Кормилица по контракту

31

Назавтра Валя чуть-чуть пришла в себя. Позвонила в Ульяновск, поговорила с матерью и близняшками. Вымыла голову. Хотела сходить в магазин, но тетка не пустила.

— Сиди покуда дома. Отдыхай. Я сама все куплю.

Евгения Гавриловна взяла на работе отгул, наготовила кучу еды и пичкала ею Валю, у которой кусок не шел в горло.

— Ешь, — настойчиво приговаривала она, — тебе необходимо есть. У тебя стресс, любая хворь может привязаться.

Вале была приятна теткина забота, да и вообще, сама тетка за истекшие сутки стала почти что родной. Если бы не она — Валя не представляла, что с нею было бы.

Она, давясь, съела полную тарелку куриного бульона с гренками, котлеты с макаронами, выпила вкусного компота из сухофруктов. Потом они с Евгенией Гавриловной занялись предновогодней уборкой, затем перебирали гречку к завтрашнему утру, смотрели сериал по телевизору.

Так незаметно прошел день. Ночью Валя снова думала о Тенгизе, о том, как он предал ее, и о том, как ей его жаль. До ужаса жаль! Если б только можно было вернуть тот момент, когда она убегала от него к больному Антошке! Она бы не была такой жестокой, нашла бы нужные слова, заставила бы объясниться, начистоту. Глядишь, парень облегчил бы душу и не решился на смертный грех. А так выходит, что Валя в какой-то мере виновата в его гибели.

Она пыталась уверить себя, что это не так. Не она погубила Тенгиза — он ее. Погубил дважды — когда бросил с ребенком, и потом, когда хотел отнять у Вадима. Не отрекся бы от нее в самом начале, не было бы такого страшного конца.

Но все доводы рассудка разбивались о душевную боль. Сердце не могло смириться с потерей, продолжало обливаться кровавыми слезами. Даже тоска по Вадиму и Антошке отошла на второй план, притупилась, вытесненная этой невыносимой, жгучей болью.

Лежа, свернувшись клубком под одеялом, Валя опять, как прошлой ночью, давилась беззвучными рыданиями. Тетка тоже не спала, сидела рядом, на краю раскладушки, гладила ее по голове, утешая, убаюкивая.

— Увидишь, через неделю полегчает. Обязательно, вот те крест…

…Через неделю действительно полегчало. Валя уже не плакала перед сном, а днем даже улыбаться стала. Новогодние праздники кончились, а с ними и теткины отгулы. По утрам та уходила на работу, в поликлинику, и Валя с нетерпением ждала ее возвращения. Они продолжали делать все сообща — вместе готовили еду, убирались, ходили в магазин. В отсутствии же Евгении Гавриловны время тянулось томительно и долго: Валя не могла заставить себя взяться за что-либо, все валилось у нее из рук. Она часами сидела, уткнувшись в телевизор, или слушала громкую болтовню попугая Петруши.

Тетку такая Валина праздность не раздражала, наоборот, она все время твердила:

— Отдыхай. Тебе надо, у тебя стресс.

…Так проскочил месяц, за ним другой.

Окончательно оправилась Валя лишь к весне, начала самостоятельно выходить из дому, понемногу взвалила на себя все хозяйство. Работу она больше не искала, разменяла на рубли пятьсот тенгизовых долларов, отдала Евгении Гавриловне и столовалась с ней на пару.

В марте неожиданно позвонила Верка.

— Насилу тебя нашла. Молчи, молчи, я все знаю. Бедняга ты моя! — Голос у нее был непривычно серьезным, тон жалостливо-сочувственным.

Валя тут же ощутила комок в горле, однако нашла в себе силы спросить у Верки:

— Как ты? Как семейная жизнь?

— Хорошо. В институт собираюсь поступать.

— Это еще зачем? — удивилась Валя. — У тебя ж работа, да и вообще… — она не договорила, но Верка поняла ход ее мыслей.

— Если ты насчет беби, то и не думай. Мне еще рано. А образование совсем не помешает. Я тут на менеджера стажируюсь, корочка нужна позарез. Вот, сижу за учебниками. Ленька помогает, а то б вконец загнулась. Кстати, а ты сама не думала пойти куда-нибудь, поучиться?

— Поучиться? Я? — Вале такой оборот беседы показался забавным.

— А что тут такого? — запальчиво проговорила Верка. — Тебе ж еще только девятнадцать. Не собираешься же ты всю жизнь колбасу резать или нянчить чужих малышей. Можно поступить на вечерний или на заочный. Тогда и время для работы останется, будет на что существовать.

— Нет, Верка, — грустно возразила Валя, — мне учебу не потянуть. Нет у меня сил.

— Это ты брось. Сил у тебя всегда было полным-полно, просто ты устала. Эта история с Тенгизом тебя доконала. В конце концов, забудь, жить-то надо.

— Надо, — согласилась Валя.

Они еще поболтали о том о сем, Верка настойчиво звала в гости. Потом девушки распрощались. Повесив трубку, Валя глубоко задумалась.

А почему, действительно, ей не попытаться поступить в институт? Конечно, не на юриста или бухгалтера — там и конкурс огромный, и деньги за учебу нужно платить. Но есть же и другие вузы, не столь престижные и дорогостоящие, а то и вовсе бесплатные.

Поколебавшись, Валя сбегала в прихожую, где на этажерке хранились свежие газеты с рекламными объявлениями. Взяла одну из них, нашла страничку, посвященную всевозможной учебе. В глаза ей сразу бросились строки, набранные толстым, черным курсивом:

«Педагогический колледж объявляет набор на подготовительные курсы по следующим специальностям: учитель начальных классов, воспитатель, музыкальный работник дошкольных учреждений, детский психолог. Срок обучения два месяца, стоимость занятий четыреста долларов».

«Интересно, что это за детский психолог?» — Валя снова сняла телефонную трубку, набрала указанный в газете номер. Ей ответил приятный женский голос:

— Слушаю.

— Я по поводу объявления о курсах, — волнуясь, проговорила Валя.

— Что вас интересует?

— Расскажите о профессии детского психолога.

— Девушка, что значит «расскажите»? У нас есть день открытых дверей. Как раз на следующей неделе. Подъезжайте, увидите все своими глазами.

— Когда подъезжать?

— Во вторник, к пяти вечера.

— Спасибо. — Валя опустила трубку на рычаг.

Она едва дождалась, пока придет из поликлиники тетка. Та сразу заметила ее возбуждение.

— Что-то случилось? — Лицо Евгении Гавриловны напряглось, в глазах возникла настороженность. — Звонил кто-то?

— Вера звонила, — сказала Валя.

— А, Вера. — Тетка махнула рукой и с облегчением вздохнула. — Я уж думала этот твой… из коттеджа.

Валя печально опустила глаза:

— Нет, он никогда не позвонит. И думать нечего.

— Да и шут с ним! — сердито проговорила Евгения Гавриловна. — Идем лучше чай пить с пряниками.

— Идем, — согласилась Валя, забирая из теткиных рук сумки с продуктами.

За чаем она осторожно спросила:

— Евгения Гавриловна, а что если б я пошла учиться?

— Учись, — ответила та. — Нешто это плохо — быть образованной? Конечно, учись. И мать будет довольна. Иди вон на медсестру, у тебя руки ловкие.

— А на психолога?

— Это еще кто таков? — Тетка наморщила лоб.

— Ну детский психолог. Тот, что с детишками работает.

Евгения Гавриловна, по обыкновению, пожевала губами.

— Это что ж, Верка тебя подбила?

— Нет, — призналась Валя. — Сама вычитала. В газете. Педагогический колледж приглашает на курсы. Во вторник у них день открытых дверей. Я хочу сходить.

— Что-то ты чудишь, Валентина. — Старуха покачала головой и в расстройстве надкусила пряничный бок. — Я тебе дело советую — иди на медсестру. И уколы можно делать, и массаж. Всегда будет возможность заработать. А психолог — такой специальности раньше и не было.

— Так то раньше, — возразила Валя. — А теперь другое время.

— Ну как знаешь, — сдалась Евгения Гавриловна.

Было видно, что Валина затея ей не по нутру, но тетка стоически держалась и не высказывала своего недовольства, как когда-то прежде.

Во вторник Валя поехала в колледж, который, кстати, находился неподалеку от теткиного дома — всего в пяти троллейбусных остановках. Само здание ей не понравилось — старое, обшарпанное, с надписями углем и краской на стенах. «Шарага какая-то», — решила Валя, с недоверием открывая тяжелую, обитую дерматином дверь.

Внутри, однако, оказалось довольно уютно и чисто. Небольшой вестибюль, гардероб с рядами вешалок, банкетки, зеркала. Вокруг толпился народ — совсем зеленые мальчишки и девчонки, которым на вид было не больше пятнадцати. Некоторые пришли с родителями. Валя скептически оглядела всю эту разношерстную, шумную публику, и ей захотелось уйти.

«Что я здесь буду, как дура? — подумала она. — Верно, нужно было слушать тетку, идти в медучилище. А то детсад какой-то».

Тут ее внимание привлекла группа девушек постарше — они стояли у окна и о чем-то вполголоса беседовали, не обращая внимания на суету кругом.

«Подойти, что ли?» — заколебалась Валя. Девицы выглядели знающими себе цену и довольно неприступными. Все же она решилась, приблизилась к разговаривающей группке. Девчонки разом замолчали и уставились на нее с любопытством и без особой приветливости.

— Здравствуйте, — спокойно проговорила Валя.

— Здравствуй, коли не шутишь, — ответила одна из девиц, очень высокая, с гладко затянутыми в хвост волосами и в крошечных очках на курносом носу.

— Вы на день открытых дверей?

— Мы — да. А ты? — Курносая дылда окинула Валю пристальным взглядом с головы до пят.

— И я. Только тут, смотрю, одни мелкие. Вот, заметила вас, решила пристроиться. Возьмете в компанию?

— А ты, однако, простая, — хмыкнула другая девчонка, смазливая брюнетка с красивым, пухлым ртом. — Мы тебя звали сюда?

— Не звали, — невозмутимо согласилась Валя.

— Да ладно, Ксюш, — одернула подругу зализанная, — видишь, человек один. Жалко тебе, что она с нами постоит?

— Да за фигом она тебе сдалась, Алка? — взвилась красивая Ксюша. — У нас своя тусовка. Пусть валит ко всем чертям. — Она вызывающе уставилась на Валю.

— Алла права, — вдруг подала голос третья девушка, широкоплечая, рослая, коротко стриженная, стоявшая чуть поодаль от остальных. — Ксюша, не будь стервой. Людей надо уважать. Тебя как зовут? — обратилась она к Вале.

— Валентина.

— Меня Кирилл. Будем знакомы. — Стриженая протянула руку.

— Как?! — удивленно переспросила Валя.

— Ты что, глухая? — зло поинтересовалась Ксюша. — Говорят же тебе, Кирилл.

— Так ты… парень? — Валя ошалело хлопала ресницами, разглядывая стриженую. Девчонка и девчонка. Лицо нежное, без следа растительности, и фигура явно не мужская, хоть и спортивная. А, главное, голос — тонкий, приятного, нежного тембра.

Кирилл спокойно выдержал Валин взгляд.

— Да, я парень. Какой уж есть, ничего с этим поделать нельзя. В десять лет переболел скарлатиной — вот результат. — Он развел руками. На его миловидном лице не отразилось ни боли, ни смущения.

— Прости, — тихо произнесла Валя, пожимая Кириллову руку.

— Ничего. Я привык. Все путают. Тем более, я всегда в женском обществе. Ты не думай, у нас девчонки отличные, и Алка, и Олечка, и даже Ксения. Десять лет вместе отучились.

— Вы одноклассники? — догадалась Валя.

— Ага, — подтвердила прилизанная Алка, — нам всем скоро стукнет семнадцать. Даже родились в один месяц — в мае. Значит, всю жизнь будем маяться.

Валя смотрела на необычную компанию, и она нравилась ей с каждой минутой все больше и больше. Три совершенно не похожих друг на друга девушки и больной паренек — отныне они должны были стать и ее друзьями. На их лицах уже не было первоначальной настороженности и неприязни, это были просто юные, чистые, немного наивные лица, готовые вот-вот улыбнуться.

— Ты-то сама откуда будешь? — спросила Валю маленькая, худенькая блондинка, которую Кирилл назвал Олей.

— Я? Из Ульяновска.

— Ого! — Ксюша ухмыльнулась. — И чего это тебя занесло в матушку-столицу.

— Будто ты не знаешь, зачем едут в Москву? — осадил ее Кирилл.

В это время толпа вокруг пришла в движение и потекла куда-то по широкому коридору.

— Пора, — проговорила Алка. — В зал зовут.

— Пошли, — скомандовал Кирилл.

Валя заметила, что девчонки его слушаются, несмотря на недостаток мужественности. Они, все вместе, зашли в большой, просторный зал и уселись в одном из последних рядов.

На сцену вышел лысыватый мужчина средних лет — директор колледжа. Он в двух словах рассказал историю училища, объявил, что вступительные экзамены с курсов будут проходить в конце апреля и стал представлять преподавателей по разным специальностям.

— Ты на кого хочешь поступать? — шепотом спросила Алка у Вали.

— На детского психолога. А ты?

— И я. И Олька, и Кирилл. Только Ксюшка мечтает быть логопедом. Но там конкурс приличный. Она почти отличница, пройдет, а нам не потянуть.

— Кончайте шушукаться, из-за вас ничего не слышно! — недовольно пробурчала Ксения.

Алла и Валя замолчали и уставились на сцену. Педагоги сменяли один другого, в основном это были безвозрастные, располневшие тетки, все, как одна, с химической завивкой на голове. Лишь психолог оказался тощим, маленьким мужичонкой в обвислом костюме мышиного цвета.

— Господи, ну и доходяга, — сочувственно вздохнула Оля, глядя на то, как он карабкается по ступенькам на сцену.

Дядька, однако, неожиданно заговорил громко и уверенно, перекрыв гул в зале. Слушать его было интересно и увлекательно.

— Классный чувак, — уважительно произнес Кирилл, — у такого на лекциях не заснешь.

Валя тоже была в восторге. Ее решение поступать в колледж укрепилось окончательно. Тем более, она будет не одна, а с новыми приятелями.

Выступление преподавателей закончилось. Началась запись непосредственно на курсы. Это заняло немало времени. Когда дружная четверка вместе с Валей вышла на улицу, был уже поздний вечер.

— Вы сейчас куда? — поинтересовалась она.

— Отмечать пойдем, — со знанием дела ответил Кирилл. — Тут рядом отличная кафешка. Хочешь с нами?

— Не откажусь.

Они сидели в кафе, и Валя чувствовала, как с ее плеч падает нечеловеческий груз несчастий и разочарований, которые ей пришлось испытать, приехав в Москву. Она снова ощущала себя девчонкой, еще не столкнувшейся в жизни ни с какими серьезными проблемами вчерашней школьницей, полной радужных и наивных планов.

Время пролетело быстро, уходить не хотелось. Однако ребятам пора было по домам. Валя с сожалением простилась с ними, обменялась телефонами и договорилась встретиться в понедельник на первом занятии.