Глава 34

В комнате Мод возле кровати умирающего горела одинокая свеча. Священник закончил отпевание и начал складывать свои принадлежности — пузырек со священным маслом и хлебцы причастия — в маленькую дарохранительницу из резного кедра.

Линнет наблюдала за службой, сидя на низком табурете в углу вместе с Эллой и Мартином. Агнес постоянно расхаживала возле священника, и Линнет показалось, будто она сам дьявол, выжидавший минуты, чтобы наброситься на Вильяма и унести его несчастную душу. Это были ее темные владения. Комнату, принадлежавшую Железному Сердцу, занял Рагнар, чтобы подчеркнуть свою власть, и поэтому Агнес настояла, чтобы за мужем ухаживали именно здесь.

«Ухаживали за ним! Стоять над ним и скалить зубы, как ангел смерти», — подумала Линнет, не находившая себе покоя. Она знала, что весь кошмар еще только начинается и следует что-то сделать… Однако здесь, в ловушке, может ли она помешать врагам?

Священник повернулся, собираясь уходить, напомнив при этом, что сейчас самое время для скорбящих родственников попрощаться с больным, пока он еще не отошел в мир иной. Линнет встала с табурета и задержала духовное лицо, когда тот направлялся к двери.

— Святой отец, я прошу вас повлиять на лорда Рагнара: заставьте его понять, что то, что он собирается сделать, не по-божески.

Он посмотрел на ее руки, лежавшие у него на рукаве, едва скрывая свою неприязнь, и она быстро убрала их.

— Дочь моя, чему быть, того не миновать, и я не в силах что-либо изменить, — ханжески ответил он. — У лорда Рагнара, наверное, есть на то веские причины.

Линнет брезгливо вытерла руку о свое платье, жалея о том, что дотронулась до святого отца.

— Веские причины! — задыхаясь, произнесла она. — Вы считаете, что есть причины, чтобы убить своего собственного брата?

— Дочь моя, ваша верность похвальна, но сейчас она совершенно неуместна. Вам лучше всего искать утешения в Боге, слушаясь Его святой воли.

— Я всегда покорна воле Спасителя, святой отец, — резко ответила она, побледнев и сверкнув глазами. — Может быть, это вам следует прислушаться к нему, а не бояться за свой кошелек.

Священник промолчал, всем своим видом показывая, что его оскорбили в самых лучших чувствах, стараясь выдержать ее надменный взгляд. В конце концов он повернулся к женщине спиной и вышел из комнаты.

Линнет тяжело вздохнула, и ее плечи поникли. Когда она обернулась, то заметила, что Агнес де Роше злобно уставилась на нее.

— У тебя нет выхода, моя дорогая, — тихо произнесла она, и по телу Линнет пробежали мурашки, когда она поняла, что эта женщина совершенно спятила. Слава богу, что она не привезла с собой в Арнсби Роберта. Но если Джослин погибнет, долго ли ее сын будет находиться в безопасности?

Железное Сердце застонал, и Агнес повернулась в его сторону, всем своим видом напоминая изголодавшегося хищника. Она поспешила к кровати и склонилась над беспомощным мужем. Тот лежал на нескольких набитых гусиным пухом подушках. Все в нем казалось каким-то впавшим, как будто все его жизненные соки кто-то высосал, ничего не оставив, кроме скелета, обтянутого кожей. Несмотря на все испытания, в его полных боли глазах все еще сверкала искра жизни, но она была направлена не на нависшую над ним жену, полную злорадства, а на Линнет и на Мартина. Неимоверным усилием воли он заставил себя поднять руку и подозвал их к себе.

Линнет приблизилась к кровати с противоположной стороны от злобно наблюдавшей за всем Агнес. Она ощущала, как неуемная дрожь распространяется по всему ее телу. Мартин поколебался, затем встал рядом с ней. Он отказывался смотреть на свою мать, и Линнет почувствовала, как трясутся его плечи, когда она дотронулась до них.

Железное Сердце потянулся к ней и к мальчику. Линнет взяла его худую руку, горячую от буйствующей в нем лихорадки.

— Ты была права, — прошептал он. — Мне следовало умереть в Ноттингеме.

Линнет заморгала блестящими от слез глазами и проглотила накопившуюся обиду. Всю ее душу переполняли горечь и гнев, едва сдерживаемые ею. Но она понимала, что ничего не должна показывать сейчас, кроме любви и преданности ему перед его младшим сыном и его ликующей безумной женой.

— Вы ведь тогда не знали, что означает ваше предчувствие, — пробормотала она, поглядывая на покрытую шрамами грубую руку, которую она держала в своих нежных ладонях. — Иначе мы бы оставили вас в Рашклиффе.

Агнес даже покраснела от злости, но Линнет едва ли видела ее сквозь пелену слез.

Железное Сердце закрыл глаза, и Линнет заметила, как он борется, собирая все силы, оставшиеся в его истощенном теле, чтобы снова заговорить.

— Писец… — сказал он. — Я пересказал ему свое завещание. — Его глаза вновь открылись и встретились с ее взглядом, передавая ей свое послание. — Писец, — повторил он, словно в бреду, но его взгляд оставался ясным.

Линнет недоуменно замерла, но затем вспомнила, что писцом Железного Сердца был не кто иной, как Фальберт, которого Джослин в свое время пощадил и прислал сюда. Фальберт, может быть, и обязан Джослину своей жизнью, но ведь он такой безвольный. В лучшем случае это лишь тусклый огонек надежды, но он загорелся в ее сердце с новой силой.

Агнес опять фыркнула.

— Не стоит радоваться, девочка, — усмехнулась она. — В его завещании для вас ничего нет. Этот болван оставил дар церкви и освободил нескольких крепостных. Конечно, — добавила она с ехидной усмешкой, — ведь теперь не понадобятся деньги на монастырь.

Губы Железного Сердца цинично изогнулись.

— Не будь так в этом уверена, женушка. Рагнар не станет держать тебя здесь, если только не посадит под замок.

— Рагнар и я прекрасно ладим, — холодно ответила Агнес.

— Это тебе Рагнар сказал или ты сама так думаешь?

Агнес выпрямилась, но умирающий, повернув голову, посмотрел на Линнет.

— Позаботься о себе, что бы ни случилось, — прошептал он, — я благословляю тебя и Джослина. Передай ему это, если сможешь. Я так хотел поговорить с ним… так хотел.

Линнет наклонилась над Железным Сердцем и поцеловала его в сухие, горячие губы. Она ощутила близкое присутствие смерти в этом прикосновении. Раньше она отпрянула бы в ужасе, не зная, что же делать дальше, но сейчас освободилась от своих оков. Она хотела, чтобы он знал в эту минуту: он не один, прощаясь с ней в скорби. Линнет дала себе клятву, что в конце концов выберется из этой западни.

Затем наступила очередь Мартина. Он опустился на колени перед кроватью отца, Железное Сердце положил руку на светлые каштановые волосы своего самого младшего сына. Мартин вздрогнул, сжав губы, его ноздри расширились, вдыхая омерзительный запах смерти. Линнет видела, что Железное Сердце не может говорить, да и хладнокровие мальчика казалось очень ненадежным, так как он боролся со своим страхом.

— Если ты умрешь, — внезапно вскрикнул сын, — Рагнар убьет Джослина!

Железное Сердце закрыл глаза. Видно было, как тяжело даются ему эти последние минуты жизни. Линнет быстро оттащила Мартина от больного, жестом подозвала служанку, чтобы та подошла и увела его, но он отбивался, извиваясь в ее руках, и вдруг, перекрестившись, заявил:

— Тогда я клянусь именем Христа, что убью Рагнара!

— Мартин! — опомнилась Агнес, обогнула кровать, подбежала к своему младшему сыну и со всего размаха дала ему пощечину.

— Я сделаю это! — кричал он. — Клянусь, что сделаю!

Его подбородок подпрыгивал. А белое пятно от удара на его лице медленно багровело.

Его мать вся тряслась от злости. С кровати донесся звук, напоминавший страшный, почти зловещий смех, и Агнес на секунду смутилась, ее руки жадно хватали воздух, а лицо от ярости и гнева покрылось красными пятнами.

— Ты думаешь, это так забавно? — прошипела она сквозь зубы, пристально всматриваясь в глаза Железному Сердцу и вновь склоняясь над ним. — Смеется тот, кто смеется последним. Позволь мне преподнести тебе небольшой подарок. Я напомню тебе о твоей шлюхе, «прекрасной» Морвенне, точнее о ее смерти. Тебе не терпится узнать, как все случилось, не правда ли?

Ледяное предчувствие чего-то страшного, что вот-вот должно произойти, приковало Линнет к месту. Она видела, как Агнес нависла над своим мужем, приблизившись к его губам, словно насмехаясь над ним. Она наблюдала, как старый лорд пытается отодвинуться в сторону, но Агнес насильно поворачивала его голову снова и снова, гипнотизируя своим стеклянным, как у змеи, взглядом.

— Все эти годы ты, глупец, считал, что она упала с лестницы, наступив на свое платье. Я была свидетелем всего этого, ты знаешь, я находилась рядом с ней в ту роковую для нее минуту. Эта брюхатая скотина вот-вот могла родить очередного ублюдка и поэтому едва передвигалась на своих костяных ножках — так она отяжелела. Ей с трудом удавалось сохранять равновесие. Одного удара хватило, небольшого толчка в спину, и она полетела вниз, — Агнес говорила медленно, четко выговаривая каждое слово и вперив в мужа свои пылающие местью глаза. — Она оставалась еще в сознании, когда достигла конца лестницы, поэтому я просто надавила ей на горло ногой, упокоив ее навеки. Отныне она никогда не распрямит своих крылышек, адское отродье, и уже близок тот час, когда ты последуешь за ней, ты этого вполне заслуживаешь. — Ее голос перешел на шепот. — Да простит мне Бог этот грех, но это скоро произойдет. — Агнес злобно усмехнулась.

Железное Сердце резко взмахнул правой рукой и вцепился ей в горло.

— Ядовитая гадина! — просипел он, задыхаясь от гнева и пытаясь задушить жену. Она отчаянно сопротивлялась, стараясь высвободиться из его хватки. — Я покажу тебе, кто первым попадет в ад!

Агнес царапалась и боролась, но ее супруг вложил остатки своих сил в этот последний поединок со свирепым ненавистным врагом, и только удар стального лезвия меча мог разрубить образовавшийся узел. На его лбу от напряжения выступили вены, такие крупные, что стали похожи на толстые морские канаты.

Агнес, обмякнув, опустилась на колени возле кровати, ее язык высунулся, а лицо приобрело лиловый оттенок. Потрясенная случившимся, Линнет обрела наконец возможность двигаться и подбежала к кровати, чтобы растянуть в разные стороны супругов. Она вклинилась своим плечом между хрипевшей в изнеможении Агнес и руками Железного Сердца, приросшими к ее горлу, и постаралась разорвать железную хватку тестя, умоляя остановиться. Выражение его глаз внезапно изменилось.

— Морвенна, — простонал он, пристально уставившись сквозь Линнет куда-то вдаль, словно увидев нечто, не доступное взгляду смертных. Его пальцы разжались, и обессиленные руки упали на матрас. Он больше не дышал.

Жадно глотая воздух, Агнес без чувств повалилась на пол. Линнет передала ее на попечение горничной, а сама, взяв Мартина за руку, попыталась увести его прочь.

Мальчик весь дрожал и был бледен как полотно, его глаза оцепенели от ужаса. Линнет сжала его слабые плечи, слишком слабые, чтобы вынести все то безумие, свидетельством которого им всем довелось только что стать.

— Мы должны спасти Джослина, — бормотала она, подталкивая его к двери. — Это наш единственный шанс, пока твоя мать приходит в себя, а служанки заняты ею. Отведи меня в часовню, а потом позови ко мне Фальберта, писца.

Он окинул ее непонимающим взглядом.

— Фальберт обязан Джослину своей жизнью. Я попрошу его исполнить свой долг. Это наша последняя возможность послать отсюда письмо и дать знать друзьям, в какой опасности мы оказались. Рагнар умеет читать или писать?

— Немного… Только свое имя. Он обычно диктует писцу, если что-то потребуется. — Мартин говорил так, словно еще не очнулся от потрясения.

— Хорошо, тогда торопись. — Линнет слегка подтолкнула его к выходу. Быстро оглянувшись через плечо, Линнет убедилась, что Агнес в этот момент еще слишком беспомощна, чтобы заметить ее отсутствие, а служанки перепуганы, не зная, что делать со своей хозяйкой.

Когда они выскользнули из комнаты, наполненной запахом смерти, Мартин с трудом овладел собой. Здесь на своем посту, у основания лестницы, зорко нес дежурство часовой. Мальчик властным тоном ответил на его оклик, что мать велела ему отвести леди Линнет в часовню замка поставить там зажженную свечу и помолиться. Линнет, подавив свой страх, скромно опустила глаза, поморщившись под испытующим взглядом стражника, всем своим видом пытаясь показать, что она находится в подавленном настроении, что было не далеко от истины.

Холодный ветерок пронесся вокруг колонны винтовой лестницы, едва коснувшись ее. Она уловила сырой запах камня, который исходил словно снизу, — неуловимый, напоминающий запах какого-то растения. Воин тоже ощутил его и, должно быть, слишком отчетливо, так что он повернулся в ту сторону и посмотрел на ступени, приподнимаясь на ногах, чтобы лучше разглядеть пространство вокруг лестничной колонны. Линнет затрепетала, думая о Морвенне де Гейл и припоминая рассказ Роберта о леди в зеленом платье, которую он здесь встретил.

— Если вы меня слышите, — призвала она дух Морвенны, — помогите мне спасти вашего сына и еще не родившегося внука!

Ей ответило только эхо собственного голоса и колышащееся на слабом сквозняке пламя факелов.

В мрачном холоде часовни Линнет зажгла свечу и стала на колени перед алтарем, склонив голову в молитве, прося у Господа сил оставаться спокойной, несмотря на предстоящие испытания. Мартин с почтением перекрестился и отправился на поиски Фальберта.

Когда Линнет молилась на тяжелых каменных плитах, она услышала шорох, доносившийся с одной из ниш в алтарной стене. Ее сердце сжалось от страха. Оглянувшись, она уже надеялась увидеть сверкающую фигуру Морвенны де Гейл, но то оказался мужчина, вышедший из тени и медленно продвигавшийся по направлению к задней стороне часовни.

— Кто здесь? — спросила она, поднимаясь на ноги. Мужчина не отвечал, но Линнет точно знала, что он слышал ее голос. Свет от свечи попал на его волосы, окрашивая их в багрово-красный цвет. Слабые отблески огня скользнули по одной половине его лица, прежде чем он успел выйти. Она узнала его. Ей даже стало любопытно, за кого или за что возносил здесь свои молитвы Иво де Роше. Может быть, его душа испытывала вину за будущее братоубийство. В сердце Линнет шевельнулась слабая надежда на то, что, может быть, он сможет ей помочь.

Осторожные шаги, похожие на легкое постукивание, почудились ей за дверью. Затем они стихли. Наступила внезапная страшная тишина, и молодая женщина ощутила стук собственного сердца. Но вот кто-то вошел в святилище.

— Моя госпожа? — нервно прошептал писец. — Здесь небезопасно. Я только что видел лорда Иво. Что, если он нас выдаст?

— Он не выдаст, — быстро сказала она, почувствовав внезапную уверенность. Она жестом пригласила его пройти дальше вглубь церкви. Их тени скрестились между собой на полу алтаря.

Фальберт облизнул губы и настороженно посмотрел в сторону выхода.

— Я не могу больше оставаться здесь. Мне нужно идти к лорду Рагнару.

— Я думаю, что должна быть вам благодарна за то, что вы вообще пришли, — заявила Линнет. — Лорд Джослин избавил вас однажды от петли. Этого уже достаточно, чтобы отплатить ему взаимностью, отблагодарив его за оказанную милость.

Фальберт перестал облизывать губы.

— Конечно, я помогу, если буду в силах это сделать, но, честно говоря, пока не вижу никакой возможности.

— Безусловно, вы скверный человек и долго находились в темноте, чтобы рисковать своей жизнью при дневном свете! — Линнет стиснула зубы, сдерживая себя, и заметила, как Фальберт переминается с ноги на ногу, глядя вниз и стараясь не встретиться с ней взглядом. — Для меня по крайней мере очевидно, какую неоценимую услугу вы можете нам оказать. Напишите шерифу Фитцранульфу в Ноттингем и в Рашклифф и попросите их немедленно прийти сюда. Это ведь не так сложно, как кажется.

Фальберт взволнованно глотнул, словно застрявший комок.

Линнет смотрела, как трясся перед ней от страха этот толстяк, как он ломал руки, и удивлялась, как такой обрюзгший, надутый человек мог выводить на пергаменте такие замечательные буквы, владея всеми тайнами искусства письма. Где-то, должно быть, спрятался этот источник красоты, и теперь его днем с огнем не сыщешь.

— Да или нет? — строго спросила она, глядя, как писец продолжает что-то бормотать себе под нос.

— Госпожа, я сделаю все, что смогу. — Он бросил на нее быстрый взгляд из-под своих тяжелых бровей и проскользнул вперед, исчезая в дверях.

Линнет казалось, что она вот-вот задохнется от охватившего ее гнева, а сердце вырвется наружу от вскипающей внутри злости. У этого существа не осталось ничего человеческого, лишь один страх за собственную шкуру. Все это она прочла в его глазах — на что же ей надеяться?

— Да простит тебя Бог, но я — никогда! — прошептала она с дрожью в голосе, но, услышав себя, словно испугалась.

«Господи, спаси и сохрани, я говорю, как Агнес де Роше, — подумала Линнет. — Что, если я превращусь в такое же чудовище?» Впрочем, она знала наверняка, что завтра днем, если умрет Джослин, ей будет все равно, какой она станет.

Загрузка...