Ложь, которую мы крадем

— Так давай, выплескивай. Скажи мне, что мне нужно знать об этом месте. Где избегать, тайных обществ. — спрашиваю я Лиру, когда мы начинаем собирать обед.

Погода была достаточно хорошей, чтобы поесть на улице, солнечного света, конечно, не было, но дождя не было, и мне нужно было дать моей аллергии отдохнуть от всей пыли внутри стен здания.

Я натыкаю вилкой на помидор и засовываю его в рот, а Лира начинает выдирать косточки из черешни. Темный сок окрашивают ее пальцы. Сегодня был обязательный инструктаж для всех студентов. Занятия начинаються завтра, и я не уверена, взволнована ли я или хочу вырвать свои патроны.

Инструктаж был праздником дремоты. Учитель за учителем, затем декан, выражающий свою потребность в послушании и превосходстве. Учителя, следящие за соблюдением правил, которые существуют здесь дольше, чем большинство из нас живёт. Я почти не слушала, я не собиралась делать ничего скандального, что даже потребовало бы от меня знания деталей их полномочий.

— Что ты хочешь узнать? — Спрашивает она, заправляя один из своих коренастых черных Doc Martens под себя.

— Все, что угодно. —Пожимаю плечами: — В Кеннеди Холле действительно обитают привидения? — Я поднимаю бровь с игривой ухмылкой.

Лира немного смеется: — Кто знает? История гласит, что была девушка, которая спала с одним из профессоров английского языка, когда школа только открылась. Очевидно, он пытался покончить с этим, и она была так разбита сердцем, что спрыгнула прямо с края одного из проемов колоннады. Они обнаружили ее тело у подножия скалы, застрявшее на одном из зазубренных камней. Ходят слухи, что, если прийти в Кеннеди Холл после полуночи, можно услышать ее крики, когда она падала.

Ветер развевает мои волосы за плечами, в голове рождается мысль. Что такого в любви, что заставляет людей хотеть умереть, если они не могут ее иметь? Однажды я слышала, что это химическое вещество в мозгу, я начала думать, что мне не хватает биологии, чтобы чувствовать это.

— С ума сойти, как люди любят так глубоко, не так ли? —говорю я вслух.

Лира вгрызается в вишню без косточек, тихо жуя: — Это нелюбовь. Это одержимость. Две очень разные вещи.

— Да? Тебе не кажется, что это одно и то же?

— Нет, — она качает головой, — любовь реальна. Осязаемая вещь, по которой можно провести пальцами, теплая и безопасная. Одержимость — это проживать фантазию в голове снова и снова. Одержимость — это жить в кошмаре, но никогда не хотеть просыпаться.

Я щурюсь, сдерживая улыбку. Ее лицо такое серьезное, она смотрит на кончики пальцев, пропитанных вишней, как будто кто-то смотрит на нее в ответ. Я знаю, что в шкафу моей соседки по комнате есть скелеты, они есть у всех.

Что-то, что заставляет их тикать. Основной секрет, который мотивирует каждое их движение, и когда она будет готова, она расскажет мне. Но какая-то часть меня думает, что это ключ к пониманию, кем на самом деле является Лира Эбботт.

— Вау, это глубоко. — саркастически бормочу я.

Она огрызается, когда слышит мой голос, игриво толкнув меня в плечо: — Я серьезно. Между ними тонкая грань, но тем не менее она есть.

Открывая сок, я смотрю налево и слышу громкие звуки, видя небольшую группу парней, играющих в футбол посреди площади. Мы выбрали один из столов, который спрятан под деревом, вдали от оживленных мест, так как мы поняли прошлой ночью, общение — это то, чему нам придется научиться.

Один из игроков прорывается сквозь остальных, пытаясь добраться до него, пересекая условленную линию для тачдауна. Подняв руки над головой, его грязные светлые волосы упали на макушку лба. Мальчик, созданный для внимания.

Его белая рубашка с длинными рукавами мало что оставляет воображению, ее прозрачный материал позволяет прямо видеть глубоко посаженные мышцы торса, которые сокращаются, когда он смеется и аплодирует своим друзьям.

— Истон Синклер. — Лира шепчет: — Сын Дина Синклера. Один из самых любимых сыновей в Пондероз Спрингс. Спортсмен, президент студенческого совета, волонтер в местном приюте для животных. Совершенный человек, если он когда-либо существовал.

Я жую внутреннюю часть щеки, не глядя на него. Не нельзя меня винить, у нас дома не было таких парней. Похожих на модель Аберкромби.

Уверена, что мой взгляд прожигает дыры в его голове, он поворачивает лицо в мою сторону, хмуря брови на своем красивом лице, ища глаза, смотрящие на него.

Я быстро поворачиваюсь к Лире, лицо пылает ярко-красным.

— Да, — хихикает Лира, — он обычно так действует на девушек. Посмотрим, кто еще… О! Скотти Кэмпбелл, — она указывает направо.

— Его родители владеют кучей сталелитейных заводов, и он вылил на меня весь свой поднос с едой в первый день пятого класса. На следующий день он упал с лестницы в школе, после этого я начала верить в карму.

Парень высокий, долговязый и выглядит как парень, который придирается к другим людям, пока не появится кто-то покрупнее.

Не в силах сдержать свое любопытство, я снова поворачиваю голову к Истону, ровно настолько, чтобы мельком увидеть хорошенькую брюнетку, которая обнимает его за плечи и целует в губы.

— Что насчет нее? — спрашиваю, слегка завидуя тому, как ее клетчатая юбка сидит на ее фигуре. Симпатичный маленький кардиган, закрывающий плечи, и повязка на голову, удерживающая развевающиеся волосы. Уравновешенно, элегантно и потрясающе.

Все, чем я не являюсь.

— Мария Тургид, родители — владельцы сетевых магазинов. Один из самых академически конкурентоспособных людей в нашем классе. Двойная специальность, с целью стать адвокатом защиты в одной из крупнейших юридических фирм в Америке. Целеустремленная, красивая и мастер убивать людей добротой.

Да, определенно моя противоположность. Хотя они составляют милую пару. Молодой Джон Ф. Кеннеди и Джеки О.

Интересно, каково быть такой девушкой. Мисс Америка, которую все любят, которая преуспевает в центре внимания. Я пробыла здесь неделю и уже думаю о вещах, которыми, знаю, никогда не буду.

Даже если Холлоу Хайтс был туманным и немного загадочным. В нем было то, чего Техас никогда не делал.

Надежда на лучшую жизнь.

Холодный порыв ветра яростно переворачивает страницы книги Лиры, воет между деревьями, заставляя их стонать и раскачиваться. Некогда безмолвное небо раскалывается от грома. Предупреждение о надвигающейся буре. Там, где мы обедаем.

Я начинаю собирать вещи, не желая попасть под этот ливень, когда слышу, как Лира глубоко вдыхает, как будто кто-то ударил ее прямо в живот.

— Почему они здесь? — Она хрипит, ее голос дрожит от страха. Прижала книгу к груди, словно собиралась защитить ее.

Я быстро оглядываюсь, замечая ропот и шепот, распространяющийся по площади. Все они либо косятся, либо смотрят в одном направлении. Я чувствую перемену настроения в воздухе, как будто темная сила только что охватила всех.

— Кто? Что здесь происходит? — Я хмурю брови, глядя в сторону главного зала, дверь открыта, и выходит полицейский. Наркоторговля уже была? Почему все так напуганы?

Мне отвечает дверной проем, уступающий место высокому телу, от которого по моему позвоночнику пробежала небольшая вспышка чего-то очень похожего на страх. Дневной свет освещает их тела, одно за другим, когда они появляются со скованными за спиной руками. Они не могли быть в двадцати футах от меня.

Даже связанные металлическими браслетами, истерия, вспыхнувшая среди студентов вокруг меня, сказала мне, что наручники мало что сделали для сдерживания силы, которую они отражали.

— Парни из Холлоу.

Это произносится как молитва сатанинского культа. Я наполовину ожидаю, что земля начнет трястись и адский огонь начнет сыпаться под весом ее тона. Было очевидно, что по какой-то причине эти парни делали что-то подобное не в первый раз.

Люди боялись их не просто так.

Всего их четыре.

И было трудно отрицать, насколько привлекательными они были. Достаточно красивы, чтобы затянуть внутрь, но окружающий их воздух заставлял хотеть сделать шаг назад. Несколько шагов назад.

Они вышли один за другим, словно демонические владения, выстроившись в идеальном порядке. Каждый из них такой разный, но выглядит так, будто они так хорошо сплелись. Как ножи и кровь.

Звук того, как кто-то скрежет зубы, разнесся по округе.

— Не мог бы год начаться без хаоса, не так ли, парни? — Он громко воет.

Студенты физически вздрогнули, волосы на затылке встали дыбом, болезненно ощущая беспокойство, охватившее мое тело. Я гордилась тем, что ничего не боюсь, но в страхе было что-то заразительное. Как только он схватил одного человека, он распространился на окружающих.

Первый стоял, расправив плечи, с волчьей ухмылкой, а в его красных губах торчала единственная спичка, как предупреждение. Каждый раз, когда его рот двигался, он перекатывал ее на другую сторону рта.

— Это совпадение? — смешно спрашиваю я.

Лира кивает: — Его зовут Рук. Рук Ван Дорен. Сын окружного прокурора. Он самый… доступный из четверых. Можно подумать, что его черты соседского мальчика сделают его милым. Но спичка здесь не просто так, — бормочет она, как будто рассказывает мне жуткую историю у костра.

— Люди шутят, что спичка предназначена для того, чтобы поджечь его запал. В прошлом году он сжег самую старую иву в городе. Нет причин для этого. Просто сделал это, потому что ему нравится смотреть, как все горит. Каждый пожар, каждый поджог, все знают, что это он. Но это только то, что я слышала.

Хотелось закатить глаза. Скажи ей, что она драматизирует, даже глупо. Но я чувствовала, насколько диким он был, это было в его глазах. То, как они вспыхивали и трещали, как лесной пожар, только и ждали, чтобы снести все на своем пути.

— Прекрасное приветствие домой, я думаю. — Человек позади него, его голос отдавался эхом, как крики в пустой пещере. Он отскакивает от внутренней части моей груди, и его ледяные голубые глаза жалят всех перед ним, включая меня. Это самые голубые глаза, которые я когда-либо видела у человека. Он самый высокий и худощавый, чем его собутыльники, но, по большому счету, я думаю, что он может быть самым пугающим.

Фарфоровая кожа, безупречно сочетающаяся с его темно-серым пальто, отглаженной черной водолазкой и клетчатыми брюками, я завидовала тому, как хорошо он был одет. Все в нем говорило мне, что ему небезразлично, как его видят люди. Следить за тем, чтобы каждая прядь светлых хлопковых волос всегда была на месте.

— Тэтчер Пирсон. Смерть воплотилась в одного совершенного человека. — Лира дышит так же, как когда любуется одним из своих дохлых жуков. С волнением.

— Способный задушить голыми руками и ничего не чувствовать своим холодным, темным сердцем. Он не способен что-либо чувствовать. Поэтому считается, что яблоко недалеко от яблони упало. Его отец был единственным серийным убийцей в Пондероз Спрингс.

— Ты должно быть шутишь. Серийный убийца? — шиплю я. Я думала, что мои родители облажались. Папа-псих бьет родителей-разорителей в гребаные пики.

— Ты… — я не могу поверить, что на самом деле спрашиваю это, — ты думаешь, он похож на своего отца? Он, знаешь ли, убивает людей? Я шепчу, потому что будь я проклята, если он меня услышит.

Она лишь пожимает плечами, наблюдая, как он шагает по дороге к полицейским машинам.

— Я не знаю, и это не теория, которую многие проверяли. Так что до тех пор никто не узнает. — Все еще двигала глазами вместе с ним, даже когда я спрашивала ее о других.

— Э-э, Сайлас Хоторн. — Она кивает: — Наследник технологической империи. В двенадцать лет ему поставили диагноз шизофрения. Конечно, его родители пытались скрыть это, но в Пондероз Спрингс ничего не остается незамеченным. Во всяком случае, не навсегда. Раньше он никогда много не говорил, но теперь, после Розмари, он практически немой.

Я пробегаю глазами по золотистокожему. Внешний вид, созданный для солнечного света, который нес в себе вечность тьмы. Довольно золотисто-карие глаза, которые должны были нести тепло, но у меня было ощущение, что в них прячутся только демоны.

— Розмари? —спрашиваю я, чувствуя себя вовлеченной в работу местной банды или какого-то клуба убийц.

Она кивает, шикая на меня, желая, чтобы я говорила тише. — Розмари Донахью, дочь мэра. Не уверена, что именно произошло, но все говорят, что у нее была передозировка. Сайлас был ее парнем. Они были вместе, кажется, со средней школы. Он тот, кто нашел ее тело. Они все это сделали.

Это имело смысл. Я мог видеть гнев, который сидел на его плече. Причина тьмы накатила на него волнами. Потеря кого-то, кого он любил, превратила его в нечто совершенно другое.

У меня было так много вопросов. Так много чувств. Не было достаточно времени, чтобы прояснить мои мысли.

Именно тогда облака начали плакать, тяжелые, мокрые слезы брызнули на мою тонкую серую матерчатую куртку. Ее скоро зальют. Дешевый материал не выдерживает никакой критики.

Нам нужно было попасть внутрь до того, как дождь разразится в полную силу, но я осталась сидеть на месте. Потому что последний участник спустился по мощеным ступеням, и я не уверена, что его нужно представлять.

Я знала его.

Я бы запомнила эти глаза где угодно.

Другие мальчишки были одеты строго, в дизайнерскую одежду, а их богатство служило знаком гордости. Но на нем была поношенная кожаная куртка, облегавшая его могучие плечи. Под ним серая хенли и простые джинсы.

То же чувство, что и прошлой ночью, скользнуло по моим ногам, в темноте он был очарователен, но при свете дня он выглядит так поразительно, что у меня перехватывает дыхание.

— Это Алистер Колдуэлл. Они бы никогда не сказали этого вслух, но все знают, что он тот, кто командует. Его семье принадлежит половина города, один из его прадедушек и прабабушек основал Пондероз Спрингс. Он дерется на кладбище каждые выходные и никогда не проигрывает. Сомневаюсь, что кто-то даже приложил к нему руку.

Алистер.

Так зовут таинственного парня, которого я видела на вечеринке.

Мое дыхание вырывается видимыми облачками, цепь на его талии, кольца на пальцах. Все это работало так хорошо, чтобы соответствовать образу разгневанного мальчика. Разгневанный бог. На его лице не отразилось ни единой эмоции, кроме ярости.

Я чувствовала это даже отсюда.

— Сыновья мучительно богатых. Худший кошмар Пондероз Спрингс. Они Черная Смерть этого города. Не потому, что они популярны, а потому, что они способны пугать людей. Легенды. Претенциозные, и они владеют каждой частицей этого. Я просто, я не знаю, почему они здесь. — смущенно говорит Лира.

Они наслаждались этим. Каждый из них. Вызывая ужас и вопросы. Студенчество было так озабочено тем, что потребовало, чтобы их всех вывели в наручниках. Они любили страх. Как голодные монстры, и это была идеальная еда.

— Они живут здесь, почему бы им не приехать в Холлоу Хайтс? — Я каким-то образом нахожу достаточно своего голоса, чтобы задать еще один вопрос.

— Здесь ненавидят. Все они. Они должны были уйти после выпускного года. Я думала… я не знаю. Их просто не должно быть здесь.

Ветер щиплет мою открытую кожу, на ладонях выступил пот, и я судорожно вздохнула. Дождь усиливается, но мы сидим и смотрим, как их запихивают в багажник черного внедорожника.

Адреналин, который я чувствовала рядом с ним, Алистер, мог соперничать с любым преступлением, которое я когда-либо совершала. Мое сердце колотилось в грудной клетке. Когда они засунули его голову внутрь, его темные глаза пронзили мои до самого конца.

Я знала, что он меня видел. Как и на вечеринке.

Уголок его губы дернулся, и я втянула воздух. Он медленно подмигнул, прежде чем дверь полностью закрылась, и они направились в полицейский участок.

В тот день меня преследовало темное облако, даже после того, как я сбросила мокрую одежду и стояла под теплым душем. Я стояла там, меня охватило чувство, что Алистер еще не закончил со мной.