Летние ночи

Глава 20

Следующий большой шаг ― это сказать родителям о том, что мне больше не нравится Джош, и, полагаю, в конце концов, то же самое я, наверное, должна сказать и ему. По очевидным причинам, я боюсь и того, и другого. Я хочу рассказать родителям прямо сейчас, но продолжаю бояться.

― Ханна? ― спрашивает меня муж Лорен, Пол, вырывая из моих мыслей. ― Можешь достать апельсиновый сок?

― Конечно, ― отвечаю я, заканчиваю расставлять тарелки на обеденном столе и направляюсь на кухню. Я достаю апельсиновый сок из холодильника и пока иду обратно, чувствую то место, где во мне был Дэн. Воспаление не такое сильное, как было изначально, но я все еще могу точно почувствовать то место, где он был. Мне это нравится. Мне нравится это напоминание о нем, эта новая связь, которую мы разделили. Когда не мучаюсь мыслями о том, как противостоять своим родителям, я нахожусь на седьмом небе от счастья. Если бы я могла, то проводила бы каждую секунду с Дэном внутри меня.

Я ставлю кувшин с апельсиновым соком на стол, где бо́льшая часть моей семьи счастливо проводят время вместе после церкви за воскресным бранчем.

― Можешь присмотреть за детьми, пока мы не закончим? ― просит моя мама.

Я киваю и направляюсь в гостиную, где собрались дети.

Сажусь на пол около кофейного столика, зажатая между дочерьми Челси (по их просьбе, от чего мое сердце растаяло), и они проговаривают мне все уши обо всем, что их интересует.

Из другой комнаты доносится голос отца, он делится историями с работы, и по комнате разносится смех, потом Аарон и Пол делятся своими историями, и смех продолжается.

Я рисую вместе с группой, которая сформировалась вокруг кофейного столика, посматривая за ними, чтобы быть уверенной, что никто из малышей и остальных детей не засунет ничего лишнего себе в рот.

В целом, это обычный полдник воскресенья и один из моих самых любимых моментов на неделе. Все всегда расслаблены, на столе аппетитная еда, и я могу увидеться со всеми своими племянницами и племянниками.

Слышу звонок в дверь, и появляется семья Нельсонов в полном составе. Все девять человек, плюс их супруги и дети. Дом заполнен людьми. Джош остается рядом со мной, будто мы пара.

Перед бранчем (он накрыт в форме шведского стола из-за большого количества людей), мой отец читает для всех нас молитву и поднимает стакан с соком.

― Ничто меня не радует больше, чем найти семью, которая разделяет те же ценности, которыми мы так дорожим. Я с нетерпением жду того дня, когда мы станем одной большой семьей.

Все чокаются стаканами, а я хочу забраться под стол и спрятаться там.

Больше нельзя откладывать это, сегодня вечером я должна поговорить с родителями.

Самая тяжелая часть, помимо чувства вины, это видеть, как здорово ладят наши семьи.

Куда бы я ни повернулась, повсюду кто-нибудь смеется, дети счастливо играют, продолжаются оживленные разговоры. Что делает все происходящее еще хуже, так это то, что Джош все время улыбается, глядя на меня. Не так проникновенно, как Дэн, но точно могу сказать, что его чувства ко мне растут.

Когда мы с мамой и сестрами немного прибираем со стола, чтобы держать все под контролем, Челси говорит:

― Знаете, я на самом деле этому рада. Я уже знала, что Джош прекрасный человек, и сейчас, когда провела время с его семьей, они все просто великолепные. Его сестра, Розмари, на следующей неделе подъедет ко мне, чтобы помочь закончить то стеганное одеяло, которое мне так тяжело дается, а потом покажет, как приготовить ее фирменный легкий ужин. Она его готовит, когда у нее бывают долгие тяжелые дни!

Лорен передает мне блюдо, чтобы я его протерла.

― Я согласна с тобой. Они, и правда, превосходные. Мои дети уже подружились с их детьми того же возраста. Это сделает выходные намного веселее!

Пока я слушаю их эмоциональные излияния, я все больше и больше сдуваюсь.

Я такая эгоистка.

Решение, в котором, я думала, была уверена, сейчас выглядит таким эгоистичным и таким самоуверенным.

Замужество ― это больше, чем просто двое людей.

Я в трансе вытираю блюдо, борясь с сомнением — моей новой любимой эмоцией.

Чем больше они фонтанируют эмоциями о Джоше и его семье, тем больше я начинаю сомневаться в себе.

Джош кладет свою руку поверх моей, останавливая меня от протирания посуды.

― Можно тебя на минутку?

― О, конечно.

Я иду следом за ним, когда он ведет нас в гостиную, которая на удивление пустует. Доносящийся шум подтверждает, что обе наши семьи наслаждаются компанией друг друга. Джош занимает место рядом с креслом и машет мне, чтобы я присоединилась к нему. Он берет мои руки в свои.

― Знаю, прошло всего несколько месяцев с тех пор, как мы начали узнавать друг друга, но я должен тебе признаться: я положил на тебя глаз задолго до того, как уехал в Южную Америку. Я думал о тебе даже когда был там. Ты всегда была так добра ко всем, кто тебя окружает, протягивала руку помощи даже когда, уверен, не хотела этого, но я никогда не видел, чтобы ты жаловалась, ― он подмигивает мне. ― По крайней мере, не вслух.

Я не могу сдержать смешок.

― После всего, что я там видел, я очень благодарен за жизнь, которая мне досталась, и впервые я захотел иметь свою семью. Ты была первой, о ком я сразу подумал. Когда я возвращался в Штаты, я знал, что моим первым приоритетом будет заставить наших родителей свести нас, а потом мне посчастливилось провести с тобой время, и я влюбился в тебя. Это застало меня врасплох, но так все и было. Ты оказалась намного лучше, чем я представлял в самых смелых своих мечтах. В тебе есть ироничная сторона, с которой я хочу познакомиться поближе. Тихая сторона, которая для тебя необычна, тогда я понимаю, что ты о чем-то задумалась, и я хочу узнать эти мысли, разделить их с тобой, ― он с ухмылкой качает головой. ― Я заболтался. Я просто и взволнован, и так нервничаю, что вполне могу заболеть.

От его честности я улыбаюсь, хоть и со страхом, сковавшим живот. Я вполне уверена, что знаю, к чему все идет, и после этого обеда, я вполне уверена, что знаю, каким должен быть мой ответ.

― Также я хочу делать то, что заставит тебя улыбаться, будь это комната для шитья или гостевая для твоей подруги, которую, похоже, все игнорируют. Мне нравится, что тебя не волнует, что она не похожа на остальных из нашей церкви. Более того, у меня такое чувство, что именно это тебе в ней и нравится. Я знаю об этом, потому что и сам такой же.

― Я хочу давать тебе все, чего бы ты ни захотела. Хочешь сотню детей? Сделаю. Единственного ребенка? Меня устраивает. И я обещаю, что не буду проводить много времени на работе, что ты и наши маленькие отпрыски будете моим приоритетом после нашего Бога и Спасителя.

― Я обещаю всегда принимать во внимание твое мнение, чтобы ты знала, что имеешь свое слово в нашей семье. Я хочу, чтобы мы были едины. Так что, с учетом всего, сказанного ранее, ― Джош опускается на колено, достает из кармана черную коробочку и открывает ее, повернув ко мне, ― Ханна Мария Мэлоун, окажешь ли ты мне честь быть моей женой?

Я смотрю на мужчину передо мной, мужчину, который, я знаю, будет хорошим мужем для меня и хорошим отцом для наших детей. Наш союз может сделать счастливыми не только наших родителей, но также и наших братьев и сестер, и их детей.

И я даю единственный верный ответ:

― Да.

Он оставляет мягкий поцелуй на моих губах, и хотя нет никаких фейерверков и мое сердцебиение не ускоряется, но это также и не вызывает отвращения. Кто знает, может, спустя какое-то время эти чувства возрастут.

Так, будто они не подслушивали нас за дверью, наши семьи заходят нас поздравить.

Женщины суетятся, разглядывая мое кольцо, которое скромное в размерах, но определенно впечатляющее и довольно блестящее. Мой отец открывает бутылку яблочного сидра, чтобы отпраздновать, и это не дешевая подделка, с которой они ходили к семье Мартинелли.

Мы все чокаемся бокалами, Джош стоит рядом и его рука покоится на моем бедре. Эмоции покидают мое тело, и я двигаюсь и отвечаю на вопросы автоматически. С другой стороны, мне нравится видеть, как все вокруг меня такие счастливые и радостные.

Я знаю свой следующий шаг. Самое тяжелое, что мне придется сделать, и это может просто уничтожить меня.

Трясущимися руками я снимаю свое кольцо, оставляю его в прикроватной тумбочке и осторожно выскальзываю из дома. Мой путь к Дэнни медленный и задумчивый, и я разворачиваюсь назад практически в каждом квартале.

Когда подхожу к окну Дэнни, у меня на сердце так тяжело, что не уверена, смогу ли приподнять свое тело, чтобы забраться в окно, но я это делаю, подготавливая себя к тому, чтобы не плакать.

Дэн в своей постели, руки закинуты за голову, глаза закрыты. Пользуясь моментом, я впитываю его, запоминаю каждый мускул, каждую линию его пресса, лицо, волосы, которые сверху примяты от того, что целый день были спрятаны под кепкой. Запоминаю каждый сантиметр его тела.

В моей груди так все сжимается, что становится трудно дышать, и когда я пытаюсь вдохнуть немного воздуха, издаю задыхающийся звук. Он мягкий, но достаточно громкий, чтобы привлечь внимание Дэнни. Он приоткрывает один глаз, и расслабленная ухмылка расползается на его губах.

― Привет, красавица.

― Привет, ― каркаю я и тереблю кончик своей косы.

Спустя несколько секунд он открывает оба глаза, и счастье, светящееся в них, чересчур для меня. Он поглаживает место на кровати рядом с собой.

― Забирайся…― он затихает, когда тянет меня к себе, и его лицо из радостного становится нахмуренным. Он садится прямее. ― Что случилось?

Я открываю рот, но не могу ничего сказать. Я закрываю его и качаю головой. Не могу этого сделать, но я должна, потому что как бы я ни любила Дэнни, он один единственный человек. Один человек против целого дома людей, которых расстроит, если я выберу его. По моему лицу начинают литься слезы.

Он тут же подскакивает с кровати, а я, вытянув руки вперед, отступаю назад. Я не смогу это сделать, если он прикоснется ко мне.

Дэн останавливается, не понимая, почему я останавливаю его.

― Прости меня, ― реву я, прикрывая рот рукой. ― Мне так жаль.

― Малышка, ― он улыбается, но улыбка не касается его глаз. ― О чем ты сожалеешь?

Как только Дэн произносит последние слова, его брови в понимании сводятся вместе, а тело отклоняется назад, будто его ударили.

Мои слова трудно понять сквозь рыдания.

― Мне нужно сказать тебе первому.

― Не делай этого, ― умоляет он, делая шаг в мою сторону. ―Я люблю тебя.

Когда я отступаю еще на шаг назад, он выглядит так, будто я только что ранила его в сердце, что, должно быть, я и сделала.

В моей груди все сжимается от боли. Я, наконец, получила единственное, что когда-либо хотела, и должна отпустить это. Почему это должно так сильно ранить?

― Мне так жаль.

Дэн раздраженно проводит рукой по волосам и рычит:

― Перестань говорить это, ― его глаза умоляют меня. ― Ты не должна это делать.

― Ты бы отказался от Сэм ради меня? От Тэга? От своих парней?

― Я бы отказался от всего ради тебя.

Так он говорит сейчас, но он не знает этого наверняка. Ему не приходилось делать этот выбор и, надеюсь, никогда не придется.

Я снова хочу извиниться, но сдерживаюсь.

― Дай себе больше времени. Тебе пока не надо делать выбор, ― предлагает он, и в его голосе я слышу то, что никогда не слышала. В его голосе отчаяние. ― Я могу дать тебе больше пространства, больше времени подумать. Я слишком давил на тебя.

― Все уже сделано.

Дэн еще больше хмурит брови, на его лице смешалось выражение замешательства и муки.

Он должен услышать об этом от меня, но мои следующие слова выворачивают меня наизнанку и оставляют с открытыми ранами.

― Джош попросил меня выйти за него замуж.

Дэн пошатывается, и я наношу последний удар, который в прямом смысле слова ставит его на колени.

― Я сказала «да».

Его колени с глухим стуком ударяются об пол, он качает головой и хватается за нее руками.

― Не делай этого, ― его голос приглушенный, но я все равно слышу душевную боль в его словах. Он поднимает взгляд, в его глазах мерцают слезы. ― Как ты можешь так поступить, после всего, что мы с тобой разделили?

Он выискивает что-то в моих глазах, и я знаю, что он имеет в виду. Когда не находит ответа, который хотел найти, он опускает голову вниз, будто на то, чтобы держать ее поднятой, нужно слишком много усилий.

Я хочу сказать ему, что мне жаль и что я всегда буду его любить и никогда не забуду того, что мы с ним разделили, но я знаю, он не хочет об этом слышать. Я бы не захотела, если бы была на его месте.

Мне нужно уйти, прежде чем кинусь его успокаивать, прежде чем изменю свое решение.

Я бросаю на него последний взгляд и вижу сломленного мужчину. Эта картина будет меня преследовать, но я это заслужила. Первый раз в жизни я сожалею о том, что позволила всему так далеко зайти. Тоска по нему всю мою жизнь была бы намного лучше, чем уничтожение мужчины, которого я люблю.

Я выпрыгиваю из его окна и всю дорогу домой слышу вокруг себя эхо собственных рыданий.