Лирелии - цветы заката (СИ)

Глава 7. Ингерд

Герда

- Потрясающе! Блеск, шик, красота! – вынесла свой вердикт леди Арилиш, у которой мы всегда заказывали наряды для самых значимых событий.

Когда пришло время заказывать пошив платьев для свадьбы Мариуса и Эмилии, персона Эвиль Арилиш даже не обсуждалась. Эта изящная нимфа являла собой безусловный талант в мире моды Южной империи. Сегодня мы как раз забирали уже готовые отшитые платья для нескольких мероприятий, предварительно их померяв.

- Юные леди, свои неповторимым шармом вы не оставляете шансов дебютанткам завтрашнего императорского бала, - промолвила Эвиль, еще раз придирчиво пройдясь опытным взором по ткани платьев.

- Да ладно вам, леди Арилиш, - улыбнулась я женщине. – Бал дебютанток для того и существует, чтобы в этот вечер все внимание было направлено на них. Поэтому мы специально заказали платья из темных тканей. Все как положено по этикету. Гости – в одеждах приглушенных оттенков, дебютанты – в светлых.

Бережно упаковав все наряды, хозяйка ателье поручила своему помощнику отнести все это к экипажу Эмилии, на котором мы приехали.

- О нет, только не эта мадам, - тихо промолвила леди Арилиш, закатив глаза. – Самая тяжелая клиентка, честное слово. Если бы гонор и высокомерие могли светиться, то эта леди могла бы осветить собой огромный бальный зал. Каждое общение с ней для меня словно акт героизма!

К ателье приближалась небезызвестная нам Арианна Лэнгфилд. Главная светская охотница за мужскими головами. Тьфу ты, то есть, сердцами. Бывшая балерина, которая, по ее скромному мнению блистала своим талантом в Большом Императорском театре. На деле же, талантом, как таковым, там и не пахло, и главные партии ей были обеспечены благодаря покровительству одного высокопоставленного любовника. Но, как говорится, недолго музыка играла, как этого любовничка за казнокрадство отправили в пожизненную ссылку на Дальние острова, опечатав его магическую силу. Арианна уже к тому времени успела надоесть всему театру и разругаться со всеми, вплоть до режиссера и худрука, и еще до того, как ее покровитель был схвачен, склочную артистку уволили из театра без сожалений. Теперь опальная для всех театров балерина неумолимо и безвозвратно превращалась в главную звезду самых грязных светских сплетен.

- О нет, я не хочу сейчас пересекаться с этой, - многозначительно сверкнув глазами в сторону приближающейся Арианны, выпалила Мари, и мы, поблагодарив еще раз Эвиль за ее мастерство, поспешили покинуть салон.

Уйти от столкновения с бывшей балериной не удалось. Мы пересеклись почти у самого входа в салон леди Арилиш.

- Что девушки, решили пополнить свой гардероб? – насмешливо вскинув медную бровь, произнесла она в попытке нас затронуть.

- Да, - ответили мы в один голос, продолжая идти в сторону экипажа.

- Как жаль, что природный магнетизм, обаяние и шарм не идут в комплекте с новым платьем, - уже громче промолвила она, обернувшись к нам и невинно улыбаясь уголками ярко-алых губ.

- Мы с вами абсолютно согласны, леди Лэнгфилд, и искренне сочувствуем вашей проблеме, - ответила я и забралась в экипаж.

- Как жаль, что нет такого салона, где вы все это могли бы приобрести, - с притворным вздохом промолвила Эмилия, последовав за мной в салон экипажа, в упряжке которого уже стояли наготове крылатые духи-лошади.

- Желаем вам, леди Лэнгфилд, такого же приятного дня, как и вы сами! – с премилой улыбкой пожелала Марьяна ей на прощание, присоединившись к нам.

Не успела я сесть, как дверь экипажа захлопнулась следом за мной, отрезая нас от ответных «приятностей» бывшей балерины. Ездовые духи тронулись в путь. Наши питомцы сидели тише воды, ниже травы, ловя каждое слово в нашей небольшой перепалке с леди Лэнгфилд. Молча переглянувшись, мы зашлись хохотом.

Взаимная неприязнь нашей троицы и этой женщины зародилась в прошлом году, когда Арианна сначала без стеснения и в наглую решила приударить за Мариусом, а потом, поняв, что ничего ей от этого мужчины не добиться, то ли от зависти, то ли от злости, повадилась болтать про Эмилию разные неприятные вещи. Мариус это быстро пресек, и светская сплетница угомонилась. Но, недолго длилось затишье, после чего опальная балерина принялась с неистовым усердием критиковать наши выступления в театре и на фестивалях, естественно у нас за спиной. Критика ее, ясное дело, неизменно была весьма жесткой и безапелляционной и подавалась под не слишком изысканным соусом якобы авторитетного мнения великой артистки балета всех времен и народов.

- Девчонки, как вы смотрите на то, чтобы ненадолго съездить к берегу моря? - предложила Эмилия, и мы охотно согласились.

У нас троих было много общего во вкусах, привычках, характерах, в том числе, и любовь к морю. Меня всегда тянуло к нему и в радости и в печали. Знакомый с детства берег неизменно манил шепотом волн и бездонной глубиной неба. Здесь я всегда ощущала себя наедине со своей родной стихией - водой, даже если вокруг было полно людей. Казалось, что я сливаюсь с ней воедино, и живительная энергия воды наполняет мою душу до краев, даря покой и умиротворение. Наши питомицы Сандра и Бастет резвились с прыгающей игрушкой, брошенной им Эмилией. Белка Марьяны предпочла созерцать гладь моря, сидя на камне, и в этом желании я с ней была полностью солидарна. Золотой диск солнца плавно уходил за горизонт, разливая по небу розовый свет заката. Свежий бриз играл складками плаща и развевал пряди волос.

Протянув руку к воде, я лишь слегка пошевелила пальцами, не произнося даже заклинания. Мне этого не требовалось для того, чтобы управлять родной стихией. Тонкие нити воды поднялись высоко вверх, сплетаясь воедино и образуя витиеватую надпись «М+Э». Послышался одобрительный смех Эмилии, заметившей результат моего маленького колдовства. Встретившись взглядами, мы улыбнулись друг другу. Воздев руки к небу, я держала водяные буквы, но как только я их опустила, надпись разлетелась фейерверком брызг, блеснув красноватыми бликами в лучах заходящего солнца.

Подставляя лицо его прощальным лучам, я погрузилась в свои мысли. Закат. Время встречи Бога Аш-Таара и Богини Ар-Лиинн. Время, дарованное влюбленным Богам самим Демиургом, создавшим этот мир.

- Свенельд, привет! – донесся до меня голос Марьяны.

Обернувшись назад, я увидела своего брата, ищущего к нам.

- Привет, ты что здесь делаешь?

- Ничего особенного, - улыбнулся Свен, присев рядом со мной. - Здесь совсем недалеко отличная таверна с добротной кухней и красивым видом из окна. Мой одноклассник лорд Дорсван, ты его вряд ли вспомнишь, ненадолго приехал в Альтарру на время праздника и предложил мне увидеться и посидеть где-нибудь, вспомнить школьные годы. Мы как раз уже уходили, и я увидел вашу компанию из окна. – Дай-ка, думаю, схожу, узнаю, чего это моя сестрица тут загрустила.

- Я? Загрустила? Вовсе нет! – воскликнула я, стараясь выглядеть искренне изумленной словами брата.

Он смерил меня недоверчивым взглядом.

- Мне-то можешь не рассказывать, что все в порядке. Ты выросла на моих глазах, и поверь, я знаю тебя от и до.

Можно было сколько угодно хорохориться и делать вид, что поступок Дарэна меня не особо затронул, но дело даже не только в Дарэне, а в том, что в третий раз подряд, делая выбор между мной и кем-то, предпочитают не меня. Почему? Хоть все и говорили, что этот вопрос глупо себе задавать, я все же им задавалась – что со мной не так? Я продолжаю улыбаться и говорить, что все в порядке. Но, стоит признаться хотя бы самой себе, что в душе теперь остался горький осадок, превратившийся в холод и спрятавшийся где-то под сердцем.

- Я теперь никогда никому не поверю. Просто не смогу, - призналась я Свенельду. – Не хочу, чтобы меня снова предали.

- Ну-у, сестричка, такого для себя никто не хочет, - промолвил Свен, слегка потрепав меня по макушке, как в детстве. – Что же ты теперь запретишь себе влюбляться?

Я в ответ пожала плечами.

- А где гарантии, что очередная история любви не обернется горьким разочарованием?

- Увы, Герда, в любви никаких гарантий нет. Это же не новая лампа или эмберотип. Невозможно, впервые встретив человека, сразу знать, что это твоя судьба. И ты такая – о, прекрасно, можно смело влюбляться! Так не бывает. Ты просто живешь и любишь без оглядки, надеясь, что тебя так же любят в ответ, - вздохнул Свенельд, приобняв меня. - Представь, что перед тобой закрытый пирог с начинкой. Она, может быть вкусная, а может быть, и нет. Но ты не узнаешь этого, пока не попробуешь кусочек. В любви без страховки и гарантий живут миллиарды людей в сотнях миров. Такова наша жизнь. Тебе просто нужно это принять.

Наш разговор прервал звонок кристаллофона. Свен принял вызов.

- Папа звонит, - пояснил он шепотом. – Да, конечно, я проконтролирую процесс, - ответил он папе. – Да, да, понял.

Свенельд поднялся, поправляя камзол.

- Так-с, мне нужно идти в порт, - бодро отрапортовал брат. - Необходимо проверить, как идут дела на наших жемчужных плантациях. Сегодня как раз очередное изъятие жемчуга. Не грусти, Герда. В этой жизни есть еще тысячи вещей, ради которых стоит улыбнуться.

И поцеловав меня в щеку, Свенельд направился в сторону порта.

- Свен, ты придешь сегодня к нам? – крикнула ему вдогонку Марьяна.

- Я, возможно, опоздаю, но все равно приду, - ответил он, и ускорил шаг.

- Море, море, - прошептала на выдохе. - Я тебя люблю. Надеюсь, что хоть эта любовь в моей жизни взаимная.

- Нам пора возвращаться домой, - сказала Марьяна, посмотрев на часы. – Через час к Лиаль и Джордано придут гости на музыкальный вечер, а мы с вами еще не переоделись. А еще нужно перепроверить, все ли готово к завтрашнему балу дебютанток.

Вдалеке маячили два странно одетых мужчины. На одном развевалась мантия леопардовой расцветки, а плащ другого напоминал тигриный окрас. Кажется, я знаю, кто эти люди. Таких в нашей империи всего лишь два.

Вновь сотворив крылатых лошадей в повозке, Эмилия открыла дверь, и в нее сразу же проворно юркнули наши звери. Сидя в экипаже, я смотрела в окно на волны, отодвинув занавеску. Покидать это место совсем не хотелось, но нам действительно нужно было поторопиться. Душу мою бередило необъяснимое чувство, похожее на предвкушение чего-то важного. Словно я сейчас собираюсь на свидание. И что это со мной происходит в последнее время?

Эрик. 12 век, Скандинавия

Прохладный ветер, идущий с моря, забирался под рубаху, но я не чувствовал холода. На улице смеркалось, и скорее всего, ночью ударят первые морозы. Щеки горели после небольшой разминки с братом на мечах, пока мы неспешно и в шуткуф толкая друг друга в плечо, шли домой.

- О чем отец хочет поговорить с тобой? – спросил Вальгард.

- Сам не ведаю, - честно ответил я брату.

- А вдруг о женитьбе? – предположил он. – Я слышал, как он еще на прошлом тинге говорил с Бьерном о его дочери Ингерд. Понимаешь ведь, к чему это?

Я промолчал, пожав плечами.

- Не хочешь жениться? – задал вопрос Вальгард.

- Пока что не хочу. Мне никто не нравится.

- Да как такое может быть! – выпалил брат. – Ты только посмотри, как много вокруг славных прелестных девушек! А что эта Ингерд? Совсем не мила тебе?

- Трудно сказать. В последний раз я видел ее три года назад. Ей тогда едва четырнадцать исполнилось. Обычная девчонка. Милая, хорошая. Но совсем девчонка ведь! Тальхарпу только повсюду таскала за собой. И просила братьев сразиться с ней на мечах, представляешь?

Вальгард в ответ усмехнулся. Договорить нам не дали, потому что его позвал кто-то из домашней прислуги. Отец ждал меня в зале переговоров. Знать, точно меня ждет непростой разговор.

- Двадцать шестой год уж пошел тебе, сын мой, - заговорил отец, и, видит Бог, я уже знал, к чему он клонит. – Ты уже давно стал взрослым мужчиной, у тебя скоро будет собственный дом, ты прославился в боях, сумел нажить богатства. Пришло время тебе стать мужем. Ты готов стать главой своей семьи?

Вальгард как в море глядел… Да и я подозревал, о чем пойдет речь.

- А если я пока не хочу?

Отец изумленно воззрился на меня, а затем, нахмурил брови.

- Мне показалось, или ты сторонишься женщин, Эрик? Они тебя не привлекают?

- Нет! – воскликнул я. – Ты не так меня понял, отец. Я пока не желаю спешить с женитьбой.

- Ах, вот оно что. Спешить не желаешь, - промолвил он задумчиво. – Так я тебя и не тороплю. И все же, как родитель, настоятельно советую задуматься о том, чтобы создать свою семью. Сейчас для этого благополучное время. Да и твоему будущему дому без хозяйки никак. Запомни сын, женщина - душа дома. Без нее твоя обитель, что очаг без огня.

Отец хитро прищурился, глядя на меня.

- На свадьбе Ньорда и Хильды будет много семей и достойных незамужних девиц. Прекрасный шанс найти ту самую, которая взволнует твое сердце. Кстати, там будет и мой друг Бьерн Гордый со своей дочерью. Если ты помнишь, ее зовут…

- Ингерд, - сказал я, прежде чем отец успел назвать ее имя.

- Верно. Присмотрись к ней. Ей недавно исполнилось семнадцать.

- Я бы предпочел девушку немного старше. Ингерд совсем еще девчонка.

- Семнадцать лет – это уже не девчонка, ты чего, Эрик! Дочь Бьерна выросла истинной красавицей. А так же она весьма умна и образованна.

- Я понял тебя отец. Ты хочешь, чтобы я женился на Ингерд?

- Я хотел бы, чтобы наши с Бьерном дети поженились. Но выбор оставляю за тобой. Такова моя воля и последняя воля моей Хельги. Она желала, чтоб ты выбрал в жены ту, что будет сердцу твоему мила. Послушайся моего отцовского совета. Я уже сказал, что на завтрашней свадьбе будет много незамужних девушек. Приглядываясь к ним, обрати внимание на ту, что без смущения гордо встретит твой взор, не потупив очей. Кажется мне, это будет именно Ингерд. Все же, она истинная дочь своего отца.

И вот я сижу прямо напротив нее за соседним столом, и не могу отвести от нее взгляд. Я не сразу узнал Ингерд, увидев сначала со спины, но по какой-то таинственной причине, именно она притянула мой взгляд с самого начала, когда я еще даже не понял, кто эта девушка. И дело вовсе не в желании наших отцов устроить наш союз. Сегодня на свадьбе присутствуют множество знатных семей с девицами на выданье, столько достойных девушек вокруг, но именно Ингерд, дочь Бьерна Гордого я постоянно ищу глазами среди гостей.

Эти три года очень изменили ее. От угловатой девчонки-сорванца не осталось и следа. Горделивая осанка, царственная поступь и сияющий взгляд бездонных зеленых глаз меня пленили. Ингерд меня околдовала, совершенно не ведая об этом. Несмотря на внешнюю «холодность», она точно таковой не была. Ее истинный темперамент выдает звонкий смех, что звучит столь заразительно, что не может не вызывать у меня улыбку. А как изящно она слегка наклоняет голову в сторону собеседника, внимательно слушая! Как небрежно откидывает назад волосы, обнажая белоснежную шею! Истинная лебедь! Мысль о том, что я и жениться-то не очень хотел, сейчас казалось мне глупой. Не я один залюбовался ею, в этом нет сомнений, и стоило мне подумать об этом, как в груди загорелся огонек ревности, на которую у меня пока что не было никаких прав, и сердце забилось быстрее при мысли, что ею может завладеть кто-нибудь другой. Ей же словно было все равно, смотрят на нее мужчины или нет. Если других это явно заботило, то Ингерд это будто и не волновало, во всяком случае, с виду.

Девушки, встречаясь со мной взглядом, все как одна покорно опускали взор, пряча смущенную улыбку. Помня слова отца, мне самому стало интересно, как поступит горделивая красавица Ингерд. Улучив момент, я поймал ее взгляд, и в этот миг, когда наши глаза встретились, меня словно окатило с ног до головы морской лавиной, и весь мир вокруг перестал существовать. Были только она и я. Ингерд смотрела прямо и без стеснения. Ошеломленный ее прямотой, я забыл обо всем. Почему-то, мне не верилось до конца, что она не постесняется моего взгляда. Но вышло именно так, как говорил мне отец. Она так и смотрела мне в глаза, и мне казалось, что она зрит в самую душу, переворачивая там все вверх дном. Неизвестно, сколько бы еще продлился наш молчаливый диалог взглядов, но ей нужно было выйти на помост, где сидели музыканты. Кто-то из слуг уже нес ее любимую тальхарпу. Бьерн гордился искусной игрой своей дочери, говоря, что ее руками играет сам Создатель. Вставая из-за стола, она опустила ресницы, но головы не склонила.

- Ты смотри, какая непокорная! А как смотрит! Точно орлица! Сразу видно – с характером! – тихо промолвил Вальгард, склонившись ко мне.- С такой женой не соскучишься.

- Своенравные женщины рождены не для слабых мужчин, - ответил я брату, наблюдая, как Ингерд гордо шествует к помосту. – Покорные тихони меня никогда не волновали.

- Ты уже все решил, не так ли? – спросил у меня Вальгард.

В ответ я лишь улыбнулся. Брат, усмехнувшись, под столом незаметно пихнул меня легонько в бок.

- О чем же нам поведает в своей балладе прекрасная Ингерд, дочь Бьерна Гордого? – послышался чей-то голос из толпы гостей.

- О любви, конечно же,- ответила она, с улыбкой окинув гостей взглядом. – В такой день, когда соединяются два сердца, сам Бог велел славить великую силу любви.

Смычок коснулся струн, и низкие глубокие звуки мелодии наполнили просторный зал, в котором вдруг стало необыкновенно тихо. Казалось, все гости, как один ловили каждый звук тальхарпы, которому вторил бархатный голос Ингерд. Она же, ловко перебирая струны изящными тонкими пальцами, смотрела то на свой инструмент, то в зал поверх голов, и от этого казалось, что она одновременно смотрит на каждого и вместе с тем - ни на кого.

- Торвальд так и пожирает ее взглядом, - шепнул мне на ухо Вальгард, стрельнув глазами в сторону того, о ком говорил.

Нехотя оторвав взор от Ингерд, я посмотрел в сторону Торвальда, и огонек ревности в груди разгорелся ярче, превратившись в пылающий костер. Его взгляд, которым он то и дело окидывал девушку с тальхарпой, говорил красноречивей слов.

- Не стоит тянуть с предложением о свадьбе, - вновь шепнул мне брат. – На этот лакомый медовый хлеб уже слетаются пчелы.

- Сегодня же поговорю с ее отцом, - ответил я брату. – Не собираюсь ее никому уступать.

Вальгард, улыбнувшись, похлопал меня по плечу. В тот самый вечер я еще не осознал в полной мере, что за чувство меня посетило, но одно мне было известно точно – я никому ее не отдам.

Эрик. Наши дни. Эсфир, город Альтарра.

- Не устаю восхищаться этим домом. У тебя хороший вкус, - промолвил мой питомец, деловито оглядывая окружающее убранство. – Хотя, питерские апартаменты тоже весьма стильные были.

- Спасибо. Только не разнеси этот дом, пожалуйста, - пошутил я, потрепав огромного пса по холке.

- Я тебе что, дикарь неотесанный? Или слон в посудной лавке? – возмутился он. – Я благороден и воспитан.

- И чертовски интеллигентен, - добавил я, глядя вместе с ним по сторонам.

- Вот видишь, ты сам это признаешь, - заметил Тор, и пошел в сторону кухни.

Питомец, наделенный частицей моего разума, появился у меня совершенно неожиданно. За месяц до моего отъезда в Альтарру, Оля и Стефан нашли на улице раненого немецкого дога. Большая угольно-черная гладкошерстная собака с белой манишкой на шее. Как такая махина оказалась на улице? Исцелив его с помощью магии, они стали искать его хозяев, но те так и не нашлись. Пес частенько со слов Стефана грустил и подолгу сидел у большого панорамного окна, глядя на улицу. Стефан считал, что так пес просится на улицу или тоскует по прежним хозяевам, но даже после прогулок животное так же обреченно смотрело в окно. Вечером за пару дней до переезда Ольга и Стефан пригласили меня к себе, и когда мы сидели в гостиной, пес изрядно удивил нас, подойдя ко мне с виляющим хвостом и положив мне голову на колени. Я погладил его по голове между остро стоячими ушами, и он блаженно прикрыл глаза.

- Кажется, он нашел в тебе родственную душу, - сказала Оля, наблюдая за нами. – Вы оба такие важные, вальяжные, степенные и временами немного грустные. – Посмотри на них, Стеф, - обратилась она к мужу. – Две деловые колбасы.

- Ага, - согласился с ней Стефан, явно сдерживая смех.

Мой уход Тора явно расстроил. Это стало понятно, когда он взял в зубы мои ботинки и потащил их прочь от парадной двери. Забрав у него ботинки под гомерический смех моих Созданных, я вернулся в прихожую. Пока я обувался, пес утащил мою кожаную куртку.

- По-моему, он весьма непрозрачно намекает на то, что ему крайне приятно твое общество, - смеясь, промолвила Оля, наблюдая, как я безуспешно пытаюсь уйти домой.

- И что мне теперь делать? – спросил я Олю и Стефана.

- Забрать его себе, - предложила девушка. - Тем более, что на Эсфире в твоей усадьбе ему будет намного просторней, чем у нас.

Пес гавкнул, словно соглашаясь с ее словами.

- Но это же ваша собака теперь, вроде как.

- Эта собака уже выбрала себе хозяина, - промолвил Стефан. – Правда, Тор?

Тор в ответ снова гавкнул, и, подойдя ко мне, завилял хвостом.

- Мы его, конечно, любим, но, он имеет право на собственное мнение, - сказала Оля, погладив собаку по спине. – Нам ничего не остается, как склонить покорно головы перед волей великого громовержца Тора! – пафосно провозгласила она, вызвав у нас волну смеха.

Так в моей жизни появился большой черный гладкошерстный четвероногий друг с пронзительно-умными глазами. Идея сделать его разумным мне пришла накануне переезда на Эсфир.

- Это я теперь по-человечьи что ль могу говорить? Занимательно, однако – были его первые слова.

Я кивнул в ответ. И сразу же спросил у него, почему в тот вечер он выбрал меня.

- Оля и Стеф – классные ребята, я им благодарен за то, что они спасли меня, но ты мне больше нравишься. Как будто, если бы я родился человеком, то был бы таким, как ты.

Я улыбнулся, проведя рукой по гладкому лоснящемуся боку.

- А как ты вообще на улицу попал?

Пес фыркнул, опустив морду.

- А давай не будем о грустном, а? – промолвил он. - Я расскажу это сейчас, пока мы с тобой собираем вещи, но больше вспоминать об этом не хочу.– Жил я в очень богатой семье, но там до меня никому не было дела. Сборище эгоистов, которым плевать друг на друга. Что уже говорить о собаке. Зачем они взяли меня? Не пойму. Я был пустым местом. Меня вечно ругали, даже могли ударить, несмотря на мои габариты. Это, знаешь ли, неприятно, мягко говоря – когда тебе делает больно тот, от кого ты ждешь ласки. Как-то раз я психанул, и убежал на улицу через поднятые ворота. Бежал, куда глаза глядят, не разбирая дороги. Потом по касательной столкнулся с машиной, и убежал во двор старинного дома. А двор такой, как колодец. Просто страшный сон клаустрофоба. Там уже понял, что приложился о машину сильнее, чем мне показалось сначала. Мне стало тяжко дышать, и несколько часов я просто лежал на земле. А потом меня нашли Оля и Стеф и забрали к себе.

- А мы думали, что ты грустишь по прежним хозяевам, когда ты тосковал.

- Нет, мне просто было паршиво и мерзко на душе, и от этого хотелось выть, - признался Тор. – В какой-то момент я думал, что все люди ужасны. Но ты и твои Созданные меня переубедили.

- Как тебе твое новое имя? Может, ты хочешь, чтобы я звал тебя твоим старым именем?

- О-о, нет! – встрепенулся мой питомец. – У меня новое имя, которое мне очень импонирует и новая жизнь, где я чувствую, что нужен. А старое… Пусть останется в прошлом.

На том и порешили. Собрали оставшиеся вещи. Пока я настраивал окно портала, Тор в нетерпении топтался рядом.

- А там много места, где можно побегать? – спросил он у меня.

- Вдоволь. Целая усадьба с огромным садом.

- Эх, хорошо, - отозвался Тор. – А залив там есть? Вот как в Питере Финский, например.

- Финского залива там нет. Зато есть Сапфировое море. И вообще, в Южной империи тепло. На то она и южная. На Эсфире именно на юге самая короткая зима – всего пару месяцев и морозы не ниже трех-пяти градусов.

- Мне по нраву такая погода, - промолвил Тор. – Не люблю холода, если честно.

- Меня холода не пугают, я вырос на севере Европы. Но причину моего переезда ты уже знаешь.

- Как ты только будешь ее искать, - задумчиво промолвил Тор. – А у тебя ее вещей каких-нибудь не осталось? Я мог бы поискать по запаху.

- Кое-что на память я оставил, но за столько лет там уже никакого запаха не осталось.

Пес вздохнул.

- Запомни, никому ни слова о ней, - напомнил я.

- Помню, помню, - ответил тот.

Портальное окно в пространственной материи уже ожидало нас, призывно сияя золотистым светом.

- До свидания, Питер! – прошептал я, заходя в портал.

- Валим на моря-я-я-я, - прокричал Тор, чуть ли не сбивая меня с ног.

И вот мы уже второй час раскладывали наши вещи в новом доме. Тор ушел на кухню, откуда послышался грохот кастрюль.

- А тут у нас пожевать что-нибудь есть? - донесся до меня его голос. - Или новенький набор кастрюль тут для красоты стоит?

- Пока что второй вариант верный. Я еще не приобрел артефакты с домовыми духами, извини. И помощников не нанял.

- Ты хочешь, чтобы я помер с голоду? – в дверном проеме показалась голова моего пса, глаза которого смотрели с укоризной.

- Не бойся, не помрешь. Мариус как-то говорил о хорошей таверне, где очень вкусно готовят. Там можно заказать доставку еды. Сейчас попрошу его прислать мне номер этой таверны и их меню.

Мариус в ответ на мою просьбу предложил зайти к нему в гости на обед вместе с Тором, пообещав тому огромную свиную рульку. Стоило нам с питомцем выйти за ворота, где нас уже ждал заказной экипаж, как меня вдруг с невероятной силой потянуло к морю. Я не мог противиться этой неимоверной тяге и предложил Тору съездить на ближайший пляж, а уже потом к Мариусу в гости. Пес смерил меня недоуменным взглядом.

- Нифига мне непонятно, что ты задумал, Эрик, но очень интересно.

- Да я сам понять не могу, что со мной, - признался я Тору. - Но меня так тянет туда, аж сил нет! Давай хоть ненадолго съездим на пляж, а?

- Давай, - согласился пес. – Но ненадолго! Пустота в моем желудке скоро песни запоет. А мысли о той рульке, которую мне твой друг обещал, бередят мою душу ежеминутно.

Берег Сапфирового моря встретил нас теплым осенним солнцем, прохладным бризом и криком чаек, пытавшихся отобрать что-то из рук у двух странно одетых мужчин.

- Это что еще за беглые сыны цыганского табора? – пробормотал Тор, в замешательстве наблюдая, как мужчины, действительно одетые, как солисты ансамбля цыганских песен и танцев, уворачиваются от чаек, которые хищно целились на осенние лакомства в руках обоих - большие яблоки в карамели, нанизанные на палочку.

- Фу, пошли! Фу, я сказал! Не отдам! Идите к троллям, троглодиты поганые! – вопил один из мужчин, отмахиваясь от настырных птиц.

- Вот же черти, брысь! – кричал его друг.

- Какая дурацкая у него шляпа, - заметил Тор. – Еще и этот красный цветок сбоку. Это такая мода на Эсфире? Держите меня семеро… Хорошо, что я собака.

- Нет, это не стиль Эсфира, - пояснил я своему псу. – Это скорее, два каких-то городских сумасшедших.

Чувство эйфории и необъяснимой тяги к этому месту постепенно проходило. Я и сам не мог объяснить себе, что это вдруг на меня нашло.

- Поехали к Мариусу, - сказал я Тору, и мы направились к повозке.

Пока Тор разминал лапы, бегая по саду, мы расположились на веранде, обсуждая последние новости столицы Южной империи и прошедший мальчишник, который я пропустил, находясь со своими племянниками, пока Вальгард был вместе с Астрид в госпитале. В какой-то степени, у меня с племянниками тоже был мальчишник. Только вместо алкоголя - молоко с медом на ночь, вместо разговоров на мужские темы – чтение сказок и бесконечная беготня с игрушечными мечами и стрелами.

- Как себя чувствует Астрид? – спросил Мариус, наливая мне в бокал гномьего бренди.

- Превосходно. Они вроде как нашли с Вальгардом толковую няню и даже смогут появиться на вашей с Эмилией свадьбе, ненадолго, конечно.

- Мы будем рады с Эми видеть их. Как племянницу назвали?

- Хельга. В честь нашей с Вальгардом матери. Отец, женившись на ней, так ее полюбил, что после ее смерти, когда Вальгарду исполнилось три года, ходил как в воду опущенный. Потом отошел, конечно. Жизнь-то на месте не стоит. Но больше так и не женился. Говорил, что может быть женится, если встретит женщину, подобную нашей матери, но… Не случилось.

- Ну, теперь понятно, в кого ты такой, - усмехнулся по-доброму Мариус. – Гены пальцем не размажешь.

Я рассмеялся, подумав, что мой друг, в общем-то, прав.

- Кстати, я извиняюсь за небольшой бардак здесь, - промолвил Мариус, обведя рукой веранду. – Мы еще не успели с Эми разложить все ее вещи, которые она перевезла из родительского дома. Один ее гардероб чего стоит. Там одних платьев около сотни наберется, если не больше. А всяких туфель, вуалеток, сумочек и всего прочего – даже считать страшно! Косметика – то вообще отдельный разговор. И три чемодана величиной с княжество Элендиль. В такие моменты, я думаю о том, что быть женщиной – чертовски нелегкая работа. А быть красивой женщиной – так вообще адский труд.

- И не говори, - согласился я, и мы расхохотались.

Раздался тихий хлопок, и около камина появился объемный сверток из бумаги.

- Это моя Эми прислала снимки и портреты в рамке, которые она захотела забрать в этот дом, - пояснил Мариус, подняв бумажный пакет.

Разорвав упаковку, он убедился в целостности стекла фоторамок, и смяв обертку, бросил ее в камин.

- Оставлю пока все снимки здесь на столе, - промолвил он и положил невысокую стопку снимков в рамках на стол. – Это Эмилия вместе с подругами на весеннем фестивале, - сказал Мариус, кивнув на снимок, лежавший сверху стопки.

Я сначала бегло взглянул на большой портретный снимок, и, не поверив своим глазам, посмотрел на него вновь. В этот момент я забыл, как дышать, и вообще обо всем на свете, словно земля ушла из-под ног. С портрета, обнимая двух подруг, среди которых была будущая супруга Мариуса, на меня смотрела с нежной улыбкой и горящим взором изумрудных глаз моя Ингерд.