Кому она рассказала?

Глава 7

Стоило Еве увидеть ящики, сваленные на столе в заказанном ею конференц-зале, как у нее началась головная боль.

— Ну вот, началась собачья работа. Мы проверим все диски и распечатки, мемо-кубики, записные книжки, ежедневники, — словом, все. Для начала за последние две недели. Из показаний свидетелей следует, что люди начали замечать странности в поведении Натали Копперфильд примерно недели две или дней десять назад. И как раз две недели назад был тот первый звонок Копперфильд Байсону, когда она сказала, что должна ему что-то показать.

— Ну, разберем мы имена, записи рано или поздно, — уточнила Пибоди. — Но счета? Нам, наверно, в этом деле не помешал бы специалист.

— Не помешал бы, — согласилась Ева. — Но пока тут только я и ты. Будем искать повторения. Файл или Счет, к которому она неоднократно возвращалась в последние две недели. Любой файл, который она скопировала на свой домашний компьютер или послала Байсону.

Ева с грустью оглянулась на кофейный автомат в дальнем углу конференц-зала и решительно продолжила:

— Любое упоминание о встречах или договоренностях с руководителями компании. Встречи с представителями клиентов.

— Займет кое-какое время, — заметила Пибоди. — Может, заказать сюда бутерброды?

— Как хочешь. Ее ассистентка сказала, что в последнее время она пару раз загружалась во внерабочее время. Давай поищем, в какие файлы она лазила после работы.

Ева обернулась на звук открываемой двери.

— Есть что-нибудь? — спросил ее Бакстер.

— Похоже, она натолкнулась на что-то подозрительное на работе, начала выяснять самостоятельно и поделилась своими сомнениями с женихом. Мы копаем в этом направлении.

— Лишняя лопата не помешает? Ева сунула руки в карманы.

— Что у тебя с нагрузкой?

— Есть кое-что, в основном беготня и телефонные Разговоры. Ничего такого, с чем не справился бы малыш, — добавил Бакстер. «Малышом» он называл своего стажера Трухарта. — Слушай, малыш даст мне знать, если я ему понадоблюсь для чего-то срочного. Мне положено личное время, и я могу его использовать, как хочу. А я хочу поработать над этим.

— Хочешь поработать над этим, будешь работать официально. Возникнет необходимость, немедленно переключишься на свою работу.

— Без проблем.

Тут запищала ее рация, и Ева взглянула на определитель.

— Пибоди, введи Бакстера в курс дела. Меня вызывают к Уитни, я должна представить ему отчет.

Майор Уитни сидел за письменным столом. Еве показалось, что вид у него усталый. Что ж, неудивительно с учетом того, какое бремя ему приходилось нести на своих широких плечах.

Седина щедро припорошила коротко остриженные темные волосы, подчеркивая кофейный цвет его широкого мужественного лица. Майор молча следил за ней взглядом, пока Ева излагала ход и детали следствия.

— Конфискованные данные охраняются?

— Да, сэр. Детективы Пибоди и Бакстер начали поиск. Капитан Фини обеспечивает контроль над электроникой с помощью детектива Макнаба.

— Другие возможности?

— Сэр?

— Вы исследовали вероятность того, что преступление было совершено по личным мотивам? Ревность?

— Я не исключаю такой возможности, майор, но она не находит никаких подтверждений. Все улики указывают на то, что это двойное убийство мотивировано некими сведениями, которые первая жертва обнаружила на вверенном ей участке работы в компании.

Уитни мрачно кивнул:

— Вы осознаете, насколько конфиденциальны данные, оказавшиеся в распоряжении департамента?

— Да, сэр.

Он продолжал сверлить Еву взглядом.

— А осознаете ли вы, насколько уязвимым стало ваше собственное положение после того, как вы получили доступ к этим данным?

— Мое положение, майор?

— Вы замужем за могущественным бизнесменом у него есть свои интересы во многих отраслях промышленности и финансов. И в этих своих интересах он наверняка конкурирует или конфликтует с лицами, чьи счета сейчас оказались в вашем распоряжении.

В груди у Евы образовалось маленькое огненное ядрышко.

— В моем распоряжении находятся возможные вещественные улики.

— Не будьте наивной, Даллас.

— Вот уж наивной я никогда не была. Я ведущий следователь по делу о двойном убийстве, ищу улики, свидетельствующие о мотивах и причастности к убийствам лиц из окружения жертв. Мне не нужна закрытая информация о конкурентах по бизнесу моего мужа. Меня это не интересует.

— Существуют опасения, что, если эти данные попадут к нему в руки, он может использовать их против своих конкурентов.

Огненное ядрышко взорвалось.

— Ему не нужна моя помощь для успешной конкуренции в бизнесе. И он не стал бы идти по трупам двух ни в чем не повинных молодых людей, чтобы увеличить свою прибыль. При всем моем уважением к вам, сэр, — в голосе Евы не было и намека на упомянутое Уважение, — намекать на нечто иное — это оскорбление для него и для меня.

— Речь идет не о лишних долларах, а о возможности заработать миллионы. А может, и больше, чем миллионы. Да, это оскорбительно. Но я должен был сказать вам об этом, чтобы мы друг друга правильно понимали. Если информация, в данный момент находящаяся в вашем распоряжении, будет использована каким-либо способом, не имеющим отношения к вашему расследованию, ответственность ляжет на вас, на этот отдел, на этот департамент.

— Мое понимание ответственности перед жертвой перед жителями Нью-Йорка и перед этим департаментом всегда было и остается предельно ясным. — Теперь это было уже не ядро, это был огненный поток, лава. — Если у вас есть какие-то сомнения в моей ответственности или в моей способности исполнять свои обязанности, вы не только обязаны отстранить меня от следствия, вы должны потребовать вернуть вам мой жетон.

— Хочешь злиться — злись, — сквозь зубы пробормотал Уитни. И добавил официальным тоном: — А теперь, лейтенант, возвращайтесь к своей работе.

Ева повернулась на каблуках, изо всех сил стараясь удержать бушующую в груди бурю, не дать ей выплеснуться наружу. Сдержаться полностью ей не удалось. Она рванула на себя дверь и обернулась.

— Я вам не марионетка Рорка, черт побери! — рявкнула она и захлопнула за собой дверь.

Она принесла свое бешенство с собой в отдел убийств, в конференц-зал. Пибоди собиралась отпустить какое-то веселое замечание, но стоило ей взглянуть в лицо Еве, как это желание испарилось.

— Лейтенант, — сказала она вместо этого, — Бакстер взял на себя работу по Байсону. Мы пока не нашли никаких пересылок к нему из записей Копперфильд.

— Будем искать дальше.

— Макнаб с электронного фланга сообщает, что некоторые файлы были стерты с жесткого диска в компьютере Копперфильд.

— А что, детектив Макнаб теперь отчитывается перед вами, детектив Пибоди? Может, за последние двадцать минут произошло переподчинение, а мне не доложили?

Хорошо зная этот тон, Пибоди постаралась ответить как можно ровнее.

— Детектив Макнаб исходил из предположения, что мы работаем вместе, лейтенант, как здесь, так и в полевых условиях. Зная, что вы ушли к майору, я приняла его рапорт и теперь докладываю вам.

— Я в ОЭС.

И Бакстер, и Пибоди многозначительно закатили глаза у нее за спиной. К счастью для их душевного и физического состояния, им хватило быстроты реакции, чтобы вернуть глаза на место и устремить их на работу, когда Ева повернулась волчком.

— Никто не входит в эту комнату и не приближается к этим файлам без моего разрешения. Ясно?

— Слушаюсь!

Когда дверь захлопнулась, Пибоди, присвистнув, заметила:

— Ее больно укусила крайне зловредная муха по имени Уитни.

Ева ворвалась в ОЭС и вихрем пролетела по компьютерной лаборатории, разыскивая Макнаба. Он корпел над рабочим компьютером Копперфильд, а рядом с ним трудились несколько детективов электронного отдела.

— Ты должен всю работу по этому делу проводить в герметичной кабине.

— А? Что? — Он стащил с себя наушники.

— Отныне это дело проходит под Синим кодом. Герметичная кабина, устные отчеты. Только для посвященных.

— Хар-р-рашо. — Макнаб отступил на шаг, словно почувствовал исходящий от нее жар и побоялся обжечься. — Я нашел несколько удалений. Они были…

— В герметичную кабину, — прикрикнула на него Ева — Живо!

— Слушаюсь. Но мне понадобится несколько минут на перезагрузку.

— Вот и начинай.

Она покинула лабораторию так же стремительно как и появилась в ней, свернула и вошла в кабинет Фини. Он сидел за столом, строчил по клавиатуре, как из пулемета, и напевал себе под нос.

Время от времени он приговаривал:

— Почти поймал тебя, ублюдок.

— Твои детективы разучились понимать приказы и соблюдать субординацию? — набросилась на него Ева.

Финн выругался и вскинул взгляд. И увидел в ее лице то же самое, что видела Пибоди. Отодвинувшись от стола вместе с креслом, он подбородком указал ей на дверь.

— Может, закроешь? Ева захлопнула дверь.

— Когда я веду следствие, члены моей команды, даже если они из ОЭС, рапортуют мне!

— Хочешь подать жалобу на одного из моих ребят? Для Фини они все были ребятами, вне зависимости от пола и возраста.

Ева уже готова была взорваться, когда до нее дошло. «Что я делаю? — спросила она себя. — Базарю, как баба, черт знает из-за чего, и только потому, что злюсь».

— У меня засекреченное дело… — начала она.

— Да, я об этом знаю. Мои ребята докладывают мне, и я зарегистрировал электронику по твоему требованию. Итак?

— Речь идет о больших деньгах. Думаешь, Рорк полез бы через трупы за этими засекреченными данными, тянущими на миллионы долларов, чтобы скинуть конкурента в окно? Думаешь, он использовал бы мое расследование или любую другую информацию, которой я с ним делюсь, ради личной выгоды?

— Что за хрень ты несешь, Даллас? Макнаб отпустил какую-нибудь дурацкую шутку?

— Нет. Уитни сделал прямое заявление.

Фини поджал губы и тяжело вздохнул. Потом он провел пятерней по своим спутанным, рыжим с проседью волосам.

— У меня еще остался кофе, что ты мне презентовала на Рождество. Хочешь выпить?

— Нет. Нет, — повторила Ева и подошла к его окну. — Черт побери, Фини, если он хочет задать мне взбучку, потому что я что-то упустила по работе или сделала не так, потому что проштрафился кто-то из моих подчиненных, — пожалуйста! Но намекнуть, что Рорк может меня использовать, что я это позволю… Это уж слишком!

— Возьми орешки.

Ева лишь покачала головой.

Фини запустил пальцы в вазочку с засахаренными орешками у себя на столе.

— Хочешь знать мое мнение?

— Да, наверно. Раз уж я вламываюсь сюда, отрываю тебя от работы, значит, мне нужно твое мнение.

— Ну тогда слушай. Я думаю, кто-то из этих бонз — или адвокатов, которые их так любят, — уже начал топать ногами и разевать пасть. Настучали мэру или шефу Тибблу, а мэр и шеф Тиббл спустили это Дерьмо Уитни. Он обязан поддержать линию департамента, предупредить тебя. Хочешь знать мое мнение о его личной линии?

— Ну валяй.

— Я знаю его много лет. Будь у него подлинные сомнения относительно тебя, он просто снял бы тебя с Дела. Точка. Таким образом он прикрыл бы свою задницу. Вместо этого он тебя предупредил, и задница у него торчит наружу.

— Ну, может быть.

— Даллас? — Фини выждал, пока она не повернулась к нему лицом. — У тебя есть какие-нибудь сомнения насчет Рорка?

— Нет. Черт побери, конечно, нет!

— Думаешь, у меня есть сомнения или еще у кого-нибудь из команды, работающей по делу?

Тяжесть у нее в груди немного ослабла.

— Нет. Но мне придется пойти с этим к Рорку… Даже если я не поделюсь с ним никакой информацией по делу, все равно я должна к нему с этим пойти. Если думаешь, что я была зла, когда пришла сюда, позволь тебе сказать: то был солнечный день на пляже.

Финн подтолкнул к ней вазочку с орешками, и на его грустном лице добродушного сенбернара появилась улыбка.

— Брак — это то еще минное поле.

— Точно подмечено. — Ева немного успокоилась, присела на край стола и взяла несколько орешков. — Извини.

— Забудь. С тобой я тоже не первый год знаком.

— Не знаю, как у тебя сейчас с нагрузкой, но, если сдюжишь еще порцию, мне бы твоя помощь не помешала.

— Сдюжу. Расчищу место. Я люблю большие порции.

— Спасибо. За все.

Уже в другом настроении, Ева вернулась в конференц-зал, где Пибоди и Бакстер с головой ушли в поиск. И в гору бутербродов. Когда она вошла, Бакстер не оторвал глаз от экрана, а вот Пибоди рискнула поднять взгляд. Явно ободренная выражением лица напарницы, она кивнула на гору еды.

— Решила, что заправиться нам не помешает.

— Прекрасно.

Ева перестала злиться, но аппетита у нее не было. Она подтянула к себе горку дисков и выбрала компьютер. Еще секунда — и возле ее локтя, как по волшебству, появилась кружка кофе.

— Э-э-э… я также решила, что вы захотите вашего любимого кофе, пока мы тут все это разгребаем.

— Спасибо. Полагаю, ты также решила, что я поделюсь своим любимым кофе, и загрузила кофейный автомат в соответствии с этим предположением.

— А что, это было неправильное предположение?

— Мое предположение состоит в том, что ты уже хлебаешь мой кофе.

— Это Бакстер хлебает, а я тихонько потягиваю, как подобает воспитанной девушке.

Ева вздохнула.

— Майор не просто хотел узнать, как продвигается дело. Он встревожен — или какой-то ублюдок встревожен — тем, что Рорк получит доступ к этим данным через меня, а потом использует их, чтобы обойти своих конкурентов.

— Неудивительно, что вы были готовы пнуть первую попавшуюся задницу, — с пониманием кивнула Пибоди.

— Ну что ж, — Бакстер оторвался от экрана и почесал щеку. — Наверно, Уитни сказал то, что должен был сказать, хотя и знал, что это полная хрень. Паршиво, наверно, быть начальством.

Последние остатки злости у Евы как рукой сняло.

— Наверно. Все, давайте копаться в этом чертовом дерьме, авось нароем золота.

Копались они не один час. Аккуратно систематизированные деловые файлы Натали Копперфильд ничего им не дали.

— Макнаб сказал, там что-то стерто. — Ева оттолкнулась от стола. — У меня тут есть кое-что, что можно

Читать нестыковками по времени или удалениями из файлов. Маленькие дырочки, если можно так сказать, типичные для трудолюбивой пчелки, которую мы имеем.

— На этом фоне я чувствую себя бездельницей, — подала голос Пибоди и тут же торопливо уточнила: — Разумеется, на самом деле это не так, поскольку я детектив, преданный и верный член Нью-Йоркского департамента полиции и безопасности.

— Подхалимка, — усмехнулся Бакстер.

— Мне дали три золотые звездочки за подхалимство.

— Все это страшно интересно, — сухо прервала их Ева, — но суть не в этом. Копперфильд превосходно вела записи всех своих дел. У нее все учтено, в том числе и время. Но я вижу пробелы. Целую уйму пробелов, уходящую примерно на пять-шесть месяцев назад.

— У меня тоже такое есть, — сказала Пибоди. — Но, может, это просто подготовка к свадьбе? Личные планы вмешались в ход работы. Такое случается даже с лучшими из нас.

— Возможно. Но возможно и другое: это счет, переданный в ее ведение полгода назад. Пробелы начинают расти за десять дней до смерти. Именно в то время, когда, как мы полагаем, она обнаружила нечто сомнительное.

— Если ее убийца целиком стер эти клиентские файлы, — начал Бакстер, — значит, он имел доступ к ее компьютеру, к базам данных. Мне не верится, что клиент мог иметь доступ.

— Мог войти через удаленный доступ, если он хакер. Или заплатить хакеру с соответствующими навыками, — ответила Ева. — А может, это кто-то из сотрудников. А может, и то и другое. Мы не можем найти в ее файлах следов чего-то такого, что ее убийца мог счесть компрометирующим для себя.

— Ее начальница должна знать все ее счета, — вставила Пибоди.

— Да, я к ней загляну, поговорю еще раз, перед тем как ехать домой. Пибоди, все эти материалы должны быть засекречены. Бакстер, если хочешь поработать ногами, загляни к сестре убитой. Спроси, может, Копперфильд упоминала, что вела новый счет за последние полгода. Речь идет о крупном счете. Ясно.

— Свяжись с Трухартом, проверь, что там с твоими текущими делами. Если тебе нужно дополнительное время, доложи мне. Я оформлю оплату.

— Спасибо.

— Пибоди, если у Макнаба что-то появится, звони мне в любое время. Где бы я ни была, считайте, что я на работе.

Кошмар уличного движения напомнил Еве о времени суток. Компания в этот час была уже закрыта. Она вызвала домашний адрес и телефон Кары Грин в своей электронной записной книжке и позвонила ей. Звонок переключился на голосовую почту, и она оставила сообщение с просьбой срочно перезвонить. На тот случай, если Грин вдруг задержалась на работе, Ева позвонила по рабочему номеру и оставила то же сообщение.

Бесполезно стучаться в двери пустой квартиры, решила Ева. Она подождет, пока Грин перезвонит или найдет ее утром.

Теперь надо обдумать, как лучше обсудить ситуацию с Рорком.

Просто промолчать? Нет, это не вариант. Даже если бы ей вздумалось сыграть в эту игру, он сам обязательно что-то почувствует. Все замечает, прямо как горный орел. А уклончивость неизбежно приведет ко лжи. Если она начнет лгать, окажется виноватой поневоле.

Нет, она ни за что не позволит себе оказаться между двух огней. Лучше выложить все напрямую. Пусть взорвется, пусть Рорк выскажет все, что думает, пусть покипит из-за полученного оскорбления. Имеет право.

Проблема в том, что все это — его гнев, кипение, негодование — выльется на ее голову. Что ж, она пойдет прямой дорогой, она будет хорошей женой и все терпит. Зато потом ему придется просить прощения,

Может, даже умолять о нем.

К тому времени, как Ева въехала в ворота дома, она уже чувствовала себя увереннее.

Подыскивая подходящие слова, она взбежала по ступеням и попала с пронизывающего холода в благодатное тепло. Золотистый свет, благоухающий воздух, и все перечеркнувшая фигура в черном. Соммерсет.

— Я не был осведомлен о том, что вы взяли отпуск на день, — начал он. Кот, сидевший у его ног, покинул свой пост и направился к Еве.

— О чем вы говорите?

— Поскольку вы вернулись домой не в крови и вся ваша одежда цела, я осмелился предположить, что вы провели день в преследовании каких-то праздных целей.

— Еще не вечер. — Ева бросила пальто на столбик перил. — Я могла бы закончить день в преследовании вашей тощей задницы, но если в этом случае кто-то и будет в крови и в рваной одежде, так это вы.

Она подхватила кота и понесла его с собой вверх по лестнице. Кот урчал, как мотор реактивного вертолета, пока Ева почесывала его за ушами. Она опустила его на диван в спальне, а сама проверила по домашнему сканирующему устройству местонахождение Рорка.

Оказалось, что Рорк еще не вернулся домой.

«Казнь откладывается», — сказала себе Ева, снимая одежду и натягивая спортивный костюм. Ничто так не прочищает мозги и не снимает физическое напряжение, как старый добрый час выжимания пота в гимнастическом зале.

Чтобы не столкнуться с Соммерсетом, Ева спустилась в спортзал на внутреннем лифте. Она «отмахала» целых двадцать минут тяжелого подъема, а когда у нее заболели ноги, перешла на обычный бег трусцой.

Она уже почти закончила серию отжиманий, когда вошел Рорк.

— Долгий день? — с трудом выдохнула Ева.

— Есть немного. — Он наклонился и поцеловал ее в губы. — Разогреваешься или заканчиваешь?

— Заканчиваю. Но у меня еще остались силы для спарринга, если хочешь размяться.

Я размялся с утра пораньше. Сейчас мне нужен большой бокал вина и ужин.

Ева внимательно заглянула ему в лицо.

— У тебя и правда был долгий день. Проблемы?

— Досадные мелочи. В основном все они устранены. Но я тут подумал и решил, что заплыв до ужина мне бы не помешал. Если у меня будет хорошая компания.

— Компания у тебя есть. — Ева взяла полотенце, вытерла мокрое от пота лицо. Сказать сразу или оттянуть, пока он не расслабится? Трудное решение, подумала она. Но ей казалось неправильным дать ему расслабиться, а потом оглоушить ударом по голове. — Э-э-э… тут вот какое дело. — Чтобы еще немного потянуть время, она подошла к мини-холодильнику и взяла бутылку воды. — Это двойное убийство, которое я расследую. Аудиторская фирма.

— Ты получила ордер?

— Да, это часть проблемы.

— А в чем проблема?

Ева внутренне напряглась, словно готовясь нырнуть в холодную воду.

— В некоторых кругах существуют опасения относительно закрытых данных в файлах, которые сейчас конфискованы Департаментом полиции Нью-Йорка, и ведущего следователя — это я, — состоящего в браке с тобой.

— В некоторых кругах существуют опасения относительно твоей способности обращаться с подобными данными?

Его голос звучал совершенно спокойно, даже дружелюбно, но чуткие радары Евы уловили в нем раскаты приближающейся грозы.

— В некоторых кругах существуют опасения этического свойства относительно того, что ты окажешься в Посредственной близости от частной финансовой информации, принадлежащей нынешним или будущим конкурентам.

— Значит, в некоторых кругах предполагают, — подхватил он, — что я могу использовать свою жену и проводимое ею расследование двойного убийства с пытками, чтобы получить информацию о финансовом состоянии нынешних или будущих конкурентов и обогатиться за их счет? Я все правильно понял?

— В точности. Послушай, Рорк…

— Я не закончил. — Каждое его слово было подобно удару бича. — А некоторым кругам не приходит в голову, что мне нет нужды использовать мою жену и ее расследование, чтобы выколотить все дерьмо из конкурента, если мне захочется это сделать? Им не приходит в голову, что мне кое-как удавалось конкурировать и даже добиваться успеха до того, как я познакомился с ведущим следователем по этому делу?

Ей ужасно не понравилось, каким тоном он произнес «моя жена». Как будто она была не женой, а парой его дорогих ботинок. Обида заклокотала у нее в груди и поднялась к горлу. Еве с большим трудом удалось ее проглотить.

— Не знаю, что им приходило в голову, но…

— Черт побери, Ева, думаешь, я стал бы тебя использовать ради гребаных денег?

— Ни секунды. Посмотри на меня. Ни единой секунды.

— Ползать по окровавленным трупам, рисковать твоей и своей собственной репутацией ради преимущества в какой-нибудь гребаной сделке?!

— Я только что сказала, что я не…

— Я слышал, что ты сказала, — огрызнулся он, и в его глазах появился смертоносный блеск. — Но, как я погляжу, кое для кого рожденный вором до гроба вор! — Я работал бок о бок с Департаментом полиции Нью-Йорка, тратил на это значительное время, рисковал здоровьем и жизнью, а теперь они ставят под вопрос мою порядочность из-за этого? Из-за этого? Да пошли они! Если они не могут и не хотят доверять тебе после всего, что ты для них сделала, после всего, что я для них сделал… ДА ПОШЛИ ОНИ! Я хочу, чтобы ты отказалась от этого дела.

— Ты хочешь… Эй, погоди!

— Я хочу, чтобы ты передала дело другому следователю, — повторил Рорк. — Я не потерплю ни одного байта этой гребаной секретной информации в моем доме, или в голове моей жены, или в любом другом месте, где я мог бы ею воспользоваться. Будь я проклят, если я позволю обвинять себя в чем-то подобном! Я этого не потерплю.

— Так, давай немного успокоимся. — Еве надо было перевести дух. Она сделала вдох, потом другой, прежде чем голова у нее перестала кружиться. — Ты не можешь меня просить, чтобы я передала дело другому следователю.

— И тем не менее я именно об этом прошу. Если мне не изменяет память, до сих пор я мало о чем просил, когда дело касалось твоей работы. Ты не единственный опытный следователь. Откажись от дела, — повторил Рорк. — И сделай это немедленно. Я не позволю так себя оскорблять. И разрази меня гром, если я буду терпеть, что мою жену подсылают ко мне с этими оскорблениями, потому что у твоих начальников яйца мелковаты, чтобы сделать это самим.

Ева стояла оглушенная, потеряв дар речи. Рорк резко повернулся на каблуках и вышел.