Красавище и Чудовица (СИ)

Эпилог

Дальше тоже было весело. Временами. Но почти всегда — познавательно и нескучно.

Всё же я плохо знала своего короля — он оказался ещё более решительным и целеустремлённым, чем я думала. Может, потому что дело касалось меня?

В этот же день он вызвал в столицу мою кузину Эмилию и распорядился о подготовке моих новых документов. И уже следующим вечером представил двору новоявленную графиню Северин и по совместительству свою невесту. Изумлённые лица всех этих важных господ надо было видеть. Дамы и вовсе через одну попадали в обморок… Ещё раньше состоялось моё неформальное знакомство с узким кругом особо доверенных лиц, среди которых были несколько сановников, ректор Нолидж и генерал Рох. Последние тут же начали сверлить меня подозрительными взглядами, под тщетно скрываемое хихиканье королевского мага. Девица‑то незнакомая, а голос… и волосы… Дан разрешил их сомнения, подробно рассказав обо мне и моём проклятии. Вот они удивились! Дан взял с каждого слово, что эта информация за пределы кабинета не выйдет. Для всех я была просто воспитанная в отдалённом монастыре дочь пропавшей жены графа Итана. Якобы её и потом меня прятали там специально, опасаясь происков… ну, мало ли чьих происков. Легенду мне пообещали придумать — комар носа не подточит, а до этого времени я и сама была рада помалкивать.

Молчать я не стала только в разговоре со своими друзьями. Мы с Даном решили, что так будет честнее и правильнее — рассказать им всё. Как они, должно быть, обалдели, когда в первый же день нового семестра получили личные приглашения посетить дворец!

Я захотела поговорить с ними одна, присутствие короля сделало бы беседу излишне напряжённой. Конечно, потом они привыкнут к Дану, но, боюсь, им для этого понадобится гораздо больше времени, чем мне. Мы позвали всех, кто доказал мне, тогда ещё нерасколдованной Сине, что настоящая дружба существует, и она всегда бескорыстна. Ханна, Полли, Тотт со своей Линой, Селена и Марена… И, конечно, Хард. Как же я по всем ним соскучилась!

Обмен вежливыми улыбками и заметная настороженность — так странно видеть всё это на лицах тех, кто привык обращаться ко мне запросто. Мой рассказ, вызвавший вначале дружное недоверие — пришлось демонстративно трясти перед Ханной волосами, а перед её братцем — подаренным им браслетом. Он ещё узнает, какую важную роль в моём спасении сыграл его подарок… Сходу принять такую удивительную новость было непросто, но я никого и не торопила. Обстановка оживилась только за чаем: к этому времени друзья уже более — менее расслабились и наперебой рассказывали, как провели каникулы, и что сейчас происходит в Университете. И только Хард в основном молчал, разглядывая меня с каким‑то затаённым сожалением. Улучив момент, я отвела его в сторону и попыталась извиниться за то, что так вышло, объяснить, что я отказала ему не из‑за короля, а потому что действительно отношусь к нему только как к другу. Он прервал мои извинения, сказав, что всё понимает, и я, конечно же, ни в чём не виновата. Рискнул поцеловать мне руку и шепнул:

— Знаешь, а ты мне раньше больше нравилась.

Я чуть не рассмеялась от облегчения. Узнаю прежнего насмешника Харда!

— Почему это?

— Ну, я, конечно, не хочу сказать, что ты стала страшненькая. Или была. Нормальная ты была. Просто тогда я смотрел на тебя и думал, что рано или поздно смогу тебя завоевать. А сейчас…

— Если ты скажешь…

— Не скажу, — криво усмехнулся он. — Дело не в том, что мне с королём не тягаться. Может, и потягался бы… Но я его слишком уважаю, в отличие от всяких. Дело в том, что сейчас я смотрю на тебя, а у тебя на лбу вот такими огромными буквами написано 'Люблю тебя, мой Светослав!' Что я, влюблённую женщину от невлюблённой отличить не могу?

Я невольно захихикала.

— Можешь, можешь! Только там написано не Светослав, а…

— Молодёжь, к вам уже можно, наконец? Я по своей невесте соскучился!

Я метнулась к дверям и с радостной улыбкой нырнула в родные объятия.

— Вот! Это — Дан!

Ребята снова дружно напряглись, и лишь Хард насмешливо развёл руками.

— Немного не угадал… А поцеловаться?

— А с удовольствием!

Конец поцелуя ознаменовался неуверенными хлопками.

Позже, в таверне с красноречивым названием 'Боевой хряк', аплодисменты звучали уже куда громче. А так же одобрительный свист и крики 'горько!' Это была, как ни странно, идея Дана — навестить 'историческое' место, разумеется, инкогнито, и устроить там грандиозную… ээ… Задумывались, конечно, 'посиделки в расслабляющей обстановке', которые, как не трудно догадаться, вскоре переросли в весёлую студенческую вечеринку. Из 'не — студентов' были поддерживающий оптические чары мэтр Олав, Серх и сам жених. Последний, кстати, даже не притронулся к самогону, так же как и я, зато остальные от радости за нас ухрюкались так, что потом почти ничего не помнили. Зато весело было всем, в том числе и непьющим.

К сожалению, в основном было не до отдыха. Я убедилась в том, что короли действительно работают без выходных, а сейчас, помимо текущих дел, шла ещё судорожная подготовка к свадьбе. Меня от этих забот полностью избавили, за что я была Дану очень благодарна. И так хватало поводов понервничать — главным образом из‑за неё же. Меня просто поразило заявление жениха о том, что свадьба состоится через две недели. Это в принципе можно себе представить?! Королевская. Свадьба. Через. Две. Недели. Да для её подготовки и двух месяцев непозволительно мало! Вот два года, как мне сказали, в самый раз. Ужас какой‑то… Столько ждать я и сама не выдержу, не то, что Дан. Он прямо сказал — к тьме приличия, лучше он ненадолго поставит всё королевство на уши, зато потом, заполучив меня в своё полное распоряжение, успокоится и даст всем как следует отдохнуть. Нервный и злой король для государства куда опаснее, это сейчас высший свет дружно стенает и хватается за сердце, потом сами же ему спасибо скажут!

Я наивно надеялась, что Дан разрешит мне до свадьбы остаться в моей комнате в общежитии — я к ней привыкла, да и на занятия ходить надо, новый семестр уже начался. Но он был непреклонен: учиться — будешь, но жить (ради моей же безопасности) только во дворце, рядом с ним. Желательно — совсем — совсем рядом… Тут уж я встала в позу. Не то, чтобы мне всерьёз этого хотелось, но я заявила, что до свадьбы больше никаких 'тёмных комнат', впрочем, как и 'светлых' — мне нужна отдельная кровать и здоровый ночной сон. И кое — кому другому всё это тоже не повредит, даже больше, чем мне. Дан скрепя сердце согласился. Так что в этот же день я переехала в какие‑то гостевые апартаменты неподалёку от него. Именно гостевые — жить в бывших покоях Илианы мне категорически не хотелось. Дан это понял и не настаивал.

Апартаменты находились в тщательно охраняемом крыле, попасть в которое можно было только по личному распоряжению короля. Мэтр Олав по его просьбе проложил портальный ход из моей временной гостиной в специальную комнату рядом с кабинетом нашего ректора, оттуда я (в сопровождении двоих 'незаметных' охранников) шла заниматься на свой факультет. Помимо живой охраны, мэтр полностью восстановил и даже усовершенствовал защиту моего медальона, а ещё сделал нам с Даном личный двухсторонний магический передатчик, замаскированный под незаметную глазу серёжку в ухе. Стоит её несильно сжать — и любимый тут же меня услышит. Словом, за мою безопасность Дан, наверное, мог уже не волноваться. Правда, выходить одной за стены Университета не то, чтобы запретил, но настойчиво попросил этого не делать. Ну и ладно, не очень‑то и хотелось… Всё равно продукты теперь самой покупать не надо.

Мои новые документы вкупе с историей были готовы в рекордные сроки. Синтирелла Голдари, к вящей радости многих, исчезла, зато на втором курсе истфака появилась новая студентка — графиня Северин. Тоже Синтирелла, но много ли таких, кто знал имя выскочки — простолюдинки? Определённые ассоциации вызывали лишь волосы новоявленной ученицы — такого же, как у 'монстра', уникального сияющего цвета. Столичные модницы испытали горькое разочарование, когда выяснили, что этот волшебный эффект даёт какое‑то суперэксклюзивное заграничное магсредство (стоимостью с хороший замок), которое преподнёс мне жених. Слух об этом пустил лично мэтр Олав, отвергнув первоначальную идею прятать мои волосы за искажающим амулетом. И в Университете, и при дворе полно эльвов с их природной устойчивостью к чарам иллюзий, так что смысла изворачиваться нет никакого. Если среди студентов или преподавателей есть чересчур умные или памятливые — что ж, пожалуйста, пусть гадают об истинной личности королевской невесты. Никто им в этом мешать не будет, как и подтверждать или опровергать их догадки.

В отличие от прежней Сины, графиню Северин ожидал в Университете совсем другой приём. Вынести его оказалось непросто. Честно говоря, я предпочла бы, чтобы меня вообще не замечали. Но разве можно не заметить девушку, которой удалось вскружить голову неизменно стойкому величеству? Как ей это удалось? Вдобавок она оказалась законной наследницей одного из древнейших аристократических родов. Правда это или нет, какая в сущности разница? Светославу по средствам купить своей невесте абсолютно любой титул. Интересно, почему они женятся столь поспешно?

Первые дни учёбы стали истинным испытанием для моей выдержки. Несмотря на подчёркнуто суровую охрану, высокородные студенты буквально не давали мне прохода. Без конца расточали комплименты и всяческие любезности, задавали осторожные вопросы, в свою очередь демонстрируя горячее желание помочь сориентироваться в незнакомом месте, изящно или вполне прямолинейно пытались набиться в друзья… Все эти притворно — восторженные взгляды так разительно отличались от тех, что доставались мне раньше, что я уже начала бояться — вдруг захлебнусь в этом сиропе.

Так же приветливо меня встретил и второй курс исторического факультета. Непривычно дружелюбное лицо Шимеры, почтительная галантность троицы родовитых лоботрясов, робкое любопытство Марты и Ника… и при этом неуместно — широкие улыбки Ханны и рыжего гнома. А ведь вначале они меня даже не сразу узнали. Не запомнили ещё толком новую Сину. Смешно, но я и сама её ещё не запомнила. Не привыкла до конца к своей внешности и уж тем более к своему новому статусу, не привыкла носить такие красивые платья и одеваться с помощью личной горничной, не привыкла к тому, что меня любит самый лучший на свете мужчина…

Только ради него я всё это и терпела. Приняла в подарок фамильные драгоценности Светлых (никто же не заставляет носить всё это на занятия, потеряю ещё…) и прилежно училась светским манерам. Для меня разработали индивидуальную программу с акцентом на те дисциплины, которые просто необходимо знать будущей королеве. Этикет, углублённая история Лидора и общемировая история, основы экономики и политики (для начала), риторика, геральдика, арвийский язык, бальные танцы… Хорошо хоть от пения удалось откреститься. Часть занятий проходила прямо во дворце, их я посещала в гордом одиночестве, зато остальные давали возможность хоть немного пообщаться с друзьями. Аристократы были порядком обескуражены моим выбором последних и сначала всячески намекали, что среди студентов имеется гораздо более подходящая для меня компания. Я неизменно отвечала, что меня вполне устраивает и эта, и в конце концов от меня отстали. Ханна и девочки во время обеда пересказывали мне гуляющие по Университету слухи со мной в главной роли — от нелепых до откровенно неприличных. И смешно, и противно… А что ты хотела, дорогая?

Отдельно меня 'порадовала' незабвенная метресса Видро, которая снова стала читать у нас лекции. Я так и не узнала, чем закончился тогда их совместный марш — бросок к мэтру. Сам 'Олик' хранил по этому поводу загадочное молчание, а деканша показалась мне гораздо более благодушной, чем обычно. Я приняла это на счёт мэтра, но почти сразу поняла, что ошиблась. Причина была во мне, причём двойная. На первом же занятии наставница разразилась целой речью о том, как она счастлива, что я выбрала для своего обучения именно её факультет, что мне здесь обязательно понравится — лично она приложит к этому все силы. А какие у нас прекрасные и талантливые педагоги! И студенты — вне всякого сомнения, одни из лучших в Университете, особенно по части знаний (класс тихо, но дружно фыркнул).

— И особенно леди Голдари, — негромко добавила Ханна и незаметно подмигнула. — Такая умная была девушка!

— Почему 'была'? — поинтересовалась я. — А где она сейчас? Я люблю общаться с умными людьми!

Деканша недовольно поморщилась.

— Ум никогда не компенсирует иных вопиющих недостатков. Рада сообщить, ваша светлость, что ваша встреча невозможна. В связи с отчислением этой… особы.

— Вот как? Почему же? — от такого обращения поморщилась уже я.

— Потому что эта Голдари обладала крайне отталкивающей внешностью, но главное, она была ПРОСТОЛЮДИНКОЙ, — выделила женщина и посмотрела на меня так, словно ожидала, что при этих словах я тут же упаду от возмущения в обморок.

Я же, неблагодарная, лишь склонила голову набок и адресовала ей ответный взгляд — абсолютно безмятежный.

— И?

— Простите?

— Прощаю. Вы остановились на том, что она была простолюдинкой. Правильно ли я поняла, что в ваших глазах недворянское происхождение является грехом куда более страшным, чем, к примеру, невежество?

— С вашего позволения, я предпочла бы более мягкую формулировку, но…

— Спасибо, я вас поняла, — с той же спокойной улыбкой перебила я. — Видите ли, мы с моим женихом как раз вчера обсуждали этот вопрос. И пришли к прямо противоположному выводу. Его величество согласился с тем, что система образования в нашей стране нуждается в серьёзном реформировании. Он намеревается заняться этим вопросом лично. Вероятно, вас не обрадует тот факт, что в самом ближайшем времени мы планируем ввести ряд нововведений, которые позволят сделать образование, в том числе и высшее, более доступным. Именно для простых слоёв населения. Мы с женихом сошлись во мнениях, что умные простолюдины способны принести государству куда больше пользы, чем не очень умные дворяне. (Тут я словно невзначай посмотрела на тройку приятелей, и они нервно заёрзали на стульях).

Вам же, уважаемая метресса, как человеку непримиримых взглядов, вряд ли такие перспективы придутся по душе. Поэтому, возможно, вас заинтересует моё предложение перейти работать во дворец? Там стопроцентно аристократическая среда.

— Что это будет за должность? — заинтересовалась она, явно подумав про Олика. — Вашего личного преподавателя истории?

— О, не совсем. Ради такого замечательного предмета я готова посещать Университет наравне со всеми. Я думаю, вы могли бы рассчитывать на гораздо более увлекательную работу.

— И какую же?

— Стать моей фрейлиной, разумеется, — с совершенно серьёзным видом ответила я. — Вы окажетесь в исключительно достойном вас обществе. Можете не сомневаться, в моём окружении будут только самые талантливые, образованные, высоконравственные девушки с безупречным происхождением. Вот, например, с моей будущей главной фрейлиной вы уже знакомы, это присутствующая здесь леди К'Рах.

Ханна восторженно взвизгнула и захлопала в ладоши. Так и знала, что она не откажется! А вот деканша выпучила глаза по другой причине. Такого издевательства она от меня никак не ожидала. А что, разве я предложила ей что‑то непристойное, вроде места солистки балетной труппы королевского театра? Вот тогда глубокий обморок точно гарантирован… да ну, ушибётся ещё.

— Я подумаю… ваша светлость…

Темрина с трудом взяла себя в руки и всю оставшуюся лекцию косилась на меня с надеждой, что это была всего лишь шутка. Сразу после звонка она быстро ретировалась, так же, как и порядком озадаченные дворяне. Задержался один Рольф.

— Вы превосходно разбираетесь в людях, леди Синтирелла. Вне всякого сомнения, место такой выдающейся женщины, как наш любимый декан, именно во дворце!

— Другими словами, заберите отсюда поскорее эту грымзу! — смеясь, 'перевела' Ханна.

Рольф заметно смутился и предпочёл откланяться.

— Боюсь, Тёма не оценила твоё щедрое предложение!

— Похоже на то, — пожала плечами я. — Заставлять её я в любом случае не буду.

— Хотя могла бы! Прикажи ей, а? Мы тогда ей за всё отомстим! — кровожадно улыбнулась моя будущая главная фрейлина. Наверное, она уже вовсю представляла, как командует собственным деканом.

— По — моему, Сина, Ханна плохо на тебя влияет, — заметил Тотт.

— Ничего подобного! — возмутилась подруга. — Я напоминаю ей о радостях жизни и уравновешиваю скучную Милли!

— Не скучную, а серьёзную и ответственную, — не согласилась я.

Ханна фыркнула и явно осталась при своём мнении. С моей новообретённой кузиной она общалась в основном ради меня, слишком уж разные у них были характеры и цели в жизни. Откровенно говоря, именно Эмилию я предпочла бы видеть своей главной фрейлиной, но она отказалась наотрез. Настаивать я не решилась. Человеку её склада, привыкшему к уединению, провести столько времени в суматошном дворце и то было сродни подвигу. Милли задержалась в столице исключительно из‑за меня и собиралась уехать домой сразу после свадьбы. Я была рада и этому. Общение с сестрой, её советы и поддержка были мне сейчас по — настоящему необходимы.

А ведь вначале я даже побаивалась встречи с ней. Вернее, чувствовала невольную вину за то, что вообще появилась в её жизни. Эмилия вряд ли выскажет своей потенциальной королеве всё, что о ней думает, но подружиться мы, наверное, так и не сможем. Дан с самого начала предупредил её о том, что титул мне нужен лишь на короткое время, и никто не думает покушаться на её наследство. Но мне кажется, любая бы на её месте почувствовала себя оскорблённой. Особенно если учесть, как наша общая бабушка — виконтесса относилась к своей безродной невестке.

Я лишь укрепилась в своём предположении, когда, наконец, увиделась со своей кузиной. Очень сдержанная девушка. Ненамного старше меня, но словно стремится казаться ещё взрослее: светло — русые волосы собраны в строгий пучок, закрытое серое платье украшено лишь тонкой ниткой жемчуга. Но при этом идеальная осанка, лаконичные, исполненные изящества жесты — сразу видно, прирождённая аристократка. Кузина обратилась ко мне первая, как и положено по их дурацкому этикету. Причём обратилась не по имени, а по титулу — моему новому. Я намёк поняла… Но всё равно подошла поближе и бестактно и жадно уставилась на свою единственную родственницу. Эмилия явно пошла в Северинов и была, наверное, даже больше похожа на моего отца, чем я сама. Эти глубокие тёмно — синие глаза с серебристыми крапинками — точь — в–точь такие же, как у него. Как у её матери, как у меня… Элли называла их — звёздное небо…

У меня внезапно перехватило горло.

— Прости…

Не думая, шагнула к ней навстречу — и миг спустя мы обе уже рыдали, обнявшись, и не обращая внимания на застывшего в дверях слугу с подносом. Вот так сразу у меня появилась сестра. Настоящая. Мой самый главный свадебный подарок.

Узнав Милли поближе, я прониклась к ней искренним уважением. Немудрено быть сдержанной, когда с ранней юности на твоих плечах такая ответственность. Родителей она потеряла ещё будучи подростком; сначала её опекала бабушка, но вскоре её здоровье сильно пошатнулось, и забота понадобилась уже ей самой. Постепенно Милли научилась разбираться в тонкостях ведения хозяйства и фактически взяла в свои руки управление целым графством. Она с гордостью рассказывала, что удалось сделать и что только планируется, причём речь шла исключительно о нуждах населения, а не о её собственных. Их, личных нужд, было до смешного мало. Модный гардероб — зачем? У нас же провинция, перед кем красоваться? Только деньги на ветер. По этой же причине нет смысла держать парадный выезд, самых лучших лошадей и дорогих поваров. Её матушка Бианка готовит даже вкуснее, чем во дворце, приезжайте — убедитесь сами. Я пообещала сделать это непременно ещё до осени, а пока потащила сестру на дворцовую кухню — угощать своими собственными пирогами.

За короткое время я сумела доказать окружающим, что нетипичное для будущей королевы хобби не имеет ничего общего с неприличным. Дан пошёл мне навстречу и не пожалел: в свободное от усиленной учёбы время я с удовольствием возилась на кухне, а он с удовольствием дегустировал то, что получилось. В том числе, конечно, так полюбившиеся ему булочки — сингольды. Правда, боюсь, скоро их станут называть королевскими… Пусть называют, мне не жалко.

Помимо всего прочего, Милли оказала поистине неоценимую помощь в выборе самой необходимой для невесты вещи (помимо жениха, пошутила Ханна). Я никогда не считала себя излишне привередливой, но тот вариант свадебного платья, на котором настаивал 'лучший в королевстве мастер' — напыщенный лысый дядька, мне категорически не нравился. Нет, наряд, бесспорно, был прекрасен, да и как могло быть иначе… Но, глядя на эскиз, я сразу вспомнила злосчастное розовое платье, присланное Дэллем. И вроде цвет совсем другой, и я уже не та — но ассоциация оказалась на редкость стойкой. Не моё оно, и всё тут. Милли была единственной из всех подруг, кто тоже не пришёл в восторг от сего шедевра. Она сама поговорила с портным, передала ему мои пожелания и лично проконтролировала, чтобы они были выполнены. В результате платье получилось не такое вопиюще — роскошное, каким, по мнению света, должно быть королевское свадебное платье. Зато более удобное, нежное и какое‑то воздушное. Только крыльев не хватает…

Вместо крыльев были ландыши. Мы с девочками сошлись на том, что они как нельзя лучше подходят к моему обручальному кольцу и ко всему моему образу юной неискушённой девушки. Среди украшений, подаренных Даном, я обнаружила целый комплект, выполненный в стиле кольца — диадему в виде небольшого изящного венка из ландышей, колье, браслет и серьги. Мы решили, что первых двух вещей будет вполне достаточно. Драгоценные ландыши дополнили живые — они чудесно смотрелись в моём букете вместе с крошечными белыми розочками. Зачарованную от увядания кисточку обещали приколоть и к парадному мундиру жениха.

Несмотря на постоянную нехватку времени и периодически возникающие недоразумения, это были очень приятные хлопоты…

Две недели пролетели незаметно, и вот, наконец, настал день, когда привычная Сина Голдари вместе с графиней Северин окончательно перестали существовать. По первой из них я точно буду скучать… Но на смену им пришла другая, новая Сина — Светлая. Счастливая. Настолько, что удержать в себе это счастье оказалось совершенно невозможно. У счастья был тёплый золотой цвет, красивая форма в виде крыльев и аромат моих любимых цветов, что разлился в воздухе, буквально накрыв собой город…

Но всё это было немного позже. А пока я, наряженная к венцу, стояла у окна в какой‑то особой комнате и по традиции в одиночестве ожидала своего жениха. Сейчас он войдёт сюда, приблизится и, опустившись на колено, в последний раз спросит, уверена ли я в своём выборе. Согласна ли разделить с ним жизнь, и если да, то разделить и дарованный Светом подарок — маленькое, похожее на сердечко янтарное зёрнышко священной яблони, которое появляется на алтаре дворцовой часовни в ночь перед каждой королевской свадьбой. От моего прикосновения оно распадётся на две половинки, которые мы съедим в знак того, что уже считаем себя единым целым. Сам обряд венчания будет проходить не во дворце, а в старинном храме на окраине города, куда вскоре отправится торжественная процессия. До этого я видела только одну такую — в родной Тирее, да и то она была не в пример скромнее. И вот теперь уже не принц, а я сама поеду в открытой карете рядом с королём и буду приветственно махать своим будущим подданным… ужас.

Моя коронация состоится сразу после возвращения из храма. Потом будет бал, а потом…

Дверь отворилась почти бесшумно, и в комнату вошёл мой любимый. Наконец‑то… Тихие шаги смолкли, и я медленно повернулась, протянула руку и легко коснулась волос коленопреклонённого мужчины в ослепительно — белом парадном мундире. Светлые всегда женились в белом.

— Дорогая… ты точно уверена в своём выборе… ещё не поздно передумать… отказаться от такой сомнительной чести в моём лице… Не думай, я пойму! И потом, к чему такая спешка, мы друг друга совсем не знаем…

Это невнятное бормотанье согнало радостную улыбку с моего лица. Я резко отступила назад, и мужчина, наконец, поднял голову.

Курица ты слепая, Сина, а не будущая королева! Орла с цыплёнком чуть не перепутала! Такое сравнение невольно вызвало у меня новую улыбку, и Дэлль неуверенно улыбнулся в ответ, продолжая пялиться на меня с несвойственным ему глуповато — восторженным выражением лица. Спохватившись, он выпрямился и сделал шаг мне навстречу, порывисто схватил за руку и прижался к ней сухими горячими губами.

— Кто вы, прекрасная незнакомка?!

Я мысленно ещё раз обозвала себя курицей. Как же я раньше не догадалась?? И Дан тоже хорош, тихушник! Или он говорил, а я сама прослушала? А ведь сложить два и два было делом элементарным.

Вчера я лично присутствовала на торжественном ужине, который давали в честь наконец‑то добравшейся до нас арвийской делегации. Во главе со своей несравненной принцессой, разумеется. Мы с Квазимодой довольно мило пообщались, сумев даже обойтись без переводчика. При моих первоначальных знаниях арвийского это был мой законный повод для гордости. Принцесса произвела на меня поистине неизгладимое впечатление. Она действительно была красавицей — тонкие черты лица, вытянутые к вискам томные агатовые глаза, роскошные иссиня — чёрные волосы, перевитые лентами с крупными рубинами. Всего же драгоценностей на ней было навскидку килограммов пять, не меньше: по обычаям её страны камни и золотое шитьё обильно украшали одежду и даже обувь, а колец и браслетов было столько, что я сбилась бы уже на первом десятке. Девушка напоминала прекрасную яркую птицу, по ошибке залетевшую в чересчур скучный на её фоне королевский замок. Я невольно подумала, что, будь в её предках горгульи, как у меня, Квазимода вряд ли смогла бы подняться в воздух. Да даже пролезть в окно ей бы, наверное, не удалось, если только в самое большое, из тех, что были в тронном зале. Всё‑таки у арвийцев довольно непривычное для нас понятие красоты. Это наши дамы сидят на диетах, чтобы понравиться мужчинам, а у них, похоже, для этого занимаются прямо противоположным — едят побольше, двигаются поменьше. А то вдруг похудеют ненароком… Если бы Аза была чуть — чуть поменьше, раза в три, а лучше, в пять, она бы точно затмила большинство наших дам. А так, по моим наблюдениям, она вызвала скорее опасливое любопытство, чем истинное восхищение.

Я тогда ещё подумала, что вынужденное 'заточение' Дэлля наконец‑то подошло к концу. Даже странно, что на встрече с невестой он так и не появился. Но уж на свадьбе он будет её непременно сопровождать… Как теперь выяснилось, не просто сопровождать. Дан хочет и его женить 'под шумок'! И сэкономить заодно. Наверное, с Азой он уже обо всём договорился. Она ждёт своего жениха в такой же комнате неподалёку, а он всё перепутал и вломился ко мне! Глупо получилось.

— Мы уже знакомы, ваше высочество, — улыбнулась я, выдёргивая руку.

— Правда? Не может быть, я бы вас обязательно запомнил!

— А вы и так запомнили. Меня зовут Сина, мой добрый принц. Сина Голдари. Пока ещё Голдари.

— Нно… Как?!.. Не может…

Я улыбнулась ещё шире, наблюдая, как медленно и верно вылезают из орбит его глаза. Прекрасные голубые глаза, которые с лёгкостью разбили сердца стольким девушкам нашего королевства. И не нашего, кстати, тоже.

— А с сегодняшнего вечера ты можешь звать меня просто 'мама'!

Похоже, у Лидора будет очень невоспитанная королева… Но сдержаться оказалось выше моих сил.

Челюсть принца стремительно поехала вниз, а на лице застыло выражение крайней растерянности. Бедный, может, стоит поискать ему стакан с водой?

В это время дверь в комнату распахнулась, и на пороге — наконец‑то! — возник мой собственный жених. Тоже во всём белом, красивый! Но какой‑то суровый. Вслед за ним в комнату, с шумом задев косяк, протиснулась Аза, во всём своём выдающемся великолепии. И тоже какая‑то недовольная. Несмотря на фигуру и объёмное платье, она умудрилась обогнать короля и неотвратимо, как кара небесная, двинулась на побледневшего Дэлля.

— Почему вы здесь, когда должны были…

— А вот это твоя невеста, — ненужно шепнула я.

И вслед за остальными потрясённо замолкла, потому что в этот миг принц закатил глаза и красиво осел на пол.

Обморок оказался настоящим. Дан решил обойтись без присутствия слуг — сам дотащил сына до кресла и побрызгал в лицо водой, взятой из вазы со стола. Пока Дэлль приходил в себя, его невеста удручённо плюхнулась на диван и посмотрела на меня с плохо скрытым испугом.

— Что с ним?!

— Завидую вам, ваше высочество, — по наитию вздохнула я. — Мой суженый при нашей первой встрече от моей красоты в обморок не упал…

— Прости, любимая, надеюсь, ты не разочаровалась во мне настолько, чтобы отменить свадьбу? — с нарочитым беспокойством осведомился Дан.

Было видно, что моё объяснение ситуации пришлось ему по душе. Мне очень хотелось показать ему язык и сказать 'не дождёшься!', но пришлось ограничиться дипломатичным 'я подумаю'.

Квазимода растроганно посмотрела на бледного жениха, потом встала и склонилась над ним, с нежностью погладила по голове и заворковала что‑то неразборчиво — ласковое. Дан взял меня за руку и показал глазами на дверь.

Мы оставили влюблённую принцессу и её жертву наедине и вышли. Вторая 'особая' комната оказалась напротив. Дальше всё было традиционно: вопрос Дана, мой ответ и золотистое волшебное зёрнышко на его ладони, которое от моего прикосновения распалось на две ровные половинки. Волшебное, а ещё и вкусное! Не слишком традиционными были только наши взгляды и страстный поцелуй, больше уместный для первой брачной ночи. Но до неё ещё столько времени, а мы так соскучились!

Позже я узнала, что и у второй пары с приличиями не очень. Только, в отличие от нас, они не целовались, а старательно ползали по ковру в попытках найти второе волшебное зёрнышко, которое, падая, выронил Дэлль. Совместные поиски, видимо, сблизили их — настолько, что из дворца они вышли рука об руку и выглядели при этом очень довольными. По крайней мере, невеста. Значит, нашли.

По дороге к храму я поинтересовалась у Дана, почему он решил устроить две свадьбы в один день. Из экономии, или по какой‑то другой причине?

— Конечно, из экономии, — пытаясь не улыбаться, подтвердил он. — И так пришлось казну опустошить, семейные ценности продать, и всё равно не хватило — занял ещё у всех знакомых по мешку серебра. Чем только расплачиваться буду?!

— Придётся, видно, на работу пойти, — развела руками я. — Вот только кем? Я‑то и на своих булочках проживу, а ты тогда наймись дрова рубить или хоть в кузню. Ты же у меня очень сильный, справишься!

— Я не только сильный, но и умный! — гордо ответил Дан. — Лучше подамся в разбойники и ограблю этого индюка маркиза Лохийского. И с долгами сразу рассчитаюсь, и приятное себе сделаю… Ну, а если серьёзно — для своей любимой девочки мне ничего не жалко, надеюсь, она это понимает? Просто ей достался ужасно нетерпеливый жених. И почти столь же нетерпеливые будущие родственники из дружественной южной страны.

— Значит, Квазимода лично заинтересована в этом браке? Хотя, о чём я… Конечно, да, стоило на неё сегодня посмотреть.

— Да, она влюбилась в Дэлля чуть ли не год назад, когда в Арвию случайно попала газета с его портретом. Можно сказать, именно с этого и началось сотрудничество между нашими странами. Шахриян пошёл навстречу своей любимой дочери, но и без этого у нас обнаружилось много точек соприкосновения. Не хочу пока забегать вперёд, но поверь мне, Лидор очень выиграет от этого союза.

— Даже не сомневаюсь. А вот сам Дэлль… Знаешь, Дан, мне его жаль. Мы с тобой любим друг друга, твой первый брак тоже был по любви — в твоём тогдашнем представлении. Говорят, что твой отец был настроен против Илианы, но ты сумел настоять на своём. А у Дэлля сейчас даже выбора нет. Ты просто поставил его перед фактом… Не сердись, я, конечно, понимаю, что ты пошёл на это, заботясь о государстве… Но всё же мне его жалко. Я глупая, да?

Дан перестал хмуриться и со вздохом поцеловал меня в висок. Эта публичная нежность вызвала целый шквал аплодисментов, я даже вздрогнула от неожиданности. Наверное, монархи редко позволяют себе что‑то большее, чем адресованные подданным благосклонные улыбки и махание ручкой. Кстати, махать тоже надо не забывать…

— Нет, Сина, ты не глупая. Ты добрая и незлопамятная, прямая противоположность прежней королеве… Я бы очень не хотел, чтобы ты считала меня жестоким отцом, которому совершенно безразлична судьба собственного сына. Дэлль всегда знал, что женится, исходя из интересов своей страны. И даже находил это забавным. Ведь смена статуса не сделает его менее красивым и желанным. Наоборот, так будет ещё проще заводить новые отношения — поклонницы смогут рассчитывать только на его благосклонность и ничего не потребуют взамен. Квазимода как возможная невеста его несколько пугала, хотя впоследствии выяснилось, что слухи о её излишне суровом характере чересчур преувеличены. Дэлля скорее не устраивала сама перспектива резко изменить свою жизнь, уехать за тридевять земель, где всё чужое — природа, люди, их язык, обычаи и законы. Я тоже всё тянул с принятием окончательного решения, собирался дать им с Квазимодой время, чтобы они смогли привыкнуть друг к другу…

А потом был бал, и я узнал своего сына с совершенно новой для себя стороны. Я понял, что он слаб, Сина. Возможно, с возрастом из него получился бы вполне неплохой правитель, но в глубине души я знаю, что это тщетная надежда. Дэллю нужна твёрдая рука, которая удержит его от необдуманных поступков. Я с этой ролью, к сожалению, не справился, а вот у арвийской принцессы есть все шансы вырастить из него достойного преемника Шахрияна. По крайней мере, формально. Думаю, реальной властью он обладать не будет, но заслужить любовь и уважение подданных ему вполне по силам.

Я рад, если ты больше не злишься на моего сына. Но и жалеть его не стоит. Каждый сам выбирает свою судьбу, тебе ли об этом не знать? Я в своё время сделал всё от меня зависящее, чтобы получить от отца согласие на брак. Дэлль же не сделал почти ничего, чтобы меня переубедить. Он слишком привык плыть по течению и полагаться на других, а не добиваться чего‑то самому. Признаюсь тебе, что во время нашего последнего разговора, когда я навещал его у Роха, он в сердцах сказал, что даже рад своей скорой свадьбе, хоть сможет тогда нормально отоспаться, а не бегать среди ночи по учебной тревоге… О чём тут ещё можно говорить?

Я вздохнула и признала — совершенно не о чем. А потом огляделась по сторонам и поняла, что мы уже приехали.

Самый старый в столице храм был построен больше семисот лет назад и, судя по старинным гравюрам, с тех пор почти не изменился. Всё те же мощные стены из гладкого белого камня, узкие стрельчатые окна и самая высокая в мире колокольня. Я помнила это по книгам, а воочию увидела только сейчас. И заворожённо застыла, любуясь этой величественной и строгой красотой, пока Дан с улыбкой не коснулся моей руки.

— Пойдём. Внутри тоже красиво.

Медленно и торжественно мы прошли по расстеленной ковровой дорожке до входа в храм. Обряд венчания по традиции совершался без посторонних глаз: только жених, невеста и свещенник. Дэлль и Аза будут ждать своей очереди в карете и обвенчаются сразу после нас.

У самых дверей я невольно остановилась и оглянулась. Обвела глазами площадь, радостную и шумную толпу зевак за невидимой магической чертой, длинную вереницу экипажей знати, улыбнулась истово махающим друзьям, бросила быстрый взгляд в маняще — высокое небо. Через несколько минут моя жизнь изменится — бесповоротно и навсегда. Готова ли я к этому?

Дан ободряюще сжал мою руку.

— Боишься?

Я искоса глянула на его напряжённое лицо и качнула головой.

— Пока ты рядом, я ничего не боюсь.

— Тогда готовься к тому, что ты станешь самой бесстрашной женщиной на свете!

Улыбаясь друг другу, мы вошли под своды храма. Там царил полумрак, и только у алтарного камня белела сутана длиннобородого свещенника. Конечно, это был не рядовой служитель Света, а самый — самый главный, и под его пронизывающим взглядом я невольно оробела. А ну как он сочтёт меня недостойной Дана и откажется проводить обряд?

Словно прочитав мои мысли, свещенник едва заметно усмехнулся и велел нам положить руки в Чистую Чашу. Так называлось круглое, заполненное светящейся белой жидкостью углубление в центре камня; оно использовалось во всех таинствах, начиная с 'представления' и заканчивая 'прощанием'. Тётя как‑то проговорилась, что тирейский свещенник долго сомневался, допускать ли до Чаши такого жуткого младенца, как я, но в конце концов исполнил свой долг. Меня с молитвой окунули в воду, и ничего страшного не произошло: небеса не разверзлись, Чаша не помутнела, а я сама, единственная из всех детишек, не расплакалась от страха, наоборот, смотрела на свещенника и улыбалась.

Я и сейчас невольно улыбнулась, когда жених уверенно опустил наши сплетённые кисти в непрозрачную белую воду. Подумала — так вот почему мужчины и женщины носят обручальные кольца на разных руках! Мужчины на левой, чтобы кольцо не мешало держать оружие, а женщины на правой. Я ещё в детстве заметила эту странность и пристала с расспросами к тёте. Та буркнула — так положено, и лишь теперь я поняла, что она имела в виду: во время обряда венчания жених и невеста должны стоять рядом, соединив свои руки. Я с трепетом вслушивалась в торжественные слова молитвы и мысленно просила Свет благословить нас. Напевный голос свещенника отражался от высоких стен и, казалось, заполнял собой всё. Я словно потерялась в пространстве и времени, и только твёрдые пальцы Дана, нежно сжимающие мою руку, говорили о том, что всё это происходит наяву.

— Да будет воля Твоя!!

Громовые слова… оглушительная тишина… И ослепительно — белый огненный столб, который внезапно взметнулся из Чаши высоко — высоко вверх. Я испуганно зажмурилась и тут же почувствовала рядом надёжное плечо любимого.

— Смотри, как красиво… — шепнул он.

Я послушно распахнула глаза и тихо ахнула. Это даже не магия, а что‑то большее, что‑то совершенно другое — вызывающее трепет, но уже не страшное. Волшебное. Белое пламя спокойно льётся прямо через наши сплетённые руки, но не сжигает их, а бережно греет, лаская кожу крохотными язычками. Но чем выше, тем мощнее, сильнее становятся его струи, они легко пронизывают купол храма и устремляются ввысь, к самому солнцу. Его лучи смягчают белый холодноватый свет и, отражаясь от него, расходятся в стороны, накрывая землю.

— Ты видишь? Это же твои крылья! — выдыхает Дан. — И ещё… вон там, внизу, ещё одни!

Я любуюсь его потрясённой улыбкой и думаю — а что, действительно, похоже. На огромные золотые крылья, бережно обнявшие целую площадь. А под ними — другие, маленькие, но такие же сияющие. Мы видим их, видим заворожённые, устремлённые в небо глаза людей вокруг храма, растворяемся в них, в небе, друг в друге, в нашем тёплом бело — золотом пламени… Бесконечное, пронзительное счастье — оно просто не может принадлежать кому‑то одному, даже двоим, оно — для всех!! Только так возможно, так правильно!

'Ты права, маленькая птичка. Не забывай об этом… и будь счастлива…'

Я замерла, подрагивая от пережитого, и беспомощно уставилась на невозмутимого свещенника. Что это было?? Мне всё почудилось? Или я и вправду только что получила благословление… Света?! Оглянулась на Дана — и поймала его пьяную от счастья улыбку. По кивку служителя он крепко обнял меня, и я не сразу осознала, что церемония закончилась. Не было уже никакого пламени, лишь белая неподвижная вода Чаши… и наши сплетённые, абсолютно сухие руки со сверкающими в полумраке обручальными кольцами. Белый ровный свет 'Звезды' и золотое сияние крохотных ландышей…

Теперь мы вместе.

— Можете поцеловать свою жену.

'Жену…' — беззвучно повторяет Дан. Его глаза влажно блестят, и я сама с трудом сдерживаю слёзы. Никогда не верила, что можно плакать от счастья… глупая. Бережный, нежный поцелуй в губы, и мы снова замираем в объятьях друг друга. Сердце к сердцу, душа к душе, навсегда…

Вежливое покашливание свещенника возвращает нас в реальность. Смущённые, мы быстро прощаемся и покидаем храм — с тем, чтобы тут же ослепнуть от яркого солнца и разноцветных магических фейерверков, оглохнуть от восторженного рёва толпы и неистового перезвона колоколов. Это было… ошеломляюще! Разлитый в морозном воздухе нежный весенний аромат ландышей — наверняка заслуга тех же придворных магов — вызвал во мне ощущение сбывшегося сна. Самого светлого, самого волшебного… Неужели я всё это заслужила?!

По обеим сторонам дорожки выстроились в длинные шеренги свещенники в белых праздничных одеяниях, они хором благословляли нас и выпускали в небо маленьких белоснежных птиц. Мы медленно обошли площадь, приветственно махая и улыбаясь народу, потом Дан произнёс краткую благодарственную речь, а я по традиции бросила свой венчальный букет в толпу возбуждённо визжащих девушек — аристократок. До простых горожанок, к сожалению, мне его сроду не докинуть, да и магическая защита не пропустит. Впрочем, я об этом нисколько не жалела, ибо с самого начала знала имя своей 'жертвы' — той, кому хочу передать свадебную эстафету. Конечно, Милли! У такой замечательной девушки и нет жениха — непорядок! Кузина явно догадывалась о ходе моих мыслей и нарочно спряталась за рослой пухленькой Полли, сведя свои шансы получить по голове букетом практически к нулю. Но она забыла о моей дружбе с главным королевским магом! Элементарное самонаводящее заклинание — и мои ландыши по немыслимой траектории огибают Полли и падают прямо в руки не ожидающей такого коварства сестры. Она возмущённо смотрит на меня, но мне нисколечко не стыдно за свою хитрость. Милли заслужила самого лучшего жениха! Как жаль, что у Дана нет младшего брата…

У самой кареты мы слышим громогласное недружное 'горько!' и, к радости толпы, целуемся на виду у всех. Жаль, что вот — вот радость сменится разочарованием, ведь многие до сих пор не знают, что король сегодня женится не один. Когда из другой, закрытой, кареты выбирается Дэлль, площадь оглашается закономерным девичьим визгом. Он смолкает, едва под прицелом сотен глаз оказывается вышедшая вслед за ним незнакомая девушка в ярко — красном сверкающем платье. Этот цвет у арвийцев традиционно свадебный, как у нас — белый, он очень идёт Азе, но всё равно контраст слишком заметен. Несмотря на небольшую разницу в росте, она шире принца раза в три… Но саму принцессу этот факт нисколько не смущает. Она гордо выступает под руку со своим бледным женихом, и складывается ощущение, что именно она ведёт его к алтарю. До зрителей постепенно доходит, куда и зачем они идут, и… Маги сочли за лучшее слегка усилить защитное поле — так, на всякий случай. И заодно приглушить звуки извне. Квазимода, к счастью, и так не поймёт, какими эпитетами её награждают безутешные местные жительницы, но остальным слушать народный фольклор необязательно.

— Как думаешь, у них тоже будет это волшебное пламя из Чаши? — спросила я, с удовольствием кутаясь в накидку из белоснежного меха. — Я сначала так испугалась, а потом подумала, что заснула прямо в храме. Настолько это было невероятно! И голос Света… Он сказал тебе то же, что и мне?

— Не сказал, а показал, — улыбаясь воспоминаниям, отозвался Дан. — Так обычно и бывает — каждому даётся своё откровение. У меня это были картины — быстрые, словно вспышки. Я понял, что могу быть спокоен за свою страну… и за свою семью. И даже знаю, как назову нашего первого сына.

— Как?

Я невольно покраснела под его взглядом, но ответа так и не добилась — муж, ухмыляясь, заявил, что всему своё время.

— А вот крылья явно достанутся девочке, — мечтательно добавил он. — Твои крылья и твои волосы… Все окрестные принцы из‑за неё передерутся.

— Ты и это увидел?? — поразилась я.

— Нет, но так обязательно будет. Это я вовремя подсуетился и присвоил такое сокровище, а им придётся подольше за ней побегать…

— Бедная девочка, — вздохнула я. — Надо будет позаботиться о её физической подготовке. Бег, бег с препятствиями, прыжки, упражнения с утяжелителями вроде сковородки… А ещё магическая маскировка и метание неострых тяжёлых предметов.

— Хорошо, согласен! — отсмеявшись, Дан взял меня за руку и показал на кольцо, которое даже при дневном свете продолжало сверкать маленькими яркими звёздочками. — Постарайся не снимать его. После обряда защитные свойства наших колец многократно возросли, и меня это очень радует. А сейчас я покажу тебе ещё кое‑что интересное…

Он перевернул мою ладонь и наклонился, рассматривая маленькую золотистую руну, которая непостижимым образом вдруг возникла у основания безымянного пальца прямо под ободком кольца. Потом с довольной улыбкой продемонстрировал свою руку с точно таким же знаком.

— Даже не сомневался…

— Так это и есть брачное клеймо?! На староцерковном? И что означает эта руна?

— Догадайся!

— У меня, если честно, только одна версия. Любовь?

— Конечно, любовь, девочка моя. Любовь. Наконец‑то…

— А… В прошлый раз у тебя было что‑то другое? — рискнула спросить я.

— Да. Меня тогда это очень удивило. Казалось, мы оба вступаем в брак по любви, но и у меня, и у Илны появились одинаковые символы — песочные часы. Только после её смерти я понял, что это было своего рода предупреждение: жизнь одного из нас могла оборваться раньше положенного срока. Но кого именно, до последнего оставалось неясным. Повезло мне…

— А видения у вас были?

— Я запомнил только мешанину цветов — своего белого и зелёного тисверейского, этакий дрожащий змеиный клубок… И истошный визг Илны, которая испугалась, что мы сгорим живьём и всё норовила выдернуть руку из Чаши.

— Странно. Я тоже испугалась, от неожиданности, но убрать руку… даже мысли не возникло, — озадачилась я. — Там было так тепло, приятно…

— А в тот раз свещенная вода была холодная, даже я еле выдержал, — невесело улыбнулся Дан. — Столько подсказок, и всё мимо…

— Зато сейчас всё было как надо, — я поцеловала мужа в щёку, стирая его грустные воспоминания. В ответ меня поцеловали уже в губы.

А потом небо озарила яркая вспышка, и мы вынуждены были оторваться друг от друга. Со стороны это зрелище смотрелось не менее фантастично: высокий столб холодного белого пламени взметнулся над куполом храма, но его тут же догнала другая, ещё более мощная струя — узнаваемо — красная. Она пыталась слиться с ним, растворить его в себе, но так и не смогла этого сделать. Зато надёжно спрятала от чужих глаз, укрыла широким красным 'одеялом', и белое пламя постепенно ослабло и втянулось обратно в крышу.

— Ожидаемо, — пробормотал муж. — Ну, хоть сыновей у них будет много, вот Шахриян порадуется…

— Это такие белые вспышки в конце? Кажется, четыре?

— Или пять, я тоже сбился. Ладно, будет проще в толпе затеряться…

— Что?

— В смысле, что дочка вроде тоже мелькнула. Надо их татуировки проверить, может, там будет подсказка.

Как вскоре выяснилось, Дан оказался прав — на ладонях новоиспечённых супругов красовались одинаковые золотые короны с пятью зубцами, причём средний был немного ниже остальных. Видимо, это и была символическая дочка. Дэллю мы дружно решили пока ничего не говорить, чтобы не пугать накануне первой брачной ночи. Он и так выглядел не очень — похудевший, растерявший свой прежний лоск от суровой военной жизни. Бледное, слегка обветренное лицо вызывало у его любящей жены стойкое желание пожалеть и откормить, а вот мне он таким нравился больше — хоть на мужчину стал похож. Надолго ли?

Памятуя о неоднозначной реакции подданных, молодые обошлись без речей и обхода площади, но букет Аза всё же кинула. Без всяких магических ухищрений она умудрилась метнуть его на максимально возможное расстояние, где он свалился прямо перед носом немолодой достопочтенной дамы. Впрочем, она мгновенно сориентировалась и, подхватив букет, победно затрясла им над головой. Стоявший неподалёку от нас седобородый маг подавился ехидной улыбочкой и судорожно нащупал амулет невидимости…

Собственная коронация в моей памяти почти не отложилась. Слишком велико было ощущение, что всё это происходит не со мной. Расписанный до мелочей церемониал с выносом регалий, клятвой и исполнением гимна, низкие поклоны и неискренние улыбки знати, ободряющий взгляд Дана, королевский венец, который напялили, то есть торжественно возложили, мне на голову… Красивый, конечно, но веночек из ландышей мне нравился больше.

Я вздохнула с облегчением, когда официальная часть, наконец, закончилась. Дальше по плану был праздничный банкет, а потом — бал. Его я запомнила лучше сразу по нескольким причинам.

Свадебный танец — первый, который я танцую вместе с любимым. Он только наш, и ничей больше. Мы плавно скользим по огромному залу, не отрывая глаз друг от друга. И поэтому я так легко забываю, что все сейчас на нас смотрят. Учитель не уставал повторять, что этот танец — отнюдь не романтическое действо, а настоящее испытание для моей выдержки. За мной будут наблюдать особенно пристрастно и, конечно, сразу заметят малейшую ошибку. Значит, никаких ошибок, помарок или спотыканий не должно быть в принципе! И не забывать про осанку! Улыбаться слишком широко тоже нельзя — неприлично! И…

Все наставления забылись в тот же миг, когда Дан обнял меня и закружил под медленную чарующую мелодию. Всё время, пока длился танец, мы существовали в каком‑то своём мире, где не было места глупым условностям, а были только мы одни. Я ни разу не вспомнила о том, правильно ли я двигаюсь или нет, и не считала такты, как на репетициях. Мне казалось, что я невесомо парю в воздухе, не касаясь паркета, и лицо любимого теперь совсем рядом. Так легко, так прекрасно…

— И как ты это сделала?! — чуть позже набросились на меня подруги. — Это такая иллюзия?? Тогда почему и у эльвов глаза повылезали? Ты что, забыла все движения и подговорила мэтра Дукакиса?

— Девочки, вы вообще о чём?

— Ты летала!!

— Что вы придумываете?!

— Ха, видали, не хочет признаваться, вредина! — надулась Ханна. — Да тут все до единого видели, как ты над полом плывёшь! Подол — сантиметрах в двадцати, не меньше!

— Да быть того не может, — растерялась я. — И Дан ничего не заметил…

— Вот это‑то как раз неудивительно! Зато все остальные увидели и обалдели. Ну, им‑то можешь не говорить, но мы же твои подруги!

Надеюсь, Полли и Ханна поверили моим оправданиям — я действительно плохо понимала, почему так получилось. С чего — как раз объяснимо, но моё родство с горгульями мэтр велел пока не афишировать. Даже интересно: сейчас не было никакой опасности, да и самих крыльев тоже, но тем не менее — я летала… Здорово. Будет, что вспомнить — и мне, и окружающим с их коллективным 'оптическим обманом'. Надеюсь, рано или поздно мне всё же удастся найти своих загадочных 'родственников' и расспросить их подробно о своих явных и скрытых возможностях. Дополним мэтру табличку!

После нас с Даном танцевали Дэлль и Аза. Несмотря на полноту, невеста двигалась красиво и грациозно, но это не избавило её от неприязненных взглядов и злых шепотков. Впрочем, принцесса не обращала никакого внимания на сплетников и завистников и влюблённо смотрела на своего супруга. Тот по привычке безукоризненно держал лицо, вот только улыбка его была слегка деревянной.

Я взяла пример с Квазимоды и уделяла почти всё внимание мужу. Но про друзей тоже не забывала. Вот потому‑то и не пропустила одну любопытную сценку.

Милли, в отличие от кокетливых троллин, совсем не танцевала. То бдительно охраняла меня от излишне настойчивых придворных, которые в отсутствии рядом короля так и норовили пристать ко мне с какими‑то непонятными просьбами, то чинно сидела на диване между двумя пожилыми герцогинями. Все приглашения отклоняла не глядя, хотя даже на мой придирчивый взгляд некоторые из кавалеров были вполне себе ничего. Причина для отказа была одна и та же: 'мой спутник не одобрит'. Наглый поклёп на бедного лорда Нолиджа! Я сама попросила его сопровождать Милли — разумеется, чисто формально, более молодых кандидатов она отвергала сразу. Ректор отнёсся к моей просьбе с пониманием и на протяжении дня добросовестно развлекал кузину занимательными разговорами на околонаучные темы. У лорда обнаружился только один недостаток — он принципиально не танцевал, никогда. Но заставлять Милли делать тоже самое ему бы и в голову не пришло. Зачем же тогда этот обман? Неужели сама она настолько не любит танцевать?? Не верю! Вон, даже старушки герцогини намекают, что молоденькой девушке самое место не на диване, а в объятьях темпераментного кавалера, а сестра только знай отшучивается. Выходит, зря я с ней столько спорила, уговаривая хотя бы на свадьбе не выглядеть такой строгой? Она ведь и платье себе поначалу выбрала какое‑то жутко — блёклое, мне даже пришлось подключить Ханну с Полли, чтобы повлиять на неё. Компромиссный вариант устроил всех — красивое синее с серебром платье выглядело на фоне пышных нарядов довольно простым, но было сшито из самых дорогих тканей и потому смотрелось приемлемо. Правда, скорее, для дамы средних лет, но тут уж мы её переубедить не смогли, как ни старались. Красивая причёска с локонами вместо привычного пучка невольно смягчала образ, но в целом Милли имела по — прежнему гордый и неприступный вид.

Этот вид, равно как и все предыдущие отказы, не смутил молодого тролля в военной форме, который уверенной походкой направлялся прямо к ней. Это же Хард! Я скользнула поближе, собираясь в случае чего повлиять на излишне взыскательную сестру. Уж для него‑то можно сделать исключение!

/Новое от 2 мая:/

Она тоже заметила Харда — его вообще трудно не заметить, и сделала верные выводы относительно его намерений. Машинально встала (хотела казаться выше? бесполезно!), нервно накручивая фамильное кольцо…

Дзиннь!

Милли досадливо охнула, когда оно вдруг соскользнуло с пальца, упало и покатилось прямо под ноги Харду. Даже дёрнулась в его сторону — поднять и сбежать под благовидным предлогом, но молодой офицер оказался быстрее. Конечно, ему, по крайней мере, юбки подбирать не нужно… Схватил кольцо и принялся с интересом рассматривать.

— Отдайте!

— Красивая лошадка. Где‑то я её уже видел…

— Отдайте немедленно!!

— Конечно, леди, — учтиво поклонился тролль. И нагло добавил: — Сразу после танца.

Хард в своём репертуаре! Я зажала ладонью рот и поскорей нырнула за ближайшую колонну. Лицо Милли от негодования пошло красными пятнами, от былой сдержанности не осталось и следа — мне казалось, ещё чуть — чуть, и она набросится на 'вымогателя' с кулаками. Неужели думает, что он обманет и не вернёт кольцо? Или сама она настолько плохо танцует, что просто боится опозориться? В это я никогда в жизни не поверю!

— Я не собираюсь с вами танцевать, ясно вам?? Сейчас же…

— Люблю темпераментных женщин! — ещё больше обрадовался Хард. — У вас с собой случайно нет сковородки?

Я закусила губу, из последних сил борясь с рвущимся наружу смехом.

— Нет, — невольно опешила Милли. — А зачем она вам?

— Как! Вы разве не знаете, что тяжёлая чугунная сковородка — вернейшее дамское оружие против зарвавшихся нахалов вроде меня?! Я с удовольствием дам себя побить, раз уж танцевать со мной вы почему‑то не хотите! Или, может, просто побеседуем и узнаем друг друга получше?

— Ни‑за‑что! — отчеканила сестра. — Никаких танцев, никаких разговоров, а уж если вы такой мазохист, возьмите у камина кочергу и настучите себе по… по чему вам больше нравится. Но сначала верните перстень!

Она требовательно вытянула вперёд руку, и этим мгновенно воспользовался 'нахал'. Перехватил её, наклонился и прижался губами к открытому запястью. Милли любила совсем короткие перчатки…

От такой наглости девушка совсем растерялась и застыла, глядя на Харда огромными глазами. Пара секунд — и оторопь сменится самой настоящей яростью. Это понимала даже я. Это прекрасно понимал Хард, но он тоже словно замер, не выпуская её руку.

— За кем ты так вдохновенно шпионишь? — осведомился, подходя, муж. — А мне с тобой можно?

— Нужно! Хард пригласил Милли, а она…

— Вижу. Сейчас здесь будет буря! Или не будет?

Он подхватил меня под руку и с видом 'какая встреча!' поспешил навстречу паре.

— Хард, Эмилия! Собираетесь танцевать? Прекрасно! Пойдёмте, мы с Синой как раз ищем сменных партнёров на бранль!

Я наградила находчивого супруга восхищённым взглядом. Что ж, иногда не грех и воспользоваться своим высоким положением! Зря Милли так нервничает, Хард, на моей памяти, за время танца не съел ещё ни одну девушку. Наоборот, он своих партнёрш смешит до икоты, по себе знаю. Надеюсь, сестрёнка наконец‑то расслабится и повеселится как следует!

Я исподтишка подмигнула другу и поймала его ответную самоуверенную улыбочку. Ох, не буду ничего загадывать, но, кажется, нелегко ему придётся! Милли всем видом даёт понять, что сразу после танца собирается отделаться от навязанного кавалера. А у Харда от азарта аж глаза разгорелись. Таран — он и есть таран… Вот только сестру такая настойчивость скорее оттолкнёт. Интересно, кто кого переупрямит? Ставлю на Милли!

До конца бала я ещё не раз замечала в толпе эту побегучую парочку. То Хард, невежливо расталкивая гостей, пытался догнать пыхтящую, как сердитый ёжик, Эмилию, то она сама, ничуть не смущаясь любопытных взглядов, преследовала тролля — из чего я сделала вывод, что фамильный перстень он ей так и не вернул. И правильно, она бы тогда сразу ушла, сославшись на усталость… Наконец, Милли не выдержала — отвела меня в уголок и от души нажаловалась на 'приставучего, гадкого, самовлюблённого наглеца'.

— Этот К'Рах проговорился, что он твой друг, вот и повлияй на него! В конце концов, ты теперь королева, прикажи, чтобы он отдал кольцо! Иначе я пойду и страже скажу, честное слово!

— Ладно — ладно, я его попрошу, — со вздохом пообещала я. — Скажи, неужели Хард тебя и вправду так бесит? Он, конечно, наглец, я и не спорю, но с ним так весело, и вообще он замечательный. Храбрый и добрый, настоящий друг. Что я тебе, врать буду?

— А мне всё равно, замечательный он или нет, — отрезала Милли. — Почему он именно ко мне привязался? На него куча дам пялится, а он только и делает, что за мной таскается. Надоел уже — сил нет!

— Ой ли? — я повнимательней вгляделась в её лицо, и сестра неожиданно покраснела. — Понравилась ты ему очень, вот и таскается, разве не понятно?

— Понятней некуда! Знаешь, что он только что сделал, этот ненормальный?!

— Что?

— Предложение. Мне! После всего, что я ему наговорила!

— Оо… — если честно, я была порядком обескуражена. — Что, серьёзно?

— Не знаю. Может, и пошутил, а я чуть в обморок со страху не свалилась. Он же мою серёжку раздавил своим сапожищем, — Милли достала из ридикюля пострадавшую вещицу. Да уж, проще теперь сделать новую, чем починить эту. — Я и не заметила сначала, что она расстегнулась, а этот в очередной раз как подскочит! — и наступил прямо на неё. Она сразу и треснула. Мы одновременно нагнулись, он тогда и говорит — разве вам меня не жалко? Мне ведь сейчас намного хуже. Я вам серёжку растоптал, а вы мне сердце. Вы без ваших камешков ещё как проживёте, а я без сердца уже не смогу. Так что в качестве компенсации я требую (он так и сказал — требую!), чтобы вы вышли за меня замуж. Немедленно. Вот… Представляешь, Сина? И опять мою руку сграбастал и всю обцеловал, а потом попытался вместо моего кольца своё мне на палец нацепить. Хорошо, что оно такое огромное оказалось, я его стряхнула, и, пока он его поднимал, убежала. Вот что мне теперь делать?! Всё, поеду завтра с утра домой! А кольцо ты у него сама отбери и пришли потом с оказией, хорошо?

Я огорчённо вздохнула. Такое поведение слишком даже для Харда! Конечно, я рада, если он и в самом деле влюбился в мою сестру, но я не хочу, чтобы она так быстро уезжала!

— Милли, не волнуйся, я с ним поговорю. Если ты ему откажешь, он не станет тебя преследовать, поверь! — (ещё бы мне самой эту уверенность…) — Не руби с плеча, будь хоть немного поснисходительней! Может, вы просто спокойно пообщаетесь, узнаете друг друга получше, и тогда…

— Нет, Сина, ничего у нас не получится. Хочу я того или нет… Ни с ним, ни с кем‑то ещё, потому что… — тут она запнулась и устало махнула рукой. — В общем, неважно. Но замуж я за него не выйду. Так ему и передай.

Я смотрела, как она быстрыми шагами идёт к выходу. Идеально прямая спина, отрешённое, даже высокомерное, выражение лица… Вот только почему‑то кажется, что этот вечер закончится для неё слезами. Неужели причина только в Харде? Почему‑то я была уверена в обратном. Что же ты скрываешь, сестрёнка?..

Долго ждать не пришлось — буквально через минуту я увидела Харда, который тоже направлялся на выход. Как он понял, что Милли уже ушла? Собирается её догнать? Зря, только хуже сделает! Сначала пусть со мной объяснится.

Я недвусмысленно заступила ему дорогу и сделала приглашающий жест. Тролль с тоской посмотрел на дверь, но вынужден был подчиниться. Я отвела его подальше от любопытных ушей и прямо спросила, что за бешеная муха его укусила. Зачем он так настойчиво преследует мою сестру и тем более делает предложение в столь ультимативной форме? Неужели не видит, что девушка, мягко говоря, от него не в восторге?!

Хард на последнее обиженно засопел. Виноватым он себя совершенно не чувствовал и принялся уверять меня, что, наоборот, он Милли понравился, он это чувствует и видит, а почему она сбежала — потому что не смогла отказать, глядя ему в глаза. Он же сразу раскусит её ложь!

— Не устаю поражаться твоему жуткому самомнению! Хард, а тебе не приходило в голову, что ты можешь ошибаться? Извини, что напоминаю, но со мной ты тоже принимал желаемое за действительное…

— Нет, сейчас всё по — другому, — не согласился он. — Я это точно знаю. Ты меня тоже прости, Сина. Ты сейчас такая счастливая, значит, надеюсь, сможешь меня понять и не обидишься. Я был искренен, когда думал, что люблю тебя. Но сейчас… знаешь, у меня такое чувство, что всё это время я блуждал в полной темноте. В огромной тёмной комнате, ходил из угла в угол, натыкался на что‑то, спотыкался, набивал шишки… А потом увидел горящую свечу — такую загадочную, такую тёплую, и пошёл на её свет. Но она… погасла. Я снова остался в темноте, не зная, что мне делать дальше, как вдруг… Словно окно от ветра распахнулось — и там, за ним, я увидел целый мир. Ослепительный, манящий, он в один миг осветил мою комнату. Я оглянулся вокруг и увидел, что на самом деле она пуста. В ней ничего нет, понимаешь? Всё там. Вся жизнь там. Вот и всё…

Я потрясённо покачала головой. Я — поняла. Потому что чувствовала тоже самое. Только моя любовь началась именно там, в тёмной комнате, в прямом смысле этого слова.

Интересно, отец Харда в своё время был столь же настойчив, когда встретил на балу юную, но уже просватанную баронессу? Это его ничуть не остановило. Значит, и Харда не остановит. Я вспомнила его мимолётную фразу, что, не будь я так явно влюблена в короля, он бы и с ним потягался, и невольно усмехнулась. В том, что он на это способен, верилось легко. Вот только как эта поразительная целеустремлённость поможет ему завоевать Милли?

— У неё есть жених? — словно прочитав мои мысли, осведомился он. — Вернее, не так. Есть — и плевать. Вопрос в том, любит она его или нет.

— А если да? — не удержалась я.

— Тогда… не знаю, — помрачнел тролль. — Вызвать его на дуэль и убить плёвое дело, но тогда Эми расстроится.

— Эми?

— Я не хочу называть её как все. Хочу быть особенным.

Я хмыкнула и похлопала его по плечу.

— Нет у неё никого. Так ты действительно хочешь на ней жениться?

— Да. Папа уже в курсе.

— И что он на это сказал?

- 'Если она откажет, делай как я!'

— В смысле, укради??

— Угу, — совершенно спокойно кивнул он. — Жаль, если ты будешь мне мешать. Я всё равно не отступлю.

Вот теперь я в полной мере осознала, как мне повезло. Если бы Хард и в меня влюбился с первого взгляда, я бы уже полгода была за ним замужем!

— Итак, господин Таран, давай будем считать, что я против тебя ничего не имею. Но. Если Милли к тебе равнодушна, то украсть её я тебе не позволю. И точка. Я хочу, чтобы моя сестра была счастлива. Не перебивай! Я верю, что ты можешь сделать женщину счастливой. Но Милли — человек самостоятельный и привыкла сама принимать решения. У неё должен быть выбор. Я сейчас пойду и поговорю с ней. А ты не лезь, только всё испортишь. Ясно? Я постараюсь тебе помочь, но не во вред Милли. Приходи завтра утром, я тебе расскажу, что узнаю. Если есть шанс — воспользуешься, если же нет… Не бойся, я в своё время прочитала целых две книжки лекаря душ Фрейдиуса, да и по лицу читать неплохо умею. Пойму, если она соврёт. Договорились?

Хард подумал и нехотя кивнул. Прекрасно, значит, можно не опасаться, что ночью он полезет к ней в окно и тем напугает до полусмерти. Хотя мы с Милли в этом смысле похожи: вместо криков и обмороков не ждал бы влюблённого тролля душевный удар кочерги по темечку! И вообще, третий этаж во дворце — совсем не то, что в общежитии, сорвётся ещё — весь переломается… Надёжнее всего решить проблему цивилизованно — поговорить с сестрой без лишних глаз и ушей и прямо спросить, что она на самом деле думает о Харде. А начнёт юлить — пригрожу мэтром Олавом с его фирменной техникой распознавания лжи. В общем, не отвертится сестрёнка!

С таким оптимистичным настроем я собралась незаметно покинуть бальный зал, но меня перехватил бдительный супруг.

— И куда это ты? Не забудь, скоро у нас церемония проводов!

— Кого и куда?

Дан засмеялся, обнял меня за плечо и шепнул:

— Нас с тобой. В опочивальню.

— А за…

Тут я сообразила и предсказуемо покраснела. Никогда не понимала этой глупой традиции. Вместо того, чтобы дать молодым тихо и спокойно ускользнуть, гостям полагалось провожать их до самых дверей спальни, под торжественную и какую‑то ехидную музыку и хоровые 'мудрые' советы и пожелания.

— Даан! Ну зачем тебе чьи‑то советы? Что ты там нового услышишь? А вот я со стыда сгорю! И вообще, у меня ещё важное дело есть.

— Очередные секреты с Хардом? — приподнял бровь муж. — Если я не рядом, это ещё не значит, что я не в курсе того, что ты делаешь.

— Это ревность, или мне показалось?

— Показалось. Но…

— Вот и хорошо. Потому что ты для этого слишком умный. И знаешь, что твоя жена тебя очень — очень любит… А Хард влюбился в Милли, и я обещала ему помочь — поговорить с ней прямо сейчас.

— Почему не завтра?

— У меня такое чувство, что завтра может быть поздно.

— Хорошо, — вздохнул Дан и поцеловал мою руку. Я в ответ украдкой погладила его по щеке. — Я подожду, но ты не очень задерживайся, а то Дэлька уже зевать начал.

— Так пусть идут тогда, а то вдруг…

— Заснёт не после, а до? Или, ещё хуже, во время? — подмигнул супруг, наслаждаясь моим смущением. — Нет, без него никак нельзя! Должны же гости хоть на ком‑то отыграться!

— Сдаётся мне, что ты что‑то задумал!

— Так и есть. Надеюсь, тебе понравится. Беги и поскорее возвращайся! А то я уже весь извёлся… — добавил он мне на ухо.

Я кивнула и поспешила к выходу, старательно обмахиваясь веером. Ещё бы водички попить! А на подносах, как на грех, один алкоголь. Нет уж, голова мне нужна ясная. И для разговора, и для не — разговора… Эту ночь я собираюсь запомнить на всю жизнь.

Негромко постучав, я потянула дверь на себя и обнаружила, что она не заперта. Опасная беспечность! А если бы на моём месте был Хард или, что гораздо хуже, кто‑то из гостей? Пьяный? А если не один?..

В первой комнате было пусто, и я осторожно заглянула в приоткрытую дверь спальни. Милли была там. Я оказалась права — она плакала. Так горько, что даже не услышала моих шагов.

Я поставила на столик два стакана с водой, которые захватила из гостиной, и присела рядом с ней. Милли вздрогнула и стремительно отвернулась, пытаясь взять себя в руки. Я тронула её за плечо и протянула стакан. И заодно платок — свой у неё был уже абсолютно мокрый.

Посидели, попили, помолчали.

— Знаешь, Сина, непомерная доброта — не самое лучшее качество для королевы, — наконец, глухо сказала Милли, глядя в сторону. — И излишняя привязанность к друзьям тоже.

— Думаешь, это Хард попросил меня прийти? Ничего подобного! — улыбнулась я. — Наоборот, я его еле остановила, так он сюда рвался… А ты даже дверь забыла закрыть. Или ты это нарочно сделала, надеялась, что он за тобой побежит? Тогда извини.

— Ничего я не надеялась! Просто забыла! И вообще… тебя муж ждёт. Что бы ты сейчас ни сказала, ничего не изменится. Я всё равно завтра уеду.

— Жаль. Не волнуйся, я не стану тебя удерживать. Ты взрослый, разумный человек, а не истеричная барышня, которая потом обвинит во всём меня. Что я на неё не повлияла, не остановила… Не уберегла от ошибки.

— Ошибки? Нет, Сина, ошибку я совершу, если останусь.

— Жаль, — повторила я. — Потому что со стороны Харда это не пустая прихоть. Он тебя действительно любит. Если не веришь ему, поверь хотя бы мне. Я это просто вижу. И предложение он тебе сделал на полном серьёзе. Родителей хотел с тобой познакомить… Знаешь, я его таким никогда не видела.

Милли судорожно вздохнула и украдкой вытерла глаза. Выходит, Хард был не так уж неправ, считая, что она к нему неравнодушна?

Под моим испытующим взглядом девушка заёрзала на месте и нервно затеребила платок. Я внутренне улыбнулась, но на всякий случай состроила лицо посуровее. У мужа подглядела.

— Не знаю насчёт доброты, а вот дурой я себя никогда не считала. По — моему, Милли, тебе пора рассказать, что с тобой происходит. Обещаю, что ни Дан, ни Хард об этом не узнают. Скажи, я права, и ты сознательно отталкиваешь от себя всех возможных женихов? Почти не выезжаешь из дома, одеваешься как старуха, шарахаешься от мужчин и намеренно строишь из себя равнодушную ко всему гордячку? Не возражай! Я видела, как ты сегодня смотрела на танцующих. И даже ритм ногой отстукивала. Ты любишь танцевать, но запрещаешь себе это. И танцы, и веселье, и поклонников, которых при твоей внешности и имени у тебя должно быть больше, чем у многих других дам. Почему, Милли?? Ты же сама крадёшь у себя молодость! Прячешься от жизни, ставишь крест на любви! Почему?!

Милли выдержала мой взгляд. Я думала, что услышу от неё недвусмысленную просьбу не лезть не в своё дело, но она вдруг запрокинула голову и рассмеялась. Вот только веселья в её смехе не было вовсе.

— Ох, Сина… Беру свои слова назад. Из тебя получится прекрасная королева… Ты всё‑таки меня раскусила! Боюсь даже представить, что ты могла вообразить насчёт этого 'почему'… Что я выполняю последнюю волю бабушки, решившей, что нашему роду пришло время угаснуть? Что на самом деле я дико боюсь мужчин, что меня кто‑то обидел? Что я скрываю какую‑то зловещую тайну? Нет, Сина, не зловещую… а очень даже глупую. Так что, назвав меня разумной, ты мне слишком польстила. На самом деле я — дура! Да, именно так. Дура и пьяница!

Она снова засмеялась, глядя на моё ошарашенное лицо. Уж чего — чего, а подобного признания я никак не ожидала.

— Знаешь, это даже забавно. И поучительно. Некоторые всю жизнь пьют — гуляют, и ничего, а я с одного раза умудрилась испортить себе репутацию и вообще всё, что только можно… По крайней мере, в своих глазах. Слава Свету, никто об этом не знает — но рано или поздно правда выйдет наружу. И тогда… Мне страшно даже подумать о том, что тогда будет.

— Ничего не будет. Милли, не надо сгущать краски! Да, ты не троллина, которым в этом смысле куда больше позволено, но ты сама сказала — всё это было один — единственный раз! За такое никто не судит! Тем более я — я ведь тоже однажды здорово напилась и чуть не наделала глупостей…

— Вот! — мрачно сказала Милли. — Ключевое слово 'почти'…

— Ну же, не томи, у меня всё равно в этом плане убогая фантазия. Что ты сделала?

— Ничего особенного. Просто вышла замуж.

— Что?? И… за кого?

Сестра отчаянно улыбнулась и покачала головой.

— А вот этого я и сама не знаю…

— Так, — после паузы произнесла я. — А теперь, пожалуйста, с самого начала и по порядку.

И Милли рассказала. Как прошлой весной, вскоре после бабушкиной смерти, приехала в Светлый по делам наследства. Старая виконтесса скрупулёзно расписала, что и кому оставляет; при этом часть состояния она завещала различным благотворительным фондам. Милли в точности выполнила волю бабушки и, закончив дела, собиралась уехать домой.

В свой последний вечер в столице решила немного развеяться — прошлась по лавкам, побродила по старому городскому парку, посидела у фонтана на площади, бездумно глядя на красиво подсвеченные струи… Замёрзла и решила погреться в ближайшем трактире. И заодно поужинать. К ужину подали какую‑то фирменную настойку, после которой настроение неуловимо улучшилось. Его не испортил даже молодой весёлый офицер, который нахально плюхнулся за её столик и предложил себя в качестве самой подходящей компании для прекрасной одинокой леди. Леди была не расположена флиртовать, но ни нарочитая холодность, ни упоминание о трауре его не смутили. В какой‑то момент Милли с удивлением заметила, что уже с интересом слушает его байки и смеётся так, как не смеялась очень давно. Молодой человек вызвался проводить её до гостиницы, она согласилась. По дороге они зашли ещё куда‑то и выпили по стопке самогона. Потом…

Дальнейшее Милли уже помнила смутно, вернее почти никак. А наутро она обнаружила, что лежит в кровати в совершенно незнакомой комнате, а рядом, уткнувшись носом в стенку, блаженно посапывает… тролль!

Сначала был шок. Потом — ужас. Потом девушка запоздало сообразила, что они оба спали одетыми, а, значит, скорее всего, ничего 'такого' не было. Наверное, слишком много выпили… Но, как вскоре выяснилось, радовалась она рано. Её поджидало новое ошеломляющее открытие — брачное клеймо! В том месте, где и положено, оно было довольно тусклым (вероятно, из‑за так и не выполненного супружеского долга), и сначала показалось Милли обычной грязью. Но 'грязь' упорно не отмывалась, да и была такая… странная. Совершенно неприличная — и совершенно заслуженная.

Милли со вздохом сняла перчатку и подняла повыше ладонь с бледно — золотистым брачным клеймом под безымянным пальцем. Неудивительно, что она боялась, что его кто‑нибудь увидит… Клеймо имело узнаваемую форму пивной кружки! Вот уж действительно, выпил раз, мучайся век… Бедная сестрёнка!

Я обняла её и успокаивающе погладила по спине. Милли больше не плакала. Наверное, ей даже стало легче — за этот год она устала носить всё это в себе и постоянно ждать, что кто‑то заметит клеймо и выставит её на посмешище. Ну ничего, вместе мы что‑нибудь обязательно придумаем!

— Милли, поправь меня, если я ошибусь, но ни лица, ни имени своего мужа ты не запомнила? Зная о нём хоть что‑то, можно было бы попытаться его разыскать и уговорить развестись. Разводы, конечно, не приветствуются, но случаются, и ничего сверхужасного в этом нет. Да и молодой человек рано или поздно захочет жениться. Представь только, придёт он с невестой в храм — и не сможет опустить руку в Чашу! Вот будет скандал… Думаю, он и сам ещё не в курсе, что женат, у троллей кожа куда темнее, значит, клеймо почти не заметно. Так что он только обрадуется, когда мы его найдём. Особенно — если Я его найду, понимаешь? И болтать не будет.

— Я и сама пыталась это сделать, — вздохнула Милли. — Да только пока без толку. Я ведь не только его не запомнила, но даже гостиницу, в которой мы ночевали. И храм тоже. В городе их больше десятка.

— Даже если и сотня! Я зайду в каждый и попрошу посмотреть архив за прошлый год, а зачем — не скажу. Хоть какая‑то польза от моего нового положения — королеве‑то, небось, не откажут! Это дело самого ближайшего времени: уж где‑то ваши имена да обязательно всплывут! Мы наведаемся к этому господину, проведём с ним воспитательную беседу, и всё, ты — свободна!

Милли шмыгнула носом и благодарно прижалась к моему плечу.

— Спасибо тебе, Сина… Я действительно дура, что не рассказала тебе об этом раньше. Боялась, что ты меня будешь презирать… Если бы сегодня я уже избавилась от этого дурацкого клейма…

— То что? — живо спросила я.

— То не вела бы себя с Хардом так некрасиво. Ты же теперь понимаешь, почему.

— Понимаю.

В это время в моём ридикюле призывно пискнул маглист.

'Любимая, я уже заждался…'

— Король?

— Угу.

— Иди скорей. Прости, что отвлекаю тебя своими глупостями в такой день…

— Дела сестры никак не могут быть 'глупостями', что за глупости! — улыбнулась я. — Пообещай мне, что пока никуда не уедешь. Если буду в состоянии, уже завтра начну поиски!

— То‑то и оно, что 'если', — поддела меня Милли. — Не торопись, тебе после сегодняшнего надо будет неделю отдыхать. А я подожду.

— Вот и молодец!

Снова запищал маглист.

— Эк муженьку невтерпёж!

Но второе сообщение оказалось не от него, а от Харда.

'Ну как, вы поговорили? Что она сказала??'

Я на миг замерла, рассеянно покусывая губу. Почему‑то именно сейчас вдруг отчётливо вспомнился мой давешний сон с участием Дэлля и 'незнакомца в капюшоне'. Удивительно, но, похоже, он оказался пророческим! И принц, которого 'утащила' красивая полная девушка, и красная символическая роза, которую подарил мне мой первый и единственный мужчина… Но ведь там был ещё Хард! И вручённый ему учебник с картинками. По геральдике! Я точно помню, как он листал его, а потом застыл, засмотревшись на один герб. Тогда он мне ровным счётом ни о чём не говорил… А ведь на нём была белая… Не может быть!!

'Хард, ты сейчас где?'

'Где я ещё могу быть? Под её окнами торчу…'

'Подойди к ближайшему фонарю и внимательно посмотри на свою левую руку. Под безымянным пальцем у тебя случайно нет какого‑нибудь странного рисунка?'

— Сина, ты с кем переписываешься? Тебе разве…

— Погоди! — отмахнулась я.

Ответ пришёл быстро.

'Слушай, там и вправду какая‑то ерунда, на кружку похожа. Откуда ты узнала? Я и сам еле разглядел'.

Я с облегчением рассмеялась.

'Быстро поднимайся к Милли! Быстро!! И желательно, через дверь!'

Просить дважды мне не пришлось. Всего пара минут — и запыхавшийся тролль без стука вломился прямо в спальню. Милли испуганно ойкнула.

— Что случилось??

Я встала так, чтобы видеть их обоих, и с трудом удержала на лице невозмутимо — торжественное выражение.

— Дорогая сестра! Позволь тебе представить твоего мужа, господина Хардрока К'Раха!

Пока упомянутый господин непонимающе хлопал глазами, Милли как во сне приблизилась к нему и взяла за руку. На широкой тёмной ладони тускло поблёскивала миниатюрная пивная кружка. Она раскрыла свою — и он уткнулся взглядом в точно такой же, только более заметный значок.

— Кхм… Я очень рада, что вы нашли друг друга. Хард, Милли тебе сейчас всё объяснит. А мне пора!

— Нет, Сина, подожди, я не…

— Прости, не могу, меня свой муж ждёт!

Я помахала им рукой и устремилась к двери. На пороге не выдержала и оглянулась. Хард не даром славился быстрой реакцией: не вполне сознавая происходящее, он понял главное — что ему только что дали шанс. И он его не упустит. И не отпустит от себя любимую, ни сейчас, и ни потом. Никогда. В кольце его огромных рук Милли совсем потерялась, но, кажется, на этот раз вырываться и сбегать своего от упрямого 'охотника' ей не хотелось. 'Добыча' дала себя поймать и с жаром отвечала на его поцелуи. Интересно, завтра утром их пивные кружки станут ещё ярче? Или их сменит другой, более приличный и 'осознанный' знак?

Верным оказалось второе предположение. Вместо кружек на их ладонях засияли два маленьких симпатичных сердечка. Так трогательно… и так правильно! Хард нисколько не смущался этим 'девчоночьим' украшением и горделиво демонстрировал руку всем желающим. А Милли, наконец, перестала носить так надоевшие ей за год перчатки.

Но это, как говорится, уже совсем другая история… А пока я, пытаясь совместить скорость и протокольное величие, спешно шагала по коридору обратно в бальный зал, где меня уже давно ждал любимый.

Его первого я и увидела. Вместе с Дэллем и Азой он стоял неподалёку от двери и сверлил её нетерпеливым взглядом.

— Наконец‑то, ваше величество!

Ох, как же мне захотелось показать ему язык! Но — нельзя.

Когда я приблизилась, Дан крепко взял меня за руку и, магически усилив голос, поблагодарил дорогих гостей за то, что они разделили с нами главный день нашей жизни. Всего хорошего, позвольте на этом откланяться.

— Э, нет! — захихикала пожилая герцогиня. — Просто так вы от нас не отделаетесь!

— Традиция есть традиция! — злорадно подтвердил выступивший вперёд маркиз Лохийский. До чего же неприятный тип!

Другие гости тоже подтянулись поближе и теперь довольно улыбались, предвкушая финальное развлечение. Те, кто помоложе, уже доставали из карманов миниатюрные бубны, трещотки и пищалки — уменьшенные копии народных инструментов, которые традиционно использовались на проводах. А тут в конце колонны ещё и оркестр потащится… Вот будет какофония! Плюс эти так называемые 'напутствия'… Брр!

— Что вы, у нас и в мыслях не было нарушать традицию! Маркиз, назначаю вас предводителем сопровождающих! Примите от меня соответствующий вашему рангу атрибут!

Тот с достоинством кивнул и небрежно откинул крышку поданного слугой расписного ларца. И тут же совсем неизящно выпучил глаза.

— Что… это?

Дан не поленился лично достать и продемонстрировать окружающим этот самый атрибут — им оказался не какой‑нибудь красивый и солидный жезл, а большая глиняная свистулька в виде абсолютно гармоничной маркизу пучеглазой рыбы, вдобавок жизнерадостно — розового цвета. Стоявшие рядом дамы поспешно прикрылись веерами, а мужчины с трудом сдержали рвущийся наружу смех.

— Как ты узнал, что он придёт в розовом камзоле? — тихонько спросила я.

— Король я или кто? — подмигнул муж. — Мы их на всякий случай десять штук достали, там даже золотая есть…

— А она свистит?

— О, точно! Итак, уважаемый предводитель, не задерживайте нас, становитесь во главе колонны и… свистите!

— Просим, просим!

Маркиз позеленел от злости, но деваться было некуда — назвался груздём, полезай в кузов! Брезгливо поднёс рыбий хвост в губам, поднатужился и дунул. По залу тут же разнеслось оглушительное и совершенно немузыкальное баранье блеянье!

— Беее! Беее!

Гости не выдержали… Смеялись до икоты, обмороков и потерянных париков. Громче всех заливалась, колыхая бюстом, принцесса Квазимода, то и дело наваливаясь на деликатно хихикающего супруга.

Дан сильнее сжал мои пальцы и глазами показал на дверь. Неужели сбежим??

Как оказалось, не совсем. Пара незаметных шагов — и муж почти без замаха ударил кулаком по стене. Шум и смех стихли как по волшебству, а под ногами на миг появилось знакомое ощущение парения в воздухе. Портал!

С восторженным изумлением оглядываюсь по сторонам. Просторная светлая комната с огромными, во всю стену, арочными окнами. А за ними…

— Где это мы?!

Дан довольно улыбнулся и повёл меня на большой полукруглый балкон, за изящной оградой которого высились тёмные громады близких гор. Я задрала голову и заворожённо уставилась в мерцающее золотыми звёздами небо.

— Как красиво…

— Как твои глаза… девочка моя…

Чистый, обжигающе — морозный воздух… обжигающе — жаркие, жадные губы… Ноги… не держат…

Покачнулась, и Дан сразу подхватил меня на руки и понёс обратно в тепло.

В уютной маленькой спальне ярко горел камин. Не такая светлая, но уж точно не тёмная комната, в которой мы с любимым совсем скоро будем вместе. В первый раз — как муж и жена, в первый раз — как король и королева. В первый раз я не только почувствую, но и увижу его любовь. Смешно вспомнить, как ещё недавно я и думать об этом боялась… Сейчас никакого страха нет и в помине, а есть лишь передавшееся мне нетерпение. Пальцы Дана судорожно воюют с застёжкой платья, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не попросить его принести ножницы. Так ведь быстрее будет!

— Это моё тайное убежище. Не замок, скорее дом. Называется 'Орлиный утёс'. Сейчас здесь никого нет, кроме нас. Обстановка совсем простая, но есть всё необходимое…

— Какая разница! — улыбнулась я и наконец‑то выпуталась из платья. — Главное, что здесь есть ты! А больше мне ничего не надо…

Дан обнял меня и с длинным счастливым вздохом зарылся лицом в мои волосы.

— Поверить не могу… Моя…

— А ты — мой! Любимый. Единственный. По крайней мере, пока…

Напряжённые пальцы взяли меня за подбородок, заставляя поднять голову.

— Что значит 'пока'?!

Я смущённо захихикала, и Дан, наконец, всё понял. Вслед за взглядом по животу скользнула его большая горячая ладонь.

— Мне нравится ход твоих мыслей…

— Но не прямо сейчас? Ты обещал!

— Разве?

— Обещал, обещал!! Сначала я…

— Сначала я!

— Даан!

Да уж, от такого не убежишь. И не спрячешься — ни в светлой комнате, ни в тёмной. Всё равно найдёт. И не отпустит.

…Не очень‑то и хотелось!

Эпилог

— Мам, расскажи сказку!

Я удивлённо подняла голову. Странная просьба для двенадцатилетнего мальчишки. Это младшие ещё без ума от сказок, особенно в моём исполнении, но Итан…

Ага, так вот в чём дело! Пока мы с Элли соревновались, кто сделает кукле самую красивую причёску, наследник уговорил отца сыграть с ним партию в шахматы. Он ими просто болеет. Лет пять назад с этой игрой нас познакомил приезжавший погостить Дэллис, и с тех пор шахматы стали в семье одним из любимейших развлечений. Даже я иной раз играю с мужем партию — другую, но на оттачивание мастерства вечно не хватает времени. А вот Итан увлёкся всерьёз. Ребёнок он у нас на редкость вдумчивый и за несколько лет достиг в игре немалых успехов. Во всяком случае, 'братца' Дэлля обыграл целых три раза, к своей огромной гордости. А вот собственного отца — ни разу. Дан считает, что поддаваться было бы неправильно, и всегда играет с ним в полную силу. Итан мечтает свести счёт хотя бы до ничьей… и, кажется, решил пойти на небольшую хитрость. Нет, жульничать он, конечно не станет, это ниже его достоинства. Но вот сделать противника менее внимательным можно попробовать. Видимо, он запомнил давешние слова Дана о том, как ему нравится мой голос. Что он у меня такой завораживающий, хочется слушать и слушать… Стало быть, полагает, что папочка разомлеет и унесётся мыслями в какие‑то заоблачные дали, а он тем временем быстренько доведёт дело до мата. Эх, сынок, ты, конечно, редкостный умница, но до короля тебе ещё расти и расти!

Дан поймал мой взгляд, улыбнулся и незаметно подмигнул. Конечно, он легко просчитал намеренья сына, но уличать его в этом не спешил. Думать одновременно о многих вещах, причём куда более серьёзных, ему было далеко не впервой.

— Да, мамочка, расскажи! — наперебой загомонили младшие. Элли даже куклу отложила — причёску можно и потом доделать. Дани тоже бросил свои карандаши и забрался ко мне на диван. В свои пять лет он считал себя достаточно взрослым, чтобы залезть ко мне на колени, поэтому ограничился тем, что положил на них только голову. Я ласково погладила растрёпанные кудри цвета молочного шоколада, и на лице сынишки расцвела довольная улыбка.

— И какую же сказку вы хотите услышать? Про сокровища Гномьего короля? Про жадного гоблина и его волшебные очки? Про прекрасную эльву и отважного учителя истории?

Будь здесь Ханна, захохотала бы на всю комнату. Да, я сама иногда придумываю для своих детей сказки. А что делать, раз все книжки уже читаны — перечитаны?

— Мамочка, а расскажи про себя, — с неподражаемой улыбкой попросил Итан. Дан прикусил губу. Растёт сынок…

— Да, расскажи! Это моя любимая! — радостно затараторила Элли.

— И моя тоже, — устраиваясь поудобнее, поддержал младшенький.

Я посмотрела в его умильные глазки — такие же серые, как у Дана, и сдалась. Сама не знаю, с чего это всё началось — с рассказов 'тёти Хани' или подначек 'дяди Харди', но в результате такого коллективного творчества и родилась эта история, чем‑то в самом деле напоминающая сказку. Дети её просто обожали, уж сама не знаю почему. Я бы в их возрасте с большим удовольствием слушала про пиратов и дальние страны, рыцарей с принцессами или, на худой конец, про великого волшебника. Кстати, и про него не забыть упомянуть.

— Ну, хорошо, слушайте… Однажды, давным — давно, но не так чтобы очень, жила — была на свете бедная девушка. Была она вежливая и трудолюбивая, много читала и свои вещи всегда сама убирала на место. Да, Эллидана, всегда, даже когда очень уставала и хотела спать.

— А давай ты сразу расскажешь, как встретила папу? — с хитрой улыбкой предложила дочка.

— Ладно. Однажды через город, где жила девушка, проезжал сам король. Случилось так, что ей пришлось совершить один хороший поступок…

— Не хороший, а героический!

— Пусть будет героический. Король подошёл к ней, чтобы наградить, и в ответ тоже совершил героический поступок. Всё дело было в том, что девушка наша была заколдованная. И поэтому очень — очень некрасивая. А король, наоборот, был очень хорош собой. (Дан фыркнул). И вот, увидев её, он…

— Влюбился в неё с первого взгляда!

— Нет, Элли. До этого было ещё далеко. Он просто…

— Просто взял да и не описался со страху, — авторитетно докончил младший.

Мы с Даном прыснули одновременно. В такой интерпретации сказка ещё не звучала. И ведь, главное, всё правильно, лучше, пожалуй, и не скажешь!

— … А потом она поступила в Королевский Университет, — продолжила я. — Там учились дети из самых знатных и богатых семей, и даже сам принц Дэллис.

— Только он на дипломата учился, как я! — вставил Итан, на миг позабыв про шахматы.

— Положим, ты там ещё не учишься, — заметил Дан. — И нет никаких гарантий, что будешь. Там, как ты знаешь, самый высокий конкурс, а у тебя по двум предметам не 'отлично', а всего лишь 'хорошо'.

Сын сердито засопел и снова повернулся к доске. Я промолчала. Дан не такой уж строгий отец, но после Дэлля у него явный пунктик на воспитании у детей самостоятельности и ответственности за свои слова и поступки. По — моему, совсем нелишние качества, особенно для наследника. Зато все наши дети знают, что всегда найдут у нас понимание и поддержку. Защиту и мудрый совет отца, нежность и ласку матери… Нам самим в своё время так этого не хватало! Может быть, поэтому мы, по мнению некоторых, уделяем семье слишком много внимания. На первом месте у правителей должна стоять забота о государстве! На это мы всегда отвечаем, что одно другому не мешает. Нам вполне по силам всё успевать. И пусть это непросто (иногда даже очень непросто), но совершенно необходимо — и детям, и нам с Даном. Да и как может быть иначе? Счастливый король, по моему глубокому убеждению, куда полезнее для страны, чем одинокий или озлобленный. Взять хотя бы того же тисверейского князя…

Ох, и морока всегда была с этими соседями! Казалось, высшая знать стоит друг за друга горой, но потом вдруг выяснилось, что их объединяет одна лишь пламенная любовь к интригам и непомерные амбиции. А в случае реальной опасности каждый заботится только о себе, а не о монархе, собственной семье или, тем более, простых подданных. Мы сполна убедились в этом, когда Тисверею взяла в кольцо армия Шахрияна. Он сам предложил свою помощь в обмен на то, что Дэлль после свадьбы переедет в Арвию и срочно подарит ему определённое количество внуков. К чести принца, с этой задачей он справился просто блестяще… Шахриян недолго собирался — в тот же год без особых усилий сломил сопротивление тисверейцев и занял столицу. Даже их жутковатая магия им не помогла — Дан сказал, что в Арвии имеются свои магические секреты, их приёмы не столь изощрённые, зато мощные и самого широкого действия. Меня очень радовало то, что союзники изначально не собирались стирать с лица земли этот рассадник интриг, планируя лишь сместить правящую верхушку. К сожалению, сделать это бескровно не получилось, но потери были минимальными из возможных. Многочисленные родственники князя частью разбежались, причём многих впоследствии выдали свои же, но в большинстве своём предпочли сдаться. Сам князь до последнего надеялся то ли на обещанную кем‑то помощь, то ли на своих колдунов, поэтому сбежать не успел и, похоже, не собирался. Самолично заколол одного из сыновей и племянника, обвинив их в трусости, а потом заперся в своих покоях и принял яд. Самое страшное было в том, что перед этим он заставил сделать тоже самое обеих дочерей и малолетних внуков. Опасался, что завоеватели выместят свою злобу на них. Видимо, он судил о других по себе, не понимая, что никто и не помышлял о подобном зверстве… Как бы то ни было, буквально за неделю Тисверея пала. Светослав и Шахриян назначили наместников из своих доверенных лиц, а в будущем бывшее княжество унаследует кто‑нибудь из их детей или внуков. Чёткой договорённости об этом пока нет, они решили, что со временем станет ясно, кто лучше подходит для этой роли. Благо выбор теперь самый что ни на есть внушительный: кроме Итана и Азизхана, у нас есть Даниэль, а у Дэлля — ещё трое сыновей, не считая ровесниц Элли и Малишаны. Девочки активно переписываются и ездят друг к другу в гости, как и остальные дети; с тех пор, как разработали 'дальние' порталы, делать это стало гораздо проще.

Автором этой революционной разработки, конечно же, стал неувядающий мэтр Олав. Большой вклад в дело прогрессивной магии внёс и его любимый ученик, ныне замдекана магического факультета и неутомимый дамский угодник Казлион пол Метр. Благодаря его нестандартным идеям обучение будущих магов происходит теперь гораздо эффективнее. К примеру, именно он придумал использовать развалины печально известного дома в горах в качестве готовой экзаменационной площадки. Сейчас туда ведёт добротный прямой портал, и студенты соревнуются в том, кто быстрее уничтожит свой клочок рудиментарного магического поля или заставит замолчать привидение. Вернее, одно из привидений. Говорят, их двое — зыбких теней умерших здесь когда‑то братьев. У обоих жуткие, словно обгоревшие, лица, но стенают и ругаются на судьбу они, тем не менее, весьма громко. К сожалению, никому не удаётся развеять их больше чем на сутки, потом они появляются снова. Зато хоть после смерти пользу приносят, работают бесплатными учебными пособиями…

Их ныне здравствующий дядя это место ожидаемо посещать не любит. Его, кстати, сейчас всё больше называют 'мэтр Дукакис — старший', или, за глаза, 'Олик — старший', чтобы отличить от младшего, тоже Олика, закадычного дружка наследника престола. Да — да, в своё время Темрина дожала‑таки бедного мэтра, и старый холостяк вынужден был жениться. Это он так говорит, но мы все дружно уверены, что, будь он совершенно равнодушен к влюблённой деканше, то вполне мог бы и отвертеться от брака. А раз нет… Впрочем, мы, в отличие от него, не так ехидны и не шутим по этому поводу. По крайней мере, при нём. Честно говоря, все, включая родителей, были поражены самим фактом появления Олика на свет. Пожилой отец — всё‑таки маг, значит, есть ещё порох в пороховницах, но и Темрина ведь далеко не девочка… Тем не менее, в положенный срок у Дукакисов родился наследник — обаятельный и шкодный мальчишка с большим магическим потенциалом, забалованный матерью и стоивший отцу последних неседых волос. Конечно, мэтр обожает своего сына, но и свою лабораторию в башне тоже любит, а сынок, на моей памяти, уже третий раз там что‑то взрывает… Такой уж он неугомонный.

Из всех детей самый спокойный характер, пожалуй, у Итана. Я то и дело ловлю себя на том, что со временем он становится всё больше и больше похож на своего дедушку — моего отца, в честь которого его и назвали. Тёмные волосы, упрямый подбородок и серьёзные синие глаза с серебряными 'звёздами'… Дан первый предложил это имя, и я, стойко выдержавшая свои первые роды, не выдержала и разрыдалась от счастья и благодарности. Муж говорит, что Итан и по характеру напоминает его друга, и он не устаёт этому радоваться. Я не сомневаюсь, что сын будет Дану достойным преемником.

Мой любимый тогда сдержал своё слово — Итан родился после того, как я получила диплом об окончании Университета. Правда, на торжественном приёме в честь этого события мне уже было не до шипучего вина и не до танцев, с таким‑то животом, но я нисколько об этом не жалею. К этому времени у Харда уже появился первенец, а у его сестры так и вовсе двойня (так получилось! — оправдывалась она). В этой развесёлой компании и воспитывается Итан. Старший сын Харда и Милли собирается по традиции поступать на военный факультет, по характеру он жуткий забияка, весь в отцовскую родню. Хард с Рохом этим, естественно, весьма гордятся, а вот сестре то и дело приходилось за него волноваться. За него и за тех, кто имел неосторожность нарваться на его кулаки… Зато дочка у них и по внешности, и по характеру — вылитая Милли. Если брат выглядит скорее как тролль, то Алисса — как человек. Маленькая и хрупкая на фоне Брина и кузенов — близнецов, она рассудительней их всех, вместе взятых. Лисса — лучшая подружка нашей маленькой принцессы. Она у нас красавица и стопроцентная Голдари. Свадебное виденье не обмануло — помимо золотых волос Элли унаследовала золотые крылья своих предков — горгулий. Во время визитов в наш любимый 'Орлиный утёс' мы с ней летаем вместе, наслаждаясь неподвластными другим ощущениями безграничной свободы и радости, стараясь не замечать оставшихся далеко внизу наших взволнованных мужчин. Но небо без них — это всего лишь небо, настоящий дом для нас — на земле, об этом я никогда не забываю. Ни в полётах, ни во снах, когда со мной говорят наши дальние родственники.

Эти сны стали мне сниться вскоре после свадьбы. Чаще всего ко мне приходит сгорбленная крючконосая старуха с тусклыми от времени красными крыльями — предводительница горгулий Шшэт. Она учит меня некоторым полезным премудростям и отвечает на мои вопросы, на все, кроме одного — где мне найти их наяву. Говорит, что они живут на самом краю мира и уже слишком оторваны от него; они предчувствуют свой скорый уход и ждут его с радостью, потому что уже давно устали существовать на самой грани. Но они точно знают, что род крылатых не прервётся, наоборот, он будет теперь только крепнуть. На смену зловещим крыльям цвета крови придут крылья цвета солнца, и это правильно, очень правильно…

А ещё я во сне иногда слышу мамин голос, ласковый и нежный, а один раз она приснилась мне вместе с папой. Совсем молодые, они стояли, обнимая друг друга, в лучах света, и улыбались мне. 'Будь счастлива, доченька…'

Шшэт сказала, что способность видеть вещие сны — тоже от них, горгулий. Конечно, у меня она уже развита слабо, и я до сих пор не могу чётко понять, что мне приснилось — вещий сон или просто какая‑то глупость. По совету Дана я записываю их в специальную тетрадь, и мы потом развлекаемся, пытаясь отделить 'зёрна от плевел'. Чаще всего нам это удаётся, иногда подтверждается задним числом, но пользу порой приносит немалую — и для государства (муж тогда в шутку называет меня 'моё тайное стратегическое оружие'), и для нас лично. Так, однажды я три раза подряд увидела во сне укромный закуток на чердаке в домике моей покойной тёти и, не откладывая, поехала в Тирею. Дан самолично обвешался пылью и паутиной, но в конце концов отковырял нужную доску и нашёл маленький тайник с тётиными записями. Они пролили окончательный свет на судьбу моей матери, ведь были сделаны с её рассказов. Бедная тётя, всю жизнь она мучалась от страха, что преследователи сестры найдут и убьют нас обеих, и с горечью признавалась, что в душе иногда упрекала умершую сестру за то, что она взвалила на неё ответственность за маленького монстра. Которого ей так и не удалось до конца полюбить… Бедная тётя…

Элли тоже мечтает, чтоб ей почаще снились вещие сны, это же так интересно! За всё время ей приснился только один такой, но зато важный — что у неё родился хорошенький кудрявый братик. Стоит ли говорить, что сон этот в точности сбылся.

— …Заколдованной девушке очень понравился принц, ведь он был такой красивый. В него были влюблены почти все студентки Университета. Но на бал он пригласил именно её. Девушка очень обрадовалась…

— Ну и зря, — с осуждением заявила Элли. — Потому что король был всё равно красивее. Как ей мог понравится такой бородатый и толстый!

— Солнышко, но в то время у принца ещё не было никакой бороды, и даже усов, он был совсем молодой и стройный как… как…

— Бегемот, — хихикнул со своего места Итан.

— Как папа! — не приняла версию я. — Но девушка пока папу не замечала, он же был король, а она бедная студентка.

— И к тому же ей почти сделал предложение дядя Харди, — ядовито вставил Дан.

— И король уговаривал его принять! — парировала я.

— Не уговаривал, а советовал не торопиться и подумать как следует… А что я ещё мог сказать в такой ситуации?! Пойдём‑ка, Сина, лучше со мной в… кхм… парк, цветочки понюхаем?

— Какие цветочки, была зима! — напомнила бдительная дочка.

— Тогда в оранжерею.

Дан, скрывая усмешку, отвернулся обратно к шахматной доске.

Да уж, мне где‑то жаль, что мои дети так и не увидели главного красавца Лидора в его лучшие времена. Конечно, во дворце до сих пор висит целая куча его портретов, но вживую они видят совсем другого Дэлля — всё ещё красивого, но скорей уже на южный манер. Когда‑то белоснежную кожу покрывает красноватый загар, волосы, наоборот, словно выгорели и кажутся более блёклыми. Сразу после свадьбы Квазимода загорелась желанием как следует откормить 'худенького, замученного службой бедняжку' и постепенно в этом преуспела. А вот бороду Дэлль долго не хотел отпускать, но в конце концов смирился и с этим необходимым для каждого арвийского мужчины атрибутом. На своей новой родине он до сих пор носит гордое прозвание Красивейшего и, по слухам, пользуется бешеным успехом у тамошних дам. Аза смотрит на его интрижки сквозь пальцы, особенно во время очередной беременности, но чересчур много воли всё же не даёт. От Дана я знаю, что он считает себя вполне довольным жизнью — и своим положением, и женой, и тестем, который доверил ему курировать внешнюю политику государства, и детьми. Лишний повод для гордости — все мальчишки унаследовали от него яркие и необычные для Арвии голубые глаза, и только маленькая принцесса напоминает более стройную копию матери. Я тоже рада за Дэлля, но в каждую нашу встречу неизменно ловлю на себе его взгляд, полный какого‑то тайного сожаления. Недавно на очередную нашу годовщину он приезжал один, без жены, и, пользуясь этим, изрядно перебрал. Подсел ко мне и, вздыхая, разразился какой‑то невнятной речью о том, как жаль, что он слишком поздно понял, что красота в жизни не главное. А что главное? Тсс! Об этом вслух не говорят. Вдруг Аза узнает… Да и зависть, говорят — тяжкий грех. Так что помолчим, помолчим… Сина, если бы ты знала… я такой дурак!.. Мне ничего не оставалось, как с ним согласиться и попросить охрану аккуратно доставить его до кровати.

Я не раз замечала, что муж немного ревнует меня к моей бывшей симпатии к сыну, хотя прекрасно понимает, что всё это дела давно минувших дней. Зато к Харду он относится так, словно тот никогда не испытывал ко мне никаких чувств. Потому что видит — для него не существует других женщин, кроме любимой Милли. Ещё одна пара счастливых К'Рахов — кажется, это уже традиция! Мы, наши дети и дети Ханны — одна большая дружная семья, где не придают значения условностям и доверяют друг другу самое сокровенное. Семья — это не только кровные узы, это прежде всего люди (и не только люди), на которых ты можешь рассчитывать всегда. Так же, как и они — на тебя.

Не всем при дворе понятны такие очевидные вроде бы ценности. Не все смогли принять странные и ненужные, по их мнению, изменения, которые начали происходить вскоре после вторичной женитьбы короля. Дворцовые старожилы поначалу были уверены, что смогут повлиять на юную неопытную королеву, и не сразу поняли, что своими советами зачастую добиваются обратных результатов. Наше противостояние — даже не людей, систем, в первое время очень напряжённое, при поддержке Дана и моих собственных друзей постепенно сошло на нет. Конечно, было достаточно много неприятных моментов — от 'отеческих' увещеваний до откровенного давления, но мы не поддались и отстояли свои интересы и своё право вмешиваться в устоявшиеся традиции Лидора. Разумеется, не во все подряд, а в первую очередь те, что усугубляли различия между народами и сословиями. Помню, в какой ужас повергло высшую знать моё предложение о всеобщем бесплатном образовании… Но, тем не менее, я добилась своего. Даже в Королевский Университет сейчас куда больший конкурс, чем десять лет назад — из‑за того, что наряду с дворянами там стала учиться талантливая молодёжь из самых низов. Пусть их количество ещё невелико, но после открытия бесплатных государственных школ ситуация совсем скоро окончательно переменится.

Наша образовательная реформа уже приносит свои первые плоды. Я надеюсь, что придёт то время, когда должности будут получать за умения, а не за связи. Для государства в этом куда больше пользы. Так, например, центральным государственным банком у нас заведует никто иной, как молодой, амбициозный и безмерно талантливый гоблин Проныр Шехх — внук достопамятной старой видуницы, той самой, что увидела по руке мою дальнейшую судьбу. Как жаль, что мы больше так никогда и не встретились. Внук сказал — вскоре после разговора со мной она ушла. Не умерла — просто ушла. Может, она до сих пор неторопливо бродит по каким‑то неведомым дорогам, попыхивая своей трубкой…

Рыжий гном Ирлик тоже осуществил свою мечту. После смерти старого хранителя королевской библиотеки новым был назначен именно он. И не только потому, что он — мой друг, главное, что он достоин этого. Там он полностью на своём месте. Я люблю бывать в библиотеке, но признаюсь себе в том, что ничуть не жалею о том, что бывшая 'работа мечты' досталась другому. Работа любимой женой и матерью и ещё немножко королевой — по — моему, совсем неплохая альтернатива должности библиотекаря. Ведь, в конце концов, приди я сюда хоть ночью — кто меня прогонит? Зажечь свечу, вытянуть наугад книгу с полки, сесть в скрипучее, но такое уютное кресло — и читать, читать, хоть до самого утра… Эх, мечты!

— Вот так король своим поцелуем расколдовал бедную девушку, и она превратилась…

— В самую красивую мамочку на свете!!

— Поддерживаю!

— И жили они долго — долго, как все Светлые, и очень — очень счастливо. У них родилось трое прекрасных детей и…

— Шах и мат.

— Нечестно!!

— Неужели? Так что было дальше, любимая?

— Надо сказать, не любимая, а 'девочка моя'!

— Кхе — кхе… Элли!

— Любимая девочка моя… — нежно улыбаясь, повторил Дани. Прикрыл глазки и через минуту уже сладко посапывал мне в живот.

Дан заметил это, шикнул на старших и осторожно взял его на руки.

— Сам отнесу. Что он тебе сказал, что ты так улыбаешься?

— Потом скажу. Любимый… мальчик мой.

Король беззвучно засмеялся и, стараясь не потревожить спящего ребёнка, прижался к моим губам.

— Вот и сказки конец, а кто слушал — молодец, — шёпотом прокомментировала Элли.

— А кто слушал — огурец, — поправил Итан.

— А кто слушал — быстро спать! — хором сказали мы.

— И ничего не складно…

— Так сказка‑то уже кончилась, и началась суровая проза жизни, — подмигнул Дан. — Марш в кровати, через пять минут приду проверю!

— А тебе особое приглашение нужно, ваше величество? Так и быть, даю десять минут, а потом…

Под его многообещающим взглядом я тихонько хихикнула, присела в реверансе и вслед за детьми выскользнула за дверь.

Да, может быть, сказка и кончилась, но 'суровая проза жизни', как выясняется, ничуть не хуже. Лично я — только 'за'!

Конец.

Закончено 8 мая 2015 г.