Леди на одну ночь (СИ)

1. Поручение

Горничная Даша разбудила ее около полуночи. Тетушка Таисия Павловна потребовала. Тетушка с нуждами и желаниями других людей считаться не привыкла. Зато уж если что самой потребовалось — вынь да положи.

Шура набросила на ночную рубашку шаль, скрывшую ее с плеч до пят, и помчалась в тетушкину комнату.

Таисия Павловна восседала в кресле у окна с какой-то бумагой в руках. Двери скрипнули, и тетушка отвлеклась от чтения и взглянула на племянницу поверх державшихся на кончике носа очков.

— Соизволила-таки подняться? — скрипуче спросила она. — Когда надо, вас не дозовешься.

Шура не сделала попытки оправдаться. Тетушка возражений не любила.

— Верещагин телеграмму прислал, — сообщила она, и листок в ее руке заколыхался. — Прибывает сегодня ночным поездом. Он загодя в письме разрешения спрашивал у нас остановиться. Я, конечно, разрешила — кто же знал, что он так неожиданно…

Верещагин был дальним родственником покойного мужа Таисии Павловны. Купец не последней руки, с приличными капиталами и двумя дочерьми на выданье, на старшей из которых — Катерине — тетушка имела намерение женить своего любимого племянника и старшего брата Шуры Кирилла.

— Поезд прибывает через три часа — к этому времени твой непутевый брат должен быть дома. Николай Константинович — человек серьезный, набожный, кутежей не одобрит. Мы с ним помолвку обсудить хотели. Только если он узнает, где Кирюша ночи проводит, ни о какой свадьбе и речь не пойдет.

Шура согласно кивнула — за гуляку Верещагин дочери выйти не позволит. При том приданом, что он дает за Катей, от женихов и так отбою нет.

Тетушка положила телеграмму на стол, направила на племянницу скрюченный ревматизмом указательный палец.

— Одевайся, поедешь за Кириллом. И чтобы через два часа он здесь был, в своей постели.

Шура побледнела, замотала головой.

— Да что вы, тетушка! Да где же я его ночью найду?

Таисия Павловна хмыкнула:

— Будто не знаешь, где. Если не на Морской, то на Набережной.

На Шурином лице белый цвет сменился пунцовым. На Морской находилось игорное заведение, где ее брат пару раз в неделю просаживал тетушкины деньги. Он бы и чаще туда ходил, да Таисия Павловна денег давала мало. На Набережной же и вовсе был публичный дом, которого Кирюша тоже не чурался.

— Вы шутите, тетушка? — от волнения язык у нее заплетался, и слова выходили неразборчивыми, как у малого ребенка.

Таисия Павловна сурово свела брови у переносицы:

— Да какие шутки, милая? Будущий тесть вот-вот на пороге будет, а твой братец с распутными девками хороводится. Ежели он Катерину Верещагину упустит, другой такой невесты я ему уже не сыщу. Так что хватит спорить — бери извозчика и поезжай. Каждая минут дорога.

— Я не могу, тетушка, и не просите, — слёзы уже катились по щекам, капали на разноцветную шаль.

— Эка барыня, — скривилась Таисия Павловна. — А кого я еще пошлю — Аграфену или Дашку? Еще не хватало, чтобы слуги знали, где Кирюша ночами ошивается. Они язык за зубами держать не умеют — тут же Верещагину всё выложат.

— Да будто они не догадываются, где он по ночам бывает? — удивилась Шура.

— О догадках болтать не будут — побоятся напраслину на хозяина возвести. Мало ли — может, он у приятеля какого иной раз ночует. А если знать будут — не утерпят. Вот и выходит, что, кроме тебя, ехать некому.

Шура метнулась к Таисии Павловне, опустилась на колени, принялась целовать морщинистую руку.

— Не невольте, тетушка! Мыслимое ли дело — девице в такие заведения заходить?

Та оттолкнула ее — не грубо, но решительно.

— Тебе сколько лет-то, Александра? Восемнадцать! Не ребенок уже, много чего понимаешь. Другие в твои годы замужем давно. Не убудет от тебя, чай, если на минутку в игорный дом заглянешь, записочку брату передашь. А то извозчика попроси — он за лишнюю копейку не откажется.

2. На пороге

Так она и поступила — сунула денежку извозчику и просьбу выдохнула — так и так, дескать, брата непутевого из игорного дома забрать нужно. Порадовалась еще, что на улице темно, и возница не видит ее заалевших от стыда щек.

С игорного дома начать решила, потому что он казался ей хоть чуточку, но более приличным заведением, чем дом публичный. Хотя извозчик не одобрил и его.

— Что же, барышня, и не стыдно брату вашему по таким местам ходить?

И сплюнул на мостовую. Но по указанному адресу поехал.

— Вы, голубчик, прямо при входе Кирилла Сергеевича Астахова спросите. Пусть передадут, что тетушка его требует — дело важное и срочное.

С заданием возница справился быстро — через пять минут уже снова сидел на козлах. Вот только брата в игорном доме не оказалось.

— Не было, сказали, его нынче вовсе.

Шуре стало дурно при одной только мысли, что придется ехать на Набережную. И нужный адрес назвала извозчику почти шепотом. Тот аж присвистнул.

— Нет уж, барышня, как хотите, а я туда не пойду. И ко крыльцу не подъеду. Поодаль остановлюсь. А там уж как знаете. Только послушайте совета старика — не ходите вы туда. Домой возвращайтесь. Мыслимое ли дело — девице из хорошей семьи в такой притон соваться.

Но вернуться к тетушке, не выполнив поручение, Шура и подумать не могла. И дело было вовсе не в гневе Таисии Павловны — его бы она как-нибудь перетерпела. Тетушка гневалась по несколько раз в день — дело привычное.

Но от ее смелости сейчас зависело, быть может, счастье брата. Они с Кириллом жили у Таисии Павловны на правах бедных родственников. Из милости тетушкиной жили. Своих доходов у них не было. Брат пробовал работать клерком в какой-то конторе на Псковском проспекте, но оказался недостаточно внимательным, и места быстро лишился.

Сама Шура мечтала когда-нибудь стать учительницей, но понимала, сколь мала вероятность, что эта мечта осуществится.

Для Кирилла женитьба на Катерине Верещагиной была едва ли не единственным способом «выйти в люди», и Шура не хотела, чтобы брат лишился этой возможности из-за собственной глупости. Она не была меркантильна, но понимала, что если с тетушкой что-то случится, то они с Кирей окажутся на улице — с кузеном Евгением (единственным сыном Таисии Павловны, который жил в Екатеринбурге) они не были даже знакомы.

Повозка остановилась за несколько домов до нужного. Возница, как Шура ни уговаривала, в «гнездо разврата» идти отказался.

Она ступила на булыжную мостовую и огляделась. Этот участок Набережной был освещен несколькими фонарями, и особенно ярким было как раз крыльцо дома терпимости. Хозяева как будто ничуть не стыдились своего промысла.

Каждый шаг давался Шуре с большим трудом — к ногам будто были привязаны гири. Ступенька, еще одна.

Звякнул колокольчик на двери, и девушку обдало приторно-сладким запахом дешевой парфюмерии.

— Чего изволите? — услышала она такой же слащавый голос.

Она вздрогнула, подняла взгляд от ступенек.

Пышнотелая женщина рассматривала ее с нескрываемым любопытством.

Шура испугалась, как бы та не подумала, что она ищет здесь работу.

— Сударыня, мне нужен брат мой, Кирилл Сергеевич Астахов. Он, кажется, нынче сюда собирался.

Интерес во взгляде женщины сменился равнодушием.

— Может, и есть здесь такой. А может, и нету. Мы у клиентов паспортов не спрашиваем.

Шура заговорила торопливо, уже в спину удалявшейся мадам.

— Сударыня, пожалуйста! Мне очень нужно кое-что ему передать.

Женщина не остановилась.

Шура изо всех сил старалась не расплакаться.

— Сударыня, прошу вас! Это очень важно! Если он не поедет домой сию же минуту, будет большой скандал, и, боюсь, вы потеряете его как клиента.

Женщина обернулась-таки и рассмеялась, сверкнув золотым зубом:

— Что, жена неожиданно вернулась? Или тесть навестить приехал? Ну, ладно, ладно, не мое это дело. Но беспокоить клиентов до окончания оплаченного времени у нас не принято. Так что ежели желаете ему что передать, идите сами. Двадцатый нумер.

Шуру аж в дрожь бросило, как представила, что войдет внутрь, увидит пьяных мужчин и полуголых женщин. И что они увидят ее!

Мадам пожала плечами:

— Ну, как знаете!

Отступать было поздно, и Шура шагнула через порог.

3. Гнездо разврата

Первое, что поразило ее — это буйство красок. Яркая, почти кричащая обивка стен и мягкой мебели, откровенные картины в массивных рамах, огромные зеркала, множившие всё, что было в салоне.

Вторым было полное отсутствие людей. Она боялась попасть под прицел любопытных взглядов, но, кроме нее и мадам, в гостиной не было никого.

Она замерла в нерешительности, и женщина подсказала:

— Двадцатый нумер на втором этаже. Лестница вон там, слева.

Шура почти взлетела по устланным мягким, но уже не новым ковром, ступенькам. Лестница была такая узкая, что разойтись со встречным на ней можно было, только соприкоснувшись друг с другом боками.

Из-за дверей первой же от лестницы комнаты донесся визгливый женский голос и громкий мужской смех. Из комнаты напротив — отборный мат, какой трудно услышать и в рабочих кварталах.

Шура почувствовала, что краснеет. Впрочем, в коридоре был полумрак, и ее румянец вряд ли кто-то бы заметил.

Нужная комната отыскалась в дальней части коридора. Шура остановилась перед дверьми, прислушалась. У нее дрожали и руки, и ноги. А ну как женщина обманула ее или просто ошиблась, и она постучится в чужую дверь? Ей рисовались кошмары, но в ответ на стук она услышала знакомый голос брата.

— Кто там еще?

Он был рассержен, но у Шуры не было времени считаться с его недовольством. Она не стала бы заходить в комнату, но подать голос из коридора, рискуя вызвать любопытство обитателей других нумеров, было еще хуже. Она помедлила несколько секунд (давая возможность брату и его пассии хотя бы прикрыться) и отворила дверь.

Кирилл был без штанов, в одной тонкой белой рубахе — достаточно длинной, чтобы прикрыть интимные места. А вот сидевшая рядом с ним на канапе девица прикрываться и не думала — наброшенный на плечи легкий шелковый халатик был распахнут, и ее роскошные белые телеса были выставлены напоказ. По возрасту она была едва ли старше самой Шуры.

— Александра? — изумился брат и заскочил за ширму. — Ты что здесь делаешь? С ума сошла?

Девица отправила в рот большую вишенку и вызывающе громко зачавкала.

— Милый, а это кто? — она смотрела на Шуру со смесью интереса и презрения. — Твоя жена?

Пикантность ситуации ее ничуть не смущала.

Брат вышел из-за ширмы уже в подштанниках. Шикнул на девицу:

— Твое какое дело? — и потянулся за валявшимися у канапе штанами.

Шура смотрела в пол.

— Верещагин сегодня ночью приезжает. Тетушка велела тебя непременно домой привезти.

Брат выругался, и Шура еще больше покраснела.

Девица, между тем, отвлеклась от стоявшей на столе корзинки с фруктами, весьма грациозно поднялась, потянулась и прильнула к Кириллу сзади. Одна ее рука легла ему на плечо, а вторая бесстыдно заскользила по его торсу, спускаясь всё ниже и ниже.

Шура не стала дожидаться окончания сцены.

— Я подожду тебя на улице. Там — извозчик.

Она бросилась назад по коридору, по лестнице. Робко надеялась, что в гостиной по-прежнему будет пусто. Но нет — на большом диване сидели двое мужчин.

Шура опустила поля шляпы на лицо и смотреть старалась только вниз — на ковер, на ступеньки. Ах, какой стыд!

Оставалось только пересечь холл, выскочить на улицу и забраться в повозку. Шаг, еще шаг.

Один из мужчин вдруг вскочил и шагнул в ее сторону.

— Сударыня, позвольте предложить вам кофе. Или, может быть, шампанского?

Она не сразу поняла, что он обращается именно к ней. Сначала подумала, что из других дверей вышел кто-то еще. Не может же к ней вот так, запросто, обратиться незнакомый мужчина?

Но он преградил ей путь, и Шура вынуждена была поднять голову.

Он был красив — это она смогла заметить даже в состоянии паники. Возможно, если бы они встретились при других обстоятельствах, его внимание даже польстило бы ей. Но сейчас вся она была полна страхом и в каждом встречном видела лишь врага.

Их взгляды встретились: ее — затравленный и его — неприлично-жаркий, восторженный. Свой она тут же отвела.

Попыталась обойти мужчину, а он схватил ее за руку. Ей показалось — сердце вот-вот выскочит из груди. Никогда ранее никто так ее не оскорблял.

Она дернулась, и плохо пришпиленная шляпка едва не соскользнула с головы. Ужас парализовал тело. Где же, где же Кирилл?

Она сжалась, напряглась, готовая закричать, забиться в его сильных страшных руках. Но внезапно взгляд его из обжигающего стал холодным. Мужчина выпустил ее руку и отступил в сторону.

Она рванула к двери. Еще услышала за своей спиной смех второго мужчины.

Выскочила на улицу, метнулась к повозке. Резкий ночной ветер хлестал по щекам.

— Нашли ли, барышня? — хрипло спросил извозчик.

А у нее для ответа даже не было сил. Едва смогла кивнуть.

Забралась на сиденье, стараясь унять и дрожь, и слёзы. И чего она разволновалась? О том, что мужчины бывают разные, она знала и раньше. И что ей за дело до этого грубияна? Они никогда не встречались прежде и вряд ли в таком огромном городе встретятся снова.

Она закрыла глаза и тут же в мыслях снова вернулась в салон, и снова почувствовала взгляд мужчины — такой требовательный, такой властный. И снова испугалась.

4. Прекрасная незнакомка

— Кто она? — Андрей приступил к расспросам, как только мадам Амалия вернулась в гостиную.

На лице хозяйки отразилось недоумение — наигранное или искреннее, сказать было трудно. Кузнецов решил проявить терпение.

— Девушка, которая только что отсюда вышла, — пояснил он почти спокойно.

На густо напудренном лбу мадам появились задумчивые морщины.

— Право, не понимаю, о ком вы говорите. Должно быть, кто-то из наших девочек пошел прогуляться, но я не видела, кто. Но, уверяю вас, девочек у нас много, и мы быстро подберем ту, которая вам понравится. Сударь предпочитает блондинок или брюнеток? А может быть, рыженьких? Настоятельно рекомендую вам Жози! Она знает такие штучки!

И Амалия хихикнула.

Но ни Жози, ни какая-либо еще из девиц мадам Андрея в этот момент не интересовали совершенно. Он достал из кошелька купюру.

— Может быть, это поможет вам вспомнить?

Во взгляде Амалии появилось сомнение.

— Вы же понимаете, сударь, мы всегда стараемся сохранить тайны наших клиентов.

Он уже готов был добавить к первой купюре вторую, когда в разговор вмешался Дерюгин:

— Оставь ее. Я могу снабдить тебя информацией совершенно бесплатно. Девушку я, правда, не знаю, но зато узнал молодого человека, который выбежал вслед за ней. Это Кирилл Астахов. Не могу сказать, что мы приятели, но общались несколько раз — не здесь, конечно, — в одном игорном доме, где он тоже частый клиент.

Амалия, глядя на деньги, казалось, готова была расплакаться.

— Ах, сударь, прошу вас, не сердитесь. Нам платят не только за девушек, но и за молчание. Но раз уж тайна раскрыта, я, в отличие от вашего друга, могу сообщить вам кое-что и о самой девушке.

Она замолчала, ожидая вознаграждения, и Андрей положил купюру на стол. Мадам торопливо заговорила:

— Это сестра господина Астахова. У них нынче ночью дома что-то случилось, вот она и приехала за братом.

За столь скромную информацию вознаграждение было чересчур щедрым, но Андрей потраченных денег не жалел.

— Так мне позвать девочек? — осведомилась Амалия.

Он отрицательно покачал головой и, не обращая внимания на разочарование друга, пошел к выходу.

— Андрей, ну зачем же так горячиться? — уже на улице, пока они ждали извозчика, взывал к его разуму Аркадий. — Твоя прекрасная незнакомка вполне может подождать до утра. Не ночью же ты собираешься к ней ехать? А здесь хорошие девочки. Они умеют многое такое, о чем, я уверен, даже не догадываются ваши чопорные англичанки. И уж тем более, ты не дождешься этого от мадемуазель Астаховой.

Но Кузнецов был погружен в свои мысли.

— Ты должен меня с ней познакомить. И чем скорее, тем лучше. Ты же знаешь, я приехал ненадолго и через месяц возвращаюсь в Лондон.

Дерюгин вздохнул:

— Не понимаю — зачем она тебе? При твоих капиталах у тебя в постели каждую ночь может быть новая возлюбленная, а то и не одна. Стоит ли тратить время на девушку, которая не годится тебе в жены и за месяц уж точно не станет твоей любовницей?

— Познакомь меня с ней! — требовательно повторил он.

Аркадий хмыкнул:

— Ты думаешь, это так легко? Я не настолько близко знаком с ее братом, чтобы запросто нанести ему визит. Да и, насколько я помню, своего дома у Астахова нет. Живет у богатой тетушки — строгой как мегера. Мы можем попробовать застать его в игорном доме на Морской, но он не настолько богат, чтобы бывать там каждый вечер.

— Думай, Дерюгин, думай! — не отступал Андрей. — Быть может, у вас есть общие знакомые?

Уже забираясь в карету, Аркадий хлопнул себя по лбу.

— И как я сразу не сообразил? В это воскресенье — бал-маскарад у Далмацкого. Уверен, Астаховы там тоже будут. Как раз Далмацкий меня с Кириллом и познакомил пару месяцев назад.

На губах Андрея появилась улыбка. Бал-маскарад! Что может быть лучше для знакомства?