Клянусь этой жизнью

Глава 14. Процесс восприятия

Я ворочалась всю ночь и, наконец, уснула в четыре утра. Не могла выкинуть эту историю из головы. Оставалась одна глава. Собиралась ли Эмерсон покончить с жизнью? Не поэтому ли Кара считала книгу грустной? Или это потому, что у Эмерсон было так много сожалений? Почему все называли историю трагичной? Я хотела узнать, но была слишком напугана, чтобы читать дальше.

Я проспала два часа и проснулась от звонка Тревора.

— Привет? — сказала я неуверенно.

— Ты почему вчера не позвонила?

— Прости, была занята. Виделась с папой и с матерью.

— И…

— Тяжелые были дни, я до сих пор пытаюсь во всем разобраться.

— Просто будь на связи, Эми, ладно? Чтобы я знал, что ты в порядке.

— Хорошо.

Собравшись, я упаковала вещи и семь часов ехала до Нью-Клейтона, где проживали Джесси и Боннеры, также известные как София и Келлеры.

Дом был точно таким же, как раньше: совершенно нетронутый, желтый, в викторианском стиле и с белой отделкой. Миссис Боннер открыла дверь и оживилась, когда поняла, что это я.

— Ну, здравствуй, Эмилин! Давненько я тебя не видела. Ты хорошо выглядишь. Заходи, заходи!

— Спасибо, мэм. — Некоторые привычки нельзя искоренить. — Я только хотела увидеться и узнать, как у вас тут дела. Простите, что не поддерживала связь.

— Не беспокойся, — сказала она, когда я последовала за ней на кухню. — Двери этого дома всегда открыты для тебя. Даже если прошло больше десятка лет. Хочешь чаю?

— Это было бы прекрасно. Я еще хотела узнать о Джесси.

Она повернулась, чтобы протянуть мне кружку.

— Она должна быть дома с минуты на минуту. Побежала в библиотеку.

Я расплылась в широкой улыбке.

— Как у нее дела?

— Все замечательно. Правда, все хорошо. Ходит в колледж неподалеку.

— Я не сомневалась, что она поступит, — сказала я, присаживаясь за стол.

— Тебе не нужно было оставаться в стороне, Эмилин. Считаю, что все сложилось к лучшему, а ты? Я вырастила так много приемных детей, и совсем немногие из них продолжают общаться с родственниками.

Я кивнула.

— Я не поэтому оставалась в стороне, миссис Боннер. Мне просто нужно было во многом разобраться.

Она улыбнулась.

— Я слышала от твоей тети, что ты получила степень магистра писательского мастерства и теперь преподаешь в колледже?

— Да, это так.

Я и не знала, что моя тетя поддерживала с ней контакт, или что миссис Боннер достаточно заботилась обо мне, чтобы интересоваться моей жизнью. Видимо, это только я закрылась от мира.

— Мы гордимся тобой.

Я не поняла, была ли это стандартная фраза, или все-таки нет.

Я услышала, как открылась и закрылась дверь, а через мгновение на кухню вошла все еще ангелоподобная Джесси.

— Боже мой, Эми! — воскликнула она.

Я встала, и мгновение спустя она оказалась в моих объятиях.

— Ты такая высокая! Боже мой, только посмотри на себя!

Она была совершенно точно на несколько дюймов выше меня. Мы долго обнимались. Как бы мало я ни прожила в приемной семье, но обрела нечто драгоценное: младшую сестренку.

— Я плохо себя вела и не поддерживала связь, — сказала я. — Но обещаю исправиться.

— Эми, о, Боже, ты должна увидеть мою коллекцию книг!

Она потащила меня наверх в спальню на третьем этаже, которая раньше принадлежала мне. Вся стена была в полках, заполненных книгами.

— Это потрясающе, — сказала я.

— Да, скажи?

Она начала рассказывать мне обо всех своих любимых историях, а о персонажах болтала, как о реальных людях.

— Джесси, это потрясающе. Ты самый настоящий книжный червь.

Она рассмеялась.

— Знаю, мама все время мне это говорит.

Я почувствовала, как сжалось горло. Меня взволновало известие о том, что Джесси стала так близка с Боннерами. Я знала, что сделала правильный выбор, умоляя позволить Джесси остаться.

— Они меня удочерили, ты не знала? В смысле, официально, — она замолчала и подалась ближе к моему лицу. — Ты что, плачешь, Эми? Почему?

— Просто я очень рада за тебя. А что стало с мальчишками?

— Они все еще здесь. Скоро закончат школу. После твоего ухода многое изменилось. Мама потеплела и перестала брать новых малышей. Она усыновила всех нас. Думаю, она жалела, что не удочерила и тебя.

Кажется, Джесси искренне верила в это, хотя я очень сомневалась, что так и было.

— Здесь со мной много всего важного произошло, но жизнь с тетушками пошла мне на пользу.

Я плюхнулась на ее кровать и посмотрела в окно. Комната осталась прежней, и мало что изменилось. Она села рядом со мной и взяла мою ладонь в свою.

— Что случилось с Джейсом?

— Джесси-Джесси-Джесси, ты всегда была такой любопытной. Мне это в тебе нравится, — я качнулась к ней, игриво толкнув плечом. — Сейчас я с другим. Парень по имени Тревор, но Джейс в порядке.

Это утверждение могло оказаться ложью. То есть у него, конечно, все в порядке, но могу ли я сказать, что у него все замечательно после трюка, который он проделал прошлой ночью?

— А знаешь что? У меня теперь есть парень.

У нее вспыхнули щеки.

— Это здорово, Джесси!

— Мама не разрешала мне встречаться в старшей школе, но с тех пор она сильно смягчилась. Я имею в виду, что сейчас я учусь в колледже, и ей вроде как приходится, — она пожала плечами. — Так скажи мне, Эми, какой Тревор? Держу пари, он красавчик! Расскажи о нем.

— Он высокий, красивый, мускулистый… — я сделала глупое лицо.

— Но какой он на самом деле?

Она всегда была чересчур умна.

Я изо всех сил пыталась подобрать слова, чтобы описать его.

— Он милый… заботливый.

— Он веселый и умный, как Джейс?

— Да, — солгала я.

Тревор мог быть очень веселым, но особо умным его не назовешь. У него были качества, за которые другие женщины убили бы… но только не я. Как я могла все это время знать об этом и до сих пор оставаться с ним?

— Как долго ты задержишься в Огайо? — спросила она.

— Только до завтра, или еще на следующий день, а потом вернусь в Калифорнию. У меня еще есть дела. — Я встала. — Мне скоро нужно будет уходить.

Она обняла меня.

— Что ж, я рада, что ты зашла. Давай не терять друг друга, Эми.

— Обязательно, — сказала я, намереваясь исполнить это обещание.

Я заселилась в номер в «Двойное Дерево» в Нью-Клейтоне. Это был удивительно чистый, недавно отремонтированный стандартный номер с одной большой двуспальной кроватью и телевизором с плоским экраном. Я позвонила Тревору.

— Привет! — заорал он, чтобы заглушить шум ревущей толпы на заднем фоне.

— Эй! — весело прокричала я в ответ.

— Игра началась, детка!

— Ты сказал мне оставаться на связи.

— Что?!

— Говорю, ты сказал позвонить тебе!

— Тебя не слышно, могу я перезвонить после игры?

— Ладно, — ответила я и положила трубку.

Я написала Джейсу.

Я: Как ты себя чувствуешь?

ДЖЕЙС: Как будто меня переехал грузовик. А ты?

Я: В порядке. Осталась одна глава книги. Она правда хороша, Джейс. Хоть и грустная. Я только что виделась с Джесси и Боннерами.

ДЖЕЙС: Это замечательно.

Интересный ответ. Текли секунды.

ДЖЕЙС: И что ты почувствовала?

Я: Облегчение.

ДЖЕЙС: Я рад за тебя.

Я: Ты знал?

ДЖЕЙС: Знал, что?

Я: Что мне это было нужно?

ДЖЕЙС: Ты когда-нибудь слышала об авторском замысле, мисс Холмс?

Я: Значит, ты это специально.

ДЖЕЙС: Я вообще все сделал специально.

Я: Но откуда ты знал, что я прочту твой роман?

ДЖЕЙС: Может, я слегка направил руку судьбы. Ты злишься?

Я не ответила, а сразу набрала Каре.

— Алло?

— Кара…

— Приветик, Эми! Как твоя поездка?

— Хорошо. У меня к тебе вопрос. Как ты узнала про книгу Джейса?

— Хм. Ну, я слышала о ней уже некоторое время, потому что она стала бестселлером, а потом, мне кажется, я прочла обзор в том литературном журнале, который пришел по почте. Или, может быть, он нашелся в моей коробке на работе? Не могу вспомнить.

— Я помню, как ты упоминала об этом. Кажется, журнал лежит на моей ночной тумбочке. Сделай мне одолжение, пойди, пожалуйста, посмотри, кто его отправил?

— Подожди.

Через минуту она вернулась.

— На нем нет адреса отправителя. Но он определенно был в моем почтовом ящике, сейчас я в этом уверена.

— Ладно, спасибо, что проверила.

Он знал, что таким образом книга попадет ко мне. Господи, а он терпелив.

Я попрощалась с Карой и попыталась сделать записи в своем дневнике, но мне так ничего и не пришло в голову. Я проработала свою историю, записывая и корректируя заметки.

Я знала, что должна многое обсудить с Тревором, поэтому попыталась позвонить ему снова, но он не ответил. Я устала и задремала, поэтому подскочила от сильного стука в дверь. Отодвинув затемненные шторы, я поняла, что уже наступил следующий день. Был почти полдень.

— Секунду!

Я бегала по темной комнате в поисках толстовки, параллельно включая свет. На мне были штаны для йоги и футболка без бюстгальтера под ней, поэтому нужно было что-то надеть сверху. Я быстро и небрежно оделась, а затем открыла дверь.

— Проспала весь день, Спящая Красавица? — произнес Джейс весело и напевно.

Мне пришлось моргнуть, чтобы сфокусировать на нем взгляд. Он был одет в джинсы и черную футболку, глаза прятались за лаймово-зелеными солнцезащитными очками «Wayfarer». Вот таким я и помнила Джейса до того, как он стал известным писателем и начал носить в костюмы.

Сквозь зевок я сказала:

— Понятия не имею, что случилось. Я вырубилась.

— Ты меня впустишь? — спросил он, подняв очки.

— Входи.

Я скрестила руки на груди и просканировала комнату на предмет чего-либо, что может заставить меня покраснеть. В комнате был наполовину съеденный сэндвич с индейкой и картошка фри на тумбочке возле телевизора. Джейс же на это вообще не обратил внимания. Пахло испорченной едой и застоявшимся воздухом.

Он устроился на кровати.

— Чем ты занималась?

— Не возражаешь, если я отлучусь и приведу себя в порядок?

— Пожалуйста.

В этот момент он заметил свою книгу возле моего рюкзака. И выгнул бровь.

— Ну?

Я покачала головой.

— Серьезно, когда ты стала так медленно читать? В двенадцать лет ты бы проглотила ее за день.

— Да, но я читаю каждое слово, — ответила я, проходя в ванную. — Сейчас вернусь.

Я надела бюстгальтер, почистила зубы и попыталась превратить спутанные волосы в милый пучок на макушке.

Выйдя из ванной, я подошла к кровати, на которой лежал Джейс. Он небрежно откинул книгу в сторону, схватил меня за ноги и дернул к себе на колени.

— Джейс! — вскрикнула я.

Наши лица были на расстоянии нескольких миллиметров друг от друга. От него пахло мятой и мужским гелем для душа.

— Почему ты не осталась той ночью? Почему заставила меня ехать в Нью-Клейтон, чтобы увидеться с тобой? — спросил он.

— Ты был в отключке, у меня есть парень, а также у меня остался оплаченный собственный номер в гостинице в Нэшвилле. К тому же, я вовсе не заставляла тебя приезжать сюда, — я закатила глаза, и он ущипнул меня за зад. — Ай!

— Ответь мне. Почему ты не осталась? Мы всего лишь друзья, помнишь? — мое сердце бешено колотилось. — Не говори мне, что это только из-за Тейлора.

— Тревора.

— Пофиг.

— Почему ты хотел, чтобы я осталась? — спросила я. — Ты буквально вырубился, пока я раздевала тебя.

— Быть такого не может! — он смотрел на меня огромными глазами.

— А вот и может! — обвиняюще воскликнула я.

Он улыбнулся, а затем его рука поднялась к задней части моей шеи, погладила плечо, скользнула ко рту, и он провел большим пальцем по моей нижней губе. Его взгляд был прикован к моим губам.

— Я обожал целовать тебя. И до сих пор не забыл, как приятно это было.

Я задержала дыхание.

— Джейс…

Он резко встал и аккуратно поставил меня на пол.

— Обуйся. Я хочу отвезти тебя кое-куда.

— Хорошо.

Когда мы вышли на парковку, он открыл пассажирскую дверь черного внедорожника «Мерседес».

— Арендованная, — ответил он на мой невысказанный вопрос.

— Вот моя арендованная машина, — указала я на маленький «Фиат».

— Серьезно? — он нахмурился. — Не выглядит надежной.

— Нормальная. Куда мы направляемся?

— Увидишь.

Мы выехали из Нью-Клейтона. Через некоторое время я поняла, что мы держали путь к Ниблу, и задумалась, не везет ли он меня к нашей дороге.

В центре города Джейс сделал поворот в другом направлении. Он молчал, а потом протянул руку, взял мою ладонь в свою и провел ею над консолью между нами.

— Эм, ты помнишь, как отчаянно мы хотели попасть в городской бассейн?

— Конечно.

— Помнишь, как я пообещал однажды свозить тебя туда?

Я была взволнованна.

— Да, — пискнула в ответ.

Мы въехали на парковку общественного бассейна, который был закрыт с тех пор, как мы переехали. На мгновение я испытала грусть, но была счастлива просто увидеть то, о чем мы всегда мечтали.

Джейс подергал замок, который висел на заборе, а затем затащил меня на территорию бассейна. Здесь ничего не было, лишь несколько луж, покрытых желтыми листьями, пара ржавых кресел и ветхая кабина спасателей, которая обрамляла почти пустую дыру.

— Видишь? Всего лишь дырка в земле, а теперь здесь даже воды нет.

— Почему ты привез меня сюда?

— Потому что поклялся, что сделаю это.

— Что ж, спасибо, наверное.

Я подошла к нему, чтобы обнять, но он протянул руку, обхватил мой затылок и поцеловал меня. Поцелуй был скорее сладким, чем страстным.

Я не оттолкнула его. Как бы я смогла?

— Что ты пытаешься показать мне этим всем? Твои действия наполняют меня чувством вины и могут навлечь неприятности на отношения с парнем.

— Парень-шмарень. Скоро ты во всем разберешься.

— Больше никаких поцелуев, хорошо, Джейс? — я ткнула его в грудь.

— Тебе понравилось, — поддразнил он.

Понравилось. В этом и была проблема.

— Теперь мы можем отправиться к дороге? — спросила я.

Он кивал несколько секунд, будто не мог сказать мне нет, но не был уверен, что это хорошая идея. Интересно, не была ли боль из-за потери брата слишком сильной для него.

— Не обязательно идти к бухте. Я просто хочу увидеть дорогу, пока мы здесь.

— Хорошо.

Мы съехали на Эль Монте, и я смотрела, как пролетали разметки, как было каждый день в детстве. По радио играла песня «Человеческие качества»³² группы Explosions in the Sky, пока мы ехали к сорнякам, пыли и заходящему за горизонт солнцу. Никто из нас не произнес ни слова. Музыка рассказывала грустную историю о двух детях, которые шли по грунтовой дороге, имея только свои книги и друг друга.

Когда мы проезжали мимо старого яичного ранчо, по видимому, давно заброшенного, Джейс уставился в окно, будто не мог оторвать от него взгляд. Его грудь поднялась и через несколько секунд опустилась под звуки музыки, играющей в машине. Я хотела что-то сказать, но молчание между нами было громче любых слов. Он схватил меня за руку и крепко сжал ее.

Джейс припарковался в конце длинной грунтовой дороги, где раньше были почтовые ящики. Теперь тут не осталось ничего, только пыль и линия деревьев на большом расстоянии, которые обозначали начало бухты.

— Давай, пойдем, — сказал он.

Идя рука об руку с ним, я вспомнила о поездках на автобусе — мы каждый день проводили на этой дороге.

— А что стало с водителем автобуса?

— Без понятия, — ответил он. — Скорее всего, уволилась. Она была милой женщиной.

— Знаю. Я мечтала, чтобы она усыновила нас.

Он повернулся ко мне с огромной улыбкой на лице.

— И я! Я представлял, как мы достанем все сиденья из автобуса и будем жить в нем, как в трейлере на колесах.

— Было бы прекрасно.

— Вот ведь парадокс! Мы мечтали, чтобы водитель автобуса усыновила нас, и мы могли жить с ней в автобусе, — он рассмеялся. — Насколько это печально?

Я тоже рассмеялась.

Мы подошли к тому месту, где когда-то стояли наши дома, но теперь там осталась пара бетонных плит, поросших сорняками. Мы спокойно гуляли в течение часа. Я позволила всем воспоминаниям, хорошим и плохим, занять главное место в моих мыслях.

Джейс залез на деревянный столб.

— Я — король мира! — закричал он.

«Король моего мира», подумала я.

— Ты все такой же придурок, — обронила я.

— Обаятельный придурок? — уточнил Джейс.

— Это еще предстоит выяснить.

— Хочешь пойти посмотреть на бухту? — спросил он.

— А это не тяжело для тебя?

— Мне не было тяжело в пятнадцать лет. Почему должно быть сейчас? Мне там нравится.

— Правда?

— Да, там красиво.

— Но твой брат…

Он схватил меня за руку и потянул за собой.

— Да, мой брат там умер, но я предпочитаю думать обо всех удивительных вещах, которые мы там делали вместе, вместо того, чтобы давать ложную власть месту его смерти.

Я понятия не имела, полностью ли Джейс справился со смертью своего брата. Может быть, за все эти годы я придавала большее значение одним проблемам, чтобы избежать мыслей о других.

Мы сидели на маленьком деревянном причале плечом к плечу, покачивая ногами.

— Вода низко, — сказала я.

— Она почти замерзла, — ответил он.

— Я чувствую, что должна сказать что-то.

Я не смотрела на него, но краем глаза видела, что он смотрел прямо на меня.

— Ты не должна ничего говорить, — он покачал головой. — Я сделал это не для того…

— Тогда зачем?

— Мне просто хотелось провести с тобой немного времени. Я хотел, чтобы ты разобралась с проблемами, — ответил он.

— Это бескорыстно с твоей стороны, Джейс, как и все твои жертвы. Ты святой. Но, если честно, для чего все это? Что ты пытаешься доказать, приведя меня сюда? И еще книга…

— Я очень хорошо тебя знаю. Знаю, что ты делаешь прямо сейчас: пытаешься оттолкнуть меня.

— Нет, не пытаюсь, — возразила я.

Он отпустил мою руку, встал и спустился с причала, оставив меня в покое. Когда он добрался до дороги, то крикнул.

— Ты все еще не понимаешь.

— Не понимаю чего?

Я вскочила и поспешила за ним. Он обернулся.

— Все те вещи, которые я написал о Джексе в книге. Ты серьезно думала, что я пишу о себе? Когда я сказал: «Несмотря на трудности в жизни, он становился все милее и милее…». Эм, я говорил о тебе. Все хорошее было о тебе. Я поменял нас местами, потому что мне нужно, чтобы ты помнила. Я все еще загипнотизирован тем, насколько ты хороша, Эмилин, но полностью опечален тем, что ты так жестока по отношению к себе. Ты не только в Эмерсон, но и в Джексоне. Я написал эту книгу для тебя, чтобы ты могла увидеть это, и для себя, чтобы я мог исцелиться.

— Ты такой хороший, Джейс. Ты всегда был хорошим, — сдавленно вымолвила я.

Мы молча пошли обратно по дороге. Он взял меня за руку, повел к машине и открыл дверь. Солнце зашло, в небе плавала полная луна. Это была одна из тех редких ясных ночей, когда лунный свет достаточно ярок, чтобы освещать дорогу. Мы с Джейсом всю дорогу до Нью-Клейтона держались за руки.

Когда машина остановилась на парковке возле отеля, я повернулась к нему.

— Можешь остаться со мной, но я все еще встречаюсь с Тревором…

— Я знаю, и ты все сделаешь правильно, — сказал он без горечи.

— Ты этого не ожидал? Хотя только что сказал мне, какая я хорошая. Я думала, ты достаточно хорошо меня знаешь, Джейс, человек с навязчивыми грезами³³, выдающийся психолог и писатель. — Он ухмыльнулся, и я ткнула его в грудь. — Да, я сказала, что автор ты из ряда вон, но это не значит, что нужно задирать нос.

— Мне нравится дерзость, Эм.

Вся прежняя тяжесть, казалось, улетучилась, когда он последовал за мной из машины и поднялся по ступенькам на улицу.

— Смотри. — Я указала на 7-Eleven на углу.

— Поужинаем? — подмигнул он.

— Еще бы, друг мой.

Мы помчались по улице и заскочили в магазин.

— Помнишь, как мы раньше делали?

— Ага. Ты что-нибудь выбираешь, я что-нибудь выбираю, и мы делимся?

— Точно. Давай по пять продуктов каждый.

Мы справились с этим и вышли из магазина за считанные минуты. И не подглядывали, кто что купил, а просто побежали в отель с сумками, полными нездоровой пищи.

Я села на кровать и скрестила ноги. Джейс пристроился рядом.

— Ты первый.

— Ладно, ты готова? — он наклонился и достал из пакета розовые «Сно Болс»³⁴.

— Серьезно? У меня то же самое!

Я вытащила свою пачку и бросила их ему.

— Хрюшка-повторюшка.

— Я же не знала, — проныла я.

— Ну ладно, — сказал Джейс. — Следующее — это особый деликатес, традиционное американское блюдо. Эти малышки настолько же безотказно восхитительны, насколько и отвратительны.

— Подожди, дай угадаю!

— Попробуй.

— «Донат Джемс»?³⁵

— Нет, но они у меня тоже есть.

Он вытащил пончики в сахарной пудре и положил рядом со «Сно Болс».

Я вытащила пачку «Донат Джемс» из сумки и приземлила их рядом.

— Ха! У гениев мысли сходятся! Так о каком деликатесе ты говорил? Ты купил те хот-доги на гриле?

— Нет.

Он был крайне серьезен.

— «Гигантский огурец»?

— Давай, Эм, не разочаровывай меня. Это же просто.

— «Слим Джим»?³⁶

— Ну, наконец-то! Я уж думал, ты до скончания века будешь угадывать. — Он положил «Джима» рядом с другими пачками. — А у тебя что там?

— Та-да! — я продемонстрировала пакет «Фан Дип».

Он уставился на «Фан Дип». Я подумала, что он сейчас заплачет, но он, наоборот, рассмеялся.

— У нас будет несварение.

— Мы только попробуем всего по чуть-чуть. Что у тебя еще?

— «Хот Читос» и «M&M’s». У тебя?

— «Доритос»³⁷ и «Горшочек с медом», — сказала я, вывалив все это на кровать. — У нас изо рта будет чудесно пахнуть.

— Кого это волнует? — отмахнулся он, открыв «Слим Джим», и откусил кусочек. — Не такие вкусные, как я помнил. — Он протянул их мне.

Мы сняли обувь. Я надела фланелевые пижамные штаны и футболку, пока Джейс искал фильм для просмотра. Мы облокотились на подушки у изголовья кровати и приступили к поеданию наших запасов.

— «Донат Джемс»?

Я взяла пончик в сахарной пудре из руки Джейса.

— Что за фильм?

— «Моя девочка»³⁸. Ты никогда не видела его?

— Нет. У меня же не было кабельного, забыл?

— Точно.

Он протянул руку и стер сахарную пудру с уголка моих губ.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста.

К тому моменту, как Маколея Калкина ужалили пчелы, у меня началась гипервентиляция. А когда они нашли кольцо настроения, я была на пределе.

— Это самый грустный фильм, который я когда-либо видела в жизни, — воскликнула я. Джейс рассмеялся. — Не смешно!

Он погладил меня по спине.

— Прости. Наверное, это был неудачный выбор.

Я посмотрела на него, на его искреннее выражение лица, и взяла огромный кусочек медовой булочки.

— Когда ты постригся? — спросила с полным ртом еды.

— Давным-давно.

— Почему?

Волосы Джейса отросли почти до плеч, когда я уехала из Огайо, и теперь он носил их короткими по бокам и более длинными и растрепанными сверху. Еще у него на лице красовалась щетина, и мне было трудно не представлять, как я трусь о нее щекой. Его взгляд был беспечным; так было всегда, но теперь эта беспечность казалась по-мужски сексуальной.

— Помнишь, я отращивал их для жизни в Калифорнии?

Я рассмеялась.

— Да, такой дурашка. — Я перестала жевать, когда поняла, что он не улыбался. Я сглотнула. — Что я такого сказала?

— Ничего. Просто… когда тебя увезли, я так запутался… и постриг их. Вроде как потерял всякую надежду на Калифорнию.

— Ох, — вымолвила я тихо. — Мне так жаль.

— Ну, ты же не виновата, — сказал он.

Я подняла руку и прошлась пальцами вдоль его челюсти. Он закрыл глаза.

— Джейсон Дин Колбертсон, как ты стал таким чудесным?

Воцарилась тишина. Не открывая глаз, он сказал:

— Ты меня таким сделала, Эм.

Я должна была бы принять комплимент, но это было слишком громкое заявление.

— А вот я совсем так не считаю. Я была в беспорядке. Знаешь, сколько сеансов терапии мне понадобилось?

Глядя на мои губы, он провел большим пальцем по моей нижней губе.

— Но сейчас ты не в беспорядке.

— Как ты справлялся со всем, когда я уехала?

— Как уже говорил: я написал книгу. Она провела меня через это.

Он слегка наклонился, наши тела были всего в сантиметрах друг от друга. Похоже, он собирался меня поцеловать.

— И еще тебе помогла куча женщин? — сказала я.

— Да, есть такое дело, — его губы поджались в скупой улыбке. — Я этим не горжусь. Всегда искал в них тебя.

— Я единственная в своем роде, — рассмеялась я.

— Мне ли не знать, — сказал Джейс серьезно.

— Мне нужно прояснить отношения с Тревором, — предупредила я.

— Знаю.

Он смотрел вниз на свои руки.

— Даже сейчас мне не следовало бы быть с тобой.

— Ты в самом деле так думаешь, Эм?

— Из уважения к нему. Он хороший человек.

— Ладно, хорошо. Я понимаю.

Он попытался встать, но я притянула его обратно.

— Но вот что странно: я вовсе не чувствую, что изменяю ему, когда я с тобой.

— Мы друзья, и ты ничего такого не сделала. С чего тебе так себя чувствовать?

— Мы поцеловались, — напомнила я.

— Я поцеловал тебя, — ответил он, посмотрев на мои губы.

Мне было трудно подобрать нужные слова. Эмоции все затмили.

— Дело в том… видишь ли, когда я с ним… это странно, но мне кажется, что я изменяю тебе. — Он посмотрел мне в глаза, а затем взял меня за руку. — Я чувствовала это еще до того, как ты вернулся в мою жизнь. Вот что ты сделал со мной, — сказала я.

Джейс так глубоко укоренился в моем сердце, что, когда мы расстались, он продолжил в нем прорастать. Мы не были вместе, но он всегда оставался внутри меня, словно был частью моей души. Я отчаянно пыталась отрицать это и забыть о нем, но даже сеансы терапии не смогли выкорчевать Джейса из моего сердца. Мы — части друг друга.

— Боже, Эм, я хочу поцеловать тебя прямо сейчас.

— От меня пахнет «Доритосом», и я уже говорила: больше никаких поцелуев.

— А мне все равно, — сказал он, и его губы накрыли мои.

Мы целовались, целовались и целовались, пока не упали на кровать и не уснули под титры «Моей девочки». Я инстинктивно переползла на его сторону кровати, в его объятия, чувствуя себя такой целостной, какой не чувствовала за все те двенадцать лет.