Кому она рассказала?

Глава 22

Она ненавидела больницы. И они могли сколько угодно увешивать выкрашенные в пастельные тона стены картинками с изображением ангелоподобных младенцев, устраивать уютные уголки ожидания со стульями и скамейками, одевать персонал во все цвета радуги. Все равно это была больница: такое место, где доктора и всяческие медицинские инструменты и механизмы завладевают вашим телом и при этом так или иначе обязательно причиняют вам боль.

Благодаря звездному статусу Мэвис ее поместили в родильную палату, больше напоминавшую номер люкс в роскошном отеле. Тэнди, купавшуюся в лучах отраженной славы, поместили в столь же роскошную палату напротив по коридору.

Ева надеялась, что, определив своих подопечных на их новые квартиры, она может считать себя временно свободной, но эти надежды разлетелись в прах. Мэвис согласилась разжать тиски, которыми сжимала ее руку, только при одном условии: если Ева обещает пойти к Тэнди, проверить, как она там, и тут же вернуться назад.

— Мы с Леонардо собирались вместе ей помогать, но теперь мы обе перешли на обратный отсчет. И у нее никого нет и не будет, пока Аарон сюда не доберется.

Ева поняла, что должна обращаться с обеими женщинами, как с опасными ранеными животными. Она осторожно погладила стиснутую, с побелевшими костяшками руку Мэвис.

— Конечно, без проблем. Я все сделаю.

Она пересекла коридор, открыла дверь и увидела совершенно голую, чудовищно беременную женщину, которой помогали надеть короткий голубой халатик.

— Господи! — Ева зажала глаза ладонью. — Прошу прощения. Мэвис хотела убедиться, что с тобой все в порядке.

— О, обо мне не беспокойся. — Голос Тэнди звучал беспечно и жизнерадостно. — Тебе сейчас надо быть с ней.

— Без проблем. Я ухожу.

— Ой, Даллас, погоди! Ты не могла бы еще раз позвонить Аарону? Просто хочу убедиться, что он уже едет.

— Запросто. — Ева пересекла коридор в обратном направлении, открыла дверь и была вознаграждена видом голой беременной Мэвис. — О господи, ради всего святого, и почему никто не прикроет этот срам?

Мэвис захихикала, пока Долли накидывала на нее розовый халат.

— С Тэнди все в порядке? А Леонардо скоро будет? А Аарон?

— С ней все в порядке. Я проверю.

Ева выбежала в коридор, словно спасаясь от пожара. Там, в относительной безопасности, она удостоверилась, что Аарон наконец-то сел в такси, а Леонардо только что закончил возню с регистрацией.

— Смелее, — сказала она себе и вернулась к Мэвис.

— Смотри, я на мониторе! — Мэвис сидела на кровати, вся раскрасневшаяся от возбуждения. — Видишь, это сердцебиение ребенка, а вот эта штука — для измерения схваток.

Долли со щелчком натянула на руку гигиеническую перчатку.

— Сейчас мы проверим расширение шейки матки.

«Господи, сжалься надо мной».

— Я буду в коридоре.

— Нет, не уходи!

Мэвис вытянула руку. Ева обреченно взяла подругу за руку, а Мэвис тем временем развела ноги и приняла гинекологическую позу.

— Леонардо уже поднимается, — сообщила Ева, старательно устремив глаза на лицо Мэвис и никуда больше.

— Около трех сантиметров, — объявила Долли. — Времени у вас полно, так что расслабьтесь. Дайте мне знать, могу ли я вам что-нибудь принести. А вы — Даллас, верно?

— Да.

— Что я могу вам принести?

— Огромный бокал вина.

Долли засмеялась.

— Нет-нет, никакого алкоголя, пока ребенок не родится. Вот когда родится, мы все за него выпьем и тост скажем. Может быть, чашечку чая?

Ева хотела попросить кофе, но вовремя вспомнила, что больничная бурда ничем не лучше той, что дают в полицейском управлении.

— Пепси есть?

— Конечно.

— Мой Пирожок! — завопила Мэвис, когда в палату вошел Леонардо с огромной вазой чайных роз. — Ой, ты принес мне цветы, а я еще даже ребенка не родила.

— Они похожи на солнце, и ты можешь сфокусироваться на них, пока сюда не доставят твою сумку. — Он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб. — С тобой все в порядке? Может, принести тебе колотого льда? Может, включить музыку?

— Это ты похож на солнце. Нет, я в порядке, все просто волшебно. Три сантиметра, и счет идет. Я так рада, что ты здесь. Я так рада, что вы все здесь. Все именно так, как я и представляла. Соммерсет, вы мой ангел, побудьте с Тэнди, пока… Ой! Опять.

Раз уж у кровати суетился Леонардо, Ева позволила себе отойти подальше и встать рядом с Рорком.

— Я видела их обеих голыми, и теперь я напугана на всю жизнь. Человеческое тело не должно так растягиваться. Оно для этого не приспособлено.

— Меня больше тревожат другие части тела, которые растягиваются.

— Ой, я тебя умоляю, замолчи!

— Это было не так уж страшно, — весело объявила Мэвис и послала Леонардо взгляд, полный тягучей нежности. — Медвежонок, помнишь, о чем ты меня просил? На прошлой неделе, и в прошлом месяце, и в позапрошлом месяце?

Он держал ее за обе руки и теперь прижал их к сердцу.

— Ангел мой!

— А!

Ева отвела взгляд, когда их губы слились в бесконечно страстном поцелуе.

— Мы женимся! — пропела Мэвис.

— Без балды? — отреагировала Ева.

— Абсолютно. Мы будем абсолютно связаны.

— Я месяцами ее упрашивал. — Лицо Леонардо сияло. — И наконец! Я сошью тебе совершенно потрясающее свадебное платье.

— Ой, нет, не получится. Сладенький мой, мы должны сделать это сейчас. До того, как родится ребенок.

— Прямо сейчас?

— Я точно знаю, что так нужно. Ребенок идет, и я хочу быть твоей любящей женушкой, когда мы увидим его или ее в самый первый раз. Когда мы в первый раз возьмем его на руки. Пожалуйста!

— Но у нас же нет лицензии, и мы ни с кем ни о чем не договаривались.

Ее нижняя губа задрожала.

— Но это должно быть сейчас.

— Держись! — Ева вскинула руку, прежде чем отверзлись шлюзы. — Я думаю, мы с этим справимся. Дай нам пару минут.

Она вышла из палаты вместе с Рорком.

— Позвоню мэру, — сказала она, вынимая сотовый. — Если мне не удастся уговорить его выдать лицензию, я хочу, чтобы ты был наготове и предложил ему взятку.

— Я могу это сделать. Но им нужен кто-то для совершения обряда. В больнице должен быть кто-то, кто этим занимается. Я пойду узнаю.

Ева кивнула и задержала дыхание.

— Господин мэр, это лейтенант Даллас. Хочу попросить вас о персональном одолжении.

К тому времени, как она закончила разговор, из лифта выбежали Пибоди и Макнаб.

— Пришло подкрепление с амуницией. — Пибоди сияла идиотски-радостной улыбкой. — Как они?

— Как они? — удивилась Ева. — Они детей рожают. И, как будто мало им этого, Мэвис решила, что они с Леонардо должны пожениться. Прямо сейчас.

— Здесь? Сейчас? Обалдеть!

— Я уговорила мэра выдать им особую лицензию.

Рорк сейчас ищет кого-нибудь, кто провел бы церемонию.

— Макнаб, начинай по новой. Мы провели телефонную рассылку, — пояснила Пибоди, повернувшись к Еве. — Я составила список, кому надо кинуть весточку. Раз возникли новые данные, придется все делать заново. Она рожает, и они женятся.

— Считай, уже сделано, — откликнулся Макнаб. — Тэнди?

— Там. Мэвис тут.

— Я пойду к ней. — Пибоди заплясала на месте от радости. — Как я рада, что меня осенило сунуть тиару в ее сумку! Теперь она ее наденет как головной убор невесты.

Стоило Пибоди открыть дверь, как раздался двойной визг: самой Пибоди и Мэвис. Ева зажала пальцами уши, потом глаза. Опустив руки, она увидела Рорка, идущего к ней по коридору в компании очень бледного мужчины. Ева узнала Аарона Эпплби.

— Я нашел блудного папочку, — объявил Рорк.

— Я был настолько сбит с толку, что просто ничего не соображал. О боже, вы — Даллас.

Не успела Ева приготовиться к обороне, как он обнял ее обеими руками и уронил голову ей на плечо. Ее ужас возрос многократно, когда у него вырвалось сдавленное рыдание.

— Спасибо вам! Благослови вас бог. Спасибо вам за мою Тэнди, за нашего ребенка.

— Э-э-э… она, наверно, захочет вас увидеть. Она вон там.

— Тэнди. — Он бросился к двери на другой стороне коридора.

— Я не знаю, сколько еще смогу выдержать.

— Держитесь, лейтенант. — Положив руку на плечо Еве, Рорк вопросительно поднял бровь на Соммерсета, вышедшего из палаты Тэнди: — Как дела?

— Дела у нее идут очень быстро. Я бы сказал, у нас будет ребенок часа через два, максимум три.

— У нас еще и свадьба будет. Мэвис и Леонардо.

Губы Соммерсета искривились в улыбке. Это выражение было для него настолько редким, что Ева удивилась, как это его изможденное лицо осталось на месте. Ей казалось, что от улыбки оно немедленно осыплется.

— Это чудесно! Разве вам не следует быть с ней? Ассистировать ей при родах?

— Мы тут работали. — Ева смущенно замялась. — Там Пибоди.

— Ей нужны вы, — властно напомнил Соммерсет. — Сейчас я сам зайду на минутку.

— Я не собираюсь чувствовать себя виноватой, — решительно заявила Ева. — Я не буду чувствовать себя виноватой. Ну ладно, черт, я чувствую себя виноватой.

— Ну что? Опять идем на прорыв?

— Не произноси этого слова.

Весь следующий час прошел в лихорадочной суете. Пибоди и Макнаб взяли на себя роль гонцов, поддерживающих связь между двумя рожающими женщинами. Примчалась Трина и настояла, что она должна сделать Мэвис прическу. Акушерка сновала между двумя палатами, заверяя, что обе женщины идут по графику, причем Тэнди — со значительным опережением.

Мэвис отставала при шести сантиметрах раскрытия, а Тэнди уже достигла десяти, и ей разрешено было тужиться.

Благодаря телефонному оповещению, родильная палата вскоре оказалась забитой под завязку. Тут были доктор Мира с мужем, Луиза Диматто и Чарльз Монро, Фини, Надин, великан Крэк, пришедший прямо из своего клуба «Даун энд Дэрти».

— Прямо настоящая свадьба. Я так счастлива! Как я выгляжу?

Леонардо поцеловал пальцы Мэвис.

— Ты самая прекрасная женщина на свете.

— О, мой сладкий щеночек! Давай поженимся! У нас же все есть, верно? Цветы. — Мэвис стиснула букетик фиалок, который принес ей Рорк. — Есть музыка, все наши друзья здесь. Подружка невесты, — она улыбнулась Еве и Рорку, — и шафер.

— Все у нас есть. — Тут лицо Леонардо вытянулось. — Кольцо. У меня нет для тебя кольца.

— О! — Ее нижняя губа задрожала, но Мэвис героически закусила ее. — Ну что ж, это не так уж важно, кукленыш. Кольца большой роли не играют.

Соммерсет шагнул вперед и вытянул цепочку из-под ворота жестко накрахмаленной рубашки.

— Если вы примете чужую вещь напрокат, я буду рад предложить вам вот это, пока вы не обзаведетесь своим собственным. Оно принадлежало моей жене.

Слезы задрожали на ресницах Мэвис.

— Спасибо, для меня это большая честь. Вы не откажетесь быть посаженным отцом? Вы не против?

Он снял кольцо с цепочки и передал его Леонардо. Ева услышала, как Леонардо тихонько откашлялся.

— Для меня это великая честь.

Когда Соммерсет отошел назад, Ева встретилась с ним взглядом.

— Отлично сработано, — сказала она.

«Все это бесподобно, — подумала Ева. — Как это похоже на Мэвис! Давать брачные обеты с паузами на учащающиеся схватки в роскошной родильной палате, в окружении друзей и голышом. С одной только дурацкой тиарой на голове».

И с Макнабом, запечатлевающим историческое событие на свою полицейскую камеру.

Все присутствующие, включая саму Еву, прослезились, когда Леонардо своими громадными ручищами надел одолженное кольцо на палец Мэвис.

Когда отзвучали аплодисменты и поцелуи, когда все выпили шампанского, которое Рорку удалось протащить в палату контрабандой, — в этом смысле на него всегда можно было положиться, — вошла акушерка.

— Поздравляю, желаю всего наилучшего, и я рада сообщить вам, что началась новая жизнь. У Тэнди и Аарона родился сын. Восемь фунтов три унции превосходного детского тела. Ни единого изъяна. Мэвис, я должна вам передать, что Тэнди посылает вам свою энергию. Даллас! Она просит вас зайти к ней на минутку.

— Меня? Зачем?

— Я всего лишь передаю поручение. Так, мамаша, давайте посмотрим, как у вас дела.

— Ты идешь со мной, — сказала Ева, схватив Рорка за руку.

— Меня она не приглашала.

— Я не пойду туда одна. — Ева потянула его за собой.

В роскошной палате напротив они нашли бледную и влажную от пота Тэнди. Вид у нее был слегка осоловелый, как, впрочем, и у новоиспеченного отца. Тэнди держала в руках голубой сверток.

— Тут все в порядке?

— Все просто великолепно. Ну? Разве он не прекрасен? — Тэнди повернула ребенка, так туго спеленутого, что Еве тут же пришло на ум сравнение с сосиской голубого цвета, снабженной странным круглым личиком инопланетянина.

— Да, он прекрасен, — ответила она вслух, прекрасно понимая, что именно этого от нее ждут. — Как ты себя чувствуешь?

— Устала, взволнована, безумно влюблена в обоих моих мужчин. Но я хотела бы вас познакомить. Особенно с Квентином Далласом Эпплби.

— С кем?

— С прибавлением в семействе, лейтенант. — Рорк легонько подтолкнул ее вперед.

— Надеюсь, ты не против? — спросила Тэнди. — Мы хотели назвать его в твою честь. Его бы, да и меня, не было здесь, если бы не ты.

Удивленная и растроганная Ева сунула руки в карманы и улыбнулась.

— Это очень мило. Нет, правда, очень, очень мило. Довольно длинное имя для такого малыша.

— Мы его воспитаем достойным этого имени. — Аарон наклонился и поцеловал мать и младенца. — А как там Мэвис?

— Тише едешь, дальше будешь, — сказала акушерка. — Придется еще подождать.

— Я загляну к ней, как только мне позволят встать, — пролепетала Тэнди.

— Она никуда не денется. Тебе лучше немного отдохнуть.

Когда они вышли, в коридоре увидели Финн.

— Акушерка проводит какой-то там осмотр. Я решил, что лучше мне этого не видеть.

— Любой здравомыслящий человек решил бы так на твоем месте.

Тут у Евы засигналила рация.

— Ты никуда не уйдешь, — грозно предупредил Рорк.

— Я же на это подписалась. Останусь до конца. Даллас, — сказала она в рацию.

— Лейтенант! — Ева узнала голос Уитни. — Вас немедленно вызывают в Райкерс, женское отделение.

— Майор, в настоящий момент я не в состоянии выполнить приказ. Я в роддоме. Мэвис…

— Прямо сейчас?

— Да, сэр. Думаю, ждать осталось недолго. А в чем проблема? Что-то с Мадлен Баллок?

— Да. Она мертва. Сын сломал ей шею.

Когда Уитни изложил ей детали и заверил ее, что вызовет на место Бакстера, чтобы вести расследование, Ева отключила связь и буквально рухнула в кресло в уголке ожидания, закрыв лицо руками.

— Почему ты винишь себя? — В голосе Рорка слышалось негодование. — Почему ты должна за это отвечать? Это же она сама убедила охранника устроить ей свидание с сыном.

— Глупо! Глупо! Им ни в коем случае нельзя было позволять видеться или общаться. Только не на этом этапе. Черта с два она убедила охранника. Она подкупила охранника, вот так-то будет вернее! Придется кому-то надрать задницу.

— Тогда почему ты сидишь здесь, пригорюнившись, и во всем винишь себя?

Ева выпрямилась:

— Она его разозлила, вот что она сделала. Давила на него, давила, чтобы он поддержал ее версию, чтобы спасти свою шкуру за его счет. «Я твоя мать. Ты обязан мне жизнью». Я прямо-таки слышу, как она это говорит! А он слушает ее и понимает — наконец-то! — что его приносят в жертву. Что он ей не настолько нужен и дорог, чтобы спасти его. Чтобы любить его.

— И тем не менее, сознавая все это, ты здесь сидишь…

— Я хотела, чтобы ей больше всех досталось. Я хотела посмотреть, как она пойдет ко дну. Вот почему я приберегла ее напоследок для допроса. Мне хотелось, чтобы она потела. Вот почему я заколотила не все гвозди в ее гроб. Решила: пусть еще помучается, а я завтра снова ею займусь. Я не предлагала ей сделку, хотя вполне могла. Я могла бы еще немного над ней поработать, предложить сделку и закрыть дело. Но я дала ей понять, что хочу посмотреть, как она будет поджариваться на медленном огне. Я дала ей это понять. Я действительно этого хотела.

— А почему бы и нет? Она в ответе за все это. Я уж не говорю об убийствах, подумай, сколько горя она причинила! Ты хотела справедливости.

— Нет, дело не только в этом. Я хотела, чтобы она испытала боль и страх. Убийства совершал он, и делал это с удовольствием. Но это она его изуродовала — с самого рождения. Она сделала его таким, каким он стал. Она использовала его как свое орудие, она использовала его как…

Рорк поднял ее руку и прижал пальцы к своим губам.

— Как твой отец использовал тебя.

— Я видела лицо отца, пока дожимала ее на допросе. Я чувствовала его присутствие, переживала то, что он сделал. Что он хотел сделать со мной.

— Она была таким же чудовищем, как и он, — согласился Рорк. — Но, безотносительно к чему бы то ни было, Уинфилд Чейз был взрослым человеком. Он мог оставить ее, мог обратиться за помощью.

— Когда тебя обработают по полной программе, ты уже не веришь в избавление, будь то побег или посторонняя помощь.

— Он не был тобой, Ева. И ты бы никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы такой, как Чейз. Ты никогда не сделала бы его выбор.

— Нет, никогда. И ты прав, у него был выбор, как у каждого из нас, но она ограничила для него возможность выбора. Она извратила его выбор.

— Это именно то, что сделал бы твой отец. Именно это он и пытался сделать с тобой.

— Он возвращается. У меня в голове, в моих снах. И я увидела его в ней. Я увидела его, когда смотрела ей в глаза, и я хотела, чтобы она страдала, чтобы она заплатила и чтобы знала, за что. И вот теперь, когда она заплатила, я не уверена, что она уже поняла, за что.

— Ты хотела, чтобы она умерла?

— Нет, конечно нет! Со смертью все кончается, какая же это расплата? — Ева судорожно втянула в себя воздух, потом еще раз, пока не успокоилась. — Уитни сказал, что это произошло мгновенно. Они разговаривали, и вдруг он потянулся, схватил ее и сломал ей шею. Он не оказал никакого сопротивления, просто после этого дал им себя увести. Теперь они поставили его на круглосуточное наблюдение: опасаются самоубийства.

— Посмотри на меня, послушай меня. — Голос Рорка звучал решительно и твердо. Он не собирался это терпеть, не собирался позволить ей взять на себя эту ношу. — Неужели ты не видишь, не понимаешь: чего бы ты ни хотела, как бы ни повернула это дело, оно все равно окончилось бы именно так, а не иначе? Она не удовлетворилась бы сделкой. Она все равно попыталась бы его использовать, а он все равно убил бы ее.

— Может быть. Может быть.

— Ева, несколько минут назад ты видела этого ребенка, крошечную новую жизнь, в чьем имени есть и твое имя. В жизнь пришел новый человек, и это ты помогла ему появиться на свет. Эта жизнь чиста. Мы с тобой уже не можем быть чистыми, да и он не останется чистым. Но благодаря тебе, благодаря тому, что ты сделала, благодаря тому, что ты такая, как есть, он родился и у него есть семья.

— Значит, дело надо закрыть и поставить на полку, где ему самое место. — Ева закрыла глаза и кивнула. — Ты прав. Я знаю, что ты прав. Я так и сделаю.

— Даллас? Ой, прошу прощения. — Пибоди подавила зевок. — Мэвис вас спрашивает. Да, и она уже раскрылась до семи. Мы собираемся вниз, перехватить чего-нибудь. Берем с собой Леонардо: акушерка сказала, что время еще есть.

— Но…

— Мэвис говорит, что ей нужно по-тихому переговорить с вами с глазу на глаз.

— Ладно, ладно. Сотри это выражение облегчения со своей физиономии, Умник, — свирепо предупредила она Рорка. — Никуда ты не денешься. В момент выемки будешь там как миленький.

— Господи, сжалься надо мной! — Рорк поднялся, обнял Еву, коснулся губами лба. — Думай о том, что тебе удалось спасти, — прошептал он. — Вспоминай, какое лицо было у Тэнди, когда она взяла на руки сына. Тут нет места для тьмы.

— И опять ты прав. — Еще миг Ева постояла, прижимаясь к нему. — Спасибо.

Еве показалось, что процесс родов стал уже слегка сказываться на Мэвис, когда она вернулась в палату.

Что-то случилось? — Мэвис попыталась сесть прямее. — Тэнди? Ребенок?

— Нет-нет, они в порядке. Кое-что случилось на работе. — «Закрой дело, — напомнила она себе, — поставь его на полку. И помни о том, что началось». — Это неважно.

— Тебе не придется уйти?

— Мэвис, я никуда не уйду, пока ты не сделаешь свое дело. Как у тебя дела? Или тебя уже тошнит оттого, что все об этом спрашивают?

— Я, в общем-то, ничего, и вовсе мне не надоело. Знаешь, это даже здорово — быть в центре внимания. Понимаешь? Это не то же самое, что выступление на сцене. Тут все так реально, даже первобытно. И только я одна могу это сделать. Ты можешь просто посидеть здесь, побыть со мной?

— Все, что захочешь.

Мэвис похлопала по одеялу, и Ева присела на край кровати.

— Я хотела… Ой вот оно опять. Все сильнее и сильнее. Черт, черт, черт!

— Ты должна дышать, — напомнила Ева. — Где эта штука? Ну, на которой фокусироваться?

— Сейчас я фокусируюсь на тебе. Мне надоело смотреть на этот солнечный диск.

Мэвис запыхтела, вглядываясь в глаза Евы так пристально, словно хотела прочитать ее мысли. Вспомнив одно из упражнений, которые им показывали на занятиях, Ева положила руки на живот Мэвис и начала легонько его массировать. Он показался ей горкой бетона.

— Отступает потихоньку, да? Да, отступает, — сказала Ева, бросив взгляд на монитор. — Вот и хорошо. Выдохни.

Выдохнув, Мэвис выдавила из себя улыбку.

— А ты молодец, внимательно слушала лекции.

— Позволь тебе напомнить, что я коп. Мы все видим и слышим. А знаешь, ведь от этого есть лекарства.

— Да, я уже подумываю об этом. Просто я никогда раньше ничего подобного не делала и решила еще немного потерпеть. Вот сейчас я хотела немного побыть с тобой. Смотри.

Мэвис вытянула вперед руку, и на пальце у нее блеснуло кольцо Соммерсета.

— Да, я рада за тебя.

— Теперь мы с тобой парочка старых замужних дам. Кто бы мог подумать? Скоро я стану матерью. Больше всего на свете я хочу быть хорошей матерью.

— Мэвис, ты другой и быть не можешь.

— Не говори так. Есть столько способов все изгадить. Я была раньше такой никчемной дурой! Но ведь я исправилась, да?

— Да.

— Я хотела тебе что-то сказать, перед тем как все опять изменится. Потому что я знаю: это все изменит. Изменит к лучшему, но все-таки. Даллас, ты лучше всех, кого я знаю. Лучше всех на свете.

— Мэвис, ты уверена, что ты не под газом? Может ты уже принимаешь лекарства?

Мэвис рассмеялась сквозь слезы:

— Я серьезно. Я обожаю Леонардо, но ты лучше всех. Ты всегда делаешь то, что нужно и важно, чего бы тебе это ни стоило. Ты первый член моей семьи, и это ты вывела меня на дорогу. Меня бы здесь не было, и я бы сейчас не рожала, если бы не ты.

— Ну это ты хватила. Я думаю, вряд ли ты обошлась бы без помощи Леонардо.

Мэвис ухмыльнулась:

— Да, ему досталась самая приятная роль. Я люблю тебя. Мы тебя любим. — Она положила руку Евы к себе на живот. — Я хотела тебе это сказать.

— Мэвис, если бы я тебя не любила, я сейчас была бы за тысячу миль от этой палаты.

— Я знаю. — Теперь Мэвис лукаво захихикала. — Скажу тебе честно, это своего рода кайф. Но ты всегда делаешь то, что нужно. То, что имеет значение. Поэтому тебе никуда отсюда не деться. О, черт, черт, черт, опять подступает!

Два часа спустя Мэвис разрешено было тужиться.

— Всем членам команды, — объявила Рэнда, приподняв тент между колен Мэвис, — занять свои места.

— Почему мое место именно здесь? — спросила Ева, когда ее поставили в ногах кровати.

— Мэвис, я хочу, чтобы во время следующей схватки вы сделали глубокий вдох и задержали его на счет «десять». После этого начинайте тужиться. Даллас, дайте ей упор. Леонардо, когда она будет упираться, тяните в другую сторону. Рорк, следите за дыханием.

— Подходит!

— Задержите дыхание! На счет «десять». Толкайте! Раз, два…

— Блеск! Ты чудо, — объявил Леонардо, когда схватка миновала. — Ты просто чудо. Теперь дыши медленно, сахарок. Тебе не нужна гипервентиляция.

— Я люблю тебя, — сказала Мэвис. Ее глаза были закрыты, а рот полуоткрыт. — Но если ты еще раз скажешь мне, как нужно дышать, я выдерну у тебя язык изо рта, обмотаю вокруг шеи и затяну. Ну вот, опять подходит.

Весь следующий час Леонардо обтирал лицо Мэвис смоченными в прохладной воде тампонами, давал ей пососать колотый лед, съеживался от стыда, когда она огрызалась в ответ на его фальшиво жизнерадостное подбадривание.

Ева помогала Мэвис упираться ногами, делала все, что от нее требовалось, но смотрела куда угодно, но только не на то, что происходило внизу.

— Мне кажется, нам следует поменяться местами. Она грозно прищурилась, глядя на Рорка, пока Мэвис втягивала через маску болеутоляющее перед следующим раундом.

— Нет такой силы на небе и в аду, которая могла бы заставить меня занять твое место.

— Молодец, Мэвис, — похвалила ее Рэнда. — Смотри, головка показалась.

Рорк инстинктивно глянул в зеркало, поставленное в наклонное положение для Мэвис.

— О боже! Мои глаза.

Натягивая рукой петлю ярко-красного кожаного ремня, который держал Леонардо, сильно упираясь ногами в Еву, Мэвис испустила нечеловеческий вопль, снова рухнула на кровать и часто-часто задышала.

— Еще пару раз, — сказала ей акушерка. — Всего пару раз.

— Не знаю, смогу ли я.

— Ты сможешь, звездочка моя! Мэвис оскалила зубы, оглянувшись на Леонардо.

— Может, тебе стоит поменяться со мной местами? Черт, черт, черт! — Она вскинулась бедрами, схватила кожаную петлю, а свободной рукой вцепилась в руку Рорка, вонзив ногти в его кожу.

— Головка вышла. Какое чудное личико!

Закрыв один глаз, Ева скосила другой вниз и увидела мокрое бессмысленное личико, выглядывающее между ног у Мэвис.

— Да разве такое возможно? Тут что-то не так!

— Еще разок, Мэвис, и у тебя будет ребенок.

— Сил больше нет…

Ева дунула на волосы, лезущие в глаза, и выждала, пока стекленеющий взгляд Мэвис не сфокусировался на ней.

— Еще разок, и ты сорвешь банк.

— Ладно, ладно, вот оно подходит.

Мэвис поднатужилась, и оно вылезло наружу — мокрое, извивающееся. Оно издало пронзительный, полный глубокого недовольства вопль, заглушивший смех и всхлипывания самой Мэвис.

— Мой малыш! Наш малыш! Кто это — он или она? Мне там, внизу, не видно. Есть черепаший хвостик?

Ева повернула голову и взглянула на заходящегося криком младенца, которого акушерка теперь держала на вытянутых руках.

— Нет черепашьего хвостика. Это девочка. Легкие у нее — дай боже каждому.

Леонардо со слезами перерезал пуповину, со слезами смотрел, как ребенка кладут на живот Мэвис.

— Посмотрите на моих девочек. Посмотрите на моих красавиц. — Он повторял это как молитву. — Что скажете?

— Все хорошо, папочка, — ворковала Мэвис, гладя его по голове одной рукой, а другой придерживая девочку. — Здравствуй, моя малышка. Здравствуй, моя любовь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы мир для тебя оказался не таким паршивым.

— Я заберу ее у вас на одну минуточку, — сказала Рэнда. — Надо ее обтереть и взвесить. Долли ее возьмет и принесет вам обратно, не сомневайтесь. Она у вас настоящая красавица, мамаша.

— Мамаша. — Мэвис поцеловала ребенка в макушку, прежде чем Долли подняла ее. — Я мамаша. Спасибо. — Она взяла Рорка за руку и улыбнулась Еве. — Спасибо вам.

— Она прекрасна. — Рорк наклонился и поцеловал Мэвис в щеку. — Она похожа на прекрасную куколку.

— Она будет достойна своего имени. — Леонардо отер слезы с глаз.

— Мы перебрали все мыслимые и немыслимые имена, помнишь, Даллас?

— Помнится, в последний раз ты спрашивала меня про Редиску.

— Абрикоску. — Мэвис комически закатила глаза. Ее лицо сияло. — Но мы решили взять что-нибудь по-нежнее, если это будет девочка. Что-нибудь ласковое. Ее будут звать Белла. Белла-Ева. Мы будем звать ее Белль [От французскогоBelle— «красавица»].

Прекрасную Белль, укутанную в розовую простынку, с розовым чепчиком на хорошенькой безволосой головке, вручили счастливому отцу. Он трепетно принял ее своими большими руками.

— Теперь, — прошептал он, — у меня есть все. Целый мир!

Несколько часов спустя Ева наконец присела на собственную кровать в спальне.

— Ну и денек!

— Да, и не один, — добавил Рорк.

— Мы прорвались, верно? Мы справились, ассистент Рорк?

— Было несколько напряженных моментов, но, я думаю, да, мы отлично справились. И, слава богу, все уже кончилось.

— А знаешь, было немножко похоже на кино… Когда видишь их на мониторе, когда они только формируются, это похоже на кино про пришельцев.

Проводя пальцами по волосам, Рорк слегка нахмурился.

— Типа «Нашествие похитителей тел»?

— Вот-вот. Я хочу сказать, она так и выглядела, когда появилась, а потом нет. Она стала какой-то настоящей. Не думала я, что когда-нибудь сама это скажу, но я рада, что Мэвис втравила нас в это дело. Это очень много значило — пройти через все это вместе с ней.

— Это очень много значило. — Рорк подошел к Еве и обнял ее. — И теперь у тебя есть два начала, две новые жизни с твоим именем. Это большая честь, лейтенант.

— Дай-то бог, чтобы мне никогда не пришлось их арестовывать.

Он засмеялся и подхватил ее на руки.

— Я хочу уложить тебя в постель.

— И я хочу уложить тебя в постель. Буду рада такому соседству. — Ева спрятала лицо у него на шее. — Завтра мне надо разобраться с этой чертовщиной на работе. Все уладить, последние концы связать. Может занять пару дней, но не больше. И вообще, новоиспеченная мамаша обидится насмерть, если мы не придем поохать и поахать над Белль. Но после этого, приятель, остаемся только ты и я. Танцуем голышом под тропическим солнцем.

— Аллилуйя!

Когда они обнялись, она забыла про все свои дела, про все вопросы и ответы. Все это подождет ее до утра.