Летние ночи

Глава 23

― Спасибо, что пришли, ― приветствует Джош, раздавая листовки. ― Нужно ли мне вообще это говорить? ― спрашивает он, вздыхая, когда они оказываются вне поля слышимости. ― Для похорон это звучит слишком слащаво. Мне кажется, что я должен всхлипывать, когда раздаю их, будто мне слишком тяжело это переносить.

Он подходит к входящим со скорбью на лице и преувеличенно рыдает, при этом используя все свое тело для большего драматизма.

Я смеюсь.

― На самом деле, я не уверена, что мы должны говорить.

Это одно из качеств, которые мне нравятся в Джоше. Он всегда может заставить меня смеяться.

Приходит все больше людей, и мы натягиваем улыбки и раздаем листовки. Мои родители поставили меня на это место, и я на самом деле была против; так семья миссис Фрайзер сможет оплакивать ее и не переживать о чем-то таком тривиальном, как это. Я уболтала Джоша помочь мне, чтобы у меня была компания, пока Сэм впихнули на другой пост. Ее задача ― приглядывать за детьми в общинном детском саду при нашей церкви. К счастью, она не против. Она использует это как практику перед тем, как начнет обучать более старших детей танцам.

Она сказала:

― Если я смогу справиться с несколькими детишками и малышами, то думаю, что смогу справиться и с этим.

Джош с энтузиазмом согласился. Это согрело мне сердце ― как же он горел желанием провести со мной время, даже если это были и похороны.

У миссис Фрайзер небольшая семья, поэтому служба маленькая; большинство пришедших ― члены нашей церкви.

Джош как-то странно смотрит на что-то в стороне.

― А что здесь делает кузен Саманты?

Я поворачиваю голову в сторону подъездной дорожки, и мое сердце на какой-то момент останавливается, а затем начинает яростно биться.

Тэг одет в брюки и рубашку, чисто выбрит и такой собранный, каким я его никогда не видела. Но что на самом деле меня удивляет, это Денни, который тоже здесь и выглядит просто потрясающе красивым. Остальные ребята следуют за ними. Норд даже снял свою кепку, что я вижу впервые. На солнце его красные волосы намного ярче, чем я думала. Близнецы подталкивают друг друга. Джерри выглядит обеспокоенным, будто если войдет внутрь, Господь уничтожит его. Мэддокс вертит головой, провожая взглядом проходящих мимо девушек.

Что они здесь делают?

Они кивают мне, когда подходят внутрь и каждый из них берет по листовке. Глаза Дэнни на мгновенье встречаются с моими, и вся тоска, вся боль в сердце и вся любовь, которую я испытываю к нему, возвращаются со всей мощью, с такой силой, что я практически теряю сознание.

Господи, я так соскучилась по ним. Так соскучилась по нему. В моем сердце появляется еще более глубокая печаль, пока я наблюдаю, как они занимают места на задних скамейках.

Я протягиваю Джошу свои листовки.

― Можешь подменить меня на минутку?

Не дожидаясь ответа, я направляюсь к парням.

― Мэри! ― приветствует меня Джерри с широченной улыбкой.

Трип толкает его локтем с нахмуренным взглядом.

― Чувак, заткнись, к черту. Ты знаешь, что сказал Дэнни, мы как бы ее не знаем!

Мне хочется узнать, что еще сказал им Дэнни, но это было бы на самом деле неловко.

― Что вы делаете здесь, парни? ― вместо этого спрашиваю я.

Отвечает Дэнни, и звук его голоса поднимает на поверхность так много счастливых воспоминаний, что я хочу запрыгнуть к нему на руки и умолять его убежать отсюда вместе со мной.

― Мы знали, что сегодняшний день будет для тебя тяжелым, поэтому пришли, чтобы оказать тебе нашу поддержку.

Слезы обжигают мои глаза, и я с трудом сглатываю комок в горле.

― Вы, ребята, здесь ради меня?

В этот раз отвечает Мэддокс.

― Конечно! Ты наша девочка. Кроме того, если бы не было этой старушки, ты могла бы не стать частью нашей жизни.

«Держи себя в руках. Не плачь», ― повторяю я в своей голове.

― Я люблю вас, парни, ― выпаливаю я, не подумав.

― Конечно, ты нас любишь, мы офигенные! ― с гордостью говорит Трип, вскидывая руки вверх.

На этот раз Прайс тыкает его локтем в ребра.

― Мы в церкви! Господи, мужик, следи за языком.

Я смеюсь, украдкой вытирая слезы с глаз. Не могу поверить, что они пришли сюда ради меня; даже Дэнни, который, я уверена, теперь ненавидит меня.

Я указываю большим пальцем себе за спину.

― Я должна вернуться.

Трип кладет руки на скамью, чтобы развернуться.

― Это твой парень?

Все их головы поворачиваются в сторону Джоша. Они могут быть еще больше очевидными? Блииин!

Единственный, кто туда не смотрит, это Дэнни, который продолжает смотреть прямо перед собой, все его тело напряжено.

Я не отвечаю. Быстро машу им на прощание, прежде чем направиться обратно на свой пост. К сожалению, сейчас там стоит Лорен, притоптывая ногой со скрещенными на груди руками.

― Кто эти парни? ― спрашивает она с вызовом.

Я пожимаю плечами и забираю у Джоша свою часть листовок, пытаясь вести себя как можно более естественно.

― Один из них кузен Саманты. Кто остальные я точно не знаю. Вот почему я подошла к ним — чтобы объяснить, что эта церемония только для приглашенных гостей.

Моя сестра кивает головой в одобрении.

― Я подошла к вам просто чтобы сказать, что мы придержим для вас два места, когда вы здесь закончите.

― Спасибо, ― отвечаем мы с Джошем в унисон.

Мы ухмыляемся друг другу, и он мне подмигивает.

Спустя еще несколько минут Джош прочищает горло.

― Они, определенно, выглядели радостными, когда увидели тебя.

Я включаю дурочку.

― Кто?

― Кузен Саманты и его друзья.

― Правда? ― мое лицо выражает удивление. ― Странно.

Джош хмурится, снова глядя на них. Я делаю то же самое. Они все внимательно смотрят вперед, практически не шевелясь. Не думаю, что когда-либо видела их такими неподвижными, и я знаю, что они делают это ради меня. Как я могу любить их так же сильно, как свою собственную семью, если они мне даже не кровные родственники?

Я думаю о том, что сказал мне Мэддокс, о том, что я могла бы даже не встретиться с ними, если бы не миссис Фрайзер. Он прав, без этого времени по вторникам у меня бы не было возможности пойти искать их после того вечера в магазине мороженого. Это заставило меня задуматься над тем, какой эффект мы производим на людей, окружающих нас. Мы может полностью изменить их, и даже не будем об этом знать.

Когда начинается служба, Джош берет меня за руку и ведет к нашим местам. Я не уверена, это потому, что я просто знаю, что здесь присутствует Дэнни, или потому, что он на самом деле наблюдает за нами, но я ощущаю, как у меня горит спина, и чувствую себя такой виноватой, что мне хочется вырвать свою руку.

Наш пастор произносит ту же речь, что на всех похоронах наших прихожан, а потом мы чередуем повторение выдержек из Библии и пение.

Сын миссис Фрайзер встает, чтобы произнести речь о своей матери, о том, каким хорошим человеком она была и как он счастлив, что теперь она вместе с его отцом пребывает в вечном райском царстве, где есть все богатства, которые только могут пожелать их сердца. Потом он предлагает передать микрофон тем, кто хочет сказать еще несколько слов.

Марта, давняя подруга миссис Фрайзер, покачиваясь, поднимается, и делится историей их дружбы. Несмотря на то, что ее голос и тело дрожат, некоторое время она заставляет всех смеяться, и от этого мне хочется знать миссис Фрайзер, когда у нее было больше возможностей двигаться, а ее разум был более четким.

Больше никто не выходит, и это меня раздражает. Я уверена, что здесь больше, чем два человека, кому есть что сказать доброго о таком прекрасном человеке, о такой отзывчивой душе. Когда пастор направляется обратно к подиуму, я встаю. Я не могу позволить ей уйти с речью только двух человек.

Пока я поднимаюсь, меня одолевают сомнения, и я тереблю кончик своей косы. И что мне теперь говорить?

Пастор предлагает мне пройти вперед, когда сам отступает назад.

Я оглядываю толпу, от боязни сцены у меня пересыхает во рту, и я хочу, чтобы у меня была возможность выпить немного воды.

Мой взгляд падает на Дэнни, и остается там. Он не отводит взгляда, и я обращаюсь прямо к нему, я практически чувствую, как он посылает мне силу.

Я начинаю сразу после того, как облизываю свои пересохшие губы.

― Мне выпала честь знать обоих ― и мистера Фрайзера, и миссис Фрайзер. Они начали посещать нашу церковь еще задолго до того, как я появилась на свет. Я помню, что у мистера Фрайзера всегда были в карманах конфеты, которые он раздавал малышам, ― я замечаю, как люди, припоминая это, улыбаются. ― Спустя некоторое время, когда я стала старше, даже тогда он продолжал тайком давать мне несколько конфет, даря при этом свое фирменное подмигивание.

— Во время службы всегда можно было услышать, как миссис Фрайзер вкладывает душу в пение. В ней всегда была эта радость жизни, даже под конец, когда она понимала, что у нее остается все меньше времени. Она никогда ни о ком не сказала ни одного негативного слова. В то время, как многие люди любят посплетничать, она никогда это не любила. Я нахожу это достойным восхищения. Я помню, ― я судорожно делаю большой глоток воздуха, пока изливаю свою душу и любовь к женщине, которой должна была подарить больше своего времени. ― Она всегда мне говорила: «Ханна, наполняй свой воображаемый эмоциональный сосуд радостью. Наполняй постоянно, до самого конца, и когда в жизни возникнут трудности и препятствия, ты просто продолжай наполнять его».

Я останавливаюсь, чтобы сделать еще один взволнованный вздох. И снова мой взгляд встречается со взглядом Дэнни, и мир вокруг меня становится тяжелым, тоска по нему разрывает меня и сбивает с ног, как товарный поезд. Я позволила разрушиться всему, что было между нами.

― Она была права, ― говорю я, больше для себя. Мой голос становится тише, но благодаря микрофону он все еще слышен. ― Продолжайте наполнять свои воображаемые сосуды тем, что вы чувствуете, потому что это будет вас поддерживать и помогать. А может вам повезет, ваш сосуд переполнится и тогда вы будете настолько счастливы, что сможете дарить радость и счастье всем вокруг.

На этом моя речь заканчивается, и я, спотыкаясь, отступаю назад и спешу наружу, потому что внезапно понимаю, что мне тяжело дышать. Я наконец-то поняла свою ошибку. Дэнни переполняет мой сосуд, и провести оставшуюся часть своей жизни без него так же невозможно, как и пытаться наполнить сосуд, когда на дне у него дыра.

Все это время я вопрошала Бога, зачем он прислал в мою жизнь Шепардов, но сейчас все стало на свои места. Это никогда не было проверкой, это был подарок. Подарок, который я просто выбросила.

Глотнув свежего воздуха, я начинаю задыхаться.

Я сгибаюсь пополам, руками упираясь в колени и делая неглубокие вдохи.

Что я наделала? Я все разрушила.

У меня в груди все сжимается. Мне не должно быть так тяжело дышать.

Чья-то рука начинает потирать мою спину, но я сразу понимаю, что это не тот человек, которого бы я хотела.

Джош, успокаивая, потирает мне спину.

― Все нормально, на похоронах может быть тяжело, ― он ведет меня к скамейке в тени и заставляет опустить голову между ног, пока я пытаюсь вдохнуть воздух. Что теперь со мной не так?

После того как, кажется, проходят часы, мое дыхание начинает восстанавливаться, и я медленно поднимаюсь. Я смотрю вниз на свои руки и наблюдаю за тем, как солнце отражается в красивом бриллианте на кольце. Впервые в своей жизни я хочу сделать что-то именно для себя.

Я прокручиваю кольцо и снимаю его.

Джош смотрит на меня в замешательстве.

― Я не могу выйти за тебя замуж.

Он моргает в ответ. Я беру его руку и кладу в нее кольцо.

― Я, правда, думала, что смогу, потому что знала, что ты будешь прекрасным мужем, ― слово «извини» вертится на кончике моего языка, но кому захочется услышать эти слова? ― Я только надеюсь, что однажды ты сможешь меня простить.

― Почему ты так поступаешь? ― он смотрит вниз на свою руку, сжимающую кольцо, потом смотрит вверх, в его глазах так много непонимания. ― Это потому, что сегодня был тяжелый день? Похороны могут вывести человека из равновесия.

― Нет, дело не в этом. В первую очередь, мне никогда не следовало соглашаться. Я влюблена в кое-кого другого, ― это удивляет его еще больше, и его брови приподнимаются. ― Я буду любить его всю оставшуюся жизнь, и это нечестно по отношению к тебе.

Даже если Дэнни не захочет иметь со мной ничего общего, я знаю, что наконец-то делаю правильный выбор. Джош заслуживает такую жену, которая сможет подарить ему свое сердце. Мы все этого заслуживаем.

Моя семья выходит наружу, отец возглавляет группу.

― Что происходит? Почему ты так ушла?

Я поворачиваюсь к нему лицом, радостная, что вокруг есть свидетели и мой отец не попытается ничего предпринять.

Я сразу перехожу к делу, нужда пойти и найти Дэнни поглощает меня.

― Я разорвала нашу с Джошем помолвку.

Сначала они все смотрят на меня с открытыми ртами, затем срабатывает ярость моего отца. Сначала я вижу ее в его сжатых кулаках, затем она проходит по его окаменевшему телу, и в его глазах вспыхивает злость.

― Извини?

Я начинаю говорить, впервые в своей жизни как-то найдя в себе силы постоять за себя.

― Я не готова выйти замуж. Сначала я хочу сделать много всего.

― Черт побери, нет! ― это первый раз, когда я слышу, чтобы мой отец сказал какое-нибудь ругательство. ― Давайте пойдем к машине и вернемся домой, где мы сможем об этом поговорить, ― он смотрит на Джоша. ― На мою дочь свалилось много стресса в связи с похоронами и свадебными хлопотами. Пожалуйста, прости ее, сейчас она сама не своя.

Отец тянется, чтобы схватить меня за руку, но я отдергиваю руку.

― Я точно понимаю, что я только что сказала.

― Молодая леди, ты заберешь это кольцо назад и сядешь в машину, ― шипит он, краснота распространяется по его лицу так быстро, что я думаю, она может перелиться через верхушку его головы.

― Я не могу. Это не та жизнь, которую я хочу.

Он снова тянется к моей руке, но я отхожу в сторону.

― И какой же жизни ты хочешь?

― Я не знаю, ― и это правда. Я понятия не имею. Только знаю, что она не включает в себя свадьбу с Джошем или с кем-то другим, с кем я не хочу.

Мама осторожно говорит.

― Может, нам стоит позвать сюда пастора Рейнольдса, и мы все сможем помолиться.

Я передвигаюсь ближе к тротуару.

― Я не поменяю свое решение.

Отец делает шаг ко мне.

― Если ты откажешься, то опозоришь всю свою семью.

Я смотрю на своих сестер и их мужей с детьми. Если откажусь, то мне придется попрощаться с ними прямо сейчас, но я знаю, что однажды увижусь с ними снова. В глубине души я понимаю это. Если выберу Джоша, то никогда не смогу сказать то же самое о Дэнни и парнях, а я нуждаюсь во всех них, чтобы жить, чтобы выжить.

Я говорю слова, которые не хочу говорить, но это правда:

― Извините, но я должна это сделать, ― хотела бы я, чтобы все было так, как того хотят они.

Я ступаю на тротуар, и отец делает еще один шаг ко мне.

― Если ты сейчас уйдешь, то не утруждай себя возвращением назад.

Мама всхлипывает.

― Марв, ты не имеешь это в виду. Позволь ей пройтись.

― Нет. Если она не может соблюдать наши требования, тогда она мне не дочь.

Если отец рассчитывал, что его слова меня ранят, то он в этом преуспел, и маленькая часть меня хочет прибежать назад и молить о прощении, но я знаю, что через день или два я снова вернусь к этому месту, желая иметь другую жизнь.

― Полагаю, это прощание.

Отец шокирован, он думал, что я никогда не позволила бы этому зайти так далеко. Я разворачиваюсь, чтобы уйти.

― Тебе больше нет места в нашем доме, ― кричит отец мне в спину.

Слезы стекают по моему лицу, пока я быстро ухожу. Я иду, чтобы найти Дэнни и парней, но их нигде не видно, и я понимаю, что они уже ушли. Я понимаю, что начинаю бежать, потом удваиваю усилия и бегу еще быстрее к их дому. Они живут в нескольких километрах от церкви, мое тело мокрое от пота, а лицо омывают слезы, когда я достигаю их дома. Я не знаю, что собираюсь сказать, и простит ли он меня вообще. Я даже не уверена, что заслуживаю быть прощенной, но я должна была прийти сюда; должна рассказать им.

Я открываю дверь. Ребята развалились кто где: кто уже без рубашек и собирается выйти наружу на солнышко, кто валяется на диване.

Они все поднимают взгляды, чтобы посмотреть, кто вошел.

Я стою, пыхтя и сопя, температура моего тела зашкаливает. При этом я еще и икаю сквозь слезы, и когда замечаю Дэнни, пересекающего комнату, мне становится еще хуже.

Он ставит свое пиво и мчится ко мне. Притягивает меня к себе, его тело обволакивает меня, своими сильными руками он обвивает мое тело и я падаю в его объятия.

― Дыши, ― говорит мне Дэн, крепко сжимая меня. ― Кто-нибудь принесите ей немного воды, ― просит он поверх моей головы.

Я слышу звон стаканов и журчание воды, а потом чья-то рука протягивает мне стакан. Дэн помогает мне удерживать его и продвигает его ближе ко мне для глотка. Прохлада освежает и успокаивает меня. Дэнни использует свои большие руки, чтобы убрать мои волосы, которые прилипли к лицу, а большими пальцами стирает слезы.

Все подходят поближе к нам.

― Отойдите, ― приказывает Дэн.

Доносится мягкий голос Сэм

― Но…

― Я сам с этим разберусь, ― говорит он решительно и с заботой.

Он переводит взгляд обратно на меня, осматривая все мое лицо.

― Твой отец? Он что-то сделал?

Я отрицательно качаю головой, всхлипывая и икая при ответе.

― Я разорвала помолвку. Все кончено. Он сказал мне не возвращаться назад.

Дэн притягивает меня обратно к себе, и я снова плачу; здоровенный клубок стресса раскатывается по всему моему телу. Я только что сделала то, что думала, сделать невозможно, и несмотря на то, что плачу, как сумасшедшая, я по-настоящему освобождаюсь от напряжения, от которого даже не понимала, что мне необходимо освободиться. Я наконец-то свободна, и мое тело не понимает, что делать с такими эмоциями, поэтому оно плачет. С каждой слезой я ощущаю, как мне становится легче.

Я говорю ему в грудь, которая теперь мокрая под моей щекой.

― Я знаю, что, вероятно, слишком опоздала, и что уже причинила тебе боль…

― Остановись, ― прерывает он, целуя меня в макушку. ― Это не имеет значения.

― Но… ― выдавливаю я, только чтобы снова быть прерванной.

― Ты могла бы вернуться спустя двадцать лет, и это не имело бы значения, только потому, что ты была бы здесь.

Я люблю этого человека. Я так чертовски сильно его люблю.

― Твою мать, ― выдыхает кто-то позади нас в полном неверии. Я понимаю, что это Мэддокс.

― Мэри ― это та девушка, которую ты прятал от нас?

― Не может, блин, этого быть! ― восклицает Прайс со смесью шока и благоговения.

― Полагаю, на самом деле, мы больше не можем называть ее Мэри, ― шутит Трип.

― Поосторожнее, ― предостерегает Дэнни, и то, что это так мне знакомо, заставляет меня улыбнуться.

― Вы, должно быть, прикалываетесь надо мной! ― доносится близко голос Сэм, и я могу расслышать ее злость. Я отталкиваюсь от Дэна, чтобы лучше ее видеть. Злость, боль и неверие вихрем проносятся в ее глазах. ― Это не может происходить на самом деле.

― Я могу все объяснить, ― начинаю я умолять ее.

― Нет, это чушь собачья! ― она кричит на своего брата. ― Когда это произошло?

Дэн старается отмахнуться от ее вопроса.

― Сэм, не сейчас.

― Ответь на вопрос.

― Примерно пять месяцев назад, ― отвечаю я, желая освободиться от лжи в своей жизни.

По комнате проносятся вздохи.

― Лицемер! Чертов лицемер! ― кричит Сэм. Она смотрит на меня. ― Почему ты не рассказала мне?

Меня поглощает чувство вины.

Она не дает мне возможности объяснить; я даже не знаю, что сказать в свою защиту, кроме того, что никогда не думала, что мы к этому придем.

― Прямо сейчас я даже не могу смотреть на вас двоих, ― Сэм топает к выходу.

Я пытаюсь пойти следом за ней, но Дэнни тянет меня назад.

― Дай ей немного пространства.

― Я не могу потерять ее, ― не после всего, что потеряла сегодня.

― Не потеряешь. Ей просто нужно немного времени.

Тэг уходит следом за ней, и я переживаю о том, что он может подумать, но он улыбается и выглядит так, будто вот-вот рассмеется, будто все это его забавляет.

― Не могу поверить, что вам, ребята, удалось скрыть это от нас, ― Мэддокс выпивает залпом свое пиво, будто ему это нужно, чтобы переварить этот момент.

― Не могу поверить, что Мэри была его девушкой так долго, ― говорит Трип полностью ошеломленный.

Прайс пожимает плечами.

― Я могу.

Трип пихает своего брата.

― Нет, не можешь, говнюк. Ты просто сказал это потому, что я сказал по-другому.

― Неа, они подходят друг другу.

Не уверена, имел ли это ввиду Прайс на самом деле, или он и в правду сказал это только в противовес словам брата. В любом случае, я это приму.

― Я знал, ― встревает Норд, и в комнате повисает тишина, потому что именно это и происходит, когда кто-то, кто вообще едва ли разговаривает, на самом деле что-то говорит.

Джерри качает головой.

― Не может этого быть, мужик. Никто об этом не знал.

― Они поглядывали друг на друга, когда думали, что никто этого не видит, потом они начали смотреть прямо друг на друга каждый раз, когда находились в одной комнате. Не нужно быть гением, чтобы догадаться.

Хм.

Джерри пожимает плечами.

― Я думаю, это прикольно.

Они все кивают головами в знак согласия.

― И странно, ― добавляет Прайс.

― Точно, ― быстро соглашается Джерри.

― Ханна нам очень нравится, ― предупреждает Мэддокс Дэнни, принимая позицию защитника. ― Так что мы будем поддерживать ее и, если понадобится, избавим ее от тебя. Она не какая-то случайная киска.

Дэн кривится.

― Ты серьезно сейчас читаешь мне лекцию о том, чтобы не быть бабником?

― Ханна заслуживает лучшего, чем мы.

― Думаешь, я не знаю этого?

Мэддокс прижимает руки к груди с ухмылкой на лице.

― Просто проясняю ситуацию.

― Пойдем, ― говорит Дэн, направляя меня в сторону своей комнаты. Я слышу, как они продолжают шептаться позади нас.

― Я все еще думаю, что это странно.

― Правда, чертовски странно.

― Думаете, они делали это?

За пять лет, что я их знаю, я никогда не слышала, чтобы они называли секс словом «это». Я проглатываю смех.

― Я даже не хочу думать об этом. Это словно представлять свою сестру, ― я слышу отвращение в голосе Мэддокса.

Дэн сжимает заднюю часть моей шеи, пытаясь сдержать собственный смех.

Энжи, спотыкаясь, выходит из своей комнаты, выглядя так, будто только проснулась. Под глазами размазанная тушь, помятая одежда та же самая, что и прошлым вечером, а в волосах будто крысиное гнездо.

― Из-за чего весь шум?

― Не из-за чего, мам. Возвращайся в постель.

Мгновение она пялится на нас, примечая, как близко Дэнни прижимает меня к себе. Она шмыгает, вытирая нос тыльной стороной ладони.

― Вы двое наконец-то вместе?

― Ага, ― спокойно отвечает Дэн.

― Я знала, что рано или поздно это произойдет. Никогда не видела, чтобы вы так быстро сходились с кем-то другим. Позаботься о ней. Ты пожалеешь, если не сделаешь этого.

― Увидимся, ― ворчит Дэн, разворачивает меня к своей комнате и закрывает за нами дверь. ― Иисус, теперь каждый будет читать мне лекцию о том, какой я счастливчик? Будто я сам этого не знаю?

Я смеюсь над его выражением лица. Он впивается в меня взглядом, и от этого я только еще больше начинаю смеяться.

― Извини, если твоя семья любит меня больше, но это не моя вина.

Он притягивает меня к себе, и я тут же перестаю смеяться.

― Ты и правда здесь? ― шепчет он мне на ухо.

― Я никогда не должна была уходить, ― я делаю глубокий вдох, прежде чем откинуть голову назад, чтобы смотреть ему в глаза. ― Ты единственный мужчина, которого я когда-либо буду любить.

Секунду Дэн улыбается, а затем в его глазах появляется грусть.

― Я, правда, не знаю, как спросить об этом, но я должен знать. Вы с Джошем… делали что-нибудь вместе?

― Мы клевали друг друга в щеки и держались за руки, но ничего больше, ― успокаиваю я его.

Дэнни тянет меня обратно к себе.

― Слава Богу. Я сводил себя с ума мыслями о том, что он прикасается к тебе. Или, еще хуже, что ты прикасаешься к нему, как прикасалась ко мне.

― Я знаю, что ты не хочешь слушать мои извинения, но мне, на самом деле, жаль. Хотела бы я никогда не ранить тебя так.

― Я тоже должен извиниться.

― За что?

― Ну, знаешь, когда ты увидела меня с той девушкой? ― знакомая желчь, которую я ощущала каждый раз, когда думала об этом, возвращается. ― Я услышал, как ты говорила с кем-то в начале коридора, поэтому поцеловал ее, чтобы ты увидела это. Я хотел причинить тебе боль, и за это прошу у тебя прощения. Это было тупо и по-детски. Я выгнал ее из своей комнаты, как только услышал, что ты покинула коридор. Я просто хотел, чтобы ты увидела это, ― он берет мое лицо в свои ладони, глаза отчаянно всматриваются в мои, будто он переживает, что я не прощу его. ― Я больше ни к кому не прикасался. Я даже не хотел этого.

― Мы можем просто двигаться дальше? Забыть о боли и смотреть в будущее? ― впервые я по-настоящему смотрю вперед и хочу впитать в себя это чувство, не оглядываясь назад.

― Давай начнем прямо сейчас, ― Дэн нежно целует меня, и я возвращаю ему поцелуй, позволяя своему рту и телу слиться с ним.

Мы занимаемся любовью, и впервые я получаю оргазм во время полового акта. В тот же самый момент, что и Дэн, и это настолько сильно объединяет нас, что я никогда не догадывалась, что так могут соединиться две души.

Позже я сворачиваюсь калачиком в его руках.

― Я люблю тебя. Не думаю, что говорила тебе это. Я люблю тебя больше, чем вообще могу выразить это.

― Я люблю тебя, Ханна, ― Дэн целует меня в макушку. ― Это так хорошо ощущается ― наконец-то иметь возможность сказать тебе об этом и знать, что ты здесь, со мной, чтобы остаться рядом.

Это происходит. Это на самом деле происходит.

― И каждый об этом знает, ― добавляю я. Больше никаких секретов. Я думаю, это станет моим новым девизом по жизни.

Дэн закидывает руку за голову, пока другой потирает мою спину.

― Итак, что дальше? На что похоже будущее Ханны Мэлоун?

― Понятия не имею, ― говорю я мягко, пока впитываю в себя все это. Я осознаю, что вместо того, чтобы пугать, незнание опьяняет меня. Впервые в жизни мое будущее будет определяться моим выбором.