Кому она рассказала?

Глава 2

Это была большая комната, в углу — кресло у окна, выходящего на улицу. Ева подумала, что Натали, наверное, любила сидеть здесь и смотреть, как за окном течет жизнь.

Кровать выглядела очень трогательно. По всей комнате были разбросаны подушки — некоторые из них в крови. Наверное, раньше они были собраны горкой на бело-розовом покрывале с кружевными оборочками. Многие женщины любят так делать. Маленький телевизионный экран был закреплен на стене таким образом, чтобы можно было смотреть и с кровати, и из уголка у окна. У стены напротив стоял длинный низкий комод, над ним висели картины с цветами в рамочках. Безделушки, вероятно раньше стоявшие кокетливой группой на комоде, теперь валялись на полу, многие были разбиты.

На одном из разбросанных по полу пушистых ковриков лежала Натали. Ее ноги были связаны в лодыжках. Руки, связанные в запястьях, были стиснуты, как будто в отчаянной мольбе.

На ней была бело-голубая пижама, вся в кровавых пятнах и потеках. Халат, тоже голубой, валялся в углу. А шея женщины была стиснута таким же голубым поясом.

Кровь пятнала оба пушистых коврика, возле двери растеклась лужица рвоты. В комнате пахло кровью, рвотой и мочой.

Ева подошла к телу и присела на корточки, чтобы провести стандартную процедуру опознания и определить время смерти.

— Жертва — женщина европейского типа, возраст — двадцать шесть лет, идентифицирована как Копперфильд Натали, проживающая по данному адресу. Синяки на лице указывают на нанесение прижизненных травм. Нос, по-видимому, сломан. Два пальца на правой руке тоже выглядят сломанными. Видны ожоги на плечах, где пижама порвана. Следы ожогов на подошвах обеих ног. Кожа синевато-серого оттенка соответствует версии удушения. Глаза красные, вывалившиеся из орбит. Свидетельница прикасалась к телу при обнаружении: целостность сцены несколько нарушена. Время смерти: ноль сорок пять, приблизительно за два часа до обнаружения. — Ева обернулась, когда вошла Пибоди. — Не наступи, там рвота, — предупредила она.

— Спасибо. Я вызвала двух патрульных и полицейского терапевта, чтобы эскортировать сестру.

— Отлично. Смотри, она все еще в пижаме. Сексуальное насилие маловероятно. Видишь, вот здесь, вокруг рта? В какой-то момент он сунул ей в рот кляп. На лице остались следы клейкой ленты. Видишь мизинец и безымянный на правой руке?

— Они сломаны.

— Сломал ей пальцы, сломал нос. Жег ее. В комнате разгром, многие веши повреждены. Возможно, она оборонялась.

Пибоди подошла к внутренней двери.

— Тут ванная. Телефона на месте у кровати нет, он лежит здесь, на полу.

— О чем это говорит?

— Похоже, она схватила телефон, бросилась в ванную. Может, надеялась запереться, позвонить, позвать на помощь, но не успела.

— Да, похоже на то, — согласилась Ева. — Просыпается, слышит, что в квартире кто-то есть. Может, подумала, что это сестра. Может, окликает ее, а может, и просто переворачивается на другой бок. Тут открывается дверь. Это не сестра. Она хватает телефон, пытается бежать. Возможно, так и было. Новый замок на двери — хороший замок, с «глазком». Может, к ней кто-то приставал? Прокачай ее, проверь, не было ли жалоб за последние пару месяцев.

Ева выпрямилась и подошла к двери, ведущей в коридор.

— Если убийца вошел отсюда, она увидела его с кровати. Вполне разумно — схватить телефон и бежать в противоположном направлении, к помещению, запирающемуся на замок. Она быстро соображает, учитывая, что она крепко спала и только что проснулась.

Вернувшись к кровати, Ева обошла ее кругом, оценила расстояние до ванной и заметила что-то поблескивающее на полу под кроватью. Она опять присела на корточки и подняла с пола кухонный нож.

— Интересно, зачем ей понадобился разделочный нож в спальне?

— Ножик не хилый, — согласилась Пибоди. — Его принес убийца?

— Тогда почему он им не воспользовался? Держу пари, это из ее кухни. Новые замки, — продолжала Ева, — и нож под кроватью. Она кого-то боялась.

— Жалоб не зафиксировано. Если она кого-то боялась, она не сообщила об этом в полицию.

Ева обыскала кровать, проверила под матрацем, перевернула подушки. Потом она прошла в ванную — маленькую, чистенькую, очень женскую. Ничто здесь не указывало на присутствие убийцы. Но Ева хмыкнула, когда, порывшись в туалетном шкафчике, обнаружила мужской дезодорант, крем для бритья и мужской одеколон.

— У нее был парень, — сказала она, вернувшись в спальню и принимаясь за осмотр ящиков ночного столика. — Презервативы, ароматное масло для тела.

— Может, они расстались со скандалом. Новый замок всегда врезают, если у бывшего приятеля были ключи от старого. Может, ему не понравилось, что его выставили за дверь, — предположила Пибоди.

— Может, — согласилась Ева, — но в таких случаях обычно присутствует сексуальное насилие. Проверь ее телефон на входящие и исходящие за последние пару Дней. Я закончу осмотр помещения.

Она вышла, вновь осмотрела гостиную. Будь это любовная ссора, подумала Ева, «бывший» первым делом начал бы ломиться в дверь. «Ну, давай, Нэт, черт тебя побери, открой мне дверь! Нам надо поговорить!» Если парень разозлен, а дверь хлипкая, он вполне может ее сломать. Но наверняка ничего сказать нельзя. Ева вошла в кухню. Немаленькая. И, судя по всему, убитая тут активно хозяйничала. На безупречно чистом кухонном столе стояла подставка для ножей. Одно гнездо пустовало.

Ева прошла во вторую спальню, оборудованную под домашний кабинет. И удивленно подняла брови. В комнате царил разгром. Были очевидны следы тщательного обыска. Компьютер, для которого, как она могла предположить, было предназначено место на блестящей металлической поверхности письменного стола, исчез.

— В кабинете нет компьютера, — сказала она Пибоди.

— Что же это тогда за кабинет? — отозвалась Пибоди.

— Вот и я о том же. И ни единого диска не осталось. Так как вся остальная электроника, — а унести ее было бы нетрудно, — осталась на месте, можно предположить, что целью был именно компьютер. Компьютер и убитая женщина. Так что же такое было у Натали? Что было у нее отнято ценой жизни?

— Не только ценой жизни: он позаботился, чтобы перед смертью она страдала. — Голос Пибоди был полон сочувствия. Она оглянулась на тело. — На этом телефоне ничего, кроме входящего от сестры в десять утра и исходящего в семь тридцать утра в контору Слоуна, Майерса и Крауса. Она предупредила, что заболела. Это аудиторская фирма на Хадсон-стрит. Предыдущие звонки были стерты. Наш электронный отдел сможет их вытащить. Хотите прослушать то, что есть?

— Да, но не здесь. Поехали в управление. Надо еще раз прокачать сестру.

По пути в управление Пибоди огласила анкетные данные убитой со своего ППК: [Персональный портативный компьютер]

— Родилась в Кливленде, Огайо. Родители — оба школьные учителя — живы и по-прежнему состоят в браке. Одна сестра. На три года младше. Уголовного досье нет. Работала бухгалтером-аудитором у Слоуна, Майерса и Крауса последние четыре года. Ни браков, ни совместного проживания с мужчиной не зарегистрировано. Проживала на Джейн-стрит последние полтора года. Ранее на Шестнадцатой улице в Челси. До того — в Кливленде по адресу родителей. Там она тоже работала в аудиторской фирме, но на полставки. Это было что-то вроде практики во время учебы в колледже.

— Бухгалтер. Переезжает в Нью-Йорк. Что по нью-йоркской фирме?

— Минутку. Так, фирма солидная, — начала Пибоди, считывая данные со своего ППК. — Серьезные клиенты, в том числе несколько известных корпораций. Три этажа на Хадсон-стрит, две сотни служащих, основана около сорока лет назад. Так, убитая была старшим аудитором.

Ева обдумывала информацию, пока сворачивала на подземную стоянку полицейского управления.

— Пожалуй, Натали Копперфильд могла получить компромат на кого-нибудь из этих богатых клиентов. Допустим, двойная бухгалтерия, отмывание денег, уклонение от налогов, связь с мафией. А может, кто-то из ее коллег снимал пенки? Шантаж, вымогательство, растрата.

— У фирмы хорошая репутация, — возразила Пибоди.

— Это еще не значит, что у всех их клиентов и служащих хорошая репутация. Это всего лишь версия.

Они запарковались и направились к лифтам.

— Надо узнать имя приятеля — нынешнего или бывшего. Надо обойти всех соседей по дому. Выяснить у сестры, что она рассказывала о работе или о личных Делах. Похоже, убитая столкнулась с проблемой, о которой она не хотела или не готова была сообщить. Во всяком случае, не полиции.

— Но, может, она доверилась кому-то из коллег или из начальства, если это связано с работой.

— Или приятелю, — добавила Ева.

Чем выше они поднимались в лифте, тем больше народу набивалось в кабину. До Евы доносился запах мятного мыла от заступающих на смену и запах пота от тех, кто смену сдавал. Она локтями проложила себе дорогу к выходу на нужном этаже.

— Давай подготовим комнату для допроса, — сказала она. — Не хочу допрашивать сестру в приемной. Слишком много отвлекающих факторов. Если ей нужен психотерапевт, пусть приходит вместе с ней.

Но сначала Ева прошла через «загон» к себе в кабинет. Она сбросила пальто и оперативно проверила алиби свидетельницы. Палма Копперфильд работала на рейсе Лас-Вегас — Нью-Йорк. Ее самолет приземлился примерно в то самое время, когда кто-то в южной части города душил ее сестру.

— Даллас!

Ева оглянулась и увидела Бакстера, одного из детективов своего отдела.

— Я два часа кофе не пила, — предупредила она. — Или три.

— До меня дошло, что тебя тут дожидается некая Палма Копперфильд.

— Да, свидетельница. Ее сестра была задушена сегодня рано утром.

— О, черт… — Он провел рукой по волосам, откидывая их со лба. — А я-то надеялся, что это ошибка.

— Ты их знаешь?

— Палму немного знаю. Убитую — нет. Познакомился с Палмой несколько месяцев назад на вечеринке. У друзей общих друзей. Мы несколько раз встречались.

— Ей двадцать три года. Бакстер поморщился:

— Я тоже пока на пенсию не собираюсь, не надейся. Ну, в общем, ничего такого не было. Славная женщина. Очень славная. Она пострадала?

— Нет. Обнаружила в квартире свою мертвую сестру.

— Да, не повезло. Черт. По-моему, они были очень близки. Палма рассказывала, что останавливалась у сестры, когда прилетала в Нью-Йорк. Как-то раз я подвозил ее к дому на Джейн-стрит после ужина в ресторане.

— Вы все еще встречаетесь?

— Нет. Да и не было ничего. Поужинали пару раз вместе, вот и все. — Бакстер сунул руки в карманы, словно не зная, что с ними делать. — Слушай, если она увидит знакомое лицо… Если ей так будет легче… Словом, я мог бы с ней поговорить.

— Может быть. Да, может быть. Пибоди готовит комнату для допроса. В приемной для этого слишком шумно. Она была в плохом состоянии на первичном допросе. Она не говорила, сестра ни с кем не встречалась?

— А-а, да. У нее, кажется, был парень. Тоже аудитор, по-моему, или брокер, что-то в этом роде. У них было все серьезно, вроде даже помолвка. Честно говоря, я не очень-то интересовался. Я же не за сестрой охотился, понимаешь?

— А свидетельницу с лету уложил, Бакстер?

— Нет. — Тут Бакстер улыбнулся. — Говорю же, она славная женщина. Порядочная.

Это означало, что они не спали вместе. Значит, можно без особой неловкости привлечь Бакстера к допросу.

— Ладно, дай мне засадить Пибоди за обработку телефона. А мы поговорим со свидетельницей.

Ева дала Бакстеру первому войти в комнату для допроса, а сама внимательно следила за вспухшим от слез лицом Палмы, когда та подняла голову. Палма заморгала, словно пытаясь осмыслить увиденное, на ее лице отражались одна за другой вполне понятные эмоции: узнавание, облегчение, растерянность… Потом она вновь замкнулась в своем горе.

— Бакс? О боже!

Она протянула обе руки. Бакстер стремительно шагнул к столу и сжал их.

— Палма, мне очень жаль.

— Я не знаю, что мне делать. Нэт… моя сестра. Кто-то убил ее, а я не знаю, что мне делать.

— Мы тебе поможем.

— Она же никому ничего плохого не делала, Бакс, она в жизни своей мухи не обидела. Ее лицо…

— Я знаю, как это тяжело. Но ты можешь помочь нам, чтобы мы могли во всем разобраться.

— Ладно. Но ты можешь остаться, да? Он может остаться? — повернулась она к Еве.

— Конечно. Вот что я сейчас сделаю: включу запись и задам вам несколько вопросов.

— Вы же не думаете, что я… Вы же не думаете, что это я ее убила?

— Никто так не думает, Палма. — Бакстер еще крепче сжал ее руки. — Нам нужно задать вопросы. Чем больше мы будем знать, тем скорее найдем тех, кто это сделал.

— Вы их найдете. — Палма говорила медленно, словно обдумывая каждое слово. На мгновение она закрыла глаза. — Вы их найдете. Я вам расскажу все, что знаю.

Ева включила запись, перечислила необходимые данные.

— Вы приземлились в Нью-Йорке рано утром, верно?

— Да, мы прибыли из Вегаса. Мы приземлились около двух часов ночи, отметились где-то минут через двадцать. Да, примерно так. Потом Мэй — мы с ней вместе летели… Мы зашли в бар в аэропорту, выпили по бокалу вина. Хотели сбросить напряжение. Взяли такси до города. Она вышла раньше. Я довезла ее до дому. Она снимает квартиру в Ист-Сайде с двумя другими стюардессами. А потом я поехала к Нэт.

Палма замолчала, тяжело вздохнула и отпила воды из пластикового стаканчика.

— Я рассчиталась с таксистом и пошла к дому. Я уже вынула ключ, код я помнила наизусть. Но замок был сломан. Такое иногда случается, и я не обратила особого внимания в первый момент. Но когда я поднялась на третий этаж, замок на двери ее квартиры — она меня предупредила, что вставила новый замок, — оказалось, что он тоже сломан. И тут у меня внутри что-то оборвалось. Но я сказала себе: «Мало ли что? Может, замок врезали неправильно?»

— А вы ничего такого не заметили, когда вошли в квартиру? Начните с гостиной, — попросила Ева.

— Да я внимания не обратила. Я закрыла дверь на цепочку. Она-то, конечно, дверь на цепочку не закрыла, иначе я не смогла бы войти. Я оставила сумку у двери, решила: загляну к ней в спальню, посмотрю, все ли в порядке. А оказалось, что нет. — Слезы снова навернулись на глаза Палмы и потекли по щекам, но она продолжала: — Нэт была на полу, и там была кровь, и комната была… ну, как будто там была драка. Пол усыпан осколками… флакон духов и маленькие вазочки… Она их собирала, коллекционировала. Нэт лежала на полу. Розовые коврики… Мы вместе их покупали. Они были мягкие, как кошачья шерсть. Нэт не могла держать животных — у нее была аллергия. Коврики были мягкие…

— Ты молодец, — подбодрил ее Бакстер. — Ты отлично держишься.

— Я подбежала. Мне кажется, все расплылось. Может, я закричала? Кажется, я окликнула ее по имени, и я подбежала, хотела ее поднять, встряхнуть, разбудить… Я не хотела, чтобы она умерла, хотя и понимала… Я не хотела, чтобы она умерла. У нее все лицо было в крови и в синяках, и ее глаза… Я знала, что она мертва. У нее руки были стянуты клейкой лентой. — Палма вдруг бросила на Еву полный ужаса взгляд, словно только что сама поняла, что сказала. — О боже ее руки, ноги! Они были связаны, заклеены! — Она прижала дрожащие пальцы к губам, — Надо было позвать на помощь, но меня вырвало, прежде чем я смогла выйти оттуда, достать телефон из сумки. Потом я выбежала, я не могла там оставаться. Я выбежала, позвонила 911 и села на лестнице. Надо было вернуться, надо было посидеть с ней. Нельзя было оставлять ее одну в таком виде.

— Ты все сделала правильно. — Бакстер взял стаканчик с водой и вновь протянул его Палме. — Ты сделала именно то, что нужно.

— Она вам не говорила, может, ее кто-то беспокоил? — спросила Ева.

— Нет, но что-то ее беспокоило, это я видела. Она показалась мне расстроенной, когда я говорила с ней по телефону. Но когда я спросила, что случилось, она сказала, что беспокоиться не о чем. Сказала, что просто ей о многом надо подумать.

— Она с кем-нибудь встречалась? У нее был приятель?

— Бик! О мой бог, Бик! Я о нем даже не вспомнила. — Опять глаза Палмы переполнились слезами, она прижала к губам обе руки. — Они помолвлены. Они собираются, собирались пожениться в мае. О боже, боже! Мне придется сказать ему.

— Назовите его полное имя.

— Бик, Бик Байсон. Они вместе работают. Вернее, в одной компании. В разных отделах. Нэт — старший аудитор у Слоуна, Майерса и Крауса. Это аудиторская фирма. Они вместе уже два года. Боже, как же я ему скажу?

— Будет лучше, если мы ему скажем.

— А наши родители? — Палма обхватила себя руками и начала раскачиваться взад-вперед. — Мне придется им сказать. Я не хочу делать это по телефону. Я должна оставаться здесь? Мне нужно вернуться до мой в Кливленд и сказать им, что Нэт убита. Что ее больше нет.

— Мы об этом поговорим, когда закончим здесь все дела, — пообещала ей Ева. — У вашей сестры не было проблем с женихом?

— Нет, насколько я знаю. Они были влюблены до безумия. Я, правда, подумала: может, они поссорились? Может, поэтому она казалась такой расстроенной, когда я ей звонила? Ну, знаете, все эти свадебные планы… Люди начинают нервничать, раздражаться. Но они действительно были счастливы вместе. Они прекрасная пара.

— У нее было обручальное кольцо?

— Нет. — Палма тяжело вздохнула. — Они решили не придерживаться этой традиции: сэкономить деньги. Бик — прекрасный человек, но он очень осторожен в денежных вопросах. Нэт не возражала. Она тоже такая, понимаете? Лучше отложить на черный день.

— Но он не жил с ней вместе? Могли бы сэкономить на квартплате.

— Он бы и рад, но она не разрешила. — Впервые за все время Палма улыбнулась, и Ева сразу поняла, что привлекло к ней Бакстера. — Она сказала, что с этим надо подождать до свадьбы. В моей семье все довольно старомодны. Мне кажется, моим родителям хотелось бы верить, что Нэт и Бик даже не занимались до брака сексом. Они любили друг друга, — прошептала она. — Они были прекрасной парой.

— У нее были какие-нибудь проблемы на работе?

— Она никогда ни о чем таком не говорила. Мы с Ней не виделись недели три. Мне повезло: я десять Дней подряд работала на линии Лос-Анджелес — Гавайи, а потом я с подругами провела там отпуск. Я только что вернулась на свой обычный маршрут Вегас — Нью-Йорк. Пару раз мы с ней перезванивались. Мы собирались наверстать упущенное, вместе пройтись по магазинам, обсудить свадебные планы. Она ни разу не упоминала о какой-то проблеме — по работе или в личном плане. Но я знаю: что-то было не так. Просто я не вникала. Думала, вот увидимся, тогда и…

Ева и Бакстер вышли из комнаты для допроса.

— Ты что-нибудь знаешь об этом женихе?

— Палма что-то говорила о помолвке сестры. Она была вне себя от радости. Вот потому-то я и отчалил. Это ведь как лихорадка: стоит только подхватить…

— Если ты боишься ответственности, это твои проблемы, и к делу они отношения не имеют. Спасибо, что посидел на допросе: знакомое лицо ее немного успокоило. Почему бы тебе не проводить ее на самолет? Считай, что ты на дежурстве. Позаботься, чтобы она улетела к родителям.

— Спасибо, лейтенант. Я могу сделать это в свое свободное время.

— Считай, что ты на дежурстве, — повторила Ева. — Постарайся ей втолковать, что она мне еще понадобится: пусть остается на связи. Я хочу знать, где она и когда вернется. Все как обычно.

— Без проблем. Мне так жаль ее, передать тебе не могу. А ты собираешься проведать жениха?

— Это моя следующая остановка.

— Байсон не пришел на работу. — Пибоди вспрыгнула на эскалатор следом за Евой. — По словам его коллеги, это на него не похоже. Он практически всегда на месте, а если задерживается или не может выйти на работу, обязательно звонит и предупреждает. Она встревожилась, звонила ему и по домашнему, и по мобильному, но ни тот, ни другой телефон не отвечает.

— Домашний адрес узнала?

— Да, он живет в Трайбеке, на Брум-стрит. Если верить его словоохотливой коллеге, Байсон и убитая только что приобрели квартиру в хорошем доме на верхнем этаже, и он поселился там, пока они делают кое-какой предсвадебный ремонт. Давай попробуем найти его там.

— Мог дать деру, — сказала Пибоди, спрыгивая с эскалатора и следуя за Евой к лифту. — Поссорился с невестой, прикончил ее и слинял.

— Убийство было не на личной почве.

Двери лифта открылись, они вышли и двинулись к своей машине. Пибоди недоуменно сдвинула брови:

— При таких травмах на лице и удушении лицом к лицу?

— Мы нашли какие-нибудь инструменты в квартире? — ответила Ева вопросом на вопрос.

— Инструменты?

— Дрель, молоток, гвозди?

— Нет. А при чем тут… Ах да. — Теперь Пибоди кивнула и заняла пассажирское сиденье. — Изолента. Если у нее дома не было никаких инструментов, зачем ей изолента? Убийца принес ее с собой, а это снижает шансы на преступление по страсти.

— Добавь сюда и то, что не было сексуального насилия. Взломанные замки. Когда сестра убитой говорила с ней за несколько часов до убийства, она не заметила никаких признаков любовной размолвки. — Это было не на личной почве, — повторила Ева. — Это бизнес.

Квартира на верхнем этаже располагалась в старинном, хорошо сохранившемся доме, в районе, где люди сидели на ступеньках крылец вечерами в хорошую погоду. На фасадной стороне были широкие окна, дающие жильцам полный обзор уличного движения и магазинов на противоположной стороне. А магазины были самые разнообразные: от булочной с домашней выпечкой до эксклюзивных бутиков, где пара туфель, грозивших превратить жизнь покупательницы в сущий ад, стоила столько же, сколько поездка на выходные в Париж.

Некоторые квартиры были даже с балконами, на которых, предположила Ева, люди ставили горшки с цветами и сидели в жару, потягивая что-нибудь холодненькое, пока жизнь текла мимо.

Судя по фасаду, это был большой шаг вперед по сравнению с квартиркой на Джейн-стрит, но дом соответствовал объединенному доходу пары молодых городских профессионалов, успешно делающих карьеру.

Байсон не ответил на вызов домофона, но, не успела Ева вытащить универсальный ключ, как в динамике домофона раздался женский голос:

— Вам нужен мистер Байсон?

— Совершенно верно. — Ева поднесла к экрану охранного устройства свой полицейский жетон. — Полиция. Может, дадите нам войти?

— Минуточку.

Зажужжал зуммер, замок щелкнул. Ева и Пибоди вошли в маленький вестибюль, где кто-то не поленился выставить раскидистое зеленое растение в расписном горшке. Услышав громыхание спускающегося лифта, Ева решила подождать.

Из лифта вышла молодая женщина в красном свитере и серых брюках. Ее каштановые волосы, стянутые сзади в короткий хвостик, оставляли открытым хорошенькое личико. На руках она держала ребенка примерно двух лет.

— Это я вас впустила, — сказала она. — Я соседка мистера Байсона. А что случилось?

— Это мы должны обсудить с ним лично.

— Я не уверена, что он дома. — Она перехватила ребенка поудобнее. Ребенок смотрел на Еву немигающими совиными глазами. Потом он сунул большой палец в рот и принялся сосать его с таким азартом, словно палец был накачан опиумом. — В это время он уже должен быть на работе.

— Его там нет.

— Странно. Обычно я слышу, как он уходит. Мы живем на одном этаже, и я слышу лифт. А вот сегодня не слышала. И, как оказалось, к нему должен был прийти водопроводчик. Когда они вызывают кого-то из техников — у них там идет ремонт, — Бик заглядывает ко мне и спрашивает, не могу ли я их впустить. Понимаете? А сегодня он не предупредил, и я водопроводчика не впустила. Мало ли что? Вдруг придет кто-то с разводным ключом, а на самом деле это грабитель?

— Значит, у вас есть ключ от его квартиры?

— Да, и ключ, и их код. Что-то случилось, да? Хотите, чтобы я вас впустила? Но вы должны мне хоть что-нибудь объяснить. А то я вас впущу, а сама понятия не имею, в чем дело. Что случилось?

— Я скажу вам, что случилось. — Ева опять подняла свой жетон. — Невеста мистера Байсона убита.

— О, нет! — Женщина медленно покачала головой. — Нет! Этого не может быть. Только не Нэт!

Ее голос перешел в крик и захлебнулся. Ребенок — было непонятно, мальчик это или девочка, — среагировал мгновенно: вытащил палец изо рта и заревел.

— Вы ее знали? — Ева осторожно шагнула в сторону, подальше от разоряющегося ребенка.

— Да, конечно. Она часто здесь бывала. Они скоро поженятся. — Глаза женщины наполнились слезами, она машинально прижала ребенка покрепче к себе. — Она мне очень нравилась. Мы так хотим стать соседями! Бик и Нэт, я и мой муж. Мы… Поверить не могу. Что случилось? Что случилось с Нэт?

— Нам нужно поговорить об этом с мистером Байтном.

— Боже, боже! Сейчас, сейчас. — Явно потрясенная, она повернулась и вызвала лифт. — Это его убьет. Тихо, Криси, тихо. — Она принялась укачивать и успокаивать малыша. Все втиснулись в лифт. — Они были безумно влюблены друг в друга, но без этого тошнотворного сюсюканья, если вы меня понимаете. Она мне очень нравилась. Может, это какая-то ошибка?

— Мне очень жаль, — вздохнула Ева, не находя других слов. — Она не упоминала о каких-нибудь проблемах? О том, что ее что-то или кто-то тревожит?

— Да нет, вроде бы нет. Предсвадебная нервотрепка, и больше ничего. Они собирались пожениться в Кливленде: она оттуда родом. Мы с Хантом тоже собирались поехать. Наша первая поездка с тех пор, как появилась Криси. Хант — это мой муж. Погодите, я возьму ключи, — добавила она, когда двери лифта открылись и они вышли в холл. — Вот его квартира. Мы на одном этаже.

— Всего две квартиры на этаже?

— Да. Тут просторно. Много света. Мы с Хантом купили нашу квартиру, когда я забеременела. Это хороший район, у нас три спальни.

Она открыла свою дверь, легко и умело балансируя ребенком, у которого теперь рот был полуоткрыт, а глаза остекленели, как у наширявшегося наркомана. Придерживая открывшуюся дверь бедром, женщина схватила связку ключей из большой низкой вазы на столе в прихожей.

— Вы так и не сказали, как вас зовут, — напомнила Ева.

— Ой, извините. Грейси. Грейси Йорк. — Она повернула ключ в замке и набрала на маленьком пульте над ним нужный код. — Может, Бику пришлось отлучиться по делам или что-то в этом роде. Криси капризничала, не давала мне спать, вот я сегодня и встала позже обычного. У нее зубки режутся.

Грейси начала открывать дверь, но Ева остановила ее, придержав дверь рукой.

— Одну минуту. — Ева постучала. — Мистер Бай-сон! — позвала она громко. — Это полиция. Откройте, пожалуйста.

— Я вас уверяю, его нет дома, — вставила Грейси.

— Даже если так, мы подождем минуту и только потом войдем. — Ева еще раз постучала. — Мистер Байсон, это лейтенант Даллас, Департамент полиции Нью-Йорка. Мы входим.

Стоило ей открыть дверь, как Ева поняла, что Байсон дома, более того, что слова, ранее сказанные его соседкой, оказались пророческими. Смерть Натали Копперфильд убила его. Или по крайней мере — тут уж Ева готова была держать пари — это сделал ее убийца.

— Боже, боже, боже, — забормотала Грейси.

Ее слова слились в тонкий истерический вопль. Она прижала головку дочери к своему плечу и отпрянула от двери.

— Миссис Йорк, вернитесь в свою квартиру, — приказала Ева. — Идите к себе и заприте дверь. Кто-нибудь из нас подойдет к вам через минуту. Либо я, либо моя напарница.

— Это Бик. Это же Бик? Прямо напротив. Мы ведь живем прямо напротив.

Уловив безмолвный сигнал Евы, Пибоди взяла женщину под руку.

— Унесите ребенка домой, — проговорила она мягко. — Ничего страшного ни с ней, ни с вами не случится. Просто уйдите с девочкой домой и ждите.

— Я ничего не понимаю. Он же мертв. Он убит? А мы живем прямо напротив.

Пибоди втолкнула соседку в квартиру и бросила на Еву взгляд, полный сожаления:

— Придется мне ею заняться. Думаю, вы не против.

— Ты чертовски права. Прежде всего сообщи в Управление, Пибоди, а потом возьми официальные показания у соседки. Я возьму полевые наборы и начну работу на месте.