Компаньонка

1

Пять месяцев спустя знаменитое лондонское такси везло Грейс Колмен по узким улочкам, заполненным снежной слякотью. Надвигался сочельник. Финно-угорские народы, наверняка, в данный момент барахтались в пушистых сугробах и славили Снежного Деда, но Лондон — это Лондон. Туман, снежная крупа и слякоть.

Такси затормозило возле громадного здания, в котором не светилось ни одно окно. Эдакая черная стрела, уносящаяся в стылое небо. Грейс с опаской посмотрела на монстра из стекла и бетона — и полезла за деньгами. Шофер критически осмотрел окрестности и ядовито поинтересовался, уверена ли мисс в том, что здесь намечается праздник? Подобный пейзаж не тянет даже на похороны, так сказал шофер.

Грейси, сопя от напряжения, вылезала из машины, стараясь не оставить случайно в ней свое платье — изящное творение из дико скользкой сине-зеленой… назовем это парчой, хотя наверняка это что-то другое.

— Разумеется, уверена, я же здесь работаю.

— У вас корпоративный сеанс столоверчения? Этим, вроде бы, занимаются при свечах…

— Очень смешно! Просто все собираются на крыше, а отсюда ничего не видно.

— Так ведь снег!

— Послушайте, что вы пристали? Довезли, спасибо, вот деньги, вот на чай, всего доброго.

— Ох, смотрите, мисс, не вышло бы беды. В такие ночи дома сидеть, а не по лондонским закоулкам шляться.

Вообще-то он был прав, этот зануда-таксист. Еще пять месяцев назад, только придя на работу в «Стиллберд Компани», Грейс была несколько удивлена тем, какое место выбрал глава фирмы для головного офиса. Хэмпстед при всем желании не назовешь фешенебельным районом, а ультрасовременное здание на фоне красных кирпичных домов смотрелось на редкость уныло.

Внутри здания все тоже было как-то невпопад. Такое ощущение, что сверкающую коробку надстроили поверх одного из дворцов эпохи молодости королевы Виктории. Темное дерево, мрамор, ковры, камины и лифты под старину.

Впрочем, офисы были оснащены по последнему слову техники, а верхние этажи и вовсе представляли собой зрелище, способное пленить самого отъявленного поклонника технологий двадцать первого века. Грейс доводилось подниматься туда на специальном лифте для начальства — и в лифте этом ее чуть не укачало. Представьте: скользящая в стеклянной шахте стеклянная же капля. Под ногами — несколько сотен футов пустоты и холодно поблескивающие серебристые кабели. Вокруг — тишина и небо Лондона, прочерченное редкими птицами.

Собственно, сочельник в «Стиллберд Компани» намечался именно на верхних этажах. Не совсем на крыше — это было бы смело, учитывая погоду, — но и не вполне в здании. Нечто вроде стеклянного пентхауса. Говорят, там шикарно! Сейчас увидим.

Грейс с трудом победила стеклянную дверь, и та довольно чувствительно поддала ей по попе. К счастью, холл был совершенно пуст, и никто позора мисс Колмен не видел. Глава «Стиллберд Компани», мистер Стил, не признавал анахронизмов в виде здоровенных мордоворотов в униформе. Холл и все этажи были оснащены новейшей системой сигнализации, считывавшей информацию о входящем… честно говоря, прирожденный гуманитарий Грейси никогда не задумывалась, с чего именно считывается эта информация. Кажется, та штучка называется микрочип.

Именно его она сегодня пыталась забыть в спешке сборов на торжественную вечеринку. Сборы проходили под руководством Клары, а Клара ухитрялась даже из обыденных событий устраивать небольшой Армагеддон, что уж говорить о корпоративной вечеринке, на которой ожидается сам Босс!

Микрочип был вмонтирован в крошечную серебряную подвеску — летящий ястреб. Или сокол. Короче — хищник. Дамы носили подвеску на цепочке, джентльмены — в виде значка на лацкане пиджака. Впрочем, Грейс иногда перенимала их манеру, так как на работе всегда одевалась в строгий офисный костюм, меняя только блузки. Соколоястреб выглядел вполне стильно, хотя серебро Грейс не слишком любила. Вот и сегодня она вспомнила о подвеске практически на пороге дома, и Клара едва не упала в обморок, потому что возвращаться нельзя, это ОЧЕНЬ плохая примета…

Клара Манзани была итальянкой и верила во все — в черных кошек, рассыпанную соль, упавший на пол нож, сидение между двух зеркал, прикуривание от свечки, подметание пола вечером, зашивание одежды прямо на себе… Она могла бы быть истинной находкой для фольклориста, ибо количество известных ей плохих примет не поддавалось исчислению.

Грейси Колмен была ирландкой по отцу и шотландкой по матери, а потому суеверия подруги не то чтобы разделяла, но понимала и не спорила. В любом случае, с Кларой их связывала искренняя и крепкая дружба и…

ГДЕ ЗДЕСЬ ХОТЬ ОДИН РАБОТАЮЩИЙ ЛИФТ!

Грейси металась от кнопки к кнопке, но все они оставались темными. Может, она и вправду что-то перепутала, и вечеринка состоится в другом месте и в другое время?

Стукнула входная дверь, раздалось жизнерадостное посвистывание, и Грейси торопливо помчалась на этот свист, в надежде, что уж этот человек точно знает, куда идти.

Все очень походило на фильм Хичкока, только страшно пока еще не было. Свистевший шел где-то совсем недалеко, его каблуки весело стучали по мраморному полу, но Грейс никак не удавалось его увидеть. Конечно, будь на ней кроссовки и джинсы, она бы живо его догнала, но эти шпильки! И эта сине-зеленая перчатка на голое тело!

Платье углядела Клара. В Сохо случилась распродажа по поводу грядущего Рождества, и Клара — театральный художник по образованию и профессии — отправилась гулять по лавочкам и блошиным рынкам со своей огромной холщовой сумкой, в которую обычно складывала трофеи: лайковые перчатки современниц Барда, веера, помнящие прощальные офицерские балы времен англо-бурской войны, бальные туфельки с осыпавшейся позолотой, в которых впервые выходили в свет прапрапрабабушки нынешних обитательниц Лондона… Бусы, перья, нитки, кружева — все летело в бездонную сумку, чтобы потом обрести новую жизнь в умелых смуглых пальчиках Клары Манзани.

В тот вечер она ворвалась в квартиру и повелительно указала опешившей Грейс на дверь ванной комнаты.

— Отправляйся! Сними с себя абсолютно все!

Клара всегда разговаривала восклицательными предложениями, отчего у слушавшего мало-помалу создавалось ощущение нарастающей паники.

— Но зачем, Клара?

— Немедленно! Возьми! Надень! И распусти волосы!

В ванной у них было очень маленькое зеркало, туда помещалось только лицо, и потому Грейс не смогла сразу оценить то великолепие, которое стоило Кларе пятнадцать фунтов и выплеснулось на руки Грейс из небольшого свертка.

Тонкий, сверкающий, эластичный материал чем-то напоминал рыбью чешую. Он переливался из небесной синевы в богатую зелень, а прошит был тончайшей серебряной нитью. Фасон платья был прост ровно настолько, насколько в принципе может быть проста одежда: узкая прямая труба, точно облегающая фигуру.

Единственное правило: белье под это платье надевать было нельзя категорически. Даже смехотворные — в смысле размеров — трусики-танго, бывшие в тот вечер на Грейс, прорисовывались совершенно очевидным образом, и Клара немедленно завопила:

— Я же сказала! Снять все! Мадонна, как глупа эта девица!

— Клара, не вопи. Я же не могу ходить совершенно голой…

— Это платье — совершенство! Верх простоты и одновременно изящества мысли закройщика! Других таких нет!

— Ну уж…

— Посмотри! Эта ткань! Я же училась, я знаю! Ее невозможно кроить! Ее всегда используют в комбинированных тканях, самостоятельно нет! Короче, нельзя под него ничего надевать!

— Это неприлично.

— Грейс Колмен! Я уверена, что если бы ты вышла — а ты не выйдешь! — замуж, то в свою первую брачную ночь ты напялила бы огромную байковую ночную рубашку до пят и подняла бы ее ровно настолько…

— Клара!

— Это правда! Мадонна, да если бы у меня была такая фигура, я бы вообще не носила белья, никогда!

Клара Манзани была истинной дочерью Италии, полногрудой и крутобедрой. Ее тело, если можно так выразиться, колыхалось вокруг Клары мягкой волной, продолжая движение даже тогда, когда сама Клара уже стояла на месте.

Грейс, напротив, была настоящей статуэткой. Невысокая, с маленькой упругой грудью, тоненькой талией, длинноногая — девочка-эльф, истинная дочь кельтского народа. Буйные черные кудри, в художественном беспорядке вьющиеся по плечам и синие, как небо, глазищи в пол-лица. Клара часто наряжала ее в свои театральные костюмы, и за пять месяцев Грейс успела поносить и греческие туники, и шикарные кринолины с фижмами, и художественные шифоновые тряпочки.

Одним словом, платье было создано для Грейс, а Грейс — для платья. Поскольку ничего другого, столь же роскошного и торжественного, в ее гардеробе не имелось, на корпоративную вечеринку она решилась надеть именно его. Тончайшие колготки и синие туфли на шпильках завершили преображение Менеджера младшего звена в восхитительную и соблазнительную красавицу. Оставалось надеяться, что она сможет не порвать колготки.

Последним аккордом была ссора с Кларой по поводу прически. Увидев заколотый на голове Грейс пучок, итальянка разразилась целой серией воплей на родном языке, а затем попросту напала на Грейс и выдернула из ее волос все заколки. Потом, не слушая слабых возражений, взялась за гребень и флакон с лаком — и в результате через пятнадцать минут из большого зеркала в прихожей на Грейс Колмен смотрела раскрасневшаяся пышноволосая незнакомка, в чьих синих глазах горел вызов, а изумленно приоткрытые губы напоминали влажные от росы лепестки роз…

Из-за всех этих баталий она и опоздала, и вот теперь вынуждена была гнаться за невидимым своим проводником по молчаливым коридорам мрачного здания головного офиса фирмы «Стиллберд Компани».

Покорно следуя за шагами невидимки, Грейс прошла все здание насквозь и попала к лестнице, ведущей на второй этаж, где располагался большой конференц-зал и несколько баров. Погоня изрядно утомила девушку, и она, запыхавшаяся и злая, как оса, вынуждена была прислониться к стенке и немного отдышаться. В этот момент до нее донеслись голоса, и Грейс приободрилась. Странно, конечно, что три сотни человек издают так мало шума, но, с другой стороны, они же не на утреннике в детском саду…

Осторожно выглянув из-за угла, Грейс оторопела.

Конференц-зал был закрыт, работал лишь один из баров. Здесь, в приглушенном свете настенных бра неторопливо переговаривались десятка полтора мужчин — и больше ни одной живой души. Приглядевшись, Грейс поняла, КТО эти мужчины, после чего вообще превратилась в ледяную статую.

В баре собралось все правление компании. Исполнительные директора, топ-менеджеры высшего звена, коммерческий директор, исполнительный директор, директор по пиару. Несколько ведущих партнеров компании. Пара-тройка известных банкиров. И, наконец, сам Дэвид Стил.

Грейс видела его вблизи всего два раза — довелось относить наверх срочно подготовленные документы. Кроме того, у них на восьмом этаже был коридор, стены которого украшали многочисленные фотографии с различных торжественных приемов и пресс-конференций. Дэвид Стил и банкиры. Дэвид Стил и нефтяные магнаты. Дэвид Стил и магнаты сталелитейные. Королева и Дэвид Стил. Дэвид Стил и актеры Голливуда в борьбе против чего-то ужасного. Дэвид Стил, разрезающий многочисленные ленточки во время открытия многочисленных филиалов фирмы.

Одним словом, как он выглядит, Грейс знала. Уже довольно долгое время ее страшно интересовал вопрос: как он ухитряется всегда выглядеть одинаково?

Хороший костюм… Впрочем, нет, это не назовешь таким обыденным словом. Не являясь, прямо скажем, завсегдатаем бутиков, Грейс была, тем не менее, вполне современной молодой особой и прекрасно понимала, что костюм Дэвида Стила стоит столько же, сколько она получает в среднем за три месяца работы. Сюда не входят обувь, брючный ремень, пардон, белье, золотые (или платиновые?) часы — короче, это только костюм!

Высокий, широкие плечи. Скорее, худощавый. Не атлет — но чувствуется изрядная физическая сила. Волосы русые, пепельного оттенка, слегка тронутые сединой, которая совершенно не бросается в глаза. Сейчас он стоял вполоборота к Грейс, и она могла ясно видеть его лицо. Обычное, в общем-то, лицо. Резкие скулы, волевой подбородок, тонкий ястребиный нос, серые внимательные глаза. Никаких запоминающихся черт, кроме, разве что, красивых бровей.

Густые, темные, они красивыми дугами изгибались над серыми глазами, но в самом конце, над внешними уголками глаз, вдруг взмывали вверх, придавая лицу выражение величавой надменности. Истинно аристократические брови, что, впрочем, тоже совершенно неудивительно, так как Дэвид Стил принадлежал к одному из самых знатных семейств Англии. Многие века представители этой семьи ковали мощь и славу Империи, в жилах Дэвида Стила текла, помимо прочей, и частица королевской крови.

Всем бы он был хорош, этот тридцатипятилетний богач, магнат с мировым именем, если бы не надменность и скука, застывшие в серых глазах, если бы не презрительно сжатые тонкие губы.

Один из присутствовавших приветственно поднял пузатый бокал с бренди и чуть насмешливо бросил:

— Дэйв, ты не очень-то торопишься слиться с трудовым коллективом. Полагаю, наверху уже заждались.

Голос у Стила был низкий, чуть хрипловатый. Если представить себе невозможное — например, Стила, читающего чувственные стихи Байрона — то совершенно обворожительный голос. Однако сейчас с тонких губ слетели слова, которые никак и никого не могли бы очаровать.

— Никогда не любил коллективы. Что может быть скучнее толпы принаряженных секретарш и клерков, натужно веселящихся и через силу надувающихся дармовой выпивкой? Корпоративные вечеринки — ужасная пошлость, пропахшая дешевыми духами. Однако правила есть правила.

— Помилуй, Дэйв, наверху собралось триста с лишним человек. Среди них не только секретарши, я полагаю?

— Разумеется. Менеджеры младшего звена — вот как они называются теперь. Но суть одна: маленькие, озабоченные лишь собой люди.

— А где очаровательная мисс Кларисса?

— Видимо, танцует. А скорее всего — уже избрала себе жертву из числа приглашенных и вовсю мучает ее воспоминаниями о том, как веселились в ее время.

— Ты сегодня язвителен.

— Я всегда язвителен. Иначе можно сойти с ума.

— Так не ходи наверх.

— Положение обязывает. С вашего позволения, джентльмены.

Он слегка приподнял бокал, и Грейс на цыпочках отступила обратно в коридор. Ее душили обида и злость.

Надутый индюк. Сухарь. Сноб. Вполне возможно, там наверху сейчас собрались отнюдь не великие умы и не первые красавицы Англии, но ведь они люди! Между прочим, те самые, которые работают на Дэвида Стила.

Грейс пулей пронеслась через второй этаж и, как всегда и бывает в подобных случаях, совершенно случайно наткнулась на служебные работающие лифты. Через пару минут она уже выходила на пятнадцатом этаже, где все было так, как и должно быть на вечеринке: громкая музыка, толпы нарядно одетых людей, звон бокалов, конфетти, рождественские венки по стенам и всеобщее бессмысленное веселье.

Людской водоворот закружил ее, и девушка почувствовала, как злость и обида улеглись, уступая место легкому волнению. Она впервые встречается с сослуживцами в неформальной обстановке — и к черту Дэвида Стила с его снобизмом.

Из толпы веселящихся вынырнул невысокий лысеющий человечек в твидовом костюме, чем-то похожий на мистера Бина, только без идиотского выражения на лице. Это был мистер Сэмюель, начальник производственного отдела.

— Добрый вечер, добрый вечер, мисс… вы ведь мисс Колмен? Я не мог ошибиться, хотя вы совершенно — АБСОЛЮТНО! — на себя не похожи. И я не могу понять, в чем дело.

— Добрый вечер. И не смущайте меня, ради Бога! Все дело, вероятно, в распущенных волосах.

— Крыло ночи. Буря, разметавшая мрак небесной бездны. И эти синие сапфиры очей… Эх, почему я не поэт или хотя бы не сотрудник пиар-отдела! У меня выходит пошлость.

— Вовсе нет, и я рада, что вам нравится мой внешний вид.

— Нравится? Да я в восторге от него! Вы будете королевой сегодняшнего вечера, уверяю вас. Позволите пригласить на танец?

— С удовольствием.

Они закружились по залу в веселом и несколько сумбурном танце.