Кофейные чары Герцогини (СИ)

Глава 48

Десять лет мира — срок, достаточный для того, чтобы шрамы войны окончательно затянулись не только на земле, но и в душах людей. Для нового поколения, подраставшего в Солиндейле, война с Валерией была уже не личным воспоминанием, а страницей в учебнике истории, героической легендой, которую рассказывали у камина. Но для тех, кто прошёл через её ад, она навсегда осталась частью их плоти и крови.

В просторной, солнечной комнате, залитой мягким светом из высоких арочных окон, сидел юноша. Стол перед ним был завален не игрушками, а развёрнутыми картами Лорайна и соседних земель, отчётами управляющих и толстыми фолиантами по истории и экономике. Орлан, наследный принц Лорайна, готовился к своим первым официальным заседаниям герцогского совета в качестве полноправного участника, а не просто наблюдателя. На его ещё юном, но удивительно серьёзном и умном лице лежала печать глубокой концентрации. В его тёмных волах и строении лица угадывался Каэлан, но ясность и глубина его взгляда, цветом напоминавшего весеннее небо, были целиком от Элинор.

Дверь в комнату бесшумно открылась, и вошла его мать. В серебре на её висках и лёгких морщинках у глаз читалась не усталость, а прожитая жизнь, мудрость и неизменное, тёплое спокойствие.

— Утомился, мой воронёнок? — спросила она, мягко положив руку ему на напряжённое плечо.

— Немного, — признался он, отрываясь от карты торговых путей и с облегчением разминая шею. — Столько всего нужно держать в голове. Цифры, договоры, имена… Иногда кажется, что проще было бы сразиться с великаном.

— Ты справишься, — её улыбка была безмятежной и полной веры. — У тебя лучшие учителя, которых только можно пожелать. И он… — она кивнула в сторону распахнутого окна, — он всегда будет рядом, чтобы помочь и поддержать. Всегда.

За окном, на зелёном плацу, хорошо видном из окна, Каэлан проводил показательные учения с молодёжью из знатных семейств. Поседевший, с ещё более властными чертами лица, он, тем не менее, казался более спокоен и умиротворён, чем в годы своей молодости. Он был уже не Грозным Мечом, а Мудрым Правителем. Его движения, демонстрирующие приёмы фехтования, были отточены и полны не разрушительной силы, а pedagogической точности. Он не кричал, а объяснял, и молодые дворяне ловили каждое его слово с благоговением.

Вечером они собрались все вместе за ужином не в огромном, парадном зале, а в своей маленькой, уютной семейной столовой, где всё дышало теплом и непринуждённостью. Смех, шутки, оживлённые рассказы — здесь не было места официальности. Орлан с жаром делился своими идеями по оптимизации портовых сборов и развитию sheepводства в северных долинах, а его родители слушали, обмениваясь гордыми, понимающими взглядами, и задавали наводящие вопросы, направляя его пылкий ум в практическое русло.

После ужина, как это часто бывало на протяжении многих лет, Каэлан и Элинор вдвоём спустились в сердце горы — в пещеру к pulsующему кристаллу. Он сиял ровным, мощным, успокаивающим золотисто-голубым светом, который отражался в их глазах. Он был здоров и силён, как никогда прежде, а его энергия, тёплая и живительная, наполняла пещеру, словно незримое, но ощутимое биение самого большого сердца в мире.

Они стояли, держась за руки, как в день своего первого ритуала, и чувствовали под ногами, сквозь толщу камня, биение жизни всего своего герцогства. Жизни, которую они спасли, защитили и приумножили.

— Всё начиналось с ненависти, — произнёс Каэлан, его голос глухо отдавался эхом в пещере, глядя на переливы света в сердцевине кристалла. — Слепой, разрушительной ненависти, отравлявшей всё вокруг.

— И закончилось любовью, — закончила за него Элинор, поворачиваясь к нему. — Не только нашей друг к другу. Любовью к дому, который мы построили. К своему народу, который стал семьёй. К самой жизни, которую мы отстояли. Это и есть главная победа.

Он обнял её и притянул к себе, и они стояли так молча, слушая тихую, вечную музыку Сердца Лорайна.

— И это главное, что нужно помнить, — прошептал он ей в волосы. — И передать ему.

— Он знает, — с абсолютной уверенностью сказала Элинор. — Он вырос, слыша её биение каждую ночь. Она в его крови. В его душе. Он пронесёт это знание дальше.

Они вышли из пещеры наверх, в свои покои. За окнами цитадели город постепенно затихал, погружаясь в мирный, спокойный сон под защитой прочных стен и сильных, но справедливых правителей. Где-то в порту пела drunken песню команда с только что пришвартовавшегося корабля, где-то в таверне спорили о цене на шерсть купцы, а на площади у памятника влюблённая парочка назначала свидание на завтра. Жизнь, простая и сложная, весёлая и грустная, продолжалась.

И глубоко под землёй, под толщей камня и вековой пылью, древнее Сердце Лорайна продолжало свой вечный, неумолимый ритм. Оно помнило всё. Боль распятых на крестах первых поселенцев и радость первого урожая. Горечь поражений и сладость побед. Холодную пустоту ненависти и всепоглощающее тепло любви. И оно бережно хранило это знание — не как груз прошлого, а как бесценный опыт — для тех, кто придёт после. Чтобы они помнили. Чтобы они учились на чужих ошибках. Чтобы они ценили хрупкий мир и защищали его. Чтобы они любили свою землю и друг друга так же сильно и самоотверженно.

Ибо пока будет биться это великое Сердце, будет жить, расти и процветать земля Лорайна. А его Правители, какими бы именами они ни назывались, будут хранить его свет, будучи не над народом, а вместе с ним, будучи его плотью от плоти, его Сердцем от сердца.