Леночка, или Анна Каренина наших дней (СИ)

Глава 41 Шила в мешке не утаить

В назначенный день и час Лена вошла в здание прокуратуры, пройдя по коридору, нашла нужный ей кабинет и постучав, открыла дверь. За столом сидел полноватый мужчина лет пятидесяти пяти в прокурорской форме, звание которого Лена определить не могла. Он поднял на нее глаза, оторвавшись от бумаг на столе и жестом пригласил сесть. Весь кабинет был заставлен шкафами с папками и скоросшивателями. Работали еще по-старинке, Лена заметила на столе у окна компьютер и, конечно, выключенный.

Вопросов к Лене было немного: в большинстве они касались ее служебных обязанностей и полномочий в БРИПе. Лена вкратце рассказала чем она занималась, — в основном, это была организация встреч с деловыми партнерами, ведение журнала регистрации входяще-выходящей корреспонденции, а также регистрация посетителей к гендиректору БРИПа — Трояновскому Алексею Всеволодовичу. К документам, относящимся к основному виду деятельности, Леночка отношения не имела.

Прокурорский работник слушал ее со скучным выражением лица и задал только один вопрос:

— Какого рода отношения были у Вас с гендиректором Трояновским? — На что, удивленная этим вопросом, Лена ответила:

— Рабочие. Как между директором и его подчиненным. — Она подписала какую-то бумагу, смысл которой ей был не совсем ясен, наверное, это был протокол или краткое содержание их беседы. После этого ей указали на дверь и сказали, что она может идти. Больше ее в прокуратуру не вызывали.

— Как хорошо, что я ничего не рассказала Леше. — подумала Леночка, выходя из здания прокуратуры.

А через три дня настал срок явки в прокуратуру для Нины. Едва дождавшись, когда по ее расчетам Нина должна вернуться домой, Лена набрала ее номер телефона. Нина отвечала еще более сдержано, чем в прошлый раз и Лена решила не докучать ей своими расспросами по делу о пропаже секретных документов через БРИП. Она также не решилась навестить в больнице Матвея Львовича, ей было бы невыносимо больно видеть его, уже восьмидесятилетнего старика, лежащего на больничной койке. К тому же она знала, что Леша ходит к нему в больницу и сочла, что от нее достаточно будет передавать приветы и лишний раз не волновать пожилого человека.

А наутро им позвонила Нина и сказала, что прошлой ночью в больнице скончался Матвей Львович. И хотя Матвею Львовичу шел уже девятый десяток и во время войны он был тяжело ранен на фронте, новость эта была страшна тем, что все прекрасно понимали, что убило его именно это происшествие в БРИПе, оно остановило сердце ученого, прекрасного человека, участника В.О.В. Карлинского Матвея Львовича.

Похоронили Матвея Львовича тихо, не было пышных речей и телеграмм соболезнований. На похоронах присутствовали лишь близкие родственники да верные друзья: немногие из учеников, среди которых был Алексей с Леной и коллеги — Нина и несколько аспирантов из бывшего БРИПа. Алекса с Вероникой не было, никто не знал причину их отсутствия, они не удосужились даже оповестить бывших коллег.

— Что касается Вероники, здесь все понятно. Но Алекс? — У Лены не укладывалось такое в голове. И тут она вспомнила, что следователь спросил у нее как бы между прочим, какого рода отношения были у нее с Алексом… Только сейчас ей пришло в голову, что здесь что-то не так… что наверняка Вероника со своим всемогущим папой что-то готовят. Вероятно задумали в случае судебного разбирательства свалить все на Алекса и на нее, как на его любовницу, а самим выйти сухими из воды, изображая из себя жертву. У Лены от этой вполне логичной догадки внутри все похолодело. Ей стало страшно от такого поворота событий. Это будет громкий скандал на весь город, который собой похоронит все, а прежде всего семью Лены.

Придя домой после похорон Матвея Львовича, Лена, даже не стыдясь Леши, напилась вхлам. Он нашел ее спящей на диване в их большой гостиной, рядом стояла пустая бутылка виски, которые в их семье пила только Лена (Алекс приучил ее к виски). Это была та самая бутылка Джонни Уокер, к которой Лена иногда прикладывалась и вот, наконец, она ее опустошила до дна. Алексей взял пустую бутылку и выбросил в мусоропровод на кухне. Затем отнес спящую Леночку в спальню, положил на их большую кровать, раздел и укрыл одеялом. Всю ночь Леночку рвало. Ей было так плохо, что Леша хотел вызвать скорую, но Лена простонала:

— Не надо, стыдно… — и посмотрела на него с такой отчаянной мольбой, что Леша сдался и сам стал приводить ее в чувства. Он заставил ее пить не отрываясь, полтора литра воды, пока все содержимое ее желудка окончательно не опустошилось. Потом отнес в ванную, где обдал контрастным душем. Затем завернул ее, как куклу в одеяло, отнес и положил на чистые простыни в проветренную спальню. Лена медленно приходила в себя. Леша напоил ее крепким чаем, она выпила его лежа в высоких подушках. Алексей не отходил от нее ни на минуту.

Последний раз такое с ней было тогда, после увиденной ею сцены с участием девушки и Алекса. Тот ужасный случай совпал с семилетием их с Лешей свадьбы, когда Лена позволила себе напиться этих же виски и из этой же бутылки (Слава Богу, она закончилась!). И как она тогда не разбилась на машине!

А Леша, ее верный друг и рыцарь, он опять не спит и спасает ее от нее же самой, от страха за их семью, за раскрытие, казалось, давно похороненной и забытой ее тайны. Страх разоблачения все эти годы ползет за ней и преследует как змея.

— «Шила в мешке не утаить», ты забыла эту народную мудрость, Лена! — больно кусала Совесть.

— Давай давление померим? — Подошел к ней Леша с тонометром. Давление было пониженным, он принес ей из аптечки таблетку и пошел варить кофе. Затем вернулся, неся на подносе чашечки с ароматным крепким кофе, который покупает где-то в кафе-хаусе… Леша лег рядом с Леночкой, держа ее за руку. От его забот и ласк Леночке становилось еще больнее.

— Ну, был бы он сволочью, пил, бил, гулял бы, мне было бы легче. А так и придраться не к чему, почти святой муж. Боже, как больно! А если суд, скандал, грязь… Я не выдержу, я что-нибудь сделаю с собой… — Но резанула мысль:

— А как же сын Коля? Вот протрезвела и что? Только хуже стало. Так и спиться недолго. Только не вижу я выхода, не вижу. —

И она под воздействием снотворного провалилась в тяжелый, вязкий сон, с какими-то кошмарами, преследующими ее даже там, в сновидениях.

Утром она открыла глаза, Леша был рядом. Было еще рано, на часах 6 утра. Лена простонала сквозь жуткую головную боль:

— Как Коленька? —

— Спи, с ним все в порядке, я отвез его к бабушке и весь день проведу с тобой, ни о чем не волнуйся — успокоил Леша. Лена закрыла глаза и незаметно опять уснула. Когда она окончательно проснулась, Леша скрючившись спал рядом, на самом краю их огромной супружеской постели.

— Столько места, а он рядом у моих ног калачиком свернулся. — со стыдливой благодарностью заметила Леночка. Она захотела встать в туалет, не разбудив Лешу, но стоило ей пошевелиться, как он тут же проснулся и глядя на нее спросил:

— Как ты, дорогая? —

— Все нормально, мне уже хорошо, — отозвалась, вставая Леночка, — ты спи, спи. — и она вышла из спальни. Она решила сварить им кофе.

— Леша, конечно, пусть отоспится после того, что я ему устроила, а ей кофе сейчас необходим. Как жаль, что муж не курит… — Она впервые пожалела об этом. Вот Алекс курил свой Кэмэл и Лена иногда шутя, когда бывала в особо игривом настроении, сидя у него на коленях, вынимала у него изо рта сигарету и докуривала ее…

— И почему ее мысли пошли в этом направлении? Надо позвонить Алексу, в конце концов, она была в прокуратуре и имеет право от него узнать, что происходит. Леша спит… —

Лена даже кофе не отпила, как уже набрала номер Алекса и он взял трубку. Она не сразу произнесла его имя, у нее что-то случилось с голосовыми связками, когда она услышала его голос. Они договорились встретиться на следующий день, завтра.

Лене сразу полегчало.

— Вот встречусь, все сама от него и узнаю, лучше так, чем тонуть в догадках и мучиться. Завтра… — и сердце предательски екнуло от этих, казалось бы давно забытых воспоминаний.