Леночка, или Анна Каренина наших дней (СИ)

Глава 39 Жить, а не доживать

На следующий день Леночка решила съездить в институт под благовидным предлогом, якобы забрать свои вещи в БРИПе. А сама сделает сюрприз для Алекса, внезапно возникнув перед ним.

— О, представляю, как он обрадуется, увидев меня в своем кабинете! — взволнованно думала Леночка. Она надела на себя все самое лучшее, от дорого эротического белья, которое любил дарить ей Алекс и которое она тщательно прятала от мужа, до красивого новомодного кашемирового платья с молнией на спине сверху до низу. Она все предусмотрела. В душе все ожило, затрепетало. В дороге она даже немного побоялась за свои, чуть подрагивавшие от нервного возбуждения руки на руле автомобиля и с большим трудом успокоившись, поехала по такому знакомому и годами неизменному маршруту. В фойе института Леночка осмотрела себя в большом зеркале со всех сторон. Все было в ней прекрасно, как у Чехова: — И лицо, и одежда, и мысли… — А вот насчет мыслей, она уверена не была, мысли были весьма греховные и хоть тысячу раз назови адюльтер любовью, он все равно адюльтер. Но она тут же отогнала прочь внезапно вспомнившееся, еще со школы крылатое выражение классика.

— Хватит книжных цитат, это жизнь, Лена! — подбодрила она сама себя. Ей нравилось ее отражение в институтском зеркале. Она разрумянилась, пышные волосы блестели, розовые губы были сочными и влажными и так жаждали его поцелуев!

И вот лифт, 6 этаж, коридор, в котором ничего не изменилось, вот знакомая дверь в его кабинет, сейчас она войдет…

Леночка открыла дверь, вернее распахнула ее, как распахивают дверь навстречу счастью…

Алекс стоял, оперевшись на свой рабочий стол, а на коленях перед ним стояла молоденькая незнакомая девушка. Голова Алекса была чуть запрокинута назад, оба были настолько увлечены происходящим, что не заметили ни открытой двери, ни Леночки, стоящей на пороге.

Как она добралась до дома, не врезавшись в первый же фонарный столб, Леночка не помнила. Придя домой, она рухнула на кровать и зарыдала в голос так, что спасли лишь толстые кирпичные стены, иначе услышали бы все соседи вокруг. Хорошо, что она дома одна, понедельник, Леша на работе. Вдруг тишину квартиры прорезал телефонный звонок, это звонил Алекс. Он что-то стал объяснять ей, но Лена положила трубку.

Она пошла в ванную, умылась холодной водой. Затем открыла холодильник, достала пузырек с валерьянкой, отсчитав капли в хрустальную стопку с водой, махом выпила, слегка поведя плечами от нелюбимого ею запаха и вкуса настойки. Затем поворочавшись на кровати в тщетной надежде успокоиться и заснуть, вернулась в столовую, открыла бар, взяла из него бутылку виски со стаканом, пошла обратно в спальню, где налила себе приличную дозу виски, залпом выпила и упала на кровать. Сквозь накатавшие на нее волны сна, она успела вспомнить папино:

«Все в жизни имеет начало и конец», значит и в их отношениях с Алексом наступил конец. — и с этой мыслью она окончательно заснула.

Когда вечером вернулись Леша с Коленькой, Леночка спала пьяным сном. Леша, открыв дверь спальни и почувствовав запах алкоголя, быстро закрыл дверь и сказал сынишке, что мама спит, пусть он не будит ее и не заходит к ней в спальню. Коленька сразу притих. Леша, как всегда помыл его перед сном, почитал ему на ночь книжку, затем, когда сын уснул, потихоньку прошел в спальню, где спала Леночка, а на полу рядом с ней стояла початая бутылка виски и валялся пустой стакан. Леша убрал стакан и бутылку, разделся и лег рядом. Ночью Леночку рвало. Леша встал, зажег ночник, побежал в подсобку и принес таз, но у Лены началась «сухая рвота», она ничего не ела и ее желудок был пуст. Заставлять ее беспрерывно пить не менее полутора литров воды он не стал, да она и не смогла бы осилить этого, поэтому Леша понес Леночку в ванную, где вымыл ее под теплым душем и завернув в покрывало, отнес и положил на чистую постель в заранее проветренной комнате. Он налил ей большую чашку горячего крепкого чая с лимоном и поставил перед ней на столик-поднос, купленный когда-то в ИКЕА для еды в постели.

Ранний весенний рассвет и первые лучи восходящего солнца наполнили спальню. Лена, обложенная подушками, послушно выпила чай с лимоном и медом, ее возращение в реальный мир было медленным и болезненным. Леша прилег рядом с женой и они оба уснули, а уже через час зазвонил будильник, оповестив Лешу, что пора собираться, отвозить Колю к бабушкам, а затем ему на работу. Леша переставил время будильника, чтобы поспать еще полчаса, пусть он и пожертвует для этого завтраком, а Коля завтракает у бабушек.

Лена сквозь сон слышала, как встал Леша, как подбежал к ее кровати Коленька, но сил не было ни на что и она продолжала лежать с закрытыми глазами, и только когда они ушли, встала в туалет. Она шла пошатываясь и хватаясь за стены квартиры. Вымыв лицо и руки холодной водой, Лена взглянула в зеркало над раковиной и увидев себя в нем ужаснулась. В отражении была не она, а какая-то растрепанная и опухшая женщина без возраста. Лена даже отшатнулась от зеркала. Затем нетвердой поступью прошла в столовую, где увидела на столе записку от Алексея, он писал, что не задержится, а по-возможности придет пораньше. На плите стояла тюрка со сваренным кофе. Лена налила себе кофе в чашку и начала пить маленькими глотками. Кофе не был горячим, но и еще не успел окончательно остыть, его аромат возвращал Леночку к жизни. Она откинулась на стуле и полузакрыв глаза пила кофе без сахара. Затем встала, вернулась в кровать и лежала так до прихода с работы мужа. В этот день он оставил Коленьку ночевать у бабушек, чтобы хоть немного выспаться. На работе была беспокойная смена, — прорыв теплотрассы, коммуникации старые, изношенные, постоянно то здесь, то там возникают аварии.

Лена к его приходу пришла в себя. Чем было вызвано ее пьянство, Леша допытываться не стал, но в душе догадался, что Лена переживает из- за потери работы. Он только спросил ее:

— Как ты? —

— Жива как видишь… — отозвалась Леночка, она зажгла ночник и взяла книгу, а Леша лег и сразу уснул. Так закончился этот день.

На следующее утро за завтраком Леша сказал:

— Не сиди дома, смотри погода какая прекрасная, — затем достал и протянул Леночке маленькую коробочку. Она открыла и увидела колечко с бриллиантом, она подняла на Лешу глаза, а он сказал: — Вчера было 29 апреля, семь лет со дня нашей свадьбы. -

Лене стало стыдно, она забыла, да еще и напилась. Как все неудачно… и она тихо, почти прошептала:

— Спасибо, Леша мне так стыдно… — и не в силах продолжить, отвернулась. Он подошел, погладил ее по голове:

— Ну не переживай и тебе дело найдется. Главное, чтобы по душе, ты ведь умница у меня. Завтра праздник, поедем на дачу, все там и отдохнем, а мне на работу пора бежать, — он схватил бутерброд с тарелочки, стал его есть на ходу и торопясь ушел, закрыв за собой дверь квартиры, а Лена какое-то время так и сидела с колечком в руке, которое затем убрала в коробочку. На ее душе было погано.

Майские праздники они провели все вместе на даче, где Надежда Борисовна чувствовала себя полноправной хозяйкой, а Лена гостьей, она целыми днями сидела с книгой в шезлонге и читала. Леша что-то ремонтировал, а Коленька старался помогать папе, то гвозди подать, то молоток. Леша купил ему детский набор строителя, где было все: молоток, кусачки, даже маленькая пила. Отец показывал сыну какой инструмент и для чего нужен. Лена иногда наблюдала за ними:

— Как хорошо, что у нас сын, Леша может и дочь любил бы не меньше, но я кроме Коленьки и не представляю никого. — И тут она опять вспомнила об аборте: — А ведь сейчас тому было бы уже три годика, может это была девочка, а вдруг она была бы похожа на Алекса, — раньше такая мысль не приходила ей в голову — но я уверена, что Леша любил бы того ребенка. — И она вновь уткнулась в книгу.

Потом все дружно жарили шашлык, пригласили соседей: сына Лукинишны Ваню с его женой Валей и саму Лукинишну, которая теперь нянчит уже внука Егорушку. Пришла соседская девочка Тася, подружка Коленьки, его ровесница с которой он любит играть и рассказывать ей о звездах и планетах, о которых ему поведала крестная Нина. Тася, деревенская девочка, слушала Коленьку буквально раскрыв рот, словно он был какой-то ученый-академик, а не шестилетний мальчик, до Леночки долетали обрывки их бесед, она старалась незаметно прислушиваться к ним, внутренне улыбаясь, а на вопрос: — Кем ты хочешь стать? — Коленька ответил:

— Ученым, как тетя Нина, — а потом добавил, — или папа. —

— И все же я должна жить дальше и не просто проживать день за днем, а жить полноценной жизнью, все для этого у меня есть, а там и дело найдется. — размышляла Леночка. — Маме в августе 55 лет — юбилей, его надо обязательно отметить, а 1 сентября Коленька пойдет в первый класс, в мою бывшую гимназию, где я успела поработать. Так и не удалось отметить юбилей школы, я была в декретном отпуске, а АЭС тогда клеветники изгнали из школы. Так не хочется отдавать сына в эту гимназию, может лучше в мамину школу, пусть и не такую престижную. А мне надо заняться собой, с осени записаться в бассейн, спортом заняться, может пойти в кружок кройки и шитья… —

Время — лучший доктор и Леночка ждала, когда и ее раны затянутся. Она стала более терпелива и благосклонна к Леше, а временами и баловать его немного, он был счастлив.

Лето выдалось жарким, что радует всех обитателей северных широт. Купались, загорали, в саду поспело много ягод. Глядя на свои руки уже без былого шикарного маникюра, Леночка лишь слегка усмехнулась: — Зато мне нечего бояться, что я испорчу его. Могу ягоды чистить, могу картошку. —

Вот и лето прошло, скоро 1 сентября. Лена с Лешей и Надеждой Борисовной решили отдать Колю в школу, где много лет проработала завучем мама Лены — Надежда Борисовна. Единственная трудность, что школа эта далеко от их дома, придется утром возить Коленьку на машине, а после уроков забирать его будет бабушка, с ней же он будет делать уроки и гулять, а Леша или Леночка отвозить вечером домой. Удачно, что школа рядом с домом Надежды Борисовны. Все, почти как и прежде, но преимущество в том, что и у Леночки, и у Надежды Борисовны будет больше личного свободного времени. Леночка записалась в бассейн и два раза в неделю в утренние часы посещает его с целью наконец-то научиться прилично плавать. А у Надежды Борисовны с утра есть свободное время, когда она не торопясь может заниматься домашними делами. Но больше всего свободного времени было именно у Леночки, может от этого она стала как-то остро чувствовать свою ненужность и даже никчемность. По-настоящему востребованной она чувствовала себя в школе, она до сих помнит глаза ребят, как вдохновенно она вела уроки и готовилась к ним. Но возвращаться в школу ей не хотелось, Лена понимала, что если она вернется туда, то обратной дороги не будет, долг учителя подобен долгу врача, школа не то место, где можно что-то пережидать до лучших времен.

А теперь вокруг нее только ее маленькая семья, а весь мир от нее далеко-далеко и никому до нее нет дела. Она знала, что папин музей давно закрыт под благовидным предлогом — «Закрыт на реконструкцию», а на деле, просто в местном бюджете дыра и никому это краеведение не нужно, а ведь папа этому жизнь посвятил, хотя в наступившем 2001 году многое начинает меняться. Надо начать разбирать его архив. Он говорил, что большая часть документов, а это все подлинники, находится у него в его музейном кабинете. Надо съездить в администрацию, попросить выдать ключи от кабинета и заняться, наконец, серьезным делом. Прекрасное занятие на осень и зиму.

Лена позвонила в администрацию города, в отдел культуры и договорилась, что она на безвозмездной основе начнет работать в музее, чтобы продолжить работу отца. То, что Лена согласна работать бесплатно было решающим фактором, ключи ей выдали и отправили с Богом. Пусть работает, если ей так уж это нужно. А Лена приняла ключи с трепетом, ее не покидало чувство соприкосновения с отцом, в музей-усадьбу она ехала как на свидание с ним.

Стояла середина осени и если с утра была хорошая солнечная погода, то к обеду от нее и следа не оставалось, набегали хмурые тучи, лил дождь, дорога становилась вязкой и скользкой. Хорошо, что за годы работы в БРИПе Леночка не забыла об этом. Она, конечно, приехала в музей на машине, но сапоги резиновые не забыла положить в багажник, а еще плащ-палатку. И оказалась ой, как права. Перед ней открылась грустная картина запустения. Заброшенный, заросший, даже одичавший парк и графский дом с заколоченными окнами. Вокруг ни души. А тут еще и погода испортилась, подул ветер, набежали тучи, закаркали вороны. Леночке стало страшно. Вспомнились фильмы Хичкока. Прежде чем открыть дверь, Леночка обошла старинный особняк когда-то бледно желтого цвета с белыми колоннами и лепниной в духе русского классицизма. Зрелище было грустным; осыпающаяся штукатурка дома, обнажала крепкую кирпичную кладку под ней.

— Эх, и никому нет дела до всего этого… Может и впрямь — мое это и если не я, то и некому этим заняться… Надо искать спонсоров, меценатов, надо все приводить в порядок. —

Лена отперла дверь особняка. Внутри было пусто, все картины, антиквариат, — все в запасниках или разошлось по чужим домам, прилипло к жадным, грязным и липким рукам. Хорошо, что хоть дом не обесточен, но была только одна лампочка при входе, от которой шло тусклое освещение.

А вот и папин кабинет. Она сейчас откроет дверь и войдет в его мир, как будто все эти годы он ждал ее в этом кабинете. Когда-то она там часто бывала, когда была маленькая и когда будучи уже школьницей, приходила к папе. Он работал, а она сидела в старинном кресле и читала книги с полок его кабинета. Они гуляли вместе по парку, — это все то, что останется с ней навсегда.

Лена открыла ключом дверь и вошла. В кабинете папы было пусто, ни стола, за которым он работал, ни кресла, ни книжного шкафа и лишь картонные коробки стояли на полу, много картонных коробок. Не было даже стула, чтобы присесть. С учащенным биением сердца Леночка открыла одну из коробок и о, чудо! Тетради, исписанные знакомым мелким почерком папы. Самое главное, она нашла его архив, его не сожгли в печке, не выбросили на помойку! А мебель, антиквариат, дело наживное. Лена взяла несколько коробок с собой, дома она все внимательно посмотрит.

Только начав читать записи отца, Леночка поняла всю важность его огромного труда, положенного на алтарь науки, какой бы заезженной фразой это не звучало. В отношении папы лучшего афоризма и не подобрать.

— Мне тридцать лет, а что я сделала? — задумалась Леночка. — школу оставила, но тогда я была почти девчонкой, лишь на пять-шесть лет старше своих учеников и не смогла противостоять грязным сплетням. В аспирантуру так и не пошла. Я должна сделать что-то полезное на этой Земле. А что я умею? Мне еще учиться и учиться, и эти папины труды не просто так мне в руки попали. Я должна довести до конца дело, начатое отцом. Ведь он умер всего в 47 лет, а мне уже 30! Но одной мне этого не осилить. —

И тут Леночке пришла в голову счастливая мысль: — Надо позвонить Любе, она тоже историк, может мы вдвоем сможем разобрать архив папы, там столько подлинных документов, столько исторических артефактов. —

Люба с радостью приняла предложение Лены. Договорились, что часть документов Лена привезет к ней домой.

Так начался новый период жизни Леночки, а также и Любы. Дело, которое их связало, сделало этих женщин по-настоящему близкими людьми и соратницами. Люба взялась за работу с таким жаром, с таким подлинным интересом, что Леночка даже немного позавидовала:

— Вот и я была когда-то такой. Я смогу, я хочу стать прежней, такой какой я была при жизни папы. —

Всю оставшуюся осень и зиму Лена и Люба работали, чтобы разобрать архив Николая Константиновича. Без этого нет музея, а только старое здание с обсыпавшейся штукатуркой и заброшенный, бывший когда-то парком лес. Надо воссоздать экспозицию музея, открыть настоящий центр краеведения, а иначе это всего лишь угли на пепелище, как у Иванов, родства не помнящих.

Люба призналась Лене:

— Спасибо тебе, Лена, что ты поверила в меня и доверила дело Николая Константиновича. Я как будто каждый день беседую с ним, каждую его мысль обдумываю. Он всегда был для меня живой, а теперь и еще мой самый главный, самый лучший собеседник. —

Только после этого признания Лена по-настоящему осознала роль отца в жизни Любы и оценила саму Любу: — Вот это и есть любовь, ей даже смерть не помеха. Она до сих пор любит его, а он, конечно, не мог не любить такую женщину, как Люба. — Счастливая она Люба-Любовь!