Лавина чувств

Глава 22

— Мы что, заблудились? — запричитал Иво.

Рагнар сжал в руках мокрые скользкие поводья и, повернувшись в седле, сердито посмотрел на брата.

— Боже мой, перестань наконец хныкать! — процедил он сквозь зубы. — Ты ведь еще живой, не так ли?

Дождь шел с самого рассвета, превращая день в лесу в однотонные зеленые сумерки. Вода била по шлему Рагнара, капала на плащ с двойной подкладкой, который уже давно промок насквозь. На его кольчуге виднелась кровоточащая рана цвета ржавчины. Он натер бедра о седло, и теперь каждый шаг его усталой лошади давался ему с большим трудом, отдаваясь болью по всему телу.

Под этим жутким дождем армия Лестера пробиралась через всю страну в центральные графства под защиту своих крепостей. Но на болотистых землях близ деревушки Форнем она столкнулась на свою погибель с рыцарями Хью де Боэна. Граф Роберт слишком понадеялся на своих новобранцев — плохо подготовленных фламандцев, которые по большей части были простыми ремесленниками, — и воины Хью де Боэна разбили их наголову. Перепуганный Рагнар бежал с поля боя, таща за собой своего брата Иво. Леса, окружавшие Бэри и Третфорд, простирались на много миль, лишь изредка попадались черные жилища погорельцев. А за пределами этого мрачного зеленого царства, укрывшего беглецов, насколько понимал Рагнар, поджидали люди Хью де Боэна, чтобы расправиться со всяким, кто уцелел от меча и не сгинул в болотах.

— Моя лошадь прихрамывает, — пожаловался Иво. — Как ты думаешь, мы скоро найдем убежище?

Рагнар закрыл глаза, проглотив слюну. Еще немного и он предложит Иво убежище — шесть футов глубиной с покрывалом из пожелтевших листьев. От этого глупца, как от продырявленного кожаного мешка для воды, не дождешься никакой пользы. Ни сражаться, ни думать он не может. Дохлая рыба составила бы лучшую компанию. Он ничего не ответил, а лишь погнал собственную лошадь более быстрым шагом. Если кобыла Иво действительно прихрамывает, то, может быть, хоть тогда он оставит его в покое.

А дождь все лил не переставая. Под пологом леса каждая яма напоминала открытый влажный рот какого-нибудь гигантского чудовища, поджидающего свою неосторожную жертву. Казалось, чудовище уже высунуло свой мерзкий покрытый мхом язык, словно перекидной мост, чтобы жертва по нему проскользнула в его ненасытную утробу. Запах плесени и гнилых грибов был почти непереносим.

Его глаза устали, ничего не различая, кроме массы промокших листьев, слившихся в его сознании в огромный зеленый океан. Рагнар стал повстанцем, изгоем, умирающим от холода в этих заболоченных лесах. Первая искра восстания, подхлестнувшая в нем дружескую симпатию к молодому Генриху и заставившая его поддержать нового претендента на престол, погасла. Желание уязвить своего отца и в то же время доказать, что и он чего-то стоит, по-прежнему мучило его больное самолюбие. Он жаждал уважения и восхищения собой, и чем несбыточнее становились эти мечты, тем жажда его росла все сильнее, доводя до отчаяния.

— Рагнар, подожди! — Крик брошенного Иво едва доносился сквозь темно-зеленую пелену ливня.

Рагнар со злостью ударил ногами по бокам лошади. Но та, испугавшись пролетавшего над тропой дятла, метнулась в сторону, споткнувшись о корень дерева и издав при этом резкий пронзительный крик. Рагнар обеими руками ухватился за упряжь, чтобы удержаться в седле. Одним плечом он ударился о ствол дерева и выругался от боли. Однако ему удалось обуздать напуганную лошадь, и он, остановившись, прислушался к приближавшемуся стуку копыт. Иво поспешно догонял его.

— Рагнар… — произнес несчастный Иво.

Рагнар набрал в грудь сырого воздуха, чтобы наорать на брата, как у него внезапно перехватило дыхание. Позади Иво скакал улыбающийся английский воин, держа наготове копье. За ним следовало около полудюжины вооруженных людей.

— Если твоя рука потянется к мечу, то, надеюсь, лишь затем, чтобы сдать его, — произнес англичанин с сильным французским акцентом. — Дай мне лишь небольшой повод, нормандец, и твои кишки будут болтаться на моем копье.

Рагнар вздрогнул и побледнел, раздумывая над прозвучавшей угрозой и собираясь дать этому воину тот повод, о котором он говорил. Все было бы так просто. Один взмах, и со всем покончено. Но где гарантия, не считая пустых заверений священника, что небесная жизнь лучше земной? И, взявшись за рукоятку меча, он медленно стал доставать его из своих обшитых шерстью ножен.

— Рагнар, ради бога, отдай его им! — прокричал Иво с огромными от страха глазами. — За нас дадут выкуп, — пробормотал он, бросая взгляд на сжимающийся круг воинов. — Мы сыновья Вильяма де Роше, известного как Железное Сердце… фактически, его наследники. — Он облизнул губы.

Рагнар бросил на Иво взгляд крайнего презрения и кинул меч на плотную подстилку из гнилых листьев у передних копыт своего коня, словно подавая монету нищему.

Англичанин ухмыльнулся.

— Сыновья великого Железного Сердца? — в его голосе послышалась глубокая удовлетворенность. — Интересно, сколько ваш знаменитый отец заплатит за возвращение двух заблудших черных овечек. Надеюсь, намного больше, чем вы на самом деле стоите, а то мне вообще не захочется связываться с вашим выкупом.

— Он заплатит вам столько, сколько запросите, — с беспокойством принялся Иво убеждать англичанина. — Правда ведь, Рагнар?

Рагнар прищурил свои светло-карие глаза.

— Да, — пробормотал он. — Он заплатит.

Стоял сырой вечер на исходе октября. Резкий ветер гнал по небу стада туч на север и дул в лицо Вильяму де Роше, остановившемуся со своими людьми у деревенской пивной, к которой привел их проводник-англичанин.

— Это и есть то самое место? — спросил Вильям. От переживаний за судьбу своих сыновей и постоянных перемен настроения от надежды до полного отчаяния — его голос стал еще более грубым и сердитым.

— Да, милорд. — Проводник искоса посмотрел на него. — Возможно, выглядит не очень внушительно, но под полом находится прочный и крепкий погреб.

От волнения у Железного Сердца задергался нерв на щеке.

— И мои сыновья в этом погребе?

— Самое надежное для них место. Если бы они не стоили хороших денег, то уже давно кормили бы воронов в лесах Халлоус-Вуд.

— Попридержи язык, — оборвал его Железное Сердце, и англичанин шустро соскочил с лошади. — Не думай, что можешь позволять себе вольности только потому, что у вас находится то, что мне нужно.

Молодой воин смерил его взглядом.

— Ну, что вы, милорд. Просто вас все знают как человека, который всегда говорит напрямик, и я вам ничего, кроме правды, не сказал. Многие из войска Лестера никогда не увидят, как за них платят выкуп.

Вильям внимательно посмотрел на парня, чувствуя черную зависть к молодости и энергии юнца, и, медленно бросив через круп лошади закоченевшую правую ногу, спрыгнул на землю. Земля под ногами казалась мягкой от слоя облетевших листьев. Они, кружась, падали с высоких вязов, словно души, улетающие в темноту, и ложились Вильяму под ноги. Дождь бил ему в лицо, заставляя прищуриться. Кругом виднелись заполненные грязной водой лужи, тянувшиеся вдоль всей деревенской улицы. Со стороны пивной донесся громкий смех, и хриплый голос затянул английскую балладу о девушке и кузнеце.

— Они все еще празднуют победу над армией Лестера, — сказал проводник со сдержанной улыбкой, когда хорошо подвыпивший житель деревни показался на пороге пивной и, шатаясь, побрел к сбившимся в кучку домам. — Будущие поколения долго еще будут рассказывать, как какой-то дед разбил орды фламандцев одними вилами.

— Ближе к делу, — холодно оборвал его Железное Сердце. — Мне нужны мои сыновья. Сейчас же.

Улыбка пропала с лица воина.

— Конечно, — спокойно сказал он. — Сюда, милорд. — Он живо направился к пивной, будто слуга, провожающий великого лорда в великолепный зал. Потребовалось все терпение Железного Сердца, чтобы не дать ему оплеуху и не окунуть лицом в грязь.

Рагнар дремал. В этой тесной холодной тюрьме крепкий сон убегал от него. С пленником грубо обращались, подстрекаемые его несговорчивостью и горевшим в его глазах презрением. Те места на теле, по которым они били его ногами, закоченели, и, так как здесь практически негде было развернуться, он устроился возле мокрой стены.

В неглубокой кошмарной дреме ему привиделась ведьма в образе красивой девушки с длинными темными волосами и сверкающими зелеными глазами, которые очень гармонировали с ее бархатным платьем. Но потом с ней что-то случилось. С лица начала сползать кожа, пока оно не превратилось в уродливый череп. Вытянутая вперед рука стала белой костлявой дланью. И череп прошептал: «Посмотри на меня». Напуганный, но вынужденный подчиниться, он поднял глаза и взглянул в пустые и темные, как пещеры, глазницы и увидел глаза свой матери, наблюдавшей за ним.

Рагнар вздрогнул и пришел в себя. Он задыхался, а сердце билось так, будто хотело вырваться из груди на волю. Сладкий запах яблок заполнял темноту, как бы напоминая о том, что скоро плоды перезреют и начнут гнить. Сгорбившись, рядом с ним сидел Иво и что-то бормотал во сне. Иво избивали меньше, так как он не спорил со своими тюремщиками и вел себя не так вызывающе.

Над их головами звуки внешнего мира слились в приглушенную какофонию шагов, голосов и хриплого смеха. Праздник в честь победы над мятежниками набирал силу. Рагнар теперь думал о допущенных ошибках и о том, как он, когда выберется из этой ямы, будет их исправлять. Ощупывая темноту, он нашел буханку хлеба, оставленную их сторожами ранее. «Угощайтесь яблочками», — смеясь, говорили захватившие их в плен воины. Он вонзил зубы в грубую, как опилки, буханку и подумал о нежном золотистом хлебе, который его тетка Мод всегда пекла по праздничным дням. При этом воспоминании у него потекли слюнки, и ему по крайней мере удалось дожевать то жалкое подобие хлеба, который теперь стал его пищей.

Он с трудом проглотил кусок, а затем поднял голову и насторожился, так как общий шум утих и тяжелая деревянная скамья, стоящая над погребом, с грохотом отодвинулась в сторону.

— Иво! — взволнованно зашептал он, толкнув локтем брата. Иво подскочил и испуганно спросил, что происходит.

Засов над их ловушкой убрали, люк открылся, и тусклый свет упал на прямоугольную почерневшую балку под потолком, увешанную тремя кольцами колбасы и связкой веников. Но все это сразу же затмили тени людей, склонившихся над входом. Они всматривались вниз.

— Целы и невредимы, как я вам и говорил, — раздался довольный голос англичанина, который периодически передавал еду Рагнару и Иво. — Им удобно, как яблокам в бочонке. — И он весело причмокнул.

— Рагнар, Иво? — Голос Железного Сердца напоминал скрип ржавого колодезного ворота. — Я пришел забрать вас домой. Господь свидетель — ни один из вас не стоит выкупа, но по крайней мере мне будет не в чем себя упрекнуть перед вашими потомками. Я обязан исполнить свой долг хотя бы перед ними.

Обязан! Рагнара чуть не стошнило, когда он услышал это слово. Как же часто ему вкладывали его в рот как лекарство от всех болезней. О боже, ну покажет он папаше, что тот обязан!

— Отец? — он, робко вставая на ноги, посмотрел на широкую фигуру, затемняющую подвал. — Я пытался разыскать вас, но эти грязные ублюдки схватили меня и Иво ради выкупа, заточив нас сюда.

— Грязные ублюдки! — проревел английский воин. — Да мы могли бы бросить ваши изрубленные тела в лесу лисам и воронам на пропитание.

— Мы бы и вас взяли за компанию! — Рагнар плюнул, сжимая кулаки. Затем он глубоко вздохнул и взял себя в руки. — Отец, вы оказались правы насчет графа Лестерского и молодого Генриха. Они не стоят ни единого плевка тех, кто присягал им на верность.

Иво попытался встать, но даже при плохом освещении Рагнар заметил, что его глаза округлились, как блюдца.

— Но вы говорили… О-ой! — Иво упал, так как Рагнар заехал ему локтем по животу.

— Что с ним такое? — спросил Железное Сердце. Принесли деревянную лестницу и спустили ее через отверстие в полу.

— Живот прихватило, — ответил Рагнар. — Он съел слишком много яблок.

Иво застонал, его стошнило, а Рагнар тем временем медленно полез по лестнице вверх на свободу. У него все ныло, ноги его не слушались и скорее напоминали деревянные палки, а когда отец, протянув руки, вытащил его на свет, лицо Рагнара исказилось от боли. После темного погреба с яблоками помещение пивной казалось огромным и светлым, как дворец, хотя посетители имели вид явно отпетых негодяев и попрошаек. Отец казался среди них королем в своей мокрой потрепанной одежде, с седыми нечесаными волосами. У него был усталый, измученный вид.

Рагнара как громом поразило. О боже, на него смотрел согбенный старец, а не герой его детства, перед которым он испытывал чувство благоговения.

— Я знал, что вы опомнитесь, — Железное Сердце презрительно скривился. — Жаль только, что потребовалось так много времени и средств.

— Да, отец. — Рагнар уставился в пол, изображая покорность.

— Только не думай обмануть меня своим кротким и смиренным видом. Можешь пускать пыль в глаза кому-нибудь другому. Ты по своей природе волк и никогда не станешь ручным псом! Посмотри на меня!

Рагнар поднял голову. В его глазах горел вызов, и он ничего не мог с собой поделать, чтобы скрыть его, однако неожиданно на лице Железного Сердца появилось подобие улыбки.

— Ну вот, так-то лучше. Я знаю, у тебя есть характер. — Он перевел взгляд на Иво, который без посторонней помощи выполз из погреба. — Твой братец — это совсем другое дело. — Он схватил Иво за шиворот и подтянул к свету. — У него в кишках одно свернувшееся молоко!

Сгорбившись и дрожа, Иво стоял, словно бык на скотобойне, не пытаясь защищаться. У Рагнара сжался комок в горле, и его губы затряслись. За всю свою жизнь он никогда не ощущал такой ненависти в своем сердце, хотя и понимал, что стоит отцу сделать первый шаг навстречу, и эта ненависть превратится во взрыв любви и сожаления.

Но Железное Сердце, оставаясь все таким же суровым и твердым как камень, приказал:

— Ступайте во двор и ждите меня. Там для вас оседланные лошади и мои люди.

Жена хозяина пивной с ухмылкой на толстом лице подала им два поношенных крестьянских плаща. Прекрасные обшитые мехом плащи, в которых братьев доставили сюда, уже лежали в сундуке рядом с приданым ее дочери.

— Мы находимся под охраной? — спросил Рагнар охрипшим голосом.

— Нет, — ответил Железное Сердце.

— Тогда мы свободно можем уехать?

— И куда же вы собираетесь отправиться? Железное Сердце отвязал от ремня два тяжелых мешочка с серебром и передал их воинам, стоящим возле жаровни. — Кочевать по рыцарским турнирам ради корочки хлеба? Слушай теперь меня, Рагнар, иначе вам может опять не поздоровиться. В следующий раз я не стану вас разыскивать. С какой стати, если у меня есть сын дома и еще один, в чьей верности я никогда не сомневался?

От приступа гнева Рагнар стиснул зубы, но заставил себя сдержаться, чтобы не ответить отцу, как тот того заслуживал. Приобретенный им опыт подсказывал, что нельзя действовать во вред себе под влиянием собственной ярости и сиюминутных чувств. Взяв плащ у женщины, он набросил его себе на плечи. Потрепанная изорванная одежда, свисавшая до колен, застежка, выточенная из куриной косточки — все это выглядело комично.

— Я знаю свое место, отец, — ответил он с горечью спокойным голосом. — Надеюсь, что и вы тоже. — И он вышел в темную дождливую ночь к ожидавшим воинам.