

В руке у него был лом, готовый размозжить мне голову, как пиньяту, но внутри меня не было конфет. Если бы он разорвал меня, выпало бы только что-нибудь острое.

Я размахнулась и со всей силы швырнула биту ему в лицо, заставив его отшатнуться в сторону. Я бросилась на него, улучив этот крошечный момент преимущества, но его кулак врезался мне в живот, и я рухнула на землю, как мешок с дерьмом. План провалился. Какой у меня план Б? Эм, барсуки? Нет, это не план. Лисы, петушки, кальмары, большие гребнистые жабы — почему я называю только животных?!

Лом врезался мне в ногу, и я дико закричала от боли, но он зацепил только мясистую нижнюю часть, так что я была почти уверена, что моя кость уцелела. Он ухмыльнулся, собираясь снова ударить меня по ноге, видимо, решив, что собирается закончить все медленно, устроив шоу смерти для наших зрителей. Очень плохой ход, человек-йети.

Я полоснула его ножом, и он ахнул, когда я вспорола ему живот, казалось, удивленный, что мне удалось нанести удар. Он замахнулся ломиком, целясь мне в голову, и я ударила ножом по его руке, снова порезав его и заставив выронить прут, прежде чем он успел нанести удар. Он отшатнулся с криком боли, а я вскочила, продолжая колоть, колоть и колоть, не давая ему шанса использовать свою превосходящую силу против меня.

— Йети ки-яй, ублюдок!

Его глаза наполнились шоком. То, что он решил, что я стану для него легкой добычей, с которой можно поиграть, было очень забавно. И если бы я не была потной, истекающей кровью и задыхающейся, я бы, возможно, рассмеялась. О, подождите, я смеюсь.

Он упал к моим ногам, и я огляделась вокруг в поисках таймера, но не было никакого указания на то, сколько времени у меня осталось. Поэтому я продолжила бежать по лабиринту, охотясь за последним парнем, кровь сочилась по моей ноге, из того места, куда меня ударил лом, но, по крайней мере, я все еще двигалась, так что она точно не была сломана. Хотя было больно, как сучке в блендере.

Позади меня раздались шаги, и я метнулась в темный угол, чтобы спрятаться, затаив дыхание, и мгновение спустя появился мужчина. Он был высоким, но он определенно не был парнем с татуировкой ворона. Черт возьми, Грета, как ты смела посчитать неправильно? Сколько мудаков осталось со мной в этой игре? Ты что, ничего не можешь сделать правильно?

Я бесшумно подкралась к парню и подпрыгнула, полоснув его ножом по горлу, нужно было беречь силы, потому что я уже серьезно вымоталась. Ну почему я не уделяла больше времени спортзалу, когда у меня был шанс повысить выносливость? Ах да, ведь спортзал был всего лишь грязным переулком, полным использованных презервативов, где жил Говнюк Берт. И да, его так звали, потому что на его штанах всегда было дерьмо. И нет, на самом деле это был не спортзал. Так что я действительно пожалела, что заплатила вступительный взнос в размере двух соленых огурцов и яйца.

Чувак без татуировки ворона упал к моим ногам, и если бы я была совестливой девушкой, я бы, возможно, задалась вопросом, ждет ли его какая-нибудь жизнь за пределами этого места, скучает ли по нему кто-нибудь или что-то в этом роде. Но я не была такой, так что…

Громкий лязг привлек мое внимание, и я прокралась в соседнюю клетку, нахмурившись при виде парня в маске, который только что упал с балкона на решетку. Я пристально посмотрела на чувака, который явно толкнул его, а теперь отступил от края и поправил маску. Мужчина рядом с толкнувшим смеялся так громко, что я слышала его даже отсюда, и мне почему-то очень понравился этот звук. Он был грубым, диким и свободным, и мне захотелось запечатать его в банке, чтобы послушать потом.

Дикая улыбка растянула мои губы, пока я рассматривала свою новую жертву, извивающуюся на прутьях моей тюрьмы. Он был одним из тех ублюдков, которые запихнули меня сюда, так что было правильно, что он пришел поиграть.

Когда жизнь подкидывает тебе мудаков, окажи мудаку помощь.