Крутая парочка

Глава 20

Ко времени возвращения Ковача и Лиски на дежурство заступила новая смена и Леонард ушел, избавив их от необходимости докладывать о неудаче с Чамиквой Джоунс. Лиска намеревалась сделать несколько телефонных звонков, но, подумав, решила, что из кабинета лучше не звонить. Туда в любой момент мог кто-то заглянуть, а она не могла избавиться от ощущения, что все вокруг наблюдают за ней, напрягая слух. И все потому, что ей нужно было задать несколько вопросов, касающихся других копов.

Лиска считала себя крутой и способной выполнять любую работу, но этому делу она предпочла бы всякое другое — за исключением расследования убийства ребенка. Собирая вещи и выходя на улицу, Лиска думала о том, как бы она поступила, если бы дорога к успеху вела через БВД. Очевидно, выбрала бы другую дорогу.

По пути к гаражу Лиска успела замерзнуть — ветер больно пощипывал щеки и уши, и было страшно подумать о поездке домой: она так и не успела вставить стекло в окошко. Хуже всего было то, что выбитое стекло сводило на нет шансы угона машины. Если бы автомобиль украли, страховка покрыла бы расходы на новый.

В будке сидел все тот же толстяк-дежурный. Он узнал Лиску и опустил голову, боясь привлечь ее внимание. Лиска ощущала в кармане ободряющий вес дубинки. Она подумывала о том, чтобы оставить машину в другом гараже, но в конце концов решила вернуться на место происшествия. Если повезет, ей удастся одновременно победить страх и поймать таинственного незнакомца, хотя он едва ли сшивается поблизости. Разве только он избрал целью именно ее.

Как бы то ни было, сегодня патрульные получили инструкцию несколько раз обойти весь лабиринт гаража. Присутствие полицейских в форме должно было спугнуть бродяг, которые могли зайти в гараж, чтобы помочиться в углу и поживиться мелочью в автомобилях, оставленных незапертыми.

“Сатурн” стоял третьим в почти пустом ряду. Пластиковый мешок в окне был невредим, как и стекла в других окнах. Оглядевшись вокруг, Лиска села в машину, заперла все дверцы, включила мотор и обогреватель, вынула из сумки сотовый телефон и набрала номер отдела кадров, в обязанности которого входило присматривать за нравственностью полицейских. В частности, они занимались и гомосексуальными связями. Контрольный щиток вспыхивал красным светом при каждом гудке телефона. Чертова машина! Придется подумать о замене. Может быть, в январе, если ее финансы переживут Рождество. Хорошо бы купить автомобиль побольше. Лишнее место пригодится для мальчиков с их приятелями и хоккейными принадлежностями. Если бы удалось выжать из Стива деньги, которые он ей должен…

— Алло.

— Это Дейвид Данджен?

— Да.

— Дейвид, это сержант Лиска из отдела убийств. Если у тебя есть время, я бы хотела задать тебе пару вопросов.

Последовала пауза.

— По какому поводу?

— По поводу убийства Эрика Кертиса.

— Это дело закрыто.

— Знаю. Я работаю над делом, которое с ним связано.

— А ты обращалась в БВД?

— Ты ведь их знаешь. Они не любят делиться информацией.

— У них есть основания. Дело весьма деликатное. Я тоже не могу сообщать сведения каждому.

— Я не каждый. Я работаю в отделе убийств и задаю вопросы не ради праздного любопытства.

— Значит, дело Кертиса связано с твоим?

— Буду с тобой честной, Дейвид. Пока что это только ловля рыбы в мутной воде. Но если я что-то выясню, то немедленно сообщу моему лейтенанту, и будет начато официальное расследование.

Несколько секунд Данджен хранил молчание.

— Я должен записать номер твоего значка.

— Хорошо, только пусть это не фигурирует ни в каких документах.

Снова повисла напряженная пауза.

— Почему?

— Потому что некоторые люди предпочитают не будить спящую собаку, если ты понимаешь, что я имею в виду. Я проверяю некоторые факты по делу Кертиса, потому что кое-кто попросил меня об этом лично. Не знаю, что из этого выйдет. Я не могу обратиться к своему боссу с догадками и предчувствиями. Мне нужно нечто конкретное.

На сей раз пауза была особенно долгой. Лиска даже подумала, что прервалась связь.

— Ладно, давай свой номер, — наконец сказал Данджен.

Лиска облегченно вздохнула. В машине ощущался сильный запах выхлопов, и она открыла окошко, но не выключила мотор, опасаясь замерзнуть. Она сообщила Данджену номер своего значка вместе с телефонным номером, надеясь, что он не позвонит Леонарду, чтобы проверить их.

— Так что ты хочешь знать? — спросил он.

— Мне известно, что Кертис обращался в БВД с жалобой на преследования. Что ты об этом знаешь?

— Я знаю, что он получил несколько гадких писем с буквами, вырезанными из журнала, в стиле записок с требованием выкупа. Все педики должны умереть, из-за них бог изобрел СПИД и тому подобное. Обычная гомофобская чушь и к тому же безграмотная.

— Должно быть, писал коп, — сухо заметила Лиска.

— Вне всякого сомнения. Два письма подбросили в ящик его стола, а третье оказалось у него в машине после дежурства. “Почтальон” разбил окошко и бросил его на пассажирское сиденье.

Лиска посмотрела на голубой пластик в окошке и ощутила озноб.

— Он подозревал кого-нибудь?

— Говорил, что нет. Правда, несколько месяцев назад Кертис порвал со своим бойфрендом, но клялся, что он тут ни при чем.

— А этот бойфренд был из департамента?

— Да, но держал свои наклонности в тайне, поэтому и получил отставку. Кертис требовал, чтобы он ничего не скрывал.

— А сам Кертис говорил о своей ориентации?

— Да, хотя и не кричал об этом во весь голос. Он не был воинствующим активистом — просто хотел жить не по лжи. Кертис мечтал о мире, где каждый человек может быть самим собой, не опасаясь за свою жизнь. По иронии судьбы, его убил гей.

— Ты знаешь, кто был его бойфренд?

— Нет. Я знаю, что Кертис пару раз менял напарников по патрулю, но это может ничего не означать. Он не подозревал никого из них. Да и вообще, это меня не касалось. Я не следователь. Моей обязанностью было принять у него жалобу и действовать в качестве связного с БВД и его начальником.

— Ты помнишь имена его напарников-патрульных?

— В то время Кертис выезжал на дежурство с Бе-ном Энглом. На него он не жаловался — они хорошо ладили. Других не припоминаю.

— Когда его обнаружили убитым, ты подумал, что это дело рук автора писем?

— Да, мне это сразу пришло в голову. Это было Ужасно. Полицейские-геи и так постоянно ощущают на себе предубеждение сослуживцев. В департаменте достаточно парней с бычьими шеями и минимумом мозгов. Но убийство — совсем другое дело. Об этом даже думать страшно. Слава богу, все оказалось совсем не так.

— Ты веришь, что Кертиса убил Ренальдо Верма?

— Да. А ты — нет?

— Некоторые в этом не убеждены, — уклончиво ответил Лиска.

— Ага! — воскликнул Данджен, словно его внезапно осенило. — Ты говорила с Кеном Ибсеном?

Это имя ничего не сказало Лиске, но она заподозрила, что имеется в виду тот самый загадочный блондин. Данджен счел ее молчание знаком согласия.

— Это настоящий теоретик заговоров, — сказал он. — Они ему мерещатся повсюду.

— Думаешь, он псих?

— Я думаю, что ему недостаточно драмы на сцене клуба, где он выступает. Ибсен уже успел вчинить несколько исков по поводу сексуальной дискриминации. Он знал Эрика Кертиса — или говорит, что знал, — и это дало ему повод нацелиться на департамент. А теперь он пришел к тебе, потому что БВД устало выслушивать его теории.

— Вообще-то, Ибсен пришел ко мне, потому что сотрудник БВД, который занимался его обращением, был найден мертвым.

— Ах да, Энди Фэллон. Скверная история.

— Ты знал Фэллона?

— Говорил с ним по поводу проводимого им расследования, но не знал его лично.

— Тебе известно, что он тоже был геем? Данджен возмутился:

— Черт побери, здесь не клуб для геев! Полагаю, мистер Ибсен нашел способ включить смерть Фэллона в свою новейшую теорию. Якобы это часть еще более крупного заговора с целью скрыть распространение СПИДа в полицейском департаменте.

— У Кертиса был СПИД?

— У него был положительный анализ на ВИЧ. Ты этого не знала?

— Я вообще новичок в этой игре. Сейчас пытаюсь сориентироваться. — Часть мозга Лиски уже перекраивала игровое поле с учетом новых фактов. — Он был ВИЧ-инфицирован и продолжал работать на улицах?

— Кертис не докладывал об этом начальству. Он пришел ко мне и сказал, что боится потерять работу. Я объяснил ему, что этого не может произойти. Департамент не имеет права дискриминировать сотрудника из-за состояния здоровья — так гласит закон о нетрудоспособности. Кертиса просто убрали бы с улиц и поручили ему другую работу. Слишком велик риск заразиться от ВИЧ-инфицированного патрульного. Ведь он постоянно имеет дело с несчастными случаями и с ранениями. Департамент могут забросать исками.

— Когда Кертис подвергался преследованиям, кто-нибудь знал, что он ВИЧ-инфицирован? Другие патрульные знали об этом?

— Насколько мне известно, Кертис никому об этом не рассказывал. Я говорил ему, что он обязан информировать каждого, с кем вступает в интимную связь, но не знаю, послушался ли он меня. Убийца, во всяком случае, наверняка об этом не знал. У кого могло хватить ума расправиться с ВИЧ-инфицированным бейсбольной битой?

Лиска представила себе место преступления. Всюду кровь — на стенах, на потолке, на абажурах… Кто мог бы сознательно подвергнуть себя контакту с зараженной кровью? Тот, кто не знает, как передается болезнь, или слишком уж верящий в собственную неуязвимость? А может, уже инфицированный?..

— Когда в последний раз Фэллон говорил с тобой о деле Кертиса? — спросила Лиска, прижимая палец к правому виску, который начал болезненно пульсировать. Она закрыла окошко, чувствуя, что внутрь проникает больше выхлопных газов, чем кислорода. — Недавно?

— Нет. Ведь дело закрыли. А почему тебя это интересует? — с подозрением осведомился Данджен. — Я думал, Энди Фэллон покончил с собой.

— Да. Я просто пытаюсь выяснить, почему. Спасибо за потраченное время, Дейвид.

Одно из самых важных правил подобных расспросов — знать, когда закончить разговор. Мысль о том, что Дейвид может сообщить о ее звонке Леонарду, вызывала у Лиски тошноту. “А может, это угарный газ?” — с усмешкой подумала она, чувствуя легкое головокружение.

Лиска выключила мотор, вышла из машины и с наслаждением вдохнула холодный воздух.

— Сержант Лиска?

Голос резанул ее, как бритва. Обернувшись, она увидела Рубела в двадцати футах от себя. Лиска не слышала ни шума мотора, ни шагов на лестнице. Казалось, он материализовался из ниоткуда.

— Я пытался поймать вас в офисе, — сказал он, — но вы уже ушли.

— Ведь ваша смена давно кончилась, не так ли?

Рубел шагнул ближе. Его лицо абсолютно ничего не выражало.

— Провозился с бумагами.

— И нашли меня здесь? Каким образом?

Он указал на стоящий рядом с “Сатурном” черный “Форд Эксплорер”:

— Совпадение.

“Черта с два!” — подумала Лиска. Она прислонилась к машине, чтобы избавиться от дрожи в ногах, и сунула руки в карманы, нащупав рукоятку дубинки.

Рубел остановился в нескольких футах от нее — на целый фут ближе, чем следовало, чтобы она могла чувствовать себя в безопасности.

— О чем вы хотели со мной поговорить? О том, что не рассказал мне ваш приятель Огден?

Рубел ничего не сказал.

— Вы знали, что БВД присматривалось к Огдену из-за подтасовки улик в деле Кертиса?

— С этим уже покончено.

— Однако вы явились по вызову в дом погибшего следователя. Кому принадлежала эта блестящая идея?

— Вызов передали по радио. Мы оказались поблизости.

— Вы прямо магнит для совпадений.

— Мы не знали, что жертва — Фэллон.

— Но вы узнали это, как только прибыли туда. Вам следовало увести оттуда Огдена. Ведь у вас, кажется, вошло в привычку спасать его задницу. Почему же вы этого не сделали, оказавшись в доме Фэллона?

Рубел молча смотрел на нее. В голове у Лиски шумело, пульс частил, к горлу подступала тошнота.

— Если вы подозреваете какие-то правонарушения с нашей стороны, — заговорил он наконец, — то почему бы вам не обратиться в БВД?

— Вы бы этого очень хотели?

— Какая разница? Вы не делаете этого, так как ваше дело закрыто. Фэллон покончил с собой.

— Это не значит, что все кончено и что я не обращусь к вашему начальнику.

— Валяйте!

— Сколько времени вы патрулируете в паре с Огденом? — спросила Лиска.

— Три месяца.

— Кто был его напарником до вас?

— Лэрри Портер. Он перешел в полицейский департамент Плимута. Если хотите, можете узнать все это у нашего начальника.

Рубел говорил уверенно, словно зная, что она не пойдет к его начальнику, опасаясь, как бы это не дошло до Леонарда.

— Я пытаюсь уберечь вас от неприятностей, Рубел, — раздраженно сказала Лиска. — Мне не хочется портить отношения с патрульными. Вы нам нужны — но не для того, чтобы устраивать неразбериху на месте преступления. Ведь на основании того, что там обнаружено, дело может быть продолжено или закрыто. Вдруг окажется, что Энди Фэллона кто-то убил? Думаете, адвокат не сделает из нас идиотов, узнав, что Огден все вытоптал на месте происшествия?

— Вы меня убедили, — спокойно произнес Рубел. — Это больше не повторится.

Он повернулся к своему грузовику.

— В любом случае ваш напарник ненадежен, Рубел, — сказала Лиска. — Думаю, вам лучше от него отделаться.

Рубел бросил на нее взгляд через плечо.

— Я знаю все, что должен знать, сержант. — Он посмотрел на ее машину: — Советую вставить стекло. Я мог бы оштрафовать вас за это.

Лиска наблюдала, как Рубел садится в машину. Ее руки покрылись гусиной кожей, волосы шевелились на затылке. Грузовик с урчанием тронулся с места, и она снова осталась одна. Ей никак не удавалось решить, кто из них страшнее — Огден с его взрывным темпераментом или Рубел с его жутковатым спокойствием. Та еще парочка!

Переведя дух, Лиска посмотрела на пластик в окошке “Сатурна”. Неужели это его рук дело? Не может быть — у нее просто мания преследования. Рубелу незачем залезать к ней в машину, чтобы узнать ее адрес на рекламных проспектах. У любого копа есть множество способов получить эту информацию.

Но ведь стекло могли разбить и по другим причинам. Во время вспышки гнева. Чтобы напугать ее. Чтобы свалить задуманное преступление на кого-то вроде старого пьяницы, пытавшегося забраться к ней в машину. Ни одна из этих версий не внушала оптимизма.

Глядя на разбитое окно, Лиска краем глаза заметила какой-то белый комок, приставший к покрышке. “Еще одна причина ненавидеть зиму, — подумала она. — Комья грязного снега липнут к покрышкам и замерзают до твердости гранита, если их вовремя не счистить”.

Но, подойдя ближе. Лиска поняла, что ошиблась и покрышка тут ни при чем.

Тошнота и боль в висках усилились, когда она присела на корточки. Выхлопная труба была заткнута грязной белой тряпкой.

Кожа Лиски покрылась холодным потом.

Кто-то только что пытался убить ее.

В кармане запищал сотовый телефон. Она поднялась и, прислонившись к машине, дрожащей рукой приложила трубку к уху.

— Лиска, отдел убийств.

— Нам нужно встретиться, сержант Лиска. Голос был знакомым. Ну конечно — Кен Ибсен.

— Где и когда?