Котировка страсти, или Любовь в формате рыночных отношений

Глава 26

За день до открытия здания они переехали в отель. Тихо и незаметно. Еще до этого переезда, Карина с головой погрузилась в переоформление и переделку интерьера дома Соболева, уже не пытаясь анализировать, откуда взялся в ней этот энтузиазм и желание для проекта. И, как ни старалась делать вид, что ведет себя, как прежде, не могла обмануть ни себя, ни Костю. Даже воздух стал казаться ей чище и прозрачнее. Она смеялась. Не ехидничала, не насмехалась над окружающими, а искренне смеялась над шутками Фила и растерянностью Макса из-за этих шуток. С головой погружалась в работу, проводя целые дни среди нанятых Шлепко строителей, но тут же находила свободное время всякий раз, когда Костя нежданно приезжал из офиса, чтобы предложить ей сыграть вместе с ним в теннис.

Хотя, разумеется, Карина не была настолько глупа, чтобы хоть кому-то сказать о своем странном самочувствии и настроении. Тем более мужчине, коим Соболев аж никак не перестал быть. И что бы он сам там не думал по поводу ее настроения, она делала вид, что ничего не изменилось и все так, как и всегда. И находила в себе силы иронично улыбаться, когда выигрывала сет. Честно выигрывала, Соболев, похоже, прекрасно понимал, что подвох она заметит. Потому, выигрывала Карина редко, но, все же, и такое бывало. И неизвестно еще, кстати, кто в таких случаях радовался больше. Уж сильно подозрительно блестели глаза Соболева в таких случаях, словно бы он гордился тем, что она сумела его обыграть.

А поскольку это было бы весьма странно, Карина в такое и не верила. Только вот, из-за этого взгляда, который стала ловить на себе все чаще, она ощущала внутри непривычное и не особо приятное стеснение. И, стараясь избавиться от того и вернуть все на круги своя, становилась все откровеннее в постели. Впрочем, Константина это не расстраивало, судя по всему, а ей не помогало унять разгулявшееся воображение. И Карина только больше запутывалась в том, что и зачем он делает, и о чем думает, так обращаясь с ней.

Несколько раз она окольными путями пыталась выяснить, не связывался ли с Костей Картов, но тот делал вид, что не понимает, о чем Карина толкует. И тогда она спросила напрямик. В ответ на это Соболев напомнил, что дал слово, что Дмитрий ее больше не побеспокоит, и не намеревается это слово нарушать. Поверить в то, что Картов даст ей свободу после двадцати лет издевательств, после последнего разочарования — казалось почти невозможным. Но и не поверить Косте, когда он, говоря об этом, смотрел на нее с непоколебимой уверенностью — было сложно. Потому она, не зная, какому из ощущений верить больше, предпочла временно перестать думать и об этом. Все равно сама Карина ничего не могла изменить.

В день торжественного открытия нового центра, даже погода, похоже, решила порадовать организаторов. Солнце светило совсем по-весеннему ярко, прогревая еще холодный и влажный воздух. Соболев прекрасно играл свою роль, но Карина видела, насколько именно ему интересно разрезание торжественной ленточки. Хотя, казалось, никто больше не видел в его улыбке скепсиса и некоторой насмешки над всей этой пафосностью. Вообще, ее все еще порой удивляло его явное нежелание активно пиарить свою особу. Картов, Шамалко, Мелешко, и прочие не упускали ни одного шанса устроить себе рекламу. Соболев же все время предпочитал оставаться в тени. Его вполне устраивало наблюдение. Даже в этот раз всю пресс-конференцию, торжественную речь и представительские функции он спихнул на Шлепко. Сам же, по большей части, наблюдал за этим представлением со стороны, оставаясь рядом с ней, и ограничивался минимально возможным, как для основного вкладчика и заказчика, участием.

Когда они собирались на торжественную часть Карина, имея достаточно опыта участия в подобных мероприятиях, заблаговременно уточнила, какую роль ей предстоит исполнять. В качестве кого Соболев собирается ее представлять тем, кто поинтересуется: друга, временного увлечения, очередной пассии? Происходило все во время завтрака, когда они сидели за небольшим круглым столом, в гостиной номера, выбранного для проживания. И когда Фил, переехавший с ними на время ремонта, уже ушел, накрыв на стол. Карина допивала свой кофе, забравшись в кресло с ногами, а Костя до ее вопроса просматривал подборку свежей европейской бизнес-периодики, которую каждое утро готовил Шлепко.

Костя отчего-то развеселился из-за ее интереса, и в ответ спросил, а какие, вообще, роли, Карине приходилось исполнять?

Карина задумалась, стараясь все припомнить. А он, словно специально отвлекая, обхватил ее лодыжки ладонью и аккуратно устроил ноги Карины на своих коленях. Соболев, вообще, стал грешить подобным в последнее время, пользуясь небольшими размерами стола в отеле и тем, что они сидели рядом, а не напротив.

— Близкий, дорогой друг — самая распространенная форма моего представления, пожалуй. — Наконец, с усмешкой резюмировала она свои размышления. — Причем, как ты понимаешь, в оба определения можно вложить два смысла. — Карина посмотрела на него с весельем. — Так же я бывала: «деловым партнером», «далекой родней», даже «невестой» пару раз, когда надо было отвадить очень уж ярых охотниц. Дизайнер, разумеется. Тут не придерешься.

Костя слушал ее с явным интересом, таким же веселым, как и тон ее рассказа.

— А «женой» доводилось бывать? — Поинтересовался он, когда она закончила перечислять.

— Нет, настолько наглости ни у кого не хватало. — Она хмыкнула. — Это было бы откровенным оскорблением, ввести элитную… содержанку в круг их настоящих супруг под таким определением.

Костя приподнял бровь, выказывая удивление и насмешку.

— И чем роль жен таких людей отличается от роли… элитной содержанки, по сути? — Он внимательно смотрел на нее.

— Ничем… по сути. — С улыбкой уточнила Карина. — Разве что меньшим опытом и умением в постели. Ну и, происхождением, само собой. Истоками, связами и капиталом.

— Сомнительно. — Константин сделал вид, что задумался. — Большая часть, так или иначе, начинали с низов.

— Не ты, не так ли? — Карине нравилось его поддевать.

— Думаю, и мои предки, сделавшие блистательную карьеру при коммунизме, начинали снизу. — Отмахнулся он, поглаживая ее ступни. — А смогла бы сыграть? — Продолжая разговор, спросил Костя.

— Что? — Отвлеченная этой лаской, не уследила за ходом его мысли Карина.

— Мою жену. — С невозмутимым видом пояснил он.

Она уставилась на него, как на ненормального. Потому что, только тронувшись умом можно было, по ее мнению, до такого додуматься.

— Зачем? — Не понимая подоплеки его вопроса, насторожилась Карина.

— Мне интересно. — Соболев смотрел на нее спокойно, как удав.

Поди, разгадай, что у него по-настоящему на уме. А вот ей не нравилось слишком уж непонятное направление, куда свернул разговор.

— Никто не поверит. — Ощущая подступившую нервозность, Карина передернула плечами. — Это не очередную подружку пред светлые очи прессы явить. А свадьба, предыдущий бурный роман и прочее? Простая выгода, как минимум? Все тут же начнут донимать тебя этими вопросами. Выяснять, рыться в том, кто я и откуда. И потом, тебе ведь, после, придется рано или поздно настоящую жену представлять, что будешь говорить?

— Думаешь? — Костя как-то лениво перелистнул очередную газету, лаская пальцами другой руки ее ступню. — Считаешь, я из тех, кто устроил бы грандиозную и пышную свадьбу и отвечал бы на все вопросы прессы? Или просто не уверена, что справишься?

На «слабо» ее взять он решил, что ли? Карина насторожилась еще больше, но виду постаралась не подать. Она отчетливо понимала, что ее нынешнее положение временно и неопределенно, и рано или поздно, но какой-нибудь «госпоже Соболевой» придется появиться. Таким людям нужны наследники, как ни крути. А вот не понимала она двух вещей — отчего он ее этим вопросом донимает? И почему настроение моментально упало, стоило начать размышлять об этом? Наверное, из-за того, что тогда ей, все же, придется вернуться к реальности по фамилии Картов, и остаться с той один на один.

— Нет, не думаю. — Карина резко встала с кресла и отвернулась, не обратив внимания на то, что рука Кости зависла в воздухе над тем местом, где были ее ноги. — Свадьбу ты бы не устраивал. Скорее, притащил бы потенциальную жену в ЗАГС, как меня к себе в область из Киева, так, что она и понять ничего не успела бы. И, со словами: «подпиши здесь», быстренько все завершил.

Костя за ее спиной закашлялся. Обернувшись, Карина поняла, что он умудрился расхохотаться, когда пил кофе. Надо же, а она-то думала, что он даже подобные мелочи предусматривает, а оказалось, ей удалось его удивить.

Отсмеявшись и откашлявшись, Соболев отставил чашку и, еще посмеиваясь, посмотрел ей в глаза с каким-то слишком уж веселым весельем, на ее взгляд.

— Да, вероятно. — Согласился он с ее выводом. — А зачем время зря терять, вот скажи мне? Главное же результат. Или ты не согласна?

Поскольку ее данная ситуация, в принципе, касалась мало, Карина не видела смысла спорить. Да и о чем? Для чего заключался брак, и к чему он приводил — она знала прекрасно. И пусть результаты отличались среди различных социальных слоев, о любви и романтике ни там, ни там речи быть не могло. Имея обширный опыт наблюдения за всевозможными семьями, она могла бы поспорить на это. Так что, зачем ломать комедию и устраивать все эти пышно-сладкие и ажурно-белые представления?

— Согласна. — Кивнула Карина. — Но на мой вопрос ты так и не ответил. Как мне себя вести сегодня? — Она смотрела на него, надеясь, что удается сохранять невозмутимость, несмотря ни на что.

Костя подошел и встал совсем рядом, не позволяя Карине отвести глаз.

— Как тебе хочется. — Не прекратив улыбаться, пожал он плечами. — Будь той, кем хочешь быть. Никто не будет трогать ни тебя, ни нас, и никаких вопросов задавать не будут. Так что расслабься и наслаждайся вечером. — Костя наклонился и поцеловал ее в губы.

«Расслабься и наслаждайся». Легко ему сказать. Хотя, к чести Соболева, все было именно так, как он сказал. Никто даже не пытался приблизиться к ним с какими-то вопросами. А если и были такие попытки, чего Карина не видела, то, вероятно, охрана и люди Константина, пресекали подобные поползновения на корню. Местную прессу к ним не подпускали, перенаправляя на Шлепко и пресс-службу, а остальным гостям Константин представлял ее по имени, и ни какие намеки и завуалированный интерес внимания не обращал. Да и, вообще, держал он ее при себе, практически никуда не отходя и ее не отпуская. Программа вечера, посвященного открытию центра, включала и концерт, и аукцион, средства от которого, как это было теперь модно, будут перенаправлены на очередные благотворительные цели. Каждый желающий из приглашенных гостей мог посетить интересующие его этажи, и пройтись с ознакомительной экскурсией по отелю и всевозможным развлекательным учреждениям, собранным в этом здании. Закрытым оставался только этаж с офисом корпорации самого Соболева.

Сейчас, как раз, ей выдалась возможность провести пару минут наедине с самой собой — Карина покинула концерт, воспользовавшись предлогом обновить макияж, чтобы не слушать песни исполнителя, который ей категорически не нравился. Слишком уж часто тот выступал на мероприятиях Картова. Соболев вышел из зала вместе с ней и был момент, когда Карина засомневалась, не увяжется ли он следом и в «дамскую комнату». Не то, чтобы она стеснялась его, вообще-то. Однако они сейчас находились не на его этаже, и кругом толпились люди. Вряд ли они бы поняли подобный поступок. Хотя самим Константином, насколько понимала Карина, в данный момент руководило лишь желание быть уверенным, что все под контролем, и она нигде не окажется без бдительного надзора охраны. Он все еще никуда не позволял выходить ей самостоятельно. Даже если Карина выезжала в город, в котором начала понемногу осваиваться, на своей машине — с ней обязательно ехал кто-то из парней.

В общем, сейчас она была относительно одна, Костя остался за дверью, в холле, разговаривая с Никольским о чем-то, пока ожидает ее. Сам Борис, кстати, сегодня умудрился действительно поразить и удивить Карину. Он познакомил ее со своей женой. И та, казалось, была искренне рада этому знакомству. Катерина была приятной и милой женщиной, старше самой Карины лет на семь, наверное. Она охотно рассказывала о своей дочери и легко поддерживала непринужденную беседу о проходящем мероприятии. Но, что сначала даже поразило Карину, явно и откровенно боялась Константина. С какой стати жене Никольского бояться человека, который очевидно благоволит и дружит с ее мужем, Карине было невдомек. Да и, вообще, зачем бояться Соболева? Ей даже стало смешно.

Но уже через пару секунд Карина осознала, что зря удивляется. И поведение Константина с ней, разительно отличается от того, как он держится с остальными. Нет, разумеется, Соболев никому не грубил и раскидывал руками. Просто… Он словно бы не замечал других людей, кроме тех, кто был ему нужен. Карина тут же вспомнила, как когда-то наблюдала за его продвижением по столичному вокзалу. И за тем, как непроизвольно расступались перед ним люди, которых сам Соболев, казалось, даже не замечал. Такая разница и подобное уникальное выделение ее среди всех, вновь дезориентировало и заставило нервничать Карину. Что и, наряду с нелюбимой музыкой, заставило ее скрыться здесь.

Включив воду, Карина подставила ладони под холодную струю. С макияжем у нее проблем не имелось, конечно. Опыт давно научил использовать лишь ту косметику, которая не доставляла проблем. Разве что, помаду на губах можно обновить. За ее спиной, в одной из кабинок, определенно, был кто-то еще. Но Карина не обращала на это внимания. Ей просто надо было перевести дух и взять себя в руки, после этого странного открытия о том, насколько непривычно Костя ведет себя с ней, даже для давно знающих его людей. Зачем он это делает?

Двери кабинки открылись, прервав ее мысли, и у соседнего умывальника остановилась молодая девушка. Карина не обратила на ту внимания, выуживая из маленькой сумочки помаду.

— Я вас знаю. — Девушка, кажется, наоборот, пристально уставилась на нее в зеркале.

Достав помаду, Карина скользнула по ней мимолетным взглядом. Что ж, она ее тоже знала. Именно эта девушка, судя по поведению, наивно верила, что может заполучить сердце Константина тихим и незаметным присутствием, а так же, своим телом, насколько ей помнилось. Именно она тогда сопровождала Соболева в Киев. Но, как выяснилось позднее, совсем не справлялась со своими обязанностями. И что теперь?

Не ответив на реплику, Карина аккуратно подкрасила губы. Любой из возможных вариантов развития событий не казался ей привлекательным. Такие девицы, обычно, не брезговали скандалить, чего Карина совсем не любила. Потому она решила просто ее игнорировать. Да и повода задерживаться здесь уже не было.

— Мы с вами встречались в Киеве. — Не унималась девица.

Вернув помаду на место, Карина защелкнула замок сумочки и отвернулась от зеркала.

— Я знаю, кто вы! — Похоже, девушка начинала злиться и нервничать. Глупо. — Не знаю, чем именно вы его привлекли, но он скоро устанет от вас, вот увидите. И…

— И что? — Карина повернулась и насмешливо осмотрела ее с ног до головы. Неплохое платье и прическа, хорошее тело, и ни капли ума. Девочка явно не понимала своего места и роли в жизни таких мужчин, как Соболев. — Думаешь, что он вдруг поймет, что жить не может без тебя, и прибежит? — Она снисходительно улыбнулась. — Ради Бога, подумай головой. Кто ты, а кто он? И не позорься.

Карина отвернулась.

— Вы — шлюха! — Девчушка, определенно, не вняла ее предложению. И совсем не умела владеть собой.

Все-таки, права тогда была Карина, когда по первому взгляду поняла, что не ту роль она себе выбрала, не тот способ зарабатывать на жизнь.

Улыбнувшись еще шире, Карина перевела на нее невозмутимые глаза.

— А ты — кто? — Спокойно поинтересовалась она.

Девушка задохнулась и покраснела от ярости и обиды. М-да. Все так, как и предполагалось.

— Я…! Я…! — Судя по всему, речь у нее пропала вместе с дыханием.

— Ты спишь с богатыми мужчинами, чтобы получать от них подарки и деньги. Так кто ты? И чем отличаешься от шлюхи? — Резонно заметила Карина. — Содержанка, как минимум. И уж никак, не завидная партия, о чем ты, по всей видимости, мечтаешь, пока тебя кто-то трахает. Посмотри правде в глаза и веди себя соответственно той роли, которую выбрала.

Ох, все оказалось еще хуже. Девочка обиделась. Вероятно, Костя держал ее рядом из-за непритязательности ума и потому, что девочка его не отвлекала от работы.

— Я не шлюха! Я учусь на четвертом курсе академии. Я добьюсь того, что выйду замуж…

Карина покачала головой и пошла к двери. Смысла спорить с таким человеком не было. И, вообще, ей все это ни к чему.

— Ты и с обязанностями содержанки, справляешься не ахти как, судя по всему. А так высоко метишь. — Карина вышла в небольшой коридор перед туалетами и пошла в холл, где разговаривали Никольский и Константин, когда она их оставила.

В проходе стоял Евгений, следующий за ней везде тенью и, видимо, охранявший эти пару минут подходы к туалетам, что ее позабавило.

— Я не закончила!

Девушка, похоже, совсем не понимала, когда стоит притормозить, и сейчас активно старалась догнать Карину. Взмахом руки остановив ринувшегося уже к ним охранника, Карина повернулась к обиженной неясно чем и возмущенной скандалистке.

— Девочка, возьми себя в руки. — Тихо посоветовала она ей. — Закрой рот и незаметно исчезни, а то сама найдешь себе лишние неприятности. И, да. Совет: хочешь удержать кого-то, хоть как покровителя — научись нормально делать миньет, дорогая моя. — Карина искренне рассмеялась, заметив брезгливые складочки в уголках ее рта.

Не похоже, чтобы эта была готова перенимать опыт у старших коллег.

— Девочка уже уходит. — Сообщила Карина хмурому Евгению, который все же подскочил к ним. Парень, похоже, тоже узнал бывшую пассию хозяина. — Она просто ошиблась.

Отвернувшись от сомневающегося охранника, Карина оставила девицу разбираться с Евгением, или того с ней, и пошла к Константину, который, похоже, что-то заметил, так как двигался в ее сторону, и чуть прищурившись, смотрел Карине за спину.

— Что-то случилось? — Он крепко ухватил ее за руку.

— Все прекрасно. — Совершенно искренне ответила она, не сомневаясь, что Соболев и сам достаточно умный, чтобы все понять.

— Кто это? — Тем не менее, не успокоился он.

Карина удивленно посмотрела на Костю, потом обернулась. Да, далековато, конечно. Но… Мог ли он ее не узнать? Хотя, для таких, как Соболев, вероятнее всего, большая часть женщин на одно лицо. Или, скорее, на одно тело. Лиц они не запоминают вообще.

— Костя. — Карина с интересом и некоторым подозрением уставилась на Соболева. Тот перевел глаза на нее.

— Да?

— Закрой глаза. — Попросила Карина.

Он нахмурился, не поняв, что подтолкнуло ее к такой просьбе. И потом, как ему с закрытыми глазами понять, с кем там разговаривает Евгений? Но, переведя взгляд на лицо Карины и не сумев понять его выражение, решил пойти жене навстречу в этом вопросе.

— Какого цвета у меня глаза?

Странный вопрос для разгара вечера. Но, мало ли, может это тоже нормальный этап освобождения ее психики? Надо будет уточнить у Валентина. Костя мысленно пожал плечами.

— Синие. — Ответил он.

Карина секунду помедлила, и Константин уже почти открыл глаза. Но:

— Какой длины волосы?

— Были до середины лопаток в Киеве, сейчас уже ниже. Я могу открыть глаза или это новая модная игра, о которой я не знаю? — с усмешкой спросил он.

Карина промолчала. Так, ему это не очень нравилось, и чтоб там не говорил психотерапевт…

— У меня есть родинки?

Костя выразительно вздохнул, демонстративно показывая, что данный разговор не кажется ему сейчас к месту.

— Одна ниже левой лопатки, вторая на левом же бедре под ягодицей. — Понизив голос, он нарочно добавил в тон хрипотцы. — И еще одна — на правом плече. Все? Или нам стоит подняться в номер, и я должен буду их найти?

— Все.

Его насторожил ее голос.

Константин открыл глаза и с удивлением увидел, что Карина смотрит на него со странным удивлением и растерянностью.

— Что такое, хорошая моя? — Осторожно, стараясь не повышать голоса и не делать резких движений, на всякий случай, он притянул жену к себе. — Что случилось? Тебя кто-то расстроил? К чему это все было, можно поинтересоваться? Или здесь только ты вопросы задаешь? — Попытался Костя пошутить, стараясь при этом понять, что происходит.

Мало ли, кого она могла встретить. Всего не учтешь, и здесь мог оказаться кто-то из ее прошлого.

Карина наклонила голову к плечу, продолжая рассматривать его, как что-то странное и необъяснимое.

— Думаю, лучше у тебя спросить, кто это. — Махнула она рукой себе за спину. — Это ты ехал с этой девчонкой в Киев. Тебе она знакома лучше. — Заметила Карина. Отвернулась и пошла в другую сторону.

Машка? Костя ощутил раздражение. Она совсем страх потеряла? Явиться сюда, после того, как он столько разгребал проблемы с Шамалко из-за ее дурости. И кто, вообще, пустил сюда эту девчонку? Найдя глазами Бориса, который, кажется, еще не понял, что происходит, Соболев кивком головы отправил его разбираться к охранникам. А сам пошел за женой, пытаясь понять ее реакцию. На ревность это, определенно, не походило. Не со стороны Карины, да и слишком она умна, чтобы так реагировать. К тому же, она больше выглядела удивленной, чем обиженной или злой. Но, все равно, разобраться в том, что случилось, надо.

Она, определенно, направилась к лифтам, при этом наглядно демонстрируя всем своим видом, что не желает ни с кем разговаривать. Впрочем, Костю хмурым и отстраненным выражением лица трудно было испугать. Он последовал за ней и остановился рядом в ожидании, когда Карина замерла перед раздвижными дверьми.

Она не повернулась к нему. Косте это не понравилось. То есть, не то, что его пытались игнорировать. Пусть попробует, на здоровье, все равно у нее это не получится. Ему не понравилось что-то в ее позе, в повороте плеч, в том, как Карина держала голову. Не было ее привычной царственной уверенности в себе. Сейчас она больше напоминала ту женщину, которая уходила от его номера, принеся перед этим книгу. Не сломленная, несмотря на боль и ужас предыдущей ночи, но измучанная. Потерянная.

Какого лешего, спрашивается? Что он такого сказал, что Карина теперь так выглядит. Ладно бы ошибся хоть в чем-то, он бы понял обиду, а так? Все же верно.

Костя скользнул взглядом по ее волосам, которые Карина, по его просьбе, оставила распущенными этим вечером. Не ошибся. И в цвете глаз он был уверен. Тем более в родинках.

Так с какой стати ее почти трясет?

Ничего не говоря, Константин шагнул следом в лифт, когда двери, наконец, открылись. И честно выдержал еще минуту молчания, глядя в спину жены, которая и не думала к нему оборачиваться.

— Не обязательно уходить со мной. Ты вполне можешь вернуться. — Заметила вдруг она хриплым голосом, наблюдая за чем-то в стеклянной стене лифта.

— Что случилось, Карина? — Проигнорировав ее слова, потребовал Костя ответа.

— Ничего. Голова разболелась.

Врать она умела хорошо. Ни к чему не придерешься: интонации, выражение глаз в стеклянном отражении, пожимание плечами — очень натурально. Но Костя знал, что она врала. А Карина была в курсе, что ему это известно.

— И как ты собиралась в номер попасть? Ключ у меня. — Он достал из кармана пластиковую карту.

Карина тихо чертыхнулась и, закрыв глаза, прижала лоб к стенке лифта, продолжающего подниматься на их двадцать седьмой этаж.

— Я забыла. — Почему-то, почти с отчаянием, заметила она. — И телефон не взяла, и о ключе не подумала. — Карина горестно вздохнула. — Что со мной творится? — Куда тише простонала она.

Костя подошел к ней ближе, чтобы расслышать.

— Я подумал. Зачем еще и тебе об этом волноваться? Да и телефон тебе не нужен, все, кто захотят, на мой позвонят, если, вдруг, что-то срочное случится. — Он пожал плечами.

Она обернулась и, наконец-то, посмотрела на него. Как-то пронзительно, почти с ожесточением, или злым отчаянием. Он, к своему стыду, не успел разобраться. Двери лифта открылись, и Карина едва ли не бросилась вон из лифта, по пути выхватив карту-ключ у него из рук. Костя не намеревался упускать жену из виду. Точно не сейчас. Потому так же быстро проследовал за ней.

Она застопорилась уже у дверей номера, чертыхаясь себе под нос. Слишком нервно и торопливо дергая карточку в замке, отчего тот не желал верно считывать информацию. Вздохнув, Костя обнял ее плечи одной рукой, а второй, положив поверх ладони Карины, надавил, заставив ее медленно и плавно открыть замок.

— Хорошая моя, что такое? — Тихо прошептал Костя ей на ухо, легко касаясь губами кожи под волосами. И распахнул перед женой двери.

— Ты не понимаешь! — Почти с обвинением бросила она, вырвавшись из его рук. — И не поймешь. — Карина зашла в темный номер. — И не надо! — Противореча первому заявлению и тону, уже с претензией добавила она.

Костя улыбнулся ее непоследовательности, порадовавшись тому, что темнота это скрыла, и закрыл двери их номера за своей спиной.

— Господи! Что же я творю? — Кажется, больше говоря с собой, чем с ним, вдруг тихо простонала Карина, начиная тереть лицо ладонями. — Что же делаю? И что потом буду…?

Она отошла к столу, за которым они предпочитали завтракать и, бросив на тот свою сумочку, прижала пальцами глаза.

— Разве тебе не надо вернуться и присутствовать на этом приеме?! — Таким тоном, что не оставлял сомнений — ему стоило бы уйти, спросила Карина.

— Нет. — Костя медленно и осторожно подошел к ней. — Мне, точно, надо быть здесь.

Он протянул к ней руки.

— Нет! — Она едва не отскочила от него. Но стол помешал. — Не надо! Не надо! Зачем?!

Даже в темноте было видно, что ее глаза гневно сверкали.

— Зачем это все? И что я буду делать потом?! — Словно обвиняя, потребовала она ответа.

И тут же умолкла, посмотрев на него с испугом.

Зато Косте сразу стало легче. Потому что теперь он понял, что же все-таки произошло.

Она только сейчас поняла, насколько стала ему доверять. Только пару минут осознала то, чему он сам тихо радовался уже несколько дней. А Карина только заметила, что перестала тревожиться обо всем на свете, не осознавая ранее, что позволила Косте заботиться о мелочах и делать все так, как он считал необходимым для них. Только теперь Карина поняла, что уже давно не она беспокоится о том, чтобы выполнить чью-то малейшую прихоть и обеспечить полный комфорт, а все это делают для нее. И испугалась. Испугалась того, что привыкнет, что потеряет, что не выдержит…

— Не будет «потом». Обещаю.

С таким же успехом, кажется, он мог бы попытаться обнять мраморную статую. Которая, к тому же, еще и сопротивлялась бы объятиям.

Она хмыкнула.

Но в этот раз Костя не дал ей отстраниться. Карина боялась собственной уязвимости. Того, что сама не поняла, как сдала ему большую часть своих оборонительных рубежей. Даже то, что она не позаботилась о ключе, неосознанно рассчитывая на него в этом вопросе, говорило о многом. Она привыкла к тому, что Костя о ней заботится, и сама этого не заметила. А когда обнаружила — испугалась. Как и того, что он знает ее. Только испугалась не столько Костю, сколько будущего, в котором, в чем Карина не сомневалась ни на секунду, он рано или поздно наиграется «в нее» и в «заботливого защитника». Он хотел бы сказать ей всего пару слов и окончательно убедить, что они уже никуда друг от друга не денутся. Но Карина еще не была готова к этой новости, судя по утреннему разговору.

Да и сейчас, она, кажется, не очень поверила его заявлению. Боле того, Карину трясло. Не сильно, но он ощущал, как подрагивают ее плечи под его ладонями. Его жена, судя по всему, отчаянно боролась с самой собой, своими страхами и подступающей истерикой. А если Карина что-то не могла понять в его логике, или отказывалась верить — то всегда прибегала к одному методу, по ее убеждению, разбивавшему все его доводы и аргументы в сторону своего к ней отношения. Она пыталась свести все к сексу.

И, словно подтверждая то, насколько хорошо Костя успел изучить свою жену, ее руки заскользили по его шее, лаская и дразня затылок Кости. А губы Карины уже порхали по его подбородку, то нежно лаская, то чуть прикусывая.

Костя пробормотал проклятие. Проблема заключалась в том, что и она научилась прекрасно понимать его во всем, кроме упорного отказа признать вероятность его к ней любви. Зато успела досконально изучить, что именно Костя любит, и как.

Он, и правда, ни капли не сомневался, стоила ли она тех денег, которые готовы были раньше выложить мужики за ночь с ней. Карина знала, чего хотят мужчины, умела понять это по мимолетному взгляду и самому меньшему движению, и использовала свои умения. И сейчас она все это обернула против него.

Константин уже хотел ее. Вот так, в один момент. Собственно, не то, чтобы так не происходило и раньше. Кажется, моментально возбуждаться при одном взгляде на нее он начал с их первой встречи. А уж когда Карина пускала в ход все свое умение и сексуальность, сопротивляться было совсем тяжко.

Но хотела ли она его?

Уже овладев собой, Карина с уверенной, искушающей улыбкой отступила немного назад. Впрочем, Костя не нуждался в лунном свете, чтобы понять, что в ее глазах эта улыбка не отражается. Но вот искры страсти там, определенно, мелькали.

Пока он всматривался в ее глаза, Карина подхватила кончиками пальцев край платья и одним движением скинула то через голову.

Ох. Твою ж, налево.

Когда она одевалась, он, кажется, разговаривал по телефону насчет какого-то контракта. Жаль. Они, определенно, опоздали бы на открытие, если бы он увидел это раньше. И как, скажите на милость, можно пытаться сопротивляться ее попыткам соблазнить его и о чем-то пытаться разговаривать? Он же всего-навсего мужчина. И как же хорошо она его уже изучила, как этого самого мужчину.

Чертовка!

Грудь Карины то ли прикрывал, то ли открывал бюстгальтер из черного ажурного кружева. Разобраться в функции этой детали одеяния было сложно, так как само сие кружево едва закрывало треть груди, заканчиваясь практически на уровне соска, едва-едва тот спрятав. Застежка на сем творении портняжного искусства красовалась спереди, искушающе подмигивая кристаллами и подчеркивая совершенство полной груди.

С трудом сглотнув, Костя не смог удержаться, скользнул взглядом ниже.

На ней был пояс. Такой же кружевной, как и бюстгальтер, с тем же проклятыми кристаллами. И от этого пояса тянулись кружевные же подвязки к чулкам, плотно облегающим ее стройные и длинные ноги. Трусики на ней присутствовали весьма условно.

Во рту стало сухо, а в голове — обжигающе-жарко.

Позволив ему полюбоваться собой несколько мучительно-томительных мгновений, Карина шагнула вперед и опять прижалась к Косте, вернувшись к поцелуям. Только теперь те были куда горячее и, определенно, имели направленность движения.

Нисходящую направленность.

Ну, уж нет, если кто-то здесь и сейчас и будет манипулировать другим с помощью удовольствия, то только он. Она не хочет разговаривать о доверии? Прекрасно. Отставим разговоры в сторону и перейдем к действию.

Ухватив пальцами ее подбородок, Костя не позволил Карине опуститься. Заставил поднять лицо, и теперь уже сам прижался к ее рту жадным, но медленным, дразнящим поцелуем. Она подчинилась, однако ее руки, словно бунтуя против этого, скользнули по его груди, избавляя Константина от галстука и одну за другой расстегивая пуговицы.

Он ей позволил. Ладонь Кости легла на грудь Карины, пальцы сжали, потерли сосок, мгновенно сжавшийся в тугую горошинку. Ему до чертиков понравилось, как она застонала в его рот. И опять попыталась опуститься. А он снова не дал. Вместо этого, надавив на плечи Карине, он подтолкнул ее немного назад, погладил спину и, сжав ладонями упругие ягодицы, заставил усесться на стол.

Его жена…

Ему до сих пор так нравилось, как это звучит, что Костя мысленно повторил это еще раз, смакуя: его жена тряхнула головой и откинулась немного назад, так что ее волосы заскользили по его рукам.

— Ляг. — Велел он хриплым и низким голосом.

Она подчинилась. И сделала это так, что у Константина от сдерживаемого желания и напряжения задергался мускул на виске. Все-таки, он не врал, когда говорил, что доволен каждой гранью личности своей жены. Более того, он обожал в ней каждую мелочь и черту характера. Даже вредность, любовь к насмешке, и откровенное нежелание ему поверить. А особенно — эту обольстительность и опытность, которую Карина считала своим недостатком, а у него от той сносило крышу.

Ну, серьезно, на кой черт ему трепетная девственница? Чтобы маячила где-то по краю его жизни бледной тенью того, что сейчас было у Константина. Чтобы испуганно, или, еще лучше, с отвращением, кривила лицо, пожелай он чего-то, отличного от традиционного секса? Которую надо уговаривать и умасливать на оральный секс, и ни в коем случае, Боже упаси, не заикаться об анальном сексе, чтобы не спугнуть сию невинность из кровати? Спасибо, увольте. Его такая перспектива не возбуждала.

Да, конечно, он хотел бы, чтобы опыт Карины был более приятным, но… Он любил ее такой, каковой Карина являлась. Осталось только ее убедить в этом. Чем он, собственно, и занимался.

Константин уже успел добраться ртом до ее груди, сбросив мешающий бюстгальтер на пол. Да и сам он к этому времени остался без одежды, так что…

Карина, в ответ, видимо, попыталась опять провернуть ту штуку со своими ступнями и его пахом, которая, надо признать, действовала безотказно. Потому Костя и не позволил. Сегодня он собирался продержаться достаточно долго, чтобы дать Карине кое-что большее.

Поймав ладонью ее ступню, он с усмешкой поднес ту к своим губам и начал медленно целовать пальчики сквозь чулок. Карина выгнулась и, совершенно определенно, задохнулась. Прекрасно, но на этом он не собирался останавливаться, плавно продвигаясь языком и губами к лодыжке. И дальше, выше, или ниже, в зависимости от угла обзора. Она попыталась извернуться, с некоторой неуверенностью в глазах наблюдая за его действиями.

— Зачем? — С искренним недоумением, да что там, едва ли не страхом прошептала она. — Что ты делаешь? — Карина старалась приподняться.

Что ж, Костя не сомневался, что ее таким и не баловали. Честно говоря, он и сам обычно был не особо щедр на подобные ласки для своих любовниц. Но с ней… Ему хотелось доставить своей жене максимум удовольствия. Дать то, о чем никогда не заботились другие.

— Не думаю, что ты не понимаешь. — Он блеснул в темноте усмешкой, и не думая останавливаться. — Кстати, шикарное белье, — заметил он, добираясь до кружевных трусиков, имеющих весьма пикантный разрез в самом откровенном месте. — Надеюсь, ты оформила карту постоянного покупателя там, где это купила? — Раздвинув кружева, Костя с удовольствием припал ртом к нежной плоти. — Нет, знаешь, у меня есть идея получше. — Легко надавив ладонью ей на живот, пресекая попытку извернуться, продолжил он восхищаться. — Давай, просто купим этот магазин.

— Почему не фабрику сразу?

Наверное, она собиралась сказать это с издевкой, а вместо этого — простонала, как-то обессиленно вжав бедра в стол. Будто и хотела отодвинуться от его губ, но и признавала, что желает остаться на месте.

— Хочешь? — Константин спорить не собирался. Определенно, не в этот момент. — Фабрику, так фабрику. — Согласился он немного невнятно, так как вернулся к прежнему занятию.

Она же только снова застонала, наверное, в ответ на его щедрость.

Константин настойчиво, но неторопливо и с тщанием воплощал в жизнь свое намерение, несмотря на то, что сама Карина, то и дело, продолжала попытки выскользнуть из его рук.

Не на того напала, девочка.

Он прекратил целовать, посасывать и давить на ее плоть только тогда, когда дрожь, сотрясающая ее, стала судорогой оргазма, и Карина хрипло закричала, закрыв глаза и полностью отдавшись его рукам и губам.

От этого крика, от того, как она растянула его имя, протяжно выдохнув: «К-о-о-о-стя», у него снесло остаток сдержанности. Но бешеное желание не заставило Константина отступить от своего плана по развитию доверия в их отношениях. Распрямившись, он подхватил ее и, перевернув, уложил на стол животом, пока по телу Карины еще пробегали волны удовольствия.

Не то, чтобы Карина хоть раз отказывала ему в какой-то позе или желании. Но всякий раз, даже просто обнимая ее со спины, Костя ощущал мимолетное, но от этого не менее горькое напряжение, отдающее паникой и страхом.

— Не бойся. — Пользуясь ее дезориентированностью, прошептал Костя ей в ухо, накрыв руками ладони Карины, распластанные по лакированному дереву столешницы. — Меня не бойся никогда. Не причиню боли, обещаю. — Продолжал сипло шептать он, осторожно, но настойчиво проникая внутрь ее пульсирующего тела. — Никогда, моя хорошая.

Теперь уже и он с трудом сдерживал стон, понимая, что в этом темпе придерживаться медлительной тактики не удастся. Ее прежние крики и то, как Карина извивалась под его губами, распалили Костю не меньше, чем возбуждало нынешнее собственное скользкое и влажное движение внутри ее тела.

Но так как его затея, похоже, удалась, во всяком случае, Карине сейчас, определенно, не было страшно, и она не застыла в его руках, Константин позволил себе больше не сдерживаться. Единственное, на языке вертелось «Даша». Но Костя, помня ее страх, что он видит в ней лишь обиженную девочку, не позволял тому сорваться, продолжая целовать ее плечи и затылок. И двигался, двигался, двигался…

Карина старалась не шевелиться. Даже дышала медленно и осторожно, контролируя каждую мышцу. По непонятной ей причине, Костя просыпался сразу же, стоило ей только попытаться сесть в кровати. А Карине сейчас не хотелось, чтобы он бодрствовал. Она нуждалась в пространстве и возможности подумать.

С первым было весьма туго, так как Соболев, продолжая спать, крепко обнимал ее, прижимая к своему телу. А вот с мыслями, даже их избытком — дефицита не наблюдалось. И Карина думала. Вспоминала тот дурацкий разговор с девчонкой, когда ей следовало бы сдержаться и просто уйти. А она, вконец разболтанная непониманием того, что творится с ней и ее жизнью, практически опустилась до уровня той дурочки. И все из-за желания напомнить себе, что не бывает чудес и сама Карина была и остается лишь содержанкой и шлюхой.

Только вот последовавший за тем разговор с Костей и то, что было потом, на столе…

Она зажмурилась, ощущая, что начинает задыхаться.

Боже. Боже. При всем ее опыте, то, что сделал для нее сегодня Костя…

Никто не делал для нее такого. Что, впрочем, было бы удивительно ждать от насильников. И на какой-то миг она даже разозлилась на Костю. За то, что и правда, вынуждает, заставляет ее поверить в то, что кажется нереальным и невозможным.

Мог ли Костя ее полюбить? Мог ли, вообще, такой человек, как Соболев, полюбить кого-то? Тем более, кого-то такого, как она?

Ответ очевиден и прост.

Только вот теперь, Карина со страхом понимала, что не только стала допускать существование самой любви, пусть и как феномена, но и готова дать совсем нереальный и абсурдный ответ на предыдущий вопрос. Более того, если бы кому-то сейчас пришло в голову поинтересоваться, что же она сама ощущает к этому мужчине, спящему рядом, Карина вполне могла дать еще более безумный ответ.

Впрочем, в ее случае, даже привязанность и доверие к мужчине казались сумасшествием. А разве Константин не сумел добиться от нее всего этого?