Клянусь этой жизнью

Глава 7. Разговоры

— Давай, давай, давай, детка! — закричал Тревор телевизору и вскочил с дивана. — Да-а-а! — он заорал во все горло и станцевал нелепый танец, изображая тачдаун. Я подняла лицо от книги и шмыгнула носом.

Кара высунулась из комнаты.

— Потише там, дубина!

— Эй, Аврил Лавин²⁵, почему бы тебе не найти караоке?

Оторвавшись от книги, я взглянула на них, удивляясь, как обыденно они поддразнивают друг друга. Почему между нами с Тревором отсутствует эта игривая нотка? И почему вообще у меня ни с кем нет таких отношений? Последним человеком, с кем я была настолько близка, был Джейс.

Кара подошла сзади и перегнулась через спинку дивана, взглянула на меня и улыбнулась.

— Никогда не понимала эти его оскорбления, — она замолчала. — Минуточку, ты что, плачешь?

— Нет, — пискнула я.

— Тревор, твоя женщина тут слезами обливается, а ты тем временем пляшешь перед телеком как полный придурок?

Я засмеялась сквозь слезы.

— Я из-за танца и плачу.

Кара тихо спросила:

— Нет, правда, как ты себя чувствуешь? Пойдем, поговорим, — она неодобрительно покачала головой, глядя на Тревора, и ушла.

Слегка обеспокоенный Тревор приблизился ко мне.

— А если серьезно, почему ты плачешь, Эми?

Я села на диване, и он примостился рядом.

— Вспомнила о тех трех мальчишках и девочке, с которыми жила в приемной семье.

— Ты жила в приемной семье? Я считал, тебя взяла под опеку тетя, когда твои родители умерли.

Я вздохнула.

— Мои родители не умерли, Тревор. Ну, отец, во всяком случае, жив.

Он был в шоке. Еще бы. Я ведь лгала ему.

— А сейчас они где? И почему ты жила с Синди, если твои родители живы?

Я глубоко вздохнула.

— Мать бросила нас, когда мне было десять. В душе не чаю, где она теперь. А мой отец, должно быть, до сих пор в тюрьме. По крайней мере, раньше он был там.

Тревор был ошеломлен.

— За что?

— Преступное жестокое обращение с ребенком и невыполнение родительских обязательств, — отчеканила я, стараясь избежать зрительного контакта. Если увижу в глазах Тревора жалость — точно сорвусь.

— Блин, Эми, так он реально тебя бил?

— Да, в день, когда мы виделись в последний раз. И Джейса он тоже избил, ну, почти, — я снова глубоко вздохнула. — Знаешь что? Может, не такая уж плохая идея — чтобы ты прочел книгу, когда я с ней закончу. Конечно, там много художественных отступлений, но в целом ты получишь неплохое представление о том, через что я прошла в детстве.

Тревор обнял меня за плечи.

— Мне очень жаль, Эми. Мне бы очень хотелось, чтобы ты чувствовала, что можешь рассказать мне что угодно и когда угодно. Ты никогда не говорила о своем прошлом, а я не хотел давить. Я полагал, что твои родители были хорошими людьми, а ты — сирота, а не брошенный ребенок, которого, к тому же, поколачивали.

Я положила голову ему на плечо.

— Прости, что солгала тебе. Ты правда не заслужил этого. — И я действительно так считала. С моей стороны было подло врать ему. — Когда мы встретились, я всем говорила, что они мертвы. Просто так было проще… Мне было тяжело осознавать и рассказывать, через что я прошла, но, читая книгу Джейса, я вынужденно столкнулась с этим еще раз. Это оказалось очень тяжело. — Я положила книгу на пол. — Думаю, на сегодня с меня хватит.

Он сжал мое плечо.

— Знаешь, что может отвлечь тебя от этого романа?

— Что же? — спросила я с надеждой.

— Футбольный матч, — он ткнул пальцем в сторону экрана. — Хочешь посмотреть со мной?

На мгновение показалось, что у меня разбилось сердце. Тревор всегда принимал мои слова за чистую монету; он не из тех, кто вторгался на эмоциональную территорию, если в этом не было необходимости. И это всего лишь одна из многих причин, по которым было проще солгать ему много лет назад.

Я вяло улыбнулась в ответ.

— Конечно.

Спустя пару часов Калифорнийская команда выиграла, мы вскочили с дивана и помчались к дверям Кары, крича:

— «Медведи» вперед!²⁶

Она сидела за своим столом, наблюдая за нами с улыбкой.

Я изо всех сил пыталась наслаждаться моментом, но пока мы прыгали, у меня возникло чувство, будто я находилась вне своего тела, наблюдая со стороны, как какая-то чужая девушка с удовольствием прыгала вместе со своим идеальным парнем и своей идеальной подругой в их идеальной квартире. Но это была не настоящая я. Книга Джейса напомнила мне, кто я на самом деле.

Улыбка исчезла с моего лица, стоило мыслям потечь в том направлении, куда им не следовало. Почему он не искал меня? И хотела ли я быть найденной?

— Эми, что случилось? — спросил Тревор.

Сделав глубокий вдох, я осознала, что перестала скакать по комнате.

— Просто устала.

Кара с беспокойством смотрела на меня.

— Тревор, думаю, нам с Эми необходим маленький девичник. — Она изогнула бровь, глядя на меня.

Взяв его за руку, я посмотрела ему в лицо.

— На самом деле, звучит отлично. Мне не помешает немного мороженого и фильмы Джона Хьюза.

— Понял, понял, — он улыбнулся, затем чмокнул меня в губы и пожелал напоследок. — Повеселитесь, дамы.

Как только дверь щелкнула, закрывшись, я повернулась к Каре и произнесла.

— Спасибо тебе огромное.

— Тебе просто не терпится вернуться к книге, да?

— Ну-у, да.

Кара хмыкнула.

— Тогда ты сто процентов завтра пойдешь вместе со мной на презентацию, чтобы встретиться с ним. К счастью для нас, она как раз в Сан-Диего.

Мое сердце бешено заколотилось.

— Э — э… я не могу.

— Что? Почему нет? Чем это ты так сильно будешь занята завтра? — она осторожно наблюдала за мной из-за стола, пока я медленно опускалась на край ее кровати. — Почему ты ведешь себя так странно?

— Потому что… — я вздохнула. Невозможно было скрывать от нее правду еще дольше. — Потому что я знаю его, — прошептала я.

Сердце бешено колотилось в груди.

— Знаешь кого?

— Автора. Джей Колби.

— Что? Черт, ты издеваешься надо мной? — она вскочила со стула так резко, что еще немного, и он бы опрокинулся. — Что значит — ты знаешь его? Пару дней назад ты даже о существовании этой книги не слышала!

— Я знаю его, Кара.

Я широко раскрыла глаза, чтобы придать значимости словам.

— В библейском смысле? ²⁷

— Я не это имела в виду, но… да. В этом смысле я с ним тоже знакома.

Я почти видела, как крутились колесики у нее в голове, пока она складывала все детали вместе.

— Ты из Огайо… и он из Огайо. — Она замерла, не моргая, будто зомби, затем развернулась, пошла на кухню и вернулась обратно с бутылкой текилы в руках. Сделав огромный глоток, она передала бутылку мне.

— Рассказывай, — приказала она.

— Мне не нужно ничего рассказывать. Ты буквально недавно прочла все, что тебе необходимо знать обо мне.

У нее глаза на лоб полезли:

— Так это ты? Ты и есть Эмерсон?

Я кивнула.

— Все, что там написано — правда. Он опустил некоторые вещи, но да… все это происходило в реальности.

— Иисусе! Ты еще не дочитала ее, да?

— Нет, я на той части, где Эмерсон отправилась жить к Келлерам. И пока все, что он пишет — правда, за исключением его шести кубиков пресса, — я закатила глаза.

Она молчала целую минуту, а потом начала хохотать как сумасшедшая, практически на грани истерики, и в итоге я тоже засмеялась.

Она выдавила сквозь слезы.

— Это безумие, Эми. Просто ненормальная хрень. Этот парень написал целую книгу о тебе, а ты даже не догадывалась, пока не начала читать ее? — она начала смеяться еще громче, а потом резко замолчала. — Погоди — ка… Так значит, ты жила в приемной семье с еще четырьмя детьми?

Мой собственный смех прервался.

— Да, но не очень долго.

— У тебя есть какая-то связь с маленькой девочкой?

Я отрицательно покачала головой. Хотела бы я продолжать общаться с ней. Но, как и все, связанное с моей жизнью в Огайо, я оставила ее позади, в страхе перед воспоминаниями.

— Сейчас она, наверное, уже учится в колледже.

Мои глаза снова наполнились слезами.

— Так это правда, что с ней случилось? Что ты сделала?

— Ты имеешь в виду перед тем, как я ушла?

— Да.

— Я пока не дошла до этого момента в книге, но до сих пор все, что там написано, было на самом деле.

Кара встала и обняла меня.

— Я так рада, что мы дружим, Эми.

Я немедленно начала плакать, пускаясь по эмоциональным американским горкам. Она прижала меня к себе сильнее.

— Все, что случилось — не твоя вина. Ты же знаешь это, правда?

Годы терапии прошли в попытках втолковать мне то же самое.

— Ладно, давай опустим тяжелые моменты. Расскажи мне больше об этом парне. Он настолько горяч, как я его представляю? В него были влюблены все девчонки в школе?

Я рассмеялась сквозь слезы.

— Его зовут Джейс Колбертсон. Мы договаривали фразы друг друга. Он знал меня как облупленную. Мы так много лет провели вместе, играя и разговаривая, написали сотню рассказов и каждую возможную секунду проводили вместе. И пока я не поселилась у Синди и Шэрон, он был единственным человеком на всем белом свете, кто заботился обо мне.

— Очевидно, он очень высокого мнения о тебе, — успокаивающе сказала Кара, погладив меня по спине.

— Да, в книжке — возможно. Но в реальности… он не связывался со мной на протяжении двенадцати лет. — Мое сердце все еще было разбито из-за того, что он не пытался меня найти. Когда поступила в колледж, я пыталась отыскать его в Интернете, но ничего не обнаружила. Чем больше времени проходило, тем сильнее становилась моя уверенность в том, что он оставил нашу историю позади и решил двигаться дальше. Теперь я понимаю, что это было правильное решение. Джейс живет в Калифорнии той жизнью, о которой всегда мечтал, вот только я не стала ее частью.

В детстве он говорил, что намерен опубликовать книгу до тридцати. И сделал это. Написал бестселлер и пустился в организованный издателем тур. И все это — без меня. Он восхитительный и талантливый, получил все, чего желал. С чего бы ему искать меня?

Вот козлище.

Кара немного отодвинулась и посмотрела мне в глаза.

— Ты обязана дочитать книгу и пойти завтра со мной на его встречу с читателями.

Я всхлипнула.

— Не знаю. Возможно.

Я подумала обо всех тех удаленных сообщениях, которые так и не решилась отправить через его веб-сайт. Часть меня все еще жаждала высказать ему все, что я думала на его счет.

— Пожалуй, мне немножко интересно увидеть его. Но сперва нужно закончить книгу.

Она кивнула.

— Да, думаю, нужно.

Я кивнула в ответ. Немного погодя, когда Кара ушла спать, я заварила кофе и приготовилась к очередной встрече с прошлым.

Из «Всех дорог между нами»

На пятую ночь у Келлеров я прокралась на кухню и схватила телефон, чтобы позвонить Джексу.

— Алло? — сонно ответил он.

— Что такое?

— Час ночи. Мне завтра рано вставать.

Его пренебрежительный тон обеспокоил меня, я чувствовала себя уязвимо.

— Почему?

— Потому что они убрали нашу автобусную остановку.

— Что? Правда? Но как же теперь?..

— Теперь, Эм, мне придётся добираться, мать его, пешком.

У меня екнул живот.

— И как далеко?

— К Картерам. Кэл Младший теперь подвозит меня к остановке на Пятой улице.

Я представила маршрут. Джексу приходилось каждый день проходить по две мили туда-обратно только для того, чтобы добраться до Картера, и скорее всего, делал он это еще до рассвета. Не говоря уже о том, что потом он ехал с Кэлом Младшим, тридцатилетним сыном Кэла Картера, владельца яичного ранчо. Кэл Младший был странным и жутким, и поговаривали, что он однажды разделся перед двумя детьми, проезжавшими на велосипедах мимо ранчо. Мы старались держаться от него подальше.

— О, Боже, Джекс, мне так жаль. Что случилось с миссис Билс?

— Ей не разрешили ездить так далеко ради одного ребенка.

Это все моя вина.

— Какого дьявола ты ездишь с Кэлом Младшим?

— А у меня есть выбор? Мама уже обо всем договорилась. Думаю, прошлой ночью он околачивался у нее на работе, и она рассказала ему о нашей проблеме. Он предложил такой вариант, и сегодня утром я уже ездил с ним.

— Он разговаривал с тобой?

— Нет, только курил одну сигарету за другой всю дорогу к городу. От меня воняло, будто от пепельницы, когда я добрался до школы.

— И никакого другого способа нет?

— Без понятия. — Джексон казался опустошенным, разбитым и отстраненным.

— Ты как будто в депрессии.

— Я в порядке. Слушай, я устал. Мы можем поговорить чуть позже на неделе?

— Конечно. Ладно, люблю тебя, — произнесла я, чувствуя себя ужасно из-за того, что мы прощались, не обменявшись даже парочкой приятных слов.

— Спокойной ночи.

— Я сказала, что люблю тебя, Джексон.

— Я тоже люблю тебя, Эм.

Когда мы разъединились, я уставилась на телефон, задумавшись, почему Джексон был настолько отстраненным.

В течение следующих нескольких недель Джекс отвечал ровно на половину моих звонков, и с каждым разом казался все более расстроенным. Он спрашивал, все ли со мной в порядке, а потом быстренько сворачивал разговор. К счастью, я так ни разу и не попалась с телефоном в руках, а если мистер и миссис Келлер и знали о моих ночных звонках, виду не подавали.

Когда наступил день рождения Джекса, я позвонила ему, чтобы узнать, получил ли он права.

— Алло?

— С Днем рождения! Так… ты получил их?

— Ага.

— Поздравляю, ботаник! Кто отвез тебя в Отдел транспортных средств?

— Кэл Младший.

— Правда? Странно.

— Да — а, выбирать не приходится.

— Ладно, так… что теперь?

— Думаю, буду работать на ранчо каждый день, пока не соберу достаточно денег на покупку машины.

— Горжусь тобой, Джекс. Даже если ты не купишь машину, я буду гордиться тобой.

— Правда? — его голос звучал подавлено, хотя вообще-то имелся повод для радости.

— Да. Скучаю по тебе, — добавила я.

— Спасибо.

— Я сказала, что скучаю по тебе.

— Я тоже по тебе скучаю, — сказал он тихо.

— Ты приедешь, чтобы повидаться со мной? — мой голос дрожал. Его железный тон и краткие ответы заставляли меня чувствовать себя ужасно. Я нервно накрутила волосы в спираль на макушке. Что произошло? То ли он разлюбил меня, то ли жизнь для него становилась все хуже и хуже, и он боялся обременять меня своими проблемами.

— И каким образом я должен это сделать?

— После школы я хожу в городскую библиотеку. Миссис Келлер забирает меня в четыре. Я могла бы прогулять последний урок и встретиться с тобой где-нибудь в городе, если ты одолжишь грузовик Младшего или мамину машину и приедешь ко мне.

— Даже не знаю, Эм. Вряд ли это возможно.

— Я просто хочу увидеть тебя. Хочу обнять тебя и поздравить с днем рождения лично… и подарить тебе праздничный поцелуй.

Он рассмеялся, но в смехе звучала какая-то пустота.

— Да-а, это было бы хорошо.

— В чем дело, Джексон? Ты встречаешься с какой-то девочкой из школы, или что?

— Нет. У меня нет на это времени. У меня нет долбаного времени, чтобы жить, Эмерсон, ясно? Перестань, черт побери, попрекать меня. Я вообще ничегошеньки не контролирую. И не могу я вот так взять мамину машину, потому что она ездит на работу, а Младший — тот еще придурок. Я не собираюсь просить у него грузовик.

— Господи! Ладно. Прости! — у меня сорвался голос и потекли слезы. — Просто я очень скучаю по тебе.

— Ну, не плачь. Пожалуйста, не плачь. Или я сейчас просто сдохну, Эмерсон. Прошу тебя: наслаждайся трехразовым питанием и теплой постелью. Единственное, что еще держит меня на плаву — это мысль о том, что ты наконец-то живешь спокойно.

Но я не жила спокойно. Я бы лучше вернулась в жизнь с Алко-монстром, постоянными оскорблениями и пустым холодильником, лишь бы быть рядом с Джексом. Тем не менее, нельзя быть эгоисткой, нужно было убедить его, что у нас ещё была надежда.

— Спасибо. Ты самый лучший человек из всех, кого я знаю, Джексон Фишер.

Он снова засмеялся — саркастическим смехом, и мой живот екнул от плохого предчувствия.

— Ладно, Эм, мне пора идти.

Мы разъединились, не попрощавшись. Я вернула телефон на кухню и рыдала, пока не заснула.

Проспав, казалось, всего пять минут, я открыла опухшие глаза и увидела приблизившуюся к кровати Софию.

— Что у тебя с лицом?

— Ничего.

— Ты плакала ночью? — спросила она. Взгляд был сочувственный. — Джексон порвал с тобой?

— Нет, просто мне очень его не хватает.

— Вы обязательно скоро увидитесь.

Я скатилась с кровати и легонько похлопала по ее блондинистой макушке.

— Ты у нас маленькая оптимистка, да?

Она вернула мне улыбку.

— Это называется верой, Эмми.

Позже, по дороге с пятого урока, я завернула за угол, и взгляд немедленно выхватил обескураживающую фигуру, прислонившуюся к дереву возле дорожки.

— Джекс! — заорала я.

Побежав к нему навстречу, я прыгнула ему на руки и обхватила ногами талию. Через секунду его губы уже накрыли мои. Он еще сильнее прижал меня к своей груди, углубляя поцелуй, а затем уткнулся носом мне в шею. Он вздохнул, и этот звук, вырвавшийся из его груди, послал мне мурашки по всему телу. Я вздрогнула, но кожа горела, будто в лихорадке. Его нос казался просто ледяным по сравнению с моей шеей.

— Черт, как же я соскучился по тебе. Ты так охренительно пахнешь.

Он отпустил меня. Мы оглядели друг друга. Я могла поклясться, что он опять вырос.

— Как ты здесь оказался?

— Младший разрешил мне одолжить грузовик. Я припарковал его на дороге. Тут есть невысокий заборчик, через который мы можем перебраться, чтобы тебе не пришлось выходить через центральные ворота.

— Хорошо. Блин, преподаватель отметит, что меня не было на шестом уроке. Я так сильно хочу пойти с тобой, но если Келлеры узнают…

Он скрестил руки на груди и посмотрел под ноги, сокрушенный.

— Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы, Эм. Мне просто нужно было увидеть тебя.

Джексон мог сразить меня одним взглядом.

— К черту последствия. Я иду с тобой.

Он одарил меня широкой улыбкой и взял за руку.

— Идем.

Он помог мне перебраться через невысокий забор, и вскоре мы уже катили по дороге в кабине затхлого, потрепанного «Шеви» Кэла Младшего.

— Куда поедем? — он посмотрел на меня, но я была не в силах говорить.

Я трепетала, глядя на него. На то, как он вел машину: уверенно и грациозно, будто делал это всю жизнь.

— Что случилось, Эм?

— Ничего. Просто ты кажешься таким взрослым… другим.

— Это все тот же я.

— Я знаю, знаю. Я только… не знаю. Боже… не знаю, что сказать.

Он рассмеялся.

— Возможно, у меня получится приезжать хотя бы раз в неделю. Тогда чувство неловкости исчезнет.

— Правда?

Эти слова изменили абсолютно все. Теперь у меня было, ради чего двигаться дальше, а не только домашняя работа и уроки.

— Да, возможно. Как насчет того, чтобы остановиться здесь? — он указал прямо на стоянку, расположенную вокруг рыболовного пруда Нью-Клейтона.

— Идеально.

День был теплым и не таким влажным, как обычно бывает весной. Мы нашли место на скамейке на берегу и сели рядом, лицом к воде. Я изучала позу Джексона: он сидел, расставив ноги, излучая при этом полную уверенность. Положив руку мне на бедро, он провёл ею вверх и вниз, будто для нас это было совершенно естественно — прикасаться друг к другу вот так.

— Ты сегодня прогулял школу. Требуется как минимум час, чтобы добраться сюда.

— Я не планировал. Утром, по дороге в город, я рассказал Младшему, что ты плакала прошлой ночью и… он сказал, что я могу взять грузовик, чтобы повидаться с тобой. — Он устремил взгляд на дорогу позади меня.

— Мило с его стороны.

Он фыркнул.

— Полагаю, что так.

Я прикоснулась рукой к его щеке.

— Посмотри на меня.

Он повернулся, его глаза были наполнены болью и тоской. Я потянулась ближе, и мы медленно поцеловали друг друга. Неизвестно, через что проходил Джекс, но все ускользало, когда мы были вместе. Он был далеко, но достаточно близко, чтобы прикоснуться.

— Можешь просто побыть тут со мной и забыть обо всем остальном хотя бы ненадолго?

Он посмотрел на мои губы, а затем перевел взгляд на глаза. Его грудь начала вздыматься и опускаться, а затем он снова посмотрел на мои губы. Между нами было столько напряжения и тепла, что я практически чувствовала искорки кожей. Он сглотнул, а потом все его самообладание исчезло, и он накрыл мой рот своим. Мы целовались более неистово, чем когда-либо прежде, он сильнее прижимал меня к себе, наши языки дразнили друг друга. Потом он коснулся губами шеи, уха, без всяких усилий притянул меня к себе на колени. Я не сопротивлялась, потому что сидеть вот так, прижимаясь к его телу, было совершенно естественно. Тяжело дыша, он продолжал страстно целовать меня. Взяв его руку, которая обхватывала меня за бедро, я подняла ее выше, к груди, чтобы он погладил ее сквозь свитер. Сперва он робел, но потом застонал и прошептал мне на ухо:

— Что ты делаешь со мной, Эм?

— Я хочу тебя, Джексон… всего тебя.

Громкие слова для пятнадцатилетней девочки, но я имела в виду каждое из них.

Он снял меня с себя и отстранился, затем повернулся к пруду, уперся локтями в колени и уронил голову на руки.

— Что мы можем сделать? Я имею в виду, мы не можем быть вместе — нам некуда идти. — Его голос стал выше. — Тут ничего не поделаешь, Эм.

Проведя рукой вверх и вниз по его спине, я произнесла.

— Все нормально. Я имела в виду, что хочу тебя… однажды.

— Однажды, — повторил он. — Надеюсь, что это «однажды» произойдет очень скоро. Кажется, что все всегда пытаются нам помешать.

— Кто — все? О чем ты говоришь? Мой папа сядет в тюрьму. Твоя мама занята своими делами, и с Келлерами все будет в порядке, пока я не попадусь. Мне этого достаточно, Джексон. Мне пока достаточно просто быть рядом с тобой.

Он посмотрел на меня, в его глазах стояли слезы.

— Знаю, извини. Я такой ворчун. Просто мне шестнадцать, понимаешь? — рассмеялся он наконец, и я вместе с ним.

Я знала, что он имел в виду. Мы были влюблены. И хотели стать как можно ближе. Физическая составляющая отношений казалась нам абсолютно невинной. Мы бы сделали это из любви друг к другу, а не из-за похоти и давления сверстников. Мы были преданны друг другу и искренне любили, сильнее, чем большинство женатых людей — по крайней мере, тех, кого мы знали. Годами мы развивали любовь и уважение друг к другу. Секс в пятнадцать лет кому-то мог бы показаться слишком ранним, но для нас возраст был как нельзя более подходящим.

— Понимаю, — ответила я. — Чувствую то же самое.

— Я так сильно хочу тебя. Только об этом и могу думать.

— Просто сосредоточься на будущем. Помнишь, как мы представляли себя взрослыми? Ты сказал, что хочешь быть ниндзя, а я могу быть твоим помощником, но ты не разрешишь мне использовать самурайский меч, потому что считаешь меня слишком неуклюжей.

— Я больше не хочу быть ниндзя и не считаю тебя неуклюжей. Ты идеальна. Ты останешься со мной, верно? — его тон был серьезным.

— Да. Конечно, я останусь. Всегда, Джекс.

— Я не могу жить без тебя. Это такой отстой — жить с Лейлой в конце этой грязной дороги в полном одиночестве и больше не с кем поговорить. Ей становится хуже. Она перестала покупать еду. Я держусь на полуфабрикатах и хлопьях.

— Мне так жаль. Хотелось бы мне тебе помочь.

Он отвернулся, будто был слишком смущен, чтобы смотреть мне в глаза.

— Когда я думаю о тебе, о нас, о том, что мы пережили, будучи детьми, мне кажется, что я смотрю какое-то идиотское кино. Когда мы были только вдвоем, все было так хорошо.

Было видно, что слова давались ему трудно, но он старался казаться сильным. Бороться с эмоциями.

— Знаю… Для меня все так же.

— Теперь ты ушла, и все такое реальное и такое, черт возьми, неправильное. Она отвратительна. Лейла просто ужасна; она сошла с ума. Каждую ночь у нас дома новый парень, и я их слышу. Мне хочется просто сдохнуть каждый гребаный раз.

— Прошу тебя, не говори так. Переходи в мой дом. Там никого нет. Ты можешь там ночевать.

Он удивленно вскинул голову:

— Твой дом конфисковали, Эм. Городские власти его сносят.

— Что? А как же мои вещи? Моя одежда, мои книги, вещи моей матери?

— Всего этого уже нет.

В горле встал ком.

— А что же будет делать отец?

— Его посадят в тюрьму, а после неё, наверное, отправят в реабилитационный центр. Вот об этом я и говорю, Эм. Все меняется.

Моя грудь тяжело вздымалась.

— Мне уже надо ехать в библиотеку и встретиться с Софией.

— Хорошо. — Он взял меня за руку и потащил к грузовику. Но, прежде чем открыть пассажирскую дверь, прижал меня к ней и потерся носом о линию подбородка. Джексону было всего шестнадцать, но он был мужчиной: сильным, спортивным и мужественным.

— Я просто хочу запомнить твой вкус и запах.

Он крепко поцеловал меня, слегка прикусив губу. Боль была приятной.

Я остановила его и отклонилась, тяжело дыша.

— Не говори так. Тебе не нужно «запоминать». Мы скоро снова увидимся, так ведь?

Он отстранился, задыхаясь.

— Надеюсь.

— Так и будет.

Я прижала ладонь к его лицу. Несколько тихих мгновений мы смотрели друг на друга, но это была уютная тишина.

— Мы были такими детьми когда-то. Помнишь тот день в автобусе, там был тот тупица Майки и… как звали второго придурка?

— Алекс Дункан.

— Да, Алекс. Помнишь, как вы меня доставали?

— Мы все друг друга доставали, Эм. Мы же были детьми.

— И посмотри на нас теперь, — я рассмеялась. — Ты мог бы подумать, что мы станем такими? Повзрослевшими и мечтающими только о том, чтобы каждую секунду быть рядом? — Я всегда это знал.

Я захохотала.

— Лжец.

Он не отреагировал.

— Нет. Правда. Я клянусь тебе. Я всегда знал, что однажды все будет именно так. Думаю, ты тоже всегда знала.

— Может быть.

Мой голос дрожал, глаза начали наливаться слезами.

Он притянул меня к себе и обнял.

— Джексон? — позвала я.

— М-м?

— Что с нами будет?

Я чувствовала, как билось его сердце напротив моей груди.

— Это никому неизвестно.

— Ненавижу это, — сказала я.

— Знаю, я тоже это ненавижу, но, думаю, это как читать хорошую книгу. Такую, когда ты не хочешь пропускать страницы, чтобы узнать, что произойдет в конце. Каждый момент — это отдельная история.

— Не хочешь ли ты сказать, что каждый момент был хорошим? А как насчет моего папы и твоей мамы? — всхлипнула я, вытирая слезы.

— Наша история — потрясающая. Может, все остальное в наших жизнях и дерьмово, но история нас с тобой — идеальна, Эм.

— Да, это мне нравится. А ты умеешь выбирать слова, Джексон Фишер.

Он засмеялся.

— Как хороший словарь, да?

— Лучше продолжай писать. Ты — замечательный писатель, и, если забросишь это дело — я лично настучу тебе по башке.

— Девчонка ростом в пять футов. Я уже испугался.

Я высвободилась из его рук.

— До сих пор дразнишь меня?

— Флиртую. Это всегда был флирт. Пойдём, — он открыл пассажирскую дверь и помог мне забраться внутрь.

На обратном пути через город мы молчали. Когда подъехали к библиотеке, София уже ждала, сидя на ступеньках. По мере того, как мы подходили, ее глаза расширялись от удивления. Я издали заметила, как она покраснела. Я глянула на Джексона, следующего за мной от парковки и улыбнулась. Он посмотрел мимо меня на Софию и расплылся в этой своей дерзкой мальчишеской улыбке. София вскочила и протянула ему ладонь.

— София Лиль. Рада, наконец, познакомиться с тобой.

Он пожал ее руку.

— Джексон Фишер. Мне тоже приятно познакомиться.

— Какое крутое имя. Так, э-э-э, ты забрал Эмерсон из школы?

— Да.

— Круто, — нервно добавила София.

— Джексу пора уходить, — произнесла я.

— Ладно, что ж, Джекс… ты не возражаешь, что я так тебя называю?

— Конечно же нет, Софи.

Мне казалось, что она буквально упадет в обморок.

— Окей, ладно, в общем, в любое время, когда ты захочешь увидеться с Эмерсон, я прикрою вас, ребята.

— Нет, Соф, — возразила я. — Ни за что на свете я не позволю тебе попасть в неприятности с Келлерами.

— Ну, я только имела в виду, что не проболтаюсь, — уточнила она.

— Хорошо, — кивнула я в ответ.

Джексон наклонился и чмокнул меня в губы.

— Пока, Эм.

Я обняла его и потянулась ближе к его уху.

— Я люблю тебя.

Мне всегда было трудно вспомнить, когда мы впервые сказали друг другу «я люблю тебя», потому что к тому времени, как стали произносить эти слова свободно и легко, чувство любви уже было с нами годами. И говорить о нем было так же привычно, как сказать «привет» или «до скорого».

— Люблю тебя, — произнес он, прежде чем развернуться и уйти, оставив очарованную Софию и тоскующую Эмерсон на ступеньках библиотеки.

— Святые угодники, да он же настоящая мечта.

Я рассмеялась.

— Никто так больше не говорит, Софи. Это выражение использовали задолго до твоего рождения.

— Знаю, но оно мне нравится и полностью ему подходит.

— Да, ты права, подходит. Идем, возьмем книги.

Когда я осознала, что никто не заметил моего отсутствия на шестом уроке, то ощутила нереальное облегчение. Но еще я понимала, что это не должно войти в привычку. Позже на этой же неделе, за завтраком, я подсказала миссис Келлер, что по понедельникам библиотека открыта до пяти тридцати.

Она не возражала.

— Отлично. Вы, девочки, можете оставаться там до закрытия.

София оторвалась от своей овсянки и улыбнулась. Я отвела взгляд. Перед тем, как мы ушли в школу, София подошла к миссис Келлер, пока та мыла посуду. Она обняла ее сзади, как будто благодарила за меня, но миссис Келлер осталась неподвижной и не ответила на этот жест; она просто подождала, пока девочка отпустит ее, а затем вернулась к мытью посуды. Когда София снова повернулась ко мне лицом, она выглядела довольной как слон.

В тот вечер я позвонила Джексу и убедилась, что он сможет в следующий понедельник одолжить грузовик Младшего и приехать ко мне.

Я считала минуты до этого момента. Не могла спать по ночам, не могла сосредоточиться в школе, а в церкви засыпала от усталости. Миссис Келлер толкнула меня локтем.

— Эмерсон, девочка, сядь. Что с тобой?

Я зевнула.

— Это скучно.

— Тебе надо стараться укрепить свою связь с Иисусом. Небольшое божественное вмешательство тебе точно не повредит.

— Почему вы так говорите?

Она приложила палец к своим губам.

— Ш-ш-ш. Я помолюсь за тебя.

В ответ я лишь пожала плечами.

В понедельник Джексон забрал меня после школы, и мы отправились на рыбалку. Он вел машину и казался отстраненным. Когда мы подъехали к стоянке, он уткнулся лбом в руль и глубоко вздохнул. Я пробежала пальцами по ткани сиденья и положила руку ему на бедро.

— Ты в порядке?

— Да.

Моя ладонь прошлась вверх по его ноге, но он качнул головой.

— Не хочу прикасаться к тебе в машине, — произнес он.

— Почему?

— Просто не хочу. Я принес покрывало. Мы можем пойти посидеть на берегу.

— Ты в порядке, Джекс?

— Буду.

Мы вылезли из грузовика, подошли к кромке воды и расстелили одеяло. Плюхнувшись на него, легли на спину, голову я положила на плечо Джекса.

— Хорошо сегодня.

— Да.

— Слушай, ты как будто где-то далеко?

— Я здесь, — ответил он.

Повернувшись, я подперла голову ладонью, а второй рукой повернула к себе его лицо.

— Ты здесь, но ты далеко.

Обняв за шею, он притянул меня к себе и поцеловал. Мы все целовались и целовались. Его руки блуждали по моему телу. Я поглядывала вокруг, чтобы убедиться, что рядом никого нет.

— Здесь только мы. Позволь мне почувствовать тебя, — произнес он.

Прикоснувшись ко мне сквозь одежду, он ухватил меня за ягодицу, провел другой рукой вдоль талии, приподняв рубашку. Он целовал и посасывал мою шею, медленно опускаясь к груди. Затем одернул футболку и поцеловал грудь над лифчиком. Я выгнула спину от удовольствия.

— Ах, Джексон, не надо, — выдохнула я, хотя больше всего на свете хотела, чтобы он не останавливался.

Сквозь футболку он обвел большим пальцем мой сосок.

— Дай мне поцеловать тебя здесь… — в его глазах читалось мечтательное, томное желание.

— Хорошо, — на выдохе прошептала я.

Он расстегнул лифчик через футболку и перевернул меня на спину, накрыл часть моего тела своим. Пальцы прошлись по моей обнаженной коже от нижнего края рубашки до шеи, грудь оказалась в его руке, и он нежно сжал ее. Я закрыла глаза и застонала. Его рука соскользнула, и я быстро втянула воздух, когда почувствовала, как он взял мой сосок в рот. Я прижала его голову к своей груди, пока он целовал, сосал и дразнил меня. Его ладонь скользнула по внешней стороне моих джинсов между ног. Я приподняла его голову, чтобы снова поцеловать в губы. Бедром я чувствовала, как он затвердел.

Его пальцы продолжали творить чудеса: гладить и тереть, и я стала извиваться от его прикосновений. Он протянул руку к пуговице моих джинсов.

— Нет. У меня месячные.

— Мне все равно, — выдохнул он напряженно.

— А мне нет, Джексон. Остановись. Не сейчас, не так, пожалуйста.

— Хорошо, хорошо, — он глубоко вздохнул. — Извини.

Он натянул на меня футболку, но продолжил целовать меня, только теперь его поцелуи были нежнее — просто легкие прикосновения к шее. Я прижала руку к выпуклости на его джинсах, и он распахнул глаза.

— Не смей! Я или умру, или полностью себя опозорю.

Мы рассмеялись. Он лег на одеяло.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Дай мне прийти в себя.

Я прижалась к его телу. Ветер поднялся, дав нам некоторую передышку от жары. Положив голову ему на грудь, прислушиваясь к ровному биению его сердца, я смотрела, как ветерок колыхал поверхность воды. Дыхание Джексона убаюкивало.

Около четырех тридцати я резко проснулась.

— Добро пожаловать обратно, — произнес Джекс, подмигнув.

— Поверить не могу, что уснула.

— А я не могу поверить в то, что ты бормотала во сне, Эм, — выдал он дразнящую улыбку.

— Боже мой, что я говорила?

— Сначала были просто бессвязный лепет и слюни. Потом ты начала расписывать, как сильно меня хочешь.

Я села и стукнула его в грудь.

— Ну, это не секрет, дурашка.

Он схватил меня за руку и снова посадил на себя.

— Скоро, — вот и все, что он произнес, а затем снова поцеловал меня, медленно и сладко.

— Нам лучше идти. Нужно убедиться, что я доберусь до библиотеки раньше, чем миссис Келлер.

Мы поехали к библиотеке, и, хотя день прошел прекрасно, я чувствовала себя не в своей тарелке. Когда мы подошли к высокому кирпичному зданию, перед моим взором предстали две фигуры, ожидавшие на ступеньках. Это была миссис Келлер, которая стояла, скрестив руки на своем пухлом животе, и смотрела, как мы проезжали мимо. Наши взгляды встретились, и она следила за мной взглядом, но по выражению лица я не могла ничего прочесть. Не гнев, не разочарование и уж точно не печаль. А рядом бедная, милая София стояла, уставившись на свои туфли. Ее плечи поникли, а тело казалось вялым.

— Вот дерьмо, — произнесла я и истерически рассмеялась. — Это была миссис Келлер

Когда Джекс подъехал к парковке библиотеки, он продолжал недоверчиво поглядывать на меня.

— Над чем ты смеешься?

— О, над тем, какой пипец меня ждет.

— Что она сделает?

— Не имею ни малейшего представления, — ответила я.

Он припарковался. Мы оба посмотрели в заднее окно, где виднелись София и ярко одетая миссис Келлер.

— Эм, если все будет ужасно, просто поехали со мной. Я отвезу тебя к себе домой.

— Лейла на это никогда не согласится.

— Ты могла бы ночевать в нашем сарае, пока все не уладится. Лейла дома почти не появляется. Будет нетрудно.

Наклонившись через рычаг переключения скоростей, я взяла его лицо в свои руки и поцеловала.

— Я должна сделать это. Я не могу сбежать. Мне нужно жилье.

— Это не побег. Ты будешь со мной, и мне не надо будет и дальше одалживать этот дурацкий грузовик.

— О, Господи, ну и что мне делать, Джекс? Бросить школу и жить на твоем заднем дворе?

Он зажмурился и уронил голову на руль.

— Может, мне надо хотя бы познакомиться с ней? Вдруг я ей понравлюсь

— Думаю, это не повредит.

Я осмотрела его одежду. На нем была синяя футболка «Radiohead», темные джинсы и кроссовки «Vans». Карие глаза были настолько светлыми, насколько это возможно, не будучи ни зелеными, ни желтыми, что делало его похожим на небесное существо в солнечном свете. Но меня беспокоили его длинные волосы. Они отросли до плеч, но он заправлял их за уши. Я уставилась на него, лениво думая, что он прекрасно впишется в Калифорнию, как только мы туда доберемся. Но я не могла сообразить, стоило ли знакомить его с миссис Келлер.

Пока я смотрела на него и желала, чтобы мы оба исчезли, он поднял голову, посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Чертовски очаровательно. Какая женщина на это не купится?

— На что это ты уставилась?

— На тебя. Итак… улыбнись ей вот так же. Используй все свое очарование, понятно? Ты это умеешь, я знаю… видела его в действии.

— Сделаю все, что смогу.

Пока мы шли к ступеням библиотеки, миссис Келлер схватила Софию за руку и потащила за собой. Она не остановилась и не взглянула на меня.

— Идем, Эмерсон. У нас есть дела.

— Подождите минутку. Я хочу познакомить вас с Джексом.

Она прошла мимо нас и не оглянулась.

— Пойдем, я сказала.

София оглянулась и дернула головой, призвав меня следовать за ней. Я приподнялась на цыпочки и чмокнула Джекса в губы.

— Я позвоню тебе и сообщу, что случилось.

— Хорошо. — он недоверчиво смотрел на миссис Келлер и Софию. — Уверена, что с тобой все будет в порядке? Она кажется странной.

— Думаю, я буду в порядке. Ну серьезно, что я такого страшного сделала?

По дороге домой ни миссис Келлер, ни София не разговаривали. София смотрела в пассажирское окно, пока мальчики во втором ряду щипали друг друга. Что касается меня, то я просто ждала, затаив дыхание, пока кто-нибудь что-нибудь скажет.

Только после обеда миссис Келлер вошла в мою комнату вместе с Софией. Я стояла возле комода, расчесывая волосы.

— Вам, девочки, нужно собраться до вечера. Ваши социальные работники будут здесь утром.

У меня сердце ушло в пятки.

— Подождите, что? О чем вы говорите?

София посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Мы нарушили правила, Эмми. Нулевая терпимость, помнишь?

— Нет, ты шутишь. Подождите…

Миссис Келлер не смотрела на меня. Она развернулась и вышла из комнаты.

— Какого черта? — заорала я.

— Ш-ш-ш! — прошептала София.

— Да кого волнует эта тишина, если нас выгоняют отсюда?! Это безумие. Что, черт возьми, ты сделала, чтобы заслужить такое?

— Солгала.

— Что? О чем ты говоришь?

София сидела на моем фиолетовом покрывале и, опустив глаза, заламывала руки, сложенные на коленях.

— Она спросила меня, где ты, и я сказала, что ты в школе.

— Так, а что, если так и было? Я скажу ей, что Джекс подвез меня, чтобы я не опоздала. Что за хрень? Почему тебя выгоняют?

— В том-то и дело. Она увидела тебя на озере, целующуюся с Джексом в его грузовичке, — наконец она подняла взгляд, в ее глазах стояли слезы, а на губах застыла грустная улыбка.

— О, Боже мой, София. Мне так жаль. — Я заплакала. — Но что они сделают? Куда ты пойдешь?

— Думаю, меня отправят в другую приемную семью.

Присев рядом, я обняла ее, и мы обе зарыдали еще сильнее.

— Но ты здесь почти всю свою жизнь. Это безумие!

— Все нормально, Эмми. Я буду в порядке.

— Нет, я не допущу, чтобы тебя выгнали. Я сделаю что угодно. Уговорю их как-нибудь, не важно, как. Разве можно наказывать за такое? Не могу в это поверить.

— Но ты же знаешь, почему, верно? — она всхлипнула.

— Почему?

— Они не любят нас. Я даже не думаю, что мы им нравимся. Поверь мне, я не сегодня это поняла. У меня было семь лет, чтобы все это осмыслить.

— Но ты сказала, что хочешь жить здесь!

Мои мысли неслись с бешеной скоростью. Куда мне идти? Куда деваться Софии? Увижу ли я когда-нибудь Джексона снова?

София вырвалась из моих объятий и вытерла нос рукавом фланелевой пижамы.

— Я хочу. Статус-кво и все такое, понимаешь? — я кивнула. — Мне это было удобно, но я способна посмотреть правде в глаза. В конце концов, они бы нашли причину избавиться от меня.

Детям, как мы с Софией, приходилось быстро взрослеть. Мы знали о людях то, о чем большинство взрослых даже не догадывались. Дело в том, что я знала, что миссис Келлер была ближе к Софии, чем любая из них думала. Я встала с кровати, вытерла глаза и расправила плечи.

— Оставайся здесь, Соф. Я спущусь вниз ненадолго.

Мистера Келлера я обнаружила сидящим на софе в гостиной и читающим книгу.

— Здравствуйте, мистер Келлер.

— Здравствуй, — он посмотрел на меня поверх очков.

— Мне нужно воспользоваться телефоном, чтобы позвонить социальной работнице и моему другу Джексону, которого я знаю всю жизнь, — мой голос звучал безэмоционально и прагматично.

— Вперед, — сказал он и вернулся к книге.

Я прошла на кухню и сначала позвонила Пауле. Пока шли гудки, я наблюдала за мальчишками, которые ели пирог и толкали друг дружку. Миссис Келлер было не видно и не слышно. Интересно, она теперь избегает нас с Софией? Трусиха.

— Да?

— Паула, нужно поговорить.

— Подожди, прежде чем ты что-то скажешь, я хочу сообщить тебе хорошие новости. Мне известно, что сегодня ты крупно вляпалась, но у меня есть информация, которая, как мне кажется, все меняет.

На секунду я забыла о своем затруднительном положении.

— Что? Расскажи мне.

— Ты знала о своей тете Бекки?

— У меня нет тети Бекки. И какой-то другой тети тоже.

— Вообще-то, у тебя таки есть тетя Бекки. Я все проверила. Она сводная сестра твоего отца, младше на десять лет.

— Ума не приложу, о чем вы толкуете.

Насколько я знала, Служба защиты детей не сумела отыскать мою мать, а других живых родственников у меня не было.

— Это правда.

— Мой отец знал о ней?

— Он и дал нам ее контакты. Мы связались с ней в Сан-Франциско, она там живет, и спросили, возьмет ли она опеку над тобой.

— Что? — вскрикнула я. Мальчики затихли, втроем уставившись на меня. Я оперлась на кухонную стойку. — Мне придется переехать в Сан-Франциско?

— Да.

— Нет, я не могу. Не могу оставить Джексона. А что будет с Софией? Почему отец не рассказал мне о существовании тети? Я же ее даже не знаю. Я там никогда не приживусь!

Моя жизнь будет разрушена!

— Притормози.

Я почувствовала головокружение. Мистер Келлер вошел на кухню и поддержал меня за локоть. Я пошатнулась. Он тихо сказал:

— Давай, присядь на диван.

Когда я села, он вышел.

— Они выгоняют меня, потому что я провела с Джексом пару часов?

Голос Паулы стал низким и успокаивающим.

— Я знаю, что ты через многое прошла. Пожалуйста, выслушай меня. Софию отправят в новую приемную семью неподалеку. Это приличное место, но туда не берут подростков, и вообще, хочешь верь, хочешь нет, но твоя тетя Бекки кажется очень интеллигентным и душевным человеком. Своих детей у нее нет, и кроме того… она профессор писательского мастерства в Беркли.

— Мне от этого не легче. Почему отец даже не упоминал, что у меня есть тетя?

— Ну, потому что твоя тетя… как бы это сказать? Ну, она — результат романа на стороне, который завел твой дедушка, и ему пришлось держать это в секрете, чтобы избежать скандала. Но, видимо, твой отец знал о ней. Я не знаю, хорошо ли они общались, но он написал ей из тюрьмы, и, будучи очень добрым и щедрым человеком, она согласилась позволить тебе приехать жить с ней и ее партнершей Триной.

Я недоверчиво раскрыла рот. Я даже не могла переварить то, что она мне говорила. Жить с тетей-лесбиянкой в Калифорнии? Ни хрена подобного. Я не собираюсь уезжать из Огайо — мне все равно, даже если сам президент даст мне комнату в Белом доме.

— Сколько у меня есть времени, чтобы сбежать?

Она засмеялась.

— Не волнуйся, мне почему-то кажется, что ты будешь очень счастлива в этом новом месте. Я приеду за тобой завтра в десять утра.

Мы попрощались, а затем я взбежала по лестнице на второй этаж и ворвалась в спальню миссис Келлер, где обнаружила ее сидящей на краю кровати и плачущей.

— Как вы могли такое сделать? Ладно я — на себя мне уже наплевать, но как вы могли поступить так с Софией? Она живет здесь уже семь лет. Боже мой, да ведь вы ей все равно что родные родители. Что с вами такое?

Она молча опустила голову, а я продолжила:

— Прошу, послушайте. Она ничего дурного не сделала. Она думала, что мы с Джексом учимся! И что такого, если она немножечко приврала, чтобы помочь мне? Пожалуйста. Вы испортите девочке жизнь, если отошлете ее. Она такая хорошая! И она ни в чем не виновата.

Миссис Келлер подняла голову, ее полные слез глаза покраснели.

— Так нужно. Она должна понять, что у ее поведения есть последствия.

— Но это слишком жестоко! Я знаю, что вы любите ее. Пожалуйста, не отправляйте ее в другую семью.

В комнату зашел мистер Келлер.

— Что происходит?

— Просто выслушайте меня. Вы — все, что есть у этой маленькой девочки. Я только что узнала, что у меня есть тетя, и мне почти шестнадцать. Я во всем разберусь. Но Софии восемь лет, и в этом мире у нее нет ни одного человека, на которого она могла бы положиться. Она любит вас, и вы любите ее. Вы хорошие люди. У вас сумасшедшие правила, но вы хорошие люди. Не поступайте так с ней! — умоляла я.

Мистер Келлер сел рядом с миссис Келлер на кровать.

— Эмерсон, ты прощена. Нам с миссис Келлер нужно кое-что обсудить. Пожалуйста, поднимись в свою комнату и собери вещи. Твой социальный работник будет здесь утром.

Перед тем, как подняться к себе, я сбежала вниз по лестнице, схватила телефон и, перепрыгивая сразу через две ступеньки, вернулась в комнату, чтобы позвонить Джексу.

— Алло?

— Меня отправляют в Сан-Франциско, к моей тете.

— Что? Правда?

— Да, правда.

— Ты уезжаешь? — переспросил он пустым, шокированным голосом. Это был даже не вопрос — он пытался переварить мои слова.

— Ты должен приехать и забрать меня. Я никуда не уеду.

— Где живут Келлеры? — взволновано спросил он, как будто уже продумывал план.

— Южная Примроуз, два тридцать.

— Я приеду, Эм, обещаю. Но, скорее всего, не раньше часа ночи.

— Встретимся около дороги в час.

Я собрала одежду, сложила аккуратной стопкой на кровати все, что дали мне Келлеры, и стала ждать. Перед отбоем я спустилась в комнату Софии. Она читала в плетеном кресле у окна. Я прислонилась к дверному косяку.

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Чтобы ты им не сказала, это сработало.

Я была шокирована.

— Правда?

Я подошла к ней.

Она встала и обняла меня.

— Да. Они разрешили мне остаться. Сказали, что дают мне последний шанс.

— О, Боже, ты не представляешь, как я рада это слышать. Ты справишься, Соф. Береги себя, хорошо, малышка? И никогда больше не подставляй себя ради кого-то другого. Просто береги себя. — Я снова ее обняла.

— Ага. Не знаю, что ты сказала, но это зацепило миссис Келлер. Спасибо, друг.

— Я здесь ни при чем. Они любят тебя, ясно? Им просто тяжело показывать это. Миссис Келлер плакала, когда я пришла поговорить с ней. Они хотят, чтобы ты жила здесь, с ними. Просто они чересчур большое значение придают своим правилам.

Она пожала плечами.

— Возможно. Ну, а как же ты?

— Я поеду в Сан-Франциско, — заявила я с улыбкой, хотя моя радость была насквозь фальшивой. Но мне надо было сыграть эту сценку.

— Ух, ты! Это же фантастика!

— Да, у меня там есть тетя, и она какой-то известный профессор в колледже. Наверное, загружена работой. Я уверена, что получу машину и все такое.

— Это отлично, Эмми. Нам так повезло!

— Еще как повезло, да?

София была слишком юна, чтобы осознавать всю иронию. Так было даже лучше.

Я пожелала ей спокойной ночи и крепко обняла, не сказав, что это наши последние объятия.

В двенадцать пятьдесят я взяла свой маленький чемодан, вышла через заднюю дверь и прокатила его полмили по дороге к главному шоссе. Джексон вовремя подъехал на грузовике Младшего, и я запрыгнула внутрь.

— Привет, — сказала я.

Он выглядел усталым, но все равно улыбнулся.

— Привет, красавица.

— Едва ли красавица. Такое чувство, будто меня автобусом переехало.

— Теперь ты со мной. Уже все хорошо. Мы доедем до Картеров, а оттуда Кэл Младший отвезет нас домой. Мама сегодня на работе.

— Она в курсе?

Он подъехал к знаку остановки и посмотрел на меня.

— Нет, Эм, ей нельзя знать. Она сумасшедшая. Думает, что ты разрушишь мою жизнь. Смелое заявление из ее уст, да?

Я все ещё помнила, какую боль мы все переживали после смерти Брайана. Как Лейла вообще могла подумать, будто я причиню вред Джексу?

— Каким это образом я разрушу твою жизнь?

Мне было больно даже произносить эти слова.

— Она просто не хочет делиться своим счастливым билетом.

— Что это вообще значит?

— Она знает, что я получу стипендию. Знает, что я добьюсь многого в жизни. Мои оценки идеальны. У меня практически самый высокий балл по всем вступительным экзаменам. Она хочет, чтобы я заботился о ней.

Меня вдруг осенило, что моя просьба о помощи может стоить Джексу будущего. Возможно, Лейла не настолько эгоистична, как он думал. Возможно, она заботилась о нем. И мне тоже стоит это сделать.

— Нас поймают. Паула отправится к тебе домой… — начала говорить я.

— Ты действительно думаешь, что Паула будет искать тебя в этих трущобах?

— Почему ты так говоришь?

— Потому что подростки исчезают постоянно, и люди перестают их искать. Помнишь девушку моего брата? Она жила в гребаной сточной канаве. — Он наклонился и взял меня за руку. — Все будет в порядке.

— Я не хочу жить в сточной канаве, Джекс.

— Даже со мной? — он рассмеялся.

— Это не смешно, и да, даже с тобой!

— Тебе не придется. Нам не придется. Все будет в порядке. Ты чертовски умная, Эм. Да и я чертовски умен, чего уж там. И мы слишком тяжело трудились в этой дерьмовой жизни. С нами такого не произойдет.

— Поклянись мне, — попросила я слабым голосом.

— Клянусь своей жизнью, — сказал он, и я поверила ему. — Но сейчас я похищаю тебя на грузовике какого-то неудачника, чтобы потом спрятать у себя во дворе. Будем надеяться, что мы одолеем эту задачу. Не думаю, что колледжи слишком благосклонно относятся к малолетним преступникам.

Я ничего не ответила, но тяжесть нашего поступка поразила меня. В тот момент у меня не было возможности оценить всю силу и последствия наших действий. Казалось, что если я поеду в Сан-Франциско, то умру без него — буквально завяну и превращусь в прах.

Но если останусь, то могу поставить на карту и его будущее, и свое собственное. Как в пятнадцать лет я могла оценить последствия такой любви?

Люди называют подростковые отношения щенячьей любовью, но то, что было между нами с Джексом, выходило далеко за рамки этих глупых представлений. В нашей жизни было множество значимых и духовных моментов. Мы отказывались ассоциировать нашу любовь с легкомысленными выражениями, основанными лишь на нашем возрасте. И мы были достаточно зрелыми, чтобы понимать всю эгоистичность того поступка. Он не сказал этого вслух, но неизбежность надвигающегося конца ощущали мы оба. И он был прав: мы были достаточно умны для своего возраста. Мы оба знали, что одному из нас придется чем-то пожертвовать.

Джекс посмотрел на меня так, будто знал, о чем я думала. Взяв меня за руку, он произнес.

— Эм, просто будь сейчас здесь, со мной, ладно?

Я улыбнулась ему в ответ, в глазах у меня стояли слезы.

— Не заставляй меня плакать, пожалуйста. Мы смеялись всего минуту назад.

Остаток пути мы проделали в тишине.