Котировка страсти, или Любовь в формате рыночных отношений

Глава 28

Суматоха, которая последовала за этим заявлением Кости, настолько выбила ее из колеи, как и весь предшествующий разговор, собственно, что о первоначальной идее самого «общения», Карина вспомнила часа через три. Они как раз проходили vip-терминал в Киеве, чтобы пересесть на международный рейс. Самолет Константина не был приспособлен для трансатлантических перелетов, а Шлепко, не ясно отчего, уже забронировал им виллу на одном из островов Мальдив. Правда, и о билетах на рейс Макс позаботился.

И вот, как раз тогда, когда они уже следовали к трапу, Карина и остановилась. Все это время она продолжала пребывать в достаточно ошеломленном состоянии, продолжая осмысливать слишком уж откровенные признания и свой новый статус. Правда, тот казался ей настолько невероятным, что Карине легче было бы поверить в выдвижение ее кандидатуры на предстоящие президентские выборы, чем в то, что она отныне, действительно, жена Соболева. Эти размышления настолько поглотили ее, что Косте то и дело приходилось Карину подталкивать. Но теперь она просто застыла.

— Мы опоздаем, хорошая моя. — Костя повернулся к ней с усталой и немного снисходительной улыбкой. — Я, конечно, попрошу, чтобы рейс еще задержали, вот только, боюсь, наши попутчики не обрадуются. Вылет уже, и без этого, отложили на полтора часа, чтобы мы успели.

— Мы так ничего с уколом и не решили. — Вместо того чтобы внять его словам, выдала Карина причину своего ступора.

Улыбка Кости стала покровительственной.

— И не надо. — Он обхватил ее за плечи и увлек к трапу, на котором стояла стюардесса с вымученной и раздраженной улыбкой. Впрочем, Костя…ее муж, сам проигнорировал девушку, и Карине не дал времени ту разглядеть. — У нас будут дети, и я не вижу причин это затягивать или откладывать.

Он буквально затащил ее в пустой салон первого класса и мягко надавил на плечо, заставляя опуститься в кресло. Тут же раздался звук запускаемого двигателя. Впрочем, Карина была сосредоточена не на этом.

— Я могу и не забеременеть, Костя. — Резонно заметила она, пока не позволяя себе осмыслить саму тему, на которую они говорили.

Ее начинало колотить только от вероятности, что она гипотетически имеет такую физиологическую функцию, как женщина. Но сейчас Карина пыталась озвучить не свой страх, а разумные факты.

— Сам посуди, — Карина не отвела глаз, когда он внимательно посмотрел на нее. — Я всю жизнь принимала гормоны, у меня могло нарушиться все, что только можно. Да и то, что именно со мной делали, побои… — Она передернула плечами, прогоняя подступающее чувство зябкости. — Это все могло привести к бесплодию.

Константин молча дождался, пока уйдет стюардесса, как раз заглянувшая поинтересоваться, не нуждаются ли они в чем-то, а потом удобней устроился в своем кресле, напротив Карины. Взял ее ладонь, переплел их пальцы и чуть сжал. Будто успокаивал ребенка.

— Будет надо, мы наймем лучших специалистов и найдем самые лучшие клиники. — Спокойно заверил он ее.

Черт. Паника подступала все ближе.

— Это может не помочь. И что, если я окажусь неспособна родить ребенка? Тебе нужны наследники. — Напомнила Карина, отчаянно пытаясь подавить дрожь в пальцах, которые держал ее… муж.

В этот раз он размышлял секунд на тридцать дольше. А потом вновь пожал плечами.

— Всегда есть возможность найти женщину для суррогатного материнства, которая выносит ребенка с нашими генами. — Выдал в итоге он результат своих раздумий.

Карина закрыла глаза и глубоко вздохнула. Но это не сработало, и панический комок перекрыл горло, заставляя трястись все тело.

— Что такое?

Константин моментально оказался прямо перед ней, вскочив из своего кресла.

— Я не хочу детей. — С трудом выталкивая из себя слова, прошептала Карина. — Не хочу. — Она сжалась.

— Почему?

Похоже, ей удалось его искренне удивить.

Константин внимательно вглядывался в ее лицо, будто по глазам пытался понять причину. Карина нервно засмеялась и потерла заледеневшие руки. Заметив этот жест, Костя завладел уже обеими ее ладонями. А потом, подумав, и вовсе обнял Карину, перетянув ее и, опустившись в кресло, усадил ее к себе на колени.

— Ты боишься. — Заметил Костя, начав поглаживать Карине спину. — И, похоже, не вероятного бесплодия. Чего именно?

Она опустила голову, не желая смотреть Константину в глаза. Но и заставить себя встать, отказаться от тепла тела и ласковой силы этого мужчины уже не смогла. Как бы странно и невероятно это ни было для ее разума, Карина осознала только сейчас, что уже не представляет себя вне Соболева. Он добился ее доверия до того, как признался, что сделал Карину своей женой. Да и этот поступок, до сих пор кажущийся ей нелепым и диким, говорил в пользу Кости.

Однако и это не помогло ей унять свой страх.

— Ты хоть отдаленно, хоть частично можешь представить себе тот ужас и страх, который испытывает ребенок, подвергаясь насилию со стороны взрослого? Того человека, существа, которому, по определению, ничего не может противопоставить. Ничего. — Карина говорила сдавленно, придушенно, сбросив руки Соболева со своих плеч. Ей было необходимо пространство, чтоб дышать, пусть и задыхалась она только в своем разуме. — Ведь они должны защищать их, учить, оберегать. Дать опору в мире. А вместо этого…

Голос отказал Карине, придавленный грузом боли, от которой она так и не смогла избавиться до конца.

— Я не могу. Не могу, понимаешь? — Она повернулась и посмотрела на него с отчаянием. — Мысль о том, что кто-то поступит так с моим ребенком… С частичкой меня. Что я не смогу уберечь его от этого… Это невыносимо, Костя. Невыносимо просто представить. А пережить? — Карина прижала ладонь к губам, стараясь сосредоточиться на дыхании.

Руки Кости крепко обхватили ее талию.

— Мы защитим нашего ребенка. С ним ничего не случится. — Он говорил медленно и внятно, словно стараясь внушить ей эту мысль.

Но Карина только горько и зло хмыкнула. Он не мог ее понять. Он такого не пережил.

— Мои родители думали, вероятно, именно так. Только вот, не вышло у них меня защитить. И никто ничего не может гарантировать, потому что никто не знает, что будет с ним самим завтра. — Возразила она.

Соболев молчал. Молчал, наверное, минуты три, просто поглаживая ее спину и словно позволяя Карине прийти в себя.

— Давай вернемся к уже проверенному методу логики. — Наконец, предложил он, когда Карина перестала вздрагивать. — Ты права, на сто процентов знать не может никто. Но это не повод становится добровольно бездетными. Тем более в нашем случае, мы можем сделать больше для защиты ребенка, чем кто-то еще. Чем могли сделать в свое время твои родители.

— И мы же подвергнем его большей опасности, из-за того, кто мы. Кто я. — Тут же вскинулась она. — Думаешь, Дима упустит такую возможность еще больше причинить мне боли, добравшись до моего ребенка?! — Закричала она, полностью поддавшись панике.

Костя не позволил ей подняться, к чему Карина стремилась, и начал легонько укачивать ее.

— Тсс. Тише, хорошая моя. — Он легко поцеловал ее в макушку. — Неужели ты думаешь, что я не приложу все силы, чтобы защитить тебя и нашего ребенка? — Попытался он воззвать к ее разуму.

— Иногда этого недостаточно, Костя. — Тряхнув головой, упорно отказывалась она принять его аргументы, еще не придя в себя после предыдущего выяснения отношений, и уже погруженная в пучину нового. — А я не могу, просто не могу, понимаешь?

Он твердо посмотрел ей в глаза.

— У нас будут дети, Карина. — Тем же неторопливым и основательным тоном, произнес Константин, будто старался заменить ее страх, вкладывая, приучая ее к этой мысли.

Карина только сильнее сжалась.

— Так. — Костя вздохнул. — А если мы попробуем заключить сделку? — С улыбкой предложил он, устроив свой подбородок на ее щеке. — Что ты хочешь взамен? Назови любую цену, что угодно…

Карина покачала головой.

— Ты меня слышишь, вообще?

— Слышу. — Ничуть не смутился Константин. — И пытаюсь найти компромисс, а ты упорствуешь.

— Я не упорствую! — Возмутилась она. — Я просто не могу и не хочу детей. Что тебе непонятно?!

Но Соболев продолжал смотреть на нее спокойными глазами, полными ожидания. Он уже все решил. Это было видно невооруженным взглядом. И ее согласие или нет, ничего уже не значило.

Мать его, так! Но Карина почти не сомневалась, что за пару дней он и ее сумеет убедить, что все может быть только так, и никак иначе.

Это ее разозлило.

— Хорошо! Хочешь цену? Давай! — Она все-таки вскочила с его колен и застыла в проходе, смерив Константина гневным взглядом. — Что там дарят за наследников?! Драгоценности? Хочу ювелирный завод. Столичный. Тот, который принадлежит Картову!

Едва не топнув ногой в порыве сильной и совсем по-детски чистой злобе, потребовала она, прекрасно зная, что Дима не продаст этот завод ни за что в жизни. Никому, так как, в свое время немало «повоевал», чтобы заполучить такой лакомый кусочек. Тем более не отдаст ей. Тем более — теперь.

Однако Константина ее требование ничуть не смутило. Наоборот, он, казалось, расслабился. Хотя, она не стала бы утверждать, но все же, мелькнуло что-то такое в глазах Соболева. Стальное и жесткое. Холодное. Но в следующую же секунду он ласково посмотрел прямо ей в глаза и улыбнулся еще шире.

— Договорились.

Костя поднялся следом за ней.

— Я даю тебе слово, что документы, передающие право собственности на этот завод, на имя Карины Соболевой, — может ей и показалось, но Константин явно с удовольствием назвал ее именно так. — Ты получишь сразу после рождения нашего ребенка. — Посмеиваясь, пообещал он. — Так что теперь — дело за тобой. Или, за нами. — Так же весело, уточнил Константин. — А пока, предлагаю поесть, потому, как за ужином ты к еде почти не прикоснулась.

— Нет! Я не согласна! — Еще не поняв как, но осознавая, что сдает позиции, и он слишком уверен в себе, возмутилась Карина.

— Не волнуйся, хорошая моя. — Костя погладил ее по щеке и, наклонившись, поцеловал в губы. — Я же не требую, чтобы ты сегодня же родила мне наследника.

Это он ее так думает успокоить?!

Карина уже открыла рот, чтобы продолжить спор, но Соболев вновь завладел ее губами.

— Не спорь. — Оторвавшись, велел он. — Я понимаю твой страх, и не пытаюсь поломать тебя. Но ты же смогла ко мне привыкнуть, хотя, наверное, не считала такое возможным еще пару месяцев назад? Значит, мы сумеем приучить тебя и к этой мысли. — Он нежно обхватил ее скулы ладонями. — Я тебя прошу — просто попробуй поверить, что это, возможно, не так страшно. Ради меня.

Он смотрел на нее так, что при всем страхе и панике, которые никуда не делись, Карина ничего не смогла возразить и сказать. Нет, не согласилась, но промолчала, не зная, сможет ли отказать человеку, который пару часов назад заявил, что любит ее. Более того, тому, который дал ей это ощутить и понять. Убедил поверить.

Перелет еще с одной пересадкой, пусть и прошедший с максимально возможным комфортом, вымотал ее окончательно. Хотя, не будь Карина настолько закаленная жизнью, упала бы с ног еще в Киеве, наверное, со всеми этими выяснениями и потрясениями-то. Но были в этом сумасшедшем «путешествии» и забавные моменты. Она впервые увидела, как Константин сдерживал себя и не курил во время перелетов. И потом было довольно забавно наблюдать, как он прикуривает, едва ступает на землю, с видимым удовольствием затягиваясь сигаретой. На ее вялый интерес, с чего это он вдруг стал обращать внимание на запреты, Костя, «по секрету», признал, что самолеты — единственное место, где ему привели действительно убедительные доводы в пользу временного отказа от курения. Поскольку он не хотел бы послужить причиной пожара и падения самолета только от того, что не смог управлять своей привычкой.

В аэропорту их ждал горячий, жаркий и душный полдень, совершенно непривычный, после холодной родной ранней весны. Константин, видимо поняв, что Карина засыпает на ходу, быстро организовал их посадку на гидросамолет вместе с одним из охранников, прилетевших тем же рейсом. Остальные парни были оставлены разбираться с багажом. По правде сказать, Карина уже не различала ни пути, ни видов за окном. Мозг, однозначно, перегруженный событиями последних двенадцати часов, впал то ли в транс, то ли в ступор. Даже роскошный вид виллы не пробудил у нее внутри никакого отклика, ни как у дизайнера, ни просто, как у любующегося человека. Оставив Константина что-то решать с имеющимся персоналом, Карина по-английски попросила провести ее в спальню и, едва там оказавшись, сбросила на пол брюки и блузу, упала на кровать, буквально отключившись.

В следующий раз она открыла глаза через сутки, судя по всему. Во всяком случае, высокие окна заливало не менее яркое солнце, чем накануне. В первую пару секунду, она с недоумением рассматривала высокие потолки и гладко оштукатуренные бело-голубые стены. Перевела глаза на изразцы такого же оттенка, украшающие эти стены какой-то мудреной мозаикой. А потом — вспомнила, как очутилась в этой огромной комнате, с открытой балконной дверью и тонкими, развевающимися на легком сквозняке, газовыми занавесками. Они на Мальдивах. И этот тихий, мерный шум, влетающий через открытую дверь, видимо, шелест волн океана.

Удивившись, но больше по привычке, что позволила себе настолько расслабиться, ничего не выяснив ни о том, где она, ни что, вообще, им предстоит, Карина села в огромной кровати с четырьмя невысокими столбиками по углам. Помассировала лицо, пытаясь избавиться от остатков глубокого сна, и посмотрела на Константина, продолжающего спать рядом. Хотя, он не то, чтобы спал. Стоило Карине сесть, как Костя открыл глаза, обвел внимательным взглядом комнату, сфокусировался на ней. И, довольно усмехнувшись, вновь откинулся на подушку, закинув руки за голову, видимо, собираясь спать дальше.

А на Карину, так четко и неотвратно, будто камнепадом сверху, обрушилось, наконец, в полной мере то, что он этот мужчина сказал накануне.

Ее муж.

В разуме пронеслась вереница знакомых с юности выражений, но Карина оказалась слишком ошеломлена своим пониманием, даже чтоб выругаться.

— Это правда?

Как-то жалобно спросила она, подозревая, что это все вполне могло ей присниться.

Костя лениво приоткрыл один глаз, но посмотрел на нее очень цепко.

— Правда. — Вновь усмехнувшись, подтвердил он, не уточняя.

— Господи. — Карина схватилась за голову. — Господи.

Почему-то, признать это правдой сейчас, когда уже не спишешь на шок, недоумение и недоверие, было не менее трудно.

Константин открыл уже оба глаза и, кажется, развеселился больше прежнего.

— Так, чувствую, в ближайшее время мы каждое утро будем начинать вот с этого. — Он поднялся с подушки и обхватил ее лицо ладонями, заставив смотреть глаза в глаза. — Ты — моя жена. Никто из нас не сошел с ума. Разводиться мы не будем. И, да, у нас будут дети.

Кажется, он издевается над ней. Весело, по-доброму, и все-таки…

— Нет, ты, все же, точно ненормальный, Соболев. — Выдохнула Карина, не пытаясь освободиться из теплых ладоней.

— Грешно сомневаться в уме мужа, Соболева. — Продолжил поддевать он и крепко поцеловал Карину в губы.

На это ей ответить было нечего.

— Ты и паспорт уже мне поменял? — Уточнила она, когда Константин откинулся назад на подушку.

— Оба. — Лениво протянул он, легко потянув ее волосы.

Заставив Карину лечь себе на плечо, он начал перебирать пальцами темные пряди.

— Так, и чем мы будем заниматься? — Неторопливо поинтересовался Костя. — Чем, вообще, люди занимаются в отпуске? — Он посмотрел на нее.

Карина медленно пожала плечами, пока еще не в состоянии ощущать себя настолько же расслабленно, как и…муж. Ее в отпуск брали всегда с одной целью, а в свете планов Кости о наследниках, она как-то боялась и упоминать про секс. Хоть и понимала, еще пытающейся функционировать логической частью разума, что Константин об этом и без всяких напоминаний не забудет.

Организацию досуга Константин решил не откладывать надолго. И как бы Карине не хотелось просто упасть куда-то и лежать, пытаясь осознать все то, что случилось в ее жизни, первые дней пять подобная роскошь доставалась ей лишь ночью. Впрочем, Константин не жалел и себя. И возможно, только возможно, что его тактика и напор были оправданы. За сменой впечатлений шок Карины как-то затерялся, затерся и утратил остроту. А непоколебимая позиция Константина и отношение всех вокруг к ней, как к его законной жене (что она так и не смогла полностью осознать пока), заставляли Карину волей-неволей поддерживать этот статус. Вливаться и вживаться в него.

Она никогда бы не подумала, что Соболев предпочитает экстремальный отдых. Впрочем, возможно, как и многое в его поведении в эти месяцы, это были старания для ее пользы.

Они летали на самолете. Только не на таком, как тот, что доставил их сюда, и даже не на таком, который имелся в распоряжении Константина дома. Это был крохотный четырехместный самолетик, казалось, собранный из кусков фанеры в каком-то гараже, и им троим, включая пилота, там было тесно. Куда планировалось впихивать четвертого пассажира, имей таковой место, Карина так и не поняла. Зачем Костя выбрал данное «средство передвижения» она так, же, осознала не сразу. Поначалу ей было просто страшно. Она не могла избавиться от мысли, что еще минута, и они рухнут вниз, вместе с кусками фанеры, по ошибки «возомнившей» себя аэролайнером. Но, нет. Они не упали. И летели настолько низко над водой, что она сумела не только рассмотреть блики солнца на волнах, но и риф, и рыб, которые вокруг того плавали. Это увлекло и захватило ее настолько, что Костя, откровенно смеясь, просил Карину не налегать на окна, а то, не дай Бог «выпадут из фанерного каркаса», поддевал муж Карину ее же опасениями. Но, как ей показалось, он был очень даже доволен, что его затея вызвала в итоге у нее такой восторг.

Испугала Карину и другая идея Кости. Хотя с той, как раз, все вышло совсем наоборот. Поначалу Карину захватила мысль о том, чтобы совершить погружение около этого рифа. Его виды настолько поразили ее во время полета, что возможность посмотреть все вблизи вызвала у Карины искренний и детский восторг. Однако, когда она, уже облаченная в снаряжение для дайвинга, замерла на краю лодки, над водой, восторг сменился неуверенностью и новым страхом.

Карина умела плавать, не раз «отдыхала» и на морских и на океанических курортах. Но нырять посреди океана, пусть и в компании инструктора, ей еще не приходилось. Почему-то, очень глупо, конечно, в памяти всплыли все ужасы, виденные и прочитанные ею про хищников глубин. И появилась абсурдная, ничем не подтвержденная уверенность, что все эти акулы, барракуды, киты-убийцы и прочие монстры уже здесь, затаились под лодкой и только и ждут, когда Карина нырнет, чтобы наброситься на нее. Самое смешное, что она понимала нелепость и необоснованность данного страха. Но тот настолько сбил ее с толку и притушил запал энтузиазма, что Карина готова была повернуть назад. Помешал этому Костя. По глазам, видимо, поняв, что с ней творится, со словами: «это для твоей же пользы, моя хорошая» и с усмешкой, этот негодяй столкнул ее с лодки!

Правда, к чести Константина, он тут же прыгнул следом. И потом, уже погрузившись, Карина не могла не признать, что ее муж оказался прав. Господи! До чего же там оказалось красиво!

У нее не хватало слов не то, чтобы описать эту красоту и восторг, а даже, чтобы для себя, мысленно выразить. Это было непередаваемо волшебно.

Константин, казалось, был поражен подводными видами меньше, однако, остался доволен ее восторгом и искренне горд собой.

Впрочем, их отдых был насыщен не только такими впечатлениями. В один из вечеров Костя без всяких объяснений велел доставить их на соседний атолл. Мало что понимая, Карина наблюдала за тем, как он потащил ее заселяться в отель. Зачем, спрашивается, если в их распоряжении была огромная и действительно роскошная по условиям вилла, ничем не уступающая лучшим отелям? Она не могла понять это до того момента, пока не зашла в номер, к которому, кстати ей пришлось по требованию мужа идти с закрытыми глазами. Нельзя сказать, что эта дорога пробудила в ней приятные и радужные воспоминания. И близко нет. Но стоило Карине открыть глаза с разрешения Кости и осмотреться — ошеломление от вида стерло все остальное, даже память о страхе и боли. Их номер был под водой!

Не затоплен, а в самом деле располагался под толщей океанской воды! Потолок был сделан из стекла, и над их головой, подсвеченные лучами уже садящегося солнца, переливались волны. И в тех даже плавали рыбы!

В общем, впечатлений оказалось настолько много, что когда Константин оказался, все же, вынужден вернуться к делам, пусть и тратя на общение через интернет с помощниками лишь несколько часов в день, она даже испытала облегчение. Возможность просто расслабиться, загорая на чистом белом песке, или подремать в гамаке — показалась блаженством. А новость о ее замужестве настолько затерлась и оттеснилась на задний план памяти и сознания, что уже не вызывала такого дискомфорта в Карине. Хоть и нельзя было сказать, что она полностью расслабилась. И все-таки.

Не меньше, чем отдаваться приключениям в предыдущие дни, ей нравилось и предаваться теперь безделью. Пока Константин, оккупировав одну из двенадцати комнат виллы и обустроив там «походный» кабинет, работал, она неторопливо гуляла по лужайкам. Или бесцельно валялась на пляже под огромным, лохматым зонтом из пальмовых листьев. Здесь ее находил Константин, и тащил в воду, заставляя плавать в лагуне, на берегу которой и стояла вилла.

Вообще, очень часто, Карине казалось, что все это — нереально. Это место, она, Константин, даже воздух. Потому что все в этом месте было другим — и солнце, и звезды, и она, и мужчина, решивший сделать ее своей женой. Она смеялась так, как никогда до этого, и он смеялся с ней. Более того, Костя сам смешил ее, вдруг обернувшись совсем другим человеком. Чуть более открытым, чуть понятней, и еще немного более к ней близким.

Такого не могло быть по правде. Но в этом крае, воспринимающимся ею сказочным, Карине уже ничего не казалось невозможным или неправильным.

Почти ничего…

В один из дней, спустя где-то полторы недели после их приезда, она уснула на широких качелях, стоящих на веранде. Убаюканная теплым, влажным ветром и шелестом волн неподалеку, Карина сама не заметила, как опустила книгу на колени и закрыла глаза. Поначалу думая о чем-то незначительном и неважном, а после — и вовсе погрузившись в медленную и вязкую полуденную дрему.

И высвободиться из этого сна Карине было сложно и тяжко. Она не помнила, что именно ей снилось, не привычные кошмары, это точно. У ее сновидений не было картинок и образов, а только тихий шелест ветра, щебетание каких-то птичек, перекаты волн и терпкий, тягучий аромат сигарет Кости.

А когда она все-таки сумела открыть глаза, просыпаясь, то совсем не удивилась тому, что Константин сидит рядом. И курит.

Они не сказали друг другу ничего. Просто глаза Карины встретились с глазами Соболева. И этот контакт взглядов затянулся так надолго, что ей стало больно, когда Карина все же оказалась вынуждена моргнуть. Словно глаза вдруг припорошило песком. И за эти бесконечные мгновения, что они смотрели друг на друга, совсем на чужой земле, под таким непривычным небом, она увидела в его глазах столько, сколько никогда бы не позволила себе увидеть дома. Сама позволила стольким эмоциям и мыслям отразиться в своих глазах, что в глубине души все же всплеснулся ужас от собственного безрассудства и глупости.

Но тут же пораженно затих, когда Константин, все в том же совместном молчании, протянул руку и переплел их пальцы.

И они продолжили так сидеть. Он — в плетеном глубоком кресле у небольшого столика из ротанга, а она, полулежа на подушках качелей, держась за руки друг друга. И не было в этом жесте ничего наивного или смешного. Ничего не напоминало робкие касания подростков. Даже не прикосновения молодоженов. Скорее, глубокое, не нуждающееся в словах понимание и поддержку стариков, проживших жизнь, видевших и прошедших безумно много. И слишком хорошо знающих, что такие касания, такая поддержка и присутствие рядом куда важнее и весомей любых слов.

А потом ее взгляд упал на пепельницу, стоящую на столике. Неудивительно, что весь сон Карины был пропитан ароматом его табака. Судя по количеству окурков: или Карина спала очень долго, или Костя сидел здесь едва ли с того момента, как она погрузилась в сон. А может, и то, и другое. Хотя, она и раньше замечала, сколько он курит.

Заметив ее интерес, Константин поднял бровь.

— Много. — Скупо отметила Карина, легким кивком головы указав на окурки.

Костя хмыкнул и легонько погладил пальцем центр ее ладони.

— Будешь читать мне лекции о вреде? — Уточнил он, вертя пальцами свободной руки зажигалку. Все ту же, с головой волка на конце.

Карина улыбнулась и лениво покачала головой. У нее были совсем другие мысли.

— Не буду. Но мне интересно, ты бы мог взять и бросить? — Прикрыв глаза, спросила она.

— А зачем? — С некоторым любопытством уточнил Константин.

Карина пожала плечами.

— Вот и я думаю, а зачем мне прекращать свое бездетное существование и бросать свои страхи? — Выдав то, что продолжало мучить ее все эти дни, несмотря на все старания Кости, негромко заметила Карина. — Ты сколько куришь? Лет двадцать? Больше? Тяжело было бы отказаться от привычки? — Не открыв глаз, продолжила она. — А я живу с этими страхами и решениями столько же. И это часть меня в такой же степени, как никотин — часть твоего организма.

Константин молчал. Даже перестал постукивать своей зажигалкой. А потом хмыкнул и, отбросив ту на столик, подпер подбородок кулаком.

— Так. Значит, завода мало. — С усмешкой протянул Константин, чуть крепче сжав ее руку.

Карина промолчала.

— А если мы к сделке добавим дополнительный пункт? — Сквозь прищуренные веки ей было прекрасно видно, что Константин совершенно спокоен и ее волнение его даже забавляет. — Я прошу у тебя немало, согласен. Но готов на многое в ответ. Предлагаю отказ за отказ: я бросаю курить, ты — бросаешь бояться? — Константин смотрел на нее с уверенной улыбкой, твердо и с ожиданием.

Карина же, наоборот, зажмурилась и пробормотала ругательство. Несмотря ни на что, он не желал понять ее в этом! А она понятия не имела, как сможет дать ему то, чего Костя требовал.

— Ты собрался бросить курить, чтобы убедить меня забеременеть? — Не веря, уточнила она.

— Именно. — Соболев спокойно кивнул.

— И как? Когда ты собираешься это сделать? — Растерянно спросила Карина.

— Сейчас. — Костя свободней откинулся в кресле и, скинув пляжные тапки, расположил босые ступни поверх ее лодыжек. — Уже бросил. Хотя, — усмешка Константина стала шире и ироничней. — Подозреваю, окружающие будут не очень рады такому моему решению. Но ты ведь мне поможешь отвлечься? А я помогу тебе с твоими страхами. — Свободной рукой он погладил ее бедро, продолжая второй мягко сжимать Карине ладонь.

Карина могла понять его убежденность в этом. Бросить курить после десятилетий этой привычки, совсем непросто, и это не может не сказаться на настроении, тем более такого человека. Вот только ей было не легче. Ведь она вновь осталась без выбора. Константин перекрутил ее пример и, якобы предложив сделку ей, принял решение за обоих. И как ей еще пытаться этому сопротивляться Карина не представляла. Тем более что действие препарата себя уже исчерпало, а вот о «супружеских обязанностях» Константин никогда не забывал.

Однако если быть совсем откровенной, после всех этих дней, наполненных его стараниями для нее, у Карины уже мелькала мысль, что она могла бы попробовать перетерпеть ЭТО. Ради него и всего того, что Костя для нее делал. Ведь терпела в жизни и худшее. Надо только настроиться и отстраниться разумом от происходящего и, может быть…