Лунные танцы

Глава 5 АМЕРИКАНСКИЕ ГОРКИ

Утро этого дня, который Вознесенский запомнил на всю жизнь, начиналось как нельзя лучше. Как обычно в последние несколько недель, он решил заехать в спортзал до работы. По пути он обсудил по мобильному с Петриным текущие вопросы, просмотрел список звонивших за время, проведенное с Лерой в магазине, назначил несколько встреч. Все складывалось превосходно. В спортзале Стас немного позанимался на тренажерах, минут десять побегал по дорожке, измерил себе пульс и давление. Ему очень нравилось заниматься спортом. Потом он направился в бассейн. По правде сказать, Станислав несильно любил воду и плавал очень плохо. Зато ему доставляло несказанное удовольствие пройтись в облегающих плавках по краю бассейна, ловя на себе взгляды купающихся девушек. Проплыв пару раз кролем от бортика к бортику, слегка уставший и запыхавшийся, он прошествовал в турецкую баню, посидел полчаса в клубах пара и, очень довольный собой, постоял минуту под прохладным душем. Посещение спортзала доставляло ему массу удовольствия!

Далее он расположился на одном из лежаков у края бассейна и понаблюдал за пловцами, параллельно разговаривая по мобильному с сотрудниками и партнерами. В какой-то момент он даже задремал, разморенный… Давали о себе знать бурные ночи с Лерой. Он постоянно чувствовал себя слегка уставшим, но это была приятная усталость! Проснувшись от всплеска воды рядом, Вознесенский посмотрел на часы, еще раз принял душ и отправился в раздевалку. Пора было ехать в один из итальянских ресторанов на переговоры с региональными партнерами.

Лерин день тоже складывался вполне обычно. Она с раннего утра отправилась в офис, несмотря на то что Вознесенский каждый день ругал ее за ненужную пунктуальность.

— Не забывай, ты моя женщина. Значит, тебе можно позволять себе некоторые слабости. К чему приезжать в офис так рано? Лучше поваляйся в постельке подольше, отдохни…

— Но как же, — удивлялась Лера, — это же сразу все заметят — и переводчики, и международники, а главное — Леночка… Пойдут разговоры. Зачем нам это надо?

— А почему тебя это волнует? Это же мои сотрудники. Я любого из них могу уволить, когда захочу. Пусть тебя абсолютно не беспокоит их реакция! Делай, что хочешь!

Лера кивала головой в ответ, но поступала все равно по-своему. Ее институтский опыт подсказывал, что никакие привилегии не дают права так вести себя. Иначе недалек будет пагубный финал. В итоге получалось так, что она приходила в офис даже раньше секретаря — Леночка как раз регулярно позволяла себе опаздывать — и принимала звонки для Станислава, просматривала электронную почту на предмет срочных сообщений и важных новостей.

В этот день все было точно так же. С утра Лера постояла перед обновками, купленными вчера с легкой руки Станислава. Ей припомнилось, что больше всего ему понравился изящный розовый сарафанчик, слегка легкомысленный, но очень воздушный. Она сомневалась, можно ли надеть его на работу, но потом вспомнила слова Вознесенского о том, что ей должно быть все равно, что думают о ней люди. В конце концов, она наряжалась в первую очередь для любимого человека! И Лера надела сарафанчик, покрутилась у зеркала в новых туфельках на каблучках. Ей показалось, что она выглядит еще моложе, чем обычно, — розовый цвет настраивал на легкомысленный, игривый лад.

«Ему понравится!» — решила она про себя и отправилась в офис.

Приехав в «Фининвест», Лера разложила на столе бумаги, составила план работы на день. Все поручения Станислава казались ей необыкновенно ответственными. Получилось так, что она постепенно брала на себя большинство функций, которые раньше исполняла Людмила, поэтому работы было очень много.

Леночка, как обычно, опоздала минут на пятнадцать.

Она незамедлительно отреагировала на Лерины обновки.

— Ничего себе, как ты его раскрутила! — присвистнула она с завистью. Лера на самом деле выглядела как куколка.

— Да не раскручиваю я его ни на что! Он сам… — Лере не хотелось оправдываться, но слова Леночки неприятно задели ее. — Он меня любит!

Леночка зло расхохоталась:

— Он тебя любит? Да неужели ты и вправду такая дура? Посмотри на него: он самодовольный, богатый пингвин, он не любит никого. Неужели ты и вправду полагаешь, что ты у него единственная?

Слова Леночки вывели Леру из себя. Она уже давно собиралась поговорить со Станиславом по поводу ее поведения. Кроме всего прочего, секретарша плохо справлялась с работой, печатала письма с ошибками, и Лере бесконечно приходилось перепроверять все, что она делала. И еще позволяла себе хамить!

— Полегче на поворотах, Елена Сергеевна! — сказала она холодно. — Иначе у вас будут крупные неприятности…

— Вот уж у кого скоро будут неприятности… — злорадно парировала Леночка. — И какие! Вот увидишь…

В приемную вошел Петрин. Лера развернулась и пулей вылетела из помещения. Не хватало еще публичных склок с этой необразованной дурочкой! Она вышла на улицу и несколько минут постояла на воздухе.

— Сегодня же поговорю со Стасом! Пусть найдет на нее управу, — приняла она решение и немного успокоилась.

Мысль о том, что она под защитой, внушала ей уверенность в себе. Возвращаясь в приемную, она вспомнила о том, что должна взять для себя мобильный телефон, и направилась к хозяйственникам. Там, как всегда, дым стоял коромыслом. При ее появлении, однако, смех и разговоры смолкли, люди из разных концов кабинета с любопытством уставились на нее.

— Добрый день, — как можно более доброжелательно сказала Лера, обращаясь ко всем сразу.

— Здравствуйте-здравствуйте, сударыня! — отозвался руководитель отдела Быстров.

Его совсем недавно назначили на эту должность с подачи Гвоздюка и Петрина. Тоже питерский. У него были маленькие, бегающие глазки и противная, угодливая улыбочка. — Чем обязаны вашему появлению среди скромных служащих?

Тон Лере не понравился, но она постаралась быть максимально вежливой.

— Я пришла по просьбе Станислава Георгиевича…

— Да-да, конечно, — усмехнулся Быстров, — по чьей же еще!

— Он попросил выдать мне служебный мобильный телефон. Он мне часто бывает нужен во время моего отсутствия в офисе…

— Не сомневаюсь в этом, сударыня! — с ехидцей произнес Быстров. — Наверняка у вас и на будущее запланированы частые отлучки. А что, Станислав Георгиевич сами купить вам телефончик не изволили? Деньги решили сэкономить?

По кабинету пронесся одобрительный смешок. Лера вспыхнула:

— Мне кажется, что это вас не касается! Повторяю: мне от вас нужен мобильный телефон, и попрошу, без комментариев!

— Ах, не обессудьте, сударыня! — произнес хозяйственник, доставая откуда-то коробку с телефонным аппаратом. — Распишитесь, пожалуйста, что искомый объект вами получен! Вот здесь на бумажке его номер.

Лера молча расписалась в ведомости, забрала телефон и вышла из кабинета. Прикрыв за собой дверь, она услышала смех и язвительные замечания в свой адрес.

Когда она вернулась в приемную, Леночка даже не подняла глаз, изображая бурную деятельность. Краем глаза Лера заметила, что секретарша раскладывает на мониторе пасьянс-косынку. Как будто ей нечем заняться! Возмущению девушки не было предела. Определенно сегодня же она серьезно поговорит со Станиславом. Что себе позволяют его сотрудники! Что вообще происходит в офисе? Лера села за стол и попыталась разобраться с мобильным телефоном. У нее было весьма смутное представление о том, как пользоваться этой штуковиной. Внимательно прочитав инструкцию несколько раз, Лера вставила сим-карту, ввела пароль, и телефон заработал. Она вышла из приемной и набрала номер Вознесенского:

— Привет, это я. Можешь поговорить?

— Давай, только очень быстро. — Голос Станислава звучал озабоченно, кругом были голоса. Он явно был где-то на переговорах.

— Я взяла мобильный, как ты просил. Запиши номер. — Лера продиктовала. — Когда освободишься, перезвони мне. Я должна сказать тебе что-то важное.

— Конечно. Но это будет не раньше часов пяти-шести.

— Хорошо, пока.

— Пока.

Лера отключила трубку и постояла в задумчивости еще несколько мгновений. Ей захотелось немедленно уехать из офиса. Чувство брезгливости не оставляло ее после всего произошедшего. Очень кстати вспомнилось, что ей в ближайшие дни предстояло оформить документы на выезд Вознесенского в Лондон, вместе с ней разумеется. И Лера решила заняться этим незамедлительно, чтобы не мелькать в офисе до разговора со Станиславом. У нее было очень дурное предчувствие относительно всего того, что творилось на работе. Лере казалось, что она попала в какие-то невидимые липкие сети, которые со всех сторон опутывают ее и нет никакой возможности избавиться от них, выскользнуть. В коридоре в ее сторону холодно сверкнул глазок видеокамеры. Лера взяла себя в руки и вернулась в приемную. Леночка по-прежнему раскладывала пасьянс и оживленно болтала по телефону. Увидев Леру, она оборвала фразу на полуслове.

— Я перезвоню! — нежно шепнула она кому-то на другом конце провода и повесила трубку.

— Елена Сергеевна! — Лера быстро собирала папку с документами. Леночка исподтишка наблюдала за ней, по-прежнему молча. — Если меня будут спрашивать, я в английском посольстве. Буду ближе к вечеру.

Леночка кивнула и приторно улыбнулась.

— Только не задерживайтесь очень! У Станислава Георгиевича на вечер в офисе назначена встреча с иностранным партнером, вам необходимо будет присутствовать. Это очень важный партнер, — подчеркнула она.

Лера схватила папку и вышла из кабинета, стараясь сохранять выдержку. Внутри у нее все клокотало от возмущения. Острое ощущение близкой опасности не проходило.

Приехав в посольство, Лера обнаружила, что впопыхах взяла не те документы, и половину бумаг придется заполнять заново. Она мысленно выругала себя за невнимательность и взяла чистые бланки. Сев за столик, она уже достала ручку, как вдруг почувствовала себя плохо. Ее знобило, пульс стучал в висках, началось головокружение, и Лера стала задыхаться. Ей хотелось забиться куда-нибудь в уголок и тихо пересидеть, дожидаясь звонка Станислава, чтобы никого не видеть и не слышать. Только бы с ним ничего не случилось! Откуда этот безумный, леденящий страх?

Стараясь успокоиться, Лера механически заполняла документы, постоянно делая ошибки и начиная заново. Дошло до того, что она забыла дату своего рождения. Такого с ней еще не было! И все из-за каких-то идиотов, которые сами не понимают, что делают! Лера бросила ручку и, опустив голову на руки, беспомощно разрыдалась.

В этот момент и прозвучал сигнал мобильного. Сама не своя от волнения, Лера долго не могла попасть пальцем на нужную кнопку — руки дрожали. Телефон умолк, но через минуту снова зазвонил. Лера всем своим существом чувствовала, что сейчас что-то случится…

— Привет! — Голос Станислава звучал как-то неуверенно, даже испуганно.

— Мой родной, господи! — Лера едва не плакала в трубку. — Как я ждала твоего звонка! У меня такое предчувствие…

— Валерия, — Вознесенский помедлил, словно собирался с мыслями, потом перешел на тревожный шепот: —Ты можешь… сегодня больше не приходить на работу?

— Что, что случилось? — Лера уже почти кричала, люди в помещении оборачивались в ее сторону и смотрели с любопытством.

— Я не могу тебе сказать этого по телефону, — продолжал Станислав, — просто не приходи, и все. И поезжай сегодня к себе в общежитие. Я тебе потом все объясню…

Лера лишилась дара речи. На том конце линии тоже было напряженное молчание. В голове у нее все перемешалось. Как это — не приходить на работу? Почему ехать в общежитие?

— Нет, Стас, я приеду. У меня много дел, там переговоры вечером…

— Я все отменил!

— Нет, я все равно приеду, — в Лере проснулось необъяснимое упрямство, словно какой-то чертик изнутри подталкивал ее узнать причину столь странного поведения любимого мужчины. — Я приеду! — с вызовом повторила она.

— Ну как знаешь, — устало сдался Станислав. — Но я тебя предупреждал.

Лера отключила телефон, собрала бумажки и опрометью помчалась в офис.

В самолете Ирена немного поспала, протрезвела и, выходя с чемоданом из здания аэропорта, уже имела в голове достаточно четкий план дальнейших действий: надо выяснить все до мельчайших деталей. В аэропорту ей немного подпортила настроение досадная мелочь: впервые в жизни Свенцицкую никто не встречал. Она давно отвыкла от московской жизни и не знала, куда нужно идти, чтобы найти такси.

У выхода из здания толпилась кучка каких-то одинаковых, отвратительно одетых мужчин. Они курили и громко что-то обсуждали. Мужики с ног до головы оглядели рыжеволосую, экстравагантно одетую Ирену с огромным чемоданом, которая беспомощно озиралась по сторонам.

— Наш клиент! Иди, Васька, твоя очередь!

От группы отделился мужичок в потертых черных джинсах и черной футболке и, подойдя к Ирене, максимально учтиво поинтересовался, вытащив изо рта сигарету:

— Мадам, вас подбросить?

Ирена обрадованно закивала головой:

— Да, да!

— Куда едем?

Свенцицкая задумалась. После того как ее здравый смысл наконец взял верх над эмоциями, она снова начала надеяться, что все произошедшее чья-то глупая шутка. А она тоже хороша — сразу ринулась в бой, не удосужившись даже перепроверить информацию! В какой же идиотской ситуации она сейчас оказалась: совсем скоро в Милане начинается показ, на котором будет представлена ее коллекция — дело всей жизни! — а она разговаривает с каким-то мужиком в московском аэропорту, не зная, куда дальше ехать. И зачем она вообще прилетела — совершенно непонятно. Стасик наверняка засмеет ее. Или еще хуже — насупится и будет обиженно молчать, а ей придется как-то объяснять свое нервическое поведение…

Повинуясь какому-то интуитивному импульсу, Ирена решила, что заедет сначала к Вознесенскому домой. А потом уже решит, что делать дальше. Может быть, она сразу вернется обратно в аэропорт.

— На Чистые пруды, а там я подскажу, — она вдруг поняла, что не помнит ни номера дома, ни улицы, где жил Вознесенский. Хорошо, хоть зрительная память сбоев пока не давала.

— Стоить это вам будет… — мужик еще раз оглядел Свенцицкую, задержавшись взглядом на массивном золотом колье, — двести долларов.

— Да ты с ума сошел! — Ирена было возмутилась, но потом вспомнила, что она одна в давно чужом ей городе, новых правил которого она не знает.

— Сто пятьдесят — и едем.

Мужик забрал у нее чемодан и направился к машине. Ирене страшно было даже подходить к этой раздолбанной «шестерке». Но она открыла дверцу, как будто бросилась головой в омут, откуда не было возврата.

— Не волнуйтесь, мадам! Машина, конечно, неновая. Но доставим вас в лучшем виде! — И «шестерка» с ревом рванула с места.

Свенцицкая откинулась на сиденье и зажмурилась. Ей казалось, что она никогда в жизни не ездила в таких ужасных машинах. Между тем шофер, насвистывая и временами с любопытством поглядывая на свою пассажирку в зеркало, лихо вел свой автомобиль под громкую музыку радио «Шансон», которая лилась из единственного хриплого динамика. Часа через полтора такой езды измученная Ирена отыскала-таки дом, где жил Стас. Слава богу, обошлось без физических увечий!

— Возьмите, вот мой номер телефона, — мужик, порывшись в карманах, сунул Ирене бумажку с длинным рядом цифр, — может, еще встретимся. Меня Вася зовут. Если надо будет чем-то помочь в Москве — помогу. А то я гляжу, вы тут давненько не бывали… Вы красивая! Ехали бы обратно. Что вам тут делать?

Ирена поморщилась, представив, какие еще обстоятельства могли бы заставить ее встретиться с этим типом снова, но сочла разумным не возражать. Быстро расплатившись, она машинально сунула бумажку с телефоном в сумочку и с дрожью в коленях вышла из машины. Хотя в этот момент ей больше всего на свете хотелось махнуть на все рукой и вернуться в аэропорт, хотелось оказаться на прерванной репетиции…

— Счастливо! Берегите себя, — прозвучало ей вслед из «шестерки».

Ирене подумалось, что во время финальной репетиции показа она волновалась гораздо меньше. Но хватит, не время распускать сопли! Она умела в напряженные моменты брать себя в руки, мобилизовываться. В конце концов, в жизни бывало уже и не такое… Ирена глубоко вздохнула и, взяв свой огромный чемодан, решительно зашагала к подъезду. Вот сейчас она войдет в квартиру и увидит привычный легкий беспорядок, стакан с недопитым виски на прикроватной тумбочке, свою фотографию на журнальном столике в гостиной — и ее охватит прежнее странное ощущение, что в этой квартире уже давно никто не живет… А она присядет на диван и заплачет — как девочка, совершившая глупый поступок, а потом позвонит Стасику и признается ему в этой своей глупости и в любви, и они вместе улетят куда-нибудь на Мальдивы или Сейшелы, потому что давным-давно не были нигде вместе… И вообще, только этим утром Свенцицкая вдруг поняла, как много значат для нее эти ненавязчивые вроде бы отношения с Вознесенским.

У входной двери Ирену снова охватила непривычная дрожь, и она долго не могла попасть ключом в замочную скважину. Странно, раньше Стас всегда запирал дверь на оба замка, а сейчас закрыт только верхний… Свенцицкая медленно переступила порог, все еще отчаянно надеясь на чудо. Но его не произошло. В квартире пахло кофе, едой и женскими духами. У зеркала в прихожей стояла маленькая дамская сумочка. Из не слишком дорогих. Ирена бросила у порога чемодан, схватила сумочку и что есть силы запустила ею в зеркало. Оно треснуло в левом верхнем уголке. Возмущение и злость с новой силой накатили на Свенцицкую. Подонок, он еще и привел эту шлюшку в дом!

На столе на кухне лежали конфеты и булочки. Раньше Вознесенский терпеть их не мог! В спальне на трюмо — чужая косметика: пудреница, тушь, помада. Эта девчонка даже не знает, что Стасик терпеть не может дешевую косметику! Чужие вещи, книги, вытащенные из шкафа в кабинете… Предметы как будто набрасывались на Ирену, больно раня ее, задевая за живое. В этой квартире явно кипела бурная жизнь!

В гостиной Свенцицкая устало плюхнулась на диван и сжала ладонями виски. Боже, а это что такое? На журнальном столике, там, где много лет стояла ее любимая фотография, чуть увядшие, но все еще превосходные розы. «Черная магия», ее любимый сорт! Тут Ирена разрыдалась. Она задыхалась в этом доме, среди чужих запахов и вещей. Казалось, что она участница какого-то кошмара, на который должна была бы равнодушно смотреть со стороны. И кошмар этот никак не кончается, а медленно душит ее своими черными, мохнатыми лапами. Ни минуты дольше нельзя оставаться в этом доме, иначе случится что-то непоправимое! Ирена застонала как от боли, вскочила, подхватила чемодан и понеслась вниз по лестнице, забыв про лифт. Входная дверь так и осталась незакрытой…

Как фурия вылетела она из подъезда и тут же остановилась. Куда теперь?

— Мадам такая стремительная, — из-за спины раздался знакомый хрипловатый голос, — куда едем дальше?

Ирена вздрогнула и обернулась. Перед ней, улыбаясь щербатым ртом, стоял водитель Вася.

— Я же говорил, что мы с вами еще встретимся! Жизнь такая штука — все время кого-то с кем-то сводит. Давайте сюда ваш чемодан! — Он лихо закинул его в багажник и спросил: — Ну что? Назад в аэропорт?

С минуту Ирена стояла в замешательстве, по щекам ее текли слезы, в горле стоял ком. Она злилась на Станислава за нанесенную ей обиду, злилась на себя за свою беспомощность и за дурацкое положение, в котором она оказалась. Но больше всего она злилась на неизвестную соперницу, которая вот так спокойно и нагло поселилась в квартире у Вознесенского. Конечно, назад в аэропорт! Надо немедленно прекратить этот кошмар! Тушь растекалась, оставляя под глазами темные полосы.

— Ну что вы, мадам, не надо! — Вася галантно, хотя и с видимым усилием, распахнул перед Иреной дверцу машины: — Присядьте, успокойтесь. Здесь ничего не стоит вашего расстройства. Все скоро закончится. Кстати, у меня есть водка. И стаканчик одноразовый. Хотите? — Водитель, покряхтев, извлек из багажника початую бутылку «Столичной» и не слишком чистый пластиковый стакан. — Помогает, сам знаю!

Свенцицкую едва не стошнило от омерзения. Бесспорно, единственное, чего ей сейчас не хватало, — это только теплой водки сомнительного качества. Обязательно в грязном пластиковом стакане. Да когда же закончится этот бред! Нет! Надо ехать не в аэропорт, а прямо в офис к Вознесенскому и все выяснять. Хватит позволять над собой издеваться!

— Слушай, как тебя там…

— Вася! — бодро отозвался шофер.

— Слушай, Вася! Можешь отвезти меня на Смоленскую, к бизнес-центру?

— Вы решили не ехать в аэропорт? Подумайте, мадам!..

— Ты меня не слышал, что ли? — взвизгнула Ирена.

— Ну если вы так хотите, то конечно. Не смею возражать. Все сделаем в лучшем виде!

Свенцицкая достала из сумочки зеркальце и салфеткой вытерла размазавшуюся тушь.

— А сигареты у тебя найдутся? — обратилась она к водителю.

— Для такой женщины все найдется! — Он, порывшись в карманах, протянул Ирене полусмятую пачку «Примы».

— О боже!

Свенцицкая поморщилась, но взяла папиросу — уж очень хотелось курить. Она даже осторожно сделала глоток из стакана. Действительно, стало легче. А вот «Прима» была просто убойная. Сколько лет она не курила папирос? Целую вечность… Именно сейчас их терпкий, отвратительный запах почему-то показался Ирене очень уместным в этой разбитой машине, рядом с грязноватым шофером, у которого в багажнике плещется в полупустой бутылке теплая водка. Вася между тем явно пытался отвлечь пассажирку от грустных мыслей. Что-то в нем было, в этом Васе…

— Эй, Вася! А ты женат?

— Никак нет, мадам! Холост и свободен как ветер! Уже много лет, как разведен. И не жалею!

— А почему?

Вася развел руками, оставив на мгновение руль без присмотра.

— Так жена от меня ушла! Случается такое. Ну не станешь же держать, она свободный человек. Вот и вся история. Работаю водилой — мне в кайф, а денег на жизнь вполне хватает. Не жалуюсь.

— Неужели вернуть жену не хотелось или отомстить ей?

— Нет, совершенно! Раз она ушла, значит, ей со мной плохо было, а сейчас лучше. Ну и мне хорошо… Баба с возу опять же. А мстить? Все же возвращается — и хорошее, и плохое. Нельзя никому мешать.

— А что, Вася, я правда красивая? — Ирена оставила без комментария последние слова водителя и осторожно припудрилась.

Водитель вздохнул восхищенно и мечтательно всплеснул руками. На пальце у него красовался массивный золотой перстень с монограммой.

— Конечно! Вы шикарная женщина. Я таких только по телевизору видел! На вас же написано, что вы, мадам, из высшего света, не то что мы, дворняжки… У вас совсем другая судьба. И что вы здесь делаете, не понимаю.

— Не твое дело!

Ирена сначала нахмурилась, потом улыбнулась. Силы к ней постепенно вернулись, голова снова была ясная.

— Все, приехали! Домчал вас моментально, по высшему разряду, как на «мерседесе»!

— Спасибо! И правда, как быстро доехали. Сколько я должна? — Свенцицкая достала кошелек и вытащила доллары, но Вася замахал руками:

— Не надо ничего! Считайте, что я вас прокатил! Может, единственный раз — такую даму на своем драндулете.

Ирена ничего не ответила, только пожала плечами и убрала деньги. Ей подумалось, что давненько никто не говорил ей таких слов. Бред какой-то!

— Спасибо… Вася! — произнесла она, забирая чемодан. — Удачи тебе!

— И вам! Такой красивой женщине ни в коем случае нельзя плакать! Но лучше бы вы ехали в аэропорт. Может, передумаете еще? А то я вас отвезу… Рейс на Милан еще не объявляли.

— Нет, не передумаю! Прощай, — холодно сказала Свенцицкая. Она уже приняла все решения, совершенно успокоилась и была готова к решающему бою.

Внизу охрана долго отказывалась пропускать Свенцицкую. Мобильный Станислава был выключен. Наконец Ирена дозвонились до приемной, где на протяжении получаса было беспробудно занято. Охранник недолго поговорил с секретарем, выписал пропуск и буркнул Ирене: «Проходите!»

Она медленно поднялась на третий этаж, внутренне готовясь к встрече. Интересно, как выглядит эта потаскушка, которая смогла увлечь Вознесенского? Наверняка длинноногая блондинка с шикарными волосами, ему такие нравятся. Надо обязательно увидеть ее, сегодня же! И расцарапать ее наглую физиономию. А потом разобраться со Станиславом. Он заслуживает серьезного наказания. Свенцицкая решительно вошла в приемную. Навстречу ей бросилась крашенная в соломенный цвет толстушка с накладными ресницами, в крошечной мини-юбке, обтягивающей круглую задницу. Похожа на «даму» с Риппербана или из Булонского леса. Сердце Ирены екнуло. Неужели?..

— Ирена Эдуардовна, здравствуйте! Как хорошо, что вы прилетели! — Толстушка уже подобострастно забирала из рук Свенцицкой чемодан. — Хотите чаю, кофе? Станислава Георгиевича пока нет, но он совсем скоро будет…

— А вы, собственно, кто? — холодно осведомилась Ирена. Она ожидала застать в приемной знакомую ей Людмилу. Про себя она называла ее «синим чулком» и недолюбливала. Ей казалось, что Людмила отвечает ей тем же.

— Ой, простите, — девушка всплеснула руками, — я просто так волнуюсь! Я Лена, секретарь Станислава Георгиевича. Это я вам звонила утром…

— Ах да, Леночка! — Голос Ирены заметно потеплел. — Пожалуй, я выпью чаю, подожду здесь Вознесенского. Что, вы говорите, у вас тут произошло?

— Ой, тут такое! Я к вам очень хорошо отношусь, Ирена Эдуардовна, хотя вас никогда и не видела. И Сергей Палыч Гвоздюк тоже…

— Сергей Палыч?

— Да, начальник службы безопасности, очень хороший человек! Вы же его знаете.

Действительно, в свой последний приезд Ирена случайно познакомилась с Гвоздюком в офисе. Он показался ей весьма милым, услужливым человеком — напоил ее чаем, наговорил массу комплиментов. Только вот расспрашивал о ее жизни в Париже чересчур настойчиво — это оставило не очень приятный осадок. На всякий случай она в шутку попросила его приглядывать за Станиславом и в критических случаях — сразу сообщать ей. На самом деле она имела в виду совсем не любовные похождения Вознесенского — она знала, что на ее Стасика несколько раз пытались «наезжать» недруги. Он всякий раз очень переживал, однажды даже дошло до нервного срыва. А он в это время продолжал ходить на работу, хотя ему предписан был постельный режим… Именно это и имела в виду Ирена, когда просила Гвоздюка. Но тот, видимо, несколько расширил пределы своих полномочий. Наверное, это и к лучшему… Надо отблагодарить этого внимательного человека.

— Ах да, вспомнила… Не будет ли у вас пепельницы, Леночка?

— Конечно, Ирена Эдуардовна! Но вообще-то у нас не курят. Станислав Георгиевич запрещает.

— Вот уж с ним-то я как-нибудь сама разберусь, Леночка, — мрачно сказала Свенцицкая, закуривая «Приму».

Секретарша посмотрела на нее с удивлением, но промолчала. Даже она предпочитала «Вог» с ментолом. А тут такая роскошная дама — и с «Примой»! Новая парижская мода, что ли?

Ирена огляделась по сторонам. В приемной стало как-то тесновато. И только тут она обратила внимание, что недалеко от двери в кабинет Вознесенского стоит еще один стол. На нем царил легкий беспорядок, словно кто-то впопыхах перебирал бумаги. Внимание Ирены привлекла большая стопка разных словарей у компьютера. Она злорадно улыбнулась. Ей стало понятно, чей это стол. Ирена посмотрела на Леночку. Та с готовностью закивала:

— Да-да, вот именно тут она и сидит, стерва! Специально мой стол передвинули, чтобы ее посадить!

А вот это уже непохоже на Вознесенского. Он терпеть не мог перемен в привычной обстановке, поэтому и ютился до сих пор в этом офисе, который, по мнению Ирены, давно стал непрестижным, да и с квартирой своей старой никак расстаться не мог. Может быть, все-таки произошло что-то серьезное? По сердцу снова пробежала серая тень неуверенности, но тут же исчезла.

Размышления Свенцицкой прервал знакомый голос Станислава, раздавшийся из-за двери. Он с кем-то довольно громко разговаривал по телефону. Ирена моментально мобилизовалась, уселась в кресло, приняла очень светскую позу и положила недокуренную папиросу в пепельницу.

— Договорились. Я вам перезвоню завтра и назначим встречу. — Вознесенский вошел в приемную, деловито заканчивая на ходу разговор: — До свиданья.

В ноздри Вознесенскому остро ударил табачный дым. Он сморщился и, обращаясь, к Леночке, спросил грозно: — Кто это курил у меня в приемной, да еще такую гадость? Я же запретил!

— Я курила! — Свенцицкая медленно поднялась из кресла в углу, взяла папиросу, затянулась и с силой выпустила Станиславу в лицо горькую струю дыма. Вознесенский закашлялся.

— Ирена! Ты что здесь делаешь? — только и смог выдавить он из себя.

Ирена, плавно покачивая бедрами, не спеша прошлась по приемной, потушила папиросу о краешек пепельницы. Станислав мысленно вздрогнул, увидев, как Свенцицкая изменилась: эти огненно-рыжие короткие волосы и алая помада явно не сулили ему ничего хорошего. Он никогда не видел ее такой. Этот вызов не добавлял Ирене шарма, — наоборот, она казалась резкой, угловатой, злой. Новый образ подчеркивал ее возраст.

— Да вот, решила тебя навестить. Думаю, все ли там в порядке с моим Стасиком? Может, ему какая помощь нужна?

Вознесенский проблеял нечто невыразительное, пытаясь сообразить, что может означать ее неожиданный приезд. Может быть, Ирена просто соскучилась и решила сделать ему сюрприз? Впрочем, раньше такого не случалось… Или у нее случилось нечто экстраординарное и она приехала за помощью? Может быть, ей срочно нужны деньги? Или… Но нет, этого не может быть! Станислав, оправившись от шока, сориентировался, заметил Леночку, которая от напряжения вжалась в стул, стараясь не пропустить ни мгновения развивавшегося действа. Глаза у нее лихорадочно блестели от любопытства.

Он попытался приобнять Ирену и увлечь ее в свой кабинет, подальше от посторонних ушей и глаз. Но она решительно отстранилась. Внезапно Вознесенского пробил холодный пот. Он вспомнил, что именно сегодня у Свенцицкой должен был состояться показ ее коллекции в Милане, на который у него так удачно получилось не приехать! Что же могло произойти, чтобы Ирена сорвалась с этого самого главного в своей жизни мероприятия? Вознесенский знал, сколько месяцев труда и финансовых средств вложила Свенцицкая в то, чтобы этот показ состоялся.

— Ирена, какое сегодня число? — спросил он строгим голосом.

— Двадцать девятое июня, — насмешливо глядя ему прямо в глаза, произнесла Ирена.

— У тебя же должен быть показ! Что ты делаешь тут? Почему ты не в Милане? Что случилось?

Свенцицкая посмотрела на часы. Вероятно, как раз сейчас ее модели готовятся к дефиле.

— Нет уж, позволь мне узнать у тебя, что случилось, — по-прежнему холодно произнесла она, — Пройдем-ка к тебе в кабинет.

Вознесенский, семеня, следовал за Иреной, уже предчувствуя недоброе, но все еще надеясь, что все обойдется.

Как только за Станиславом захлопнулась дубовая дверь, Ирена что было силы влепила ему звонкую пощечину, потом еще одну. Станислав вскинул руки, пытаясь защититься.

— Что ты себе позволяешь, Ирена! — неубедительно возмутился он.

Свенцицкая удивленно вскинула брови. Она была прекрасной актрисой, и это явно был ее день.

— Это что ты себе позволяешь, скотина! Решил от меня потихоньку отделаться?

— Да ты что, с чего ты это вообще взяла, такую ерунду говоришь! Ты разве забыла, что мы с тобой… уже столько лет…

— Так, значит, ничего нет?

Станислав съежился, как побитая собака. Ирена знала его как облупленного. Могла предвидеть любое его действие. Он терпеть не мог выяснения отношений. Стоило на него прикрикнуть, разбить тарелку или завизжать погромче, как у него тут же подскакивало давление, он краснел, бледнел и готов был немедленно исполнить все, о чем его просят.

— Что ты имеешь в виду? — тихо и виновато спросил Вознесенский. У него кружилась голова. Он никак не мог привыкнуть к коротким рыжим волосам Свенцицкой. Хотелось одного: чтобы все это поскорее закончилось.

Ирена уверенной походкой подошла к креслу руководителя и, опустившись в него, снова закурила. Пепел она стряхивала прямо на бумаги Вознесенского. Тот морщился от каждого ее движения как от боли.

— Дома у тебя живут какие-то бляди, мне звонят с твоей работы и пересказывают в красках все, что происходит в твоей личной жизни… Как же так, дорогой? Или в твоей жизни что-то изменилось, а я просто еще не знаю об этом?

— Да. То есть нет! Нет, конечно… Ну не говори так, я тебе все объясню, — засуетился Станислав, — Лера — это совсем другое…

— Ах, Лера!..

Вознесенский понял, что выдал себя с головой и покраснел, как первоклассник. По его реакции Ирена поняла, что ничего на самом деле не изменилось.

— А где я могу застать эту прекрасную Леру, чтобы пообщаться с ней? Я смотрю, она не сидит на рабочем месте… У нее что, выходной?

— Лера очень занята… И вообще, почему ты считаешь, что вам надо общаться? Мы с тобой взрослые люди, сами все сможем урегулировать. Мы же всегда прекрасно понимали друг друга… — И Вознесенский умоляюще посмотрел на Свенцицкую.

Та сделала долгую паузу. Она сидела в его кресле, закинув на стол ноги в туфлях на острой металлической шпильке, курила и смотрела на Стаса так, что у него мурашки бегали по коже. Он прекрасно знал, что в гневе Ирена способна на любые поступки, самые жестокие и безрассудные. И предсказать ее поведение в такие моменты было совершенно невозможно.

Всякое он уже видел за время их общения — битую посуду, поломанную мебель, порванную одежду… Но сейчас Свенцицкая выглядела абсолютно спокойной. Никаких признаков истерики. Как долго она могла так продержаться? Или ей на самом деле было все равно и она лишь ломала комедию?

— Ладно, пойду прогуляюсь по офису! С людьми пообщаюсь, может, еще что-то интересное расскажут, раз ты молчишь. — Свенцицкая проворно соскочила с кресла и походкой профессиональной манекенщицы прошлась по кабинету. — А ты, кстати, без бороды похож на поросенка! Это она заставила тебя сбрить бороду? Кололась небось при поцелуях?

— Ирена, прекрати. При чем тут борода? Просто она мне надоела… Поезжай, пожалуйста, к себе домой и успокойся. Прошу тебя. Я к тебе приеду вечером, мы все обсудим, — тихо попросил Вознесенский.

— Вот еще! — Ирена развернулась и подошла к Станиславу вплотную, взяла его за подбородок двумя пальцами. — Милый мой Стасик, заруби себе на носу: я всегда буду делать только то, что я считаю нужным, и ничего кроме этого. Понятно тебе? Я не собираюсь никуда отсюда уезжать! Надо будет — и заночую здесь. Пусть все видят, как ты издеваешься над своей женой!

В этот момент у Свенцицкой зазвонил мобильный. Она отстранилась от Вознесенского и достала телефон.

— Алло! — кокетливо сказала Ирена в трубку и потеплевшим голосом продолжила: — Эжен, мальчик мой! Нет-нет, все хорошо, не беспокойся. Я у Станислава Георгиевича. Прямо сейчас? — Ирена выразительно посмотрела на Станислава и вышла из кабинета. — Правда? Потом расскажешь мне все в деталях…

Как только за Иреной закрылась дверь, Вознесенский подбежал к окну и распахнул его. Первый раз за все время работы в этом офисе. В кабинет ворвались гул машин, ветерок, звуки улицы. Там все было как всегда. Станислав упал в кресло и обхватил руками голову. Что делать? Прежде всего — не допустить приезда в офис Леры. Завтра будет день — будет и пища, как-нибудь все образумится. А сегодня он отведет Свенцицкую в ресторан, по магазинам, сделает для нее что-нибудь еще… Главное, чтобы они с Лерой сегодня не встретились. И он схватился за телефонную трубку как за спасательный круг.

Лера вбежала в офис. Сердце ее колотилось тысячей молоточков, в висках шумело, на лбу выступила испарина. Какая-то неведомая сила гнала и гнала ее вперед — до полного изнеможения. Перед дверью приемной Лера секунду помедлила, немного отдышалась, а потом стремительно переступила порог. В ноздри сразу ударил едкий запах табака. Взгляд, как прожектор, выхватил из пространства сначала Леночку, которая замерла в какой-то напряженно-выжидательной позе, во все глаза глядя куда-то в глубь комнаты. При появлении Леры она мгновенно перевела взгляд на нее.

— Ну вот и я! Что тут у нас? — выдохнула Лера, стараясь казаться спокойной, и подошла к своему столу. Сердце между тем не желало успокаиваться. Краем глаза девушка увидела рыжеволосую, коротко стриженную даму, которая смотрела на нее в упор из угла приемной. Лера машинально поздоровалась. В приемной часто сидели, дожидаясь Вознесенского, посетители. Но у этой дамы было такое странное выражение лица! Лере показалось, что она уже где-то видела эту даму. Наверное, она заходила раньше…

Свенцицкая смотрела на соперницу. Потрясению ее не было предела. Она же еще совсем девчонка! На вид лет двадцать или и того меньше. Вознесенский спятил! Но не конкурентка, бесспорно. Хорошая фигурка, стройные ножки, хотя далеко не модель. Да, пожалуй, и все. Волосы собраны в хвостик, минимум косметики. Одета непонятно во что, но ей идет… А что это у нее в ушах? Нет, наверно, показалось. Издалека плохо видно. В ней что-то есть, в этой девочке, но справиться с такой вряд ли будет сложно… Слишком неравны силы. Ирена ожидала гораздо худшего. Можно было слегка расслабиться.

Лера положила папку с бумагами на стол и обернулась, спиной чувствуя взгляд посетительницы. Та смотрела на нее не мигая, как будто сверлила взглядом. В зеленых кошачьих глазах прыгали желтые молнии.

— Кто это? — нервным шепотом спросила Лера, обратившись к секретарше. Та довольно фыркнула. Ей очень нравилось быть в эпицентре событий.

— Это жена Станислава Георгиевича, — громко и победно сообщила Леночка и посмотрела на Свенцицкую. Та одобрительно кивнула ей. Определенно надо будет поощрить эту сметливую секретаршу материально.

— Кто? — Свет померк в глазах Леры. Она уставилась на посетительницу. — Но у Станислава нет жены!

Лера все еще не верила в происходящее. Глупый розыгрыш! Но дама, похоже, и не думала шутить. Она встала и медленно подошла к Лере, поигрывая золотой зажигалкой и не сводя с нее пристального взгляда.

— К несчастью для вас, девочка, есть. Кстати, мы еще незнакомы, — Ирена еще ближе подошла к Лере, так, что девушка даже попятилась, — меня зовут Ирена Эдуардовна Свенцицкая. Мы со Станиславом Георгиевичем вместе уже двенадцать лет.

— Сколько? — Лере показалось, что она теряет дар речи.

— Двенадцать! И у нас в отношениях начинается новый цикл. Столько разных планов! Неужели Стас вам ничего обо мне не рассказывал? Это так непохоже на него.

Злость захлестнула Ирену. Она не могла ошибиться: в ушах у этой девчонки были те самые сережки «Картье», которые она в апреле купила в Москве, а потом просила Стаса сдать их обратно. Это высшая степень наглости — дарить Иренины вещи! Он поплатится и за это!

В этот момент дверь кабинета приоткрылась, оттуда осторожно выглянул Станислав и, быстро оценив ситуацию, поспешил ретироваться. Как-нибудь там сами разберутся, без него. В конце концов, он не мог знать, что Ирена приедет прямо в день показа и ворвется в офис, следовательно, изменить или предотвратить он тоже ничего не мог. Раз уж все так получилось, пусть сами выяснят отношения. Только Лерку жалко! А с другой стороны, она ведь не девочка уже, могла бы предположить, что у него за годы жизни образовались какие-то связи…

В этот момент ему показалось, что в приемной что-то упало. Он прислушался — тишина. Выглянул снова. Недалеко от двери в его кабинет, прямо у своего стола, лицом вниз лежала Лера. Она все слышала и понимала, но ее неумолимо затягивало в какой-то черный тоннель, и попросить помощи она не могла. В воздухе снова повеяло льдом. Рядом со столом Леры стояла секретарша Леночка и покатывалась со смеху. Ирена вальяжно сидела в кресле и курила.

— Представь, что выделывает твоя краля! — Свенцицкая горящей папиросой указала на Леру. — Притворяется, что упала в обморок. Она такая нежная! А я всего лишь попыталась попросить ее вернуть мне мои сережки. Она, наверно, украла их у тебя, да?

Леночка поддержала Ирену одобрительным хихиканьем.

— Почему вы стоите? Вы с ума сошли? — Вознесенский в два прыжка подбежал к Лере и приподнял ее голову. Девушка была мертвенно-бледной и очень холодной. — Врача, немедленно врача!

Леночка нерешительно помялась у телефона. Она смотрела на Свенцицкую, но та сидела неподвижно, прищурившись, наблюдала за происходящим.

— Ты что, никогда женских штучек не видел? Да она так к себе внимание привлекает! — сквозь зубы сказала Ирена. — Ты полный идиот.

— Я сказал — врача! — взревел Вознесенский и тут же закашлялся. — А ты, — он посмотрел на Ирену, — за это ответишь. Потуши сигарету сейчас же!

— Увидим, кто и за что ответит, — холодно улыбнулась Ирена, но выполнила его просьбу. Что-то все же изменилось в Станиславе.

Леру привели в сознание после нескольких уколов. Вознесенский был все время рядом, держал ее за холодную, безжизненную руку. Его снова придавило тяжелое чувство вины перед этой девочкой. Наконец ресницы Леры едва заметно дрогнули. Девушка очнулась и посмотрела на Станислава. Уголки ее губ страдальчески дрогнули.

— Милый, — прошептала она еле слышно, — скажи, что все это неправда! И про сережки тоже…

Вознесенский промолчал, не зная, куда спрятать глаза. Багровая краска стыда медленно заливала его щеки. Леночка испуганно наблюдала за происходящим из угла. Свенцицкая продолжала хранить молчание. Ей было не по себе. Подоспевший доктор помог Лере подняться, ей принесли воды. Как только немного пришла в себя, она тут же вытащила из ушей злополучные серьги.

— Возьмите, если они ваши… — Сережки звякнули и покатились по столу.

Ирена даже не пошевелилась. Станислав опустил голову. Глаза у Леры были большие и равнодушные, они смотрели куда-то сквозь всех, в пустоту. На лице у нее было выражение отрешенности и глубокого отвращения к происходящему.

— Отвезите меня домой, — попросила она.

Вознесенский вызвал водителя Диму и попросил довезти Леру до общежития. Свенцицкая не проронила ни слова. Леночка стояла в неудобной позе, но совершенно не замечала этого. В комнате еще долго висела липкая, тревожная тишина.

— Ирена, поезжай тоже. Завтра поговорим обо всем. Я сейчас хочу побыть один.

Свенцицкая не пошевелилась. Похоже, оправдывались худшие ее ожидания.

— Вызовите мне машину, — наконец произнесла она. Вознесенский молча смотрел в пол. Леночка вздрогнула, точно очнулась:

— Да-да, сейчас, Ирена Эдуардовна! Спускайтесь, вас будут ждать. Черный «вольво» внизу… Не забудьте ваш чемодан.

— Пусть кто-нибудь донесет его. — Свенцицкая тяжело поднялась и посмотрела на Вознесенского. Тот по-прежнему не поднимал глаз. — До свиданья, дорогой! Но не забудь: наша песня еще не допета! Все самое интересное только начинается. Поэтому я не прощаюсь.

— Пожалуйста, Ирена, уходи. Мы все обсудим позже.

Свенцицкая вышла, не оглядываясь. Хлопнула дверь. Вознесенский какое-то время постоял в глубоком раздумье и ушел в свой кабинет. Леночка воровато огляделась и быстрым движением забрала со стола никому больше не нужные роскошные сережки.

Ночь у всех троих была тяжелой.

Ирена, приехав домой, бросилась в гостиной на диван, не раздеваясь. В квартире стоял удушливый запах ее любимых духов — «Мажи нуар». У нее была огромная, действительно великолепная квартира в античном стиле — Ирена занималась ремонтом как раз во время разработки коллекции «Эллинские мотивы». В квартире было всего две комнаты — гостиная, соединенная с кухней, общей площадью метров сто пятьдесят, и спальня, переходящая в ванную, немного меньше по размеру. В гостиной были бело-розовые мраморные колонны, на стенах — фрески, на потолках — лепнина. Мозаичный пол со сложным орнаментом был доставлен из Италии по индивидуальному заказу. Ложе Ирены в спальне обрамлял изящный розовый балдахин в виде шатра. В гидромассажную ванну в виде огромной розово-золотой перламутровой раковины можно было перебраться прямо из постели. Туалет тоже был оформлен весьма своеобразно: стены в нем были из дымчатого витражного стекла, и все, что за ними происходило, можно было созерцать фактически из любого места квартиры. Свенцицкая считала это очень пикантной интерьерной находкой. Надо отдать ей должное: все, кто попадал в эту квартиру, надолго оставались под впечатлением. Она даже получила приз одного из модных интерьерных журналов за лучший дизайн.

У Свенцицкой без конца трезвонил мобильный телефон, — вероятно, многочисленные знакомые спешили поздравить с успехом ее коллекции, но в данный момент Ирену это совершенно не волновало.

Она лежала на огромном диване и не могла поднять голову, не в силах справиться с навалившейся болью. В конце концов, телефон жалобно пискнул и замолк — разрядилась батарея. Надо бы позвонить Эжену… Он, наверное, беспокоится. Но у нее не было сил даже сползти с кровати, чтобы взять телефонную трубку.

Ближе к часу ночи Ирена все же заставила себя встать и раздеться. Она прошла на кухню и налила себе коньяка. Что же это происходит с ней, со Станиславом, со всем миром? Не может быть, чтобы это было концом, она не допустит этого! Слезы слабости опять потекли по щекам Ирены. Такое странное, давно забытое чувство, которое за один день возвращалось к ней столько раз! Свенцицкая искала и не находила выход из этой ситуации. Конечно, высока вероятность того, что Стас уже завтра одумается и все у них будет как раньше. Но тихий голос в ее сердце говорил о том, что по-прежнему больше не будет никогда.

Она вспоминала, как Вознесенский смотрел на эту девчонку, лежавшую на полу, и ее грызла глухая, неизбывная тоска. В этом взгляде было Чувство! Но допустить, чтобы Стас, прожив с ней столько лет, сейчас ушел к какой-то Лере, — это было выше ее сил. Свенцицкая всегда хвалилась перед знакомыми тем, что воспитала Стаса под себя, сделала таким, какой он есть сейчас, — и теперь отдать кому-то свое любимое творение?! Нет, Ирена не привыкла сдаваться. Иначе она не достигла бы таких высот в жестком западном модельном бизнесе.

Под утро, после нескольких рюмок коньяка, было принято единственно верное решение: не сдаваться, бороться за свое счастье до конца, чего бы это ни стоило. Даже если придется пойти на крайние меры (а Ирена очень хорошо понимала, какими они бывают)! Она выиграет эту борьбу. А у Леры вся жизнь впереди, она назавтра забудет Станислава, и у нее будет еще сто других мужчин… Лучше и моложе, быть может, даже богаче. А Ирене уже сорок два. И ей пора устраивать свою жизнь, нужна определенность…

Так она лежала, предаваясь печальным размышлениям, еще несколько часов, время от времени проваливаясь в тяжелый, похожий на забытье сон. Вознесенский не звонил.

Очнувшись через пару часов после очередного мучительного провала, Ирена неожиданно вспомнила про Селену, одну из сильнейших ведьм и ясновидящих Москвы. Ирена была знакома с ней с тех самых пор, как та давным-давно помогла ей избавиться от пагубной привязанности к алкоголю. Теперь, по слухам, Селена работала за очень большие деньги только с VIP-персонами. Ее клиентами были не только жены богатых бизнесменов, но и депутаты Госдумы, знаменитости, владельцы крупных финансовых групп.

Что ж, Ирена поедет к ней с самого утра. Чтобы наконец понять, что здесь происходит на самом деле и что нужно предпринять, чтобы изменить сложившуюся ситуацию.

Из дневника Леры

У меня нет слов, чтобы все это описать. Сейчас я уже немного пришла в себя и начала обдумывать произошедшее. Я снова оказалась в своей маленькой комнатке с розовыми стенами в общежитии, где я мирно и спокойно прожила почти пять лет. Будто все, что было со мной вчера, — только сон, страшный и кошмарный. А теперь я проснулась — и опять одна, среди моих любимых книг, учебников, тетрадей. Словно вернулась в свое настоящее. В окне — звездное ночное небо. Я всегда любила эту комнату за то, что в ней такое небо. Когда лежишь на кровати, кажется, что оно прямо над головой… И такая луна! Она не отпустит меня, я теперь точно знаю. Все что было — иллюзия, мои фантазии, мечты. Все было сном, а теперь я проснулась.

Только вернувшись сюда снова — вот так! — я поняла, что даже дневник мой остался здесь. И все эти недели, промелькнувшие калейдоскопом, я ничего не писала. Жизнь так закрутила меня в последнее время, что я даже не думала ни о чем, кроме того, что происходило со мной. У меня в жизни был другой, как мне казалось — глубокий смысл. Которого сегодня не стало. И я понимаю, что настоящее — это мой письменный стол, мое бескрайнее одиночество и эта холодная, вечно умирающая и возрождающаяся Луна над моей головой.

Как он мог так обмануть меня? Зачем? Ему захотелось поиграть со мной — но разве мало вокруг других игрушек? Или особенно притягательным как раз и кажется то, что не сразу падает в руки? У меня в эти длинные часы произошла полная переоценка ценностей. Конечно, все было совсем не так, как должно. У нас с С. не было того чудесного периода ухаживаний, романтических встреч, тайных поцелуев. Все случилось как-то чересчур быстро и внезапно, настигло, как гроза. Все предостерегали меня от романов на работе, от взрослых мужчин, безумных страстей… Все были правы, как оказалось. Но в первый раз в жизни я испытала присутствие другой силы, которая гораздо могущественнее того, что я испытывала раньше. Меня как будто повело куда-то, а я и сопротивляться не могла… Это было похоже на огромный магнит.

Я пытаюсь проанализировать все, что случилось. Мне всегда казалось, что любовь — это такое светлое чувство, которое несет в мир гармонию. Я была уверена, что моя любовь именно такая. В ней не было ни капли фальши или лжи. Почему же… Я не понимаю…

Спустя три часа я снова пишу в дневник. У меня очень болит сердце. Наверное, завтра останусь дома, подумаю обо всем. А где теперь мой дом? Вряд ли я смогу вернуться в квартиру, где мы были так счастливы с С. Или мне казалось, что мы счастливы. И отсюда мне совсем скоро надо будет уехать. Мне так одиноко! Наверно, все это было только моей ошибкой. Ведь права была моя золотая Ню, когда говорила, что у меня совершенно нет жизненного опыта. И мама была права, предостерегая. Но как же так! Я ведь чувствовала, что нужна С., что ему хорошо со мной!.. Ну вот, я опять начинаю плакать. Нельзя этого делать, нельзя!

Это был для меня такой шок, когда я узнала про его жену. Как я не додумалась раньше — ведь ее фотография стояла прямо у него на столе… Когда любишь, то абсолютно доверяешь человеку. Наверно, мне нужно просто отойти в сторону. Как позорно вдруг оказаться любовницей, да еще и на работе, и при живой жене! И кто — я! Так стыдно теперь. Но чего я стыжусь? Того, что полюбила не того человека? А может быть, это все только испытания любви. А я сейчас возьму и отрекусь от нее, прямо как Иуда. А вдруг я ему на самом деле очень нужна?..

Когда меня увозили с работы, я была как под гипнозом — ничего не чувствовала. Но мне было вместе с тем так больно — и душевно, и физически… Раньше никогда со мной такого не было. Позже я разозлилась на всех и плакала. Потом и это прошло. Все так быстро! Сейчас мне снова хочется разозлиться, а я не могу, как будто эта энергия утекает куда-то мимо меня. Вспоминаю минуты нежности с С. — как давно это было! Думаю про Ирену, кажется, ее именно так зовут. Она очень властная женщина. Но при всем этом, есть в ней что-то жалкое. Ведет себя совсем не как настоящая жена. Как будто защищается ото всех сразу. И эти рыжие волосы… Сколько же ей лет? В любом случае она намного старше меня. Что у них с С.? Может быть, она сумеет понять, что мы с ним просто полюбили друг друга? Может быть, с ней надо просто поговорить по душам — и все станет на свои места? Вот мама Ню — она же сумела все понять, хотя у нее ситуация была куда как хуже… Но ей потребовалось очень много времени для этого.

Так и не сплю. Не могу. Столько времени уже не писала по стольку! Мысли роятся в голове, хотя мне очень, очень плохо. Уже наступает утро. Небо такое красивое — розовое… Луна ушла. Всю ночь она была в комнате, как раньше. С. не звонит. Я все-таки ждала. Неужели он сейчас с ней? Нет, такого не может быть! Тогда почему?.. Но нужно ли ждать звонка от человека, который предал меня? Кажется, я снова теряю рассудок и погружаюсь в болезненное небытие. Единственное желание — услышать его голос, поговорить с ним… Понять наконец, что же у нас происходит и что делать дальше…

Станислав просидел у себя в кабинете до полуночи. Сидел и тупо смотрел куда-то перед собой. В душе была удивительная пустота. Снова все у него получилось как всегда. На миг увлекся, показалось, что можно в одно мгновение изменить жизнь. Чтобы всем было хорошо и никому не было больно. Но чудес не бывает. Наверное, в таком возрасте уже просто невозможно что-то по-серьезному изменить. Но другие ведь меняют — и в пятьдесят, и позже! Вот муж одной коллеги по бизнесу в шестьдесят женился на двадцатилетней — и счастлив. Нет, это другие люди, но не он…

Ирена все испортила. Он давно хотел все ей объяснить, столько времени собирался. Хотел все устроить так, чтобы не было этого душераздирающего крика, от которого лопаются перепонки, истерик и обмороков. Это все ужасно, эти женские эмоции. Он бы смог все объяснить, уладить, а она… Он просто не успел. Теперь Свенцицкая еще и обвинит его в срыве показа коллекции. Только этого ему и не хватает! Потребует компенсации — и будет при этом по-своему права.

И Лерка, она, бедняжка, аж в обморок упала. Хотя могла бы понять, что у них с Иреной другие, взрослые отношения, которые тянутся давно и долго, уже больше десяти лет, и все к ним привыкли, включая его самого… Теперь она лежит в своей крохотной комнатушке и наверняка плачет. А Ирена курит свои дурацкие сигареты и плетет интриги. И тоже плачет, наверно. Как ей не идут эти рыжие волосы, просто ужас какой-то. Наверно, теперь будет снова склонять его жениться на ней. Опять двадцать пять! Ему казалось, что они заключили пять лет назад бессрочный договор о невмешательстве в личную жизнь друг друга, и он со своей стороны его тщательно соблюдал. А теперь все по новой! Что ему со всем этим делать? Все навалилось разом, как обычно. А у него, между прочим, контракт с англичанами, и масса других дел и встреч, и вообще — есть о чем подумать и чем заняться… Теперь еще разбирайся с этими двумя! А если Лерка его бросит? Просто возьмет — и бросит? Она же молодая и симпатичная. Конечно, второго такого варианта, как он, у нее уже не будет, но ведь найдется кто-то другой. Не сразу, может, через несколько месяцев. Это только сейчас ей кажется, что она его любит. А пройдет совсем немного времени, и она забудет про него, будет также танцевать вечерами в лунном свете перед кем-то другим. Черт, в каком лунном свете? Откуда такие мысли? Привидится же… А он, что он будет делать тогда? Да ничего. Просто будет жить дальше, как и раньше. Работать, ездить со Свенцицкой отдыхать, продолжать заниматься спортом. А получится? Наверное, да. Всегда же получалось… Но эти глаза, в которых было столько любви, это нежное тело, которое он нечаянно умудрился лишить невинности, эта трогательная близость… Он очень скоро привыкнет к тому, что всего этого больше нет. Это всего лишь сон, лунный блик, скользнувший по стеклу его жизни. Скоро все пройдет. Он сумеет все уладить, и все опять пойдет по-старому, как будто ничего и не случилось. Это же еще возможно! Стоит только постараться…

Когда Станислав, покинув офис, подъехал наконец к дому, было уже далеко за полночь. В машине он десять раз вспомнил Леру — луна презрительно обжигала его холодом через затемненное окно. Снова полнолуние! Почему они бывают так часто? Гораздо чаще, чем раз в месяц.

Поднявшись на лифте, он подошел к двери своей квартиры. Как странно… Она не была закрыта на ключ. Сердце Вознесенского радостно екнуло. Лерка, какая молодец, не поехала в свое дурацкое общежитие, а пришла все-таки к нему! Сейчас он ей все объяснит… Умница! Она оказалась мудрее, чем он думал. Станислав ступил в темную квартиру и произнес громко:

— Лерка! Сюрприз!

Но ответом ему была глухая тишина. Звякнуло под ногами битое стекло. Это что еще такое? Вознесенский включил свет, медленно разделся, разочарованно прошелся по комнатам, все еще надеясь, что Лера спряталась в одной из них. Все было как всегда, кроме разбитого зеркала в коридоре. Как оно могло так отколоться, в самом верхнем углу? На трюмо в спальне лежали Лерины карандашики для губ, в шкафу висели так ни разу и не надетые яркие обновки. И только сама Лера была где-то далеко. Станислав тяжело вздохнул и пошел в спальню. Что ж, все что ни делается — к лучшему. Значит, так оно и должно быть. А ему все же надо хорошенько отдохнуть — завтра будет трудный день! Невозможно себе представить, что еще выкинет Ирена.

Постель показалась ему неожиданно холодной и неуютной. Оказывается, он успел привыкнуть к тому, что Лера вечерами согревала его своим хрупким телом. Он и не думал, что в ней столько тепла — казалось, один лед… Это открытие было болезненным, как удар ниже пояса. Вознесенский долго ворочался без сна, а потом наконец свернулся в своей любимой позе эмбриона и забылся рваным, тяжелым сном.

В какой-то момент дверь в спальне тихо скрипнула. Сердце Станислава еще раз предательски екнуло: Лерка пришла! Как хорошо! Он даже повернулся на спину, чтобы удобнее было следить за ее появлением. Потом решил зажмуриться, сделав вид, что спит. Странно, но в постель к нему никто не спешил. Тем не менее в комнате отчетливо слышалось чье-то сопение, мягкие шаги и неразборчивое бормотание. Вознесенский почувствовал, как у него по коже побежали мурашки. Он в мгновение ока припомнил сразу несколько страшных историй, которые в детстве шепотом рассказывали мальчишки во дворе: про привидения, Пиковую даму и Женщину в белом. Не утерпев, он медленно открыл сначала левый, а потом и правый глаз. В комнате вздыхал и возился какой-то странный гражданин невысокого роста в необычном блестящем головном уборе, вроде высокого шлема.

— Ох, не добудиться же тебя, а у меня и так времени мало, — сказал нежданный гость ворчливо, недобро поглядывая на застывшего в ужасе Вознесенского.

В голове у Вознесенского табунами резвых скакунов пронеслись такие догадки, что он уже решил, что настал его смертный час. Глубоко вздохнув, он сложил руки на груди и попытался припомнить детство, мать, университетские КВНы… Но мозг подкидывал ему мысли совсем другого свойства. Какие ценности есть в доме? Денег практически нет, они лежат в сейфе на работе. В портмоне несколько золотых кредитных карточек на весьма кругленькую сумму. Два телевизора, видик, стереосистема… Еще пара наручных швейцарских часов. Негусто, но все равно неприятно!

— Берите все, — вне себя от страха прошептал Станислав. А в голове уже пульсировала другая мысль: что, если этот гражданин вовсе не грабитель, а пришел его шантажировать по делам работы?

— Нужны мне очень твои карточки, идиот! Я сам кому хочешь могу их сто штук выдать, — ответил незнакомец раздраженно.

Незамедлительно после такого заявления в руке у него веером раскрылись десятки золотых и платиновых карт различных банков мира. Он печально взглянул на них, а потом подошел к окну и медленно разжал пальцы, наблюдая, как закружился золотой листопад в тусклом свете дворовых фонарей. При этом губы его кривились в презрительной ухмылке, которая очень не понравилась Вознесенскому. Этот субъект определенно хотел от него чего-то большего!

Все еще глядя в окно, незнакомец продолжил:

— Я к тебе за другим пришел.

Так и есть! Худшие опасения Вознесенского подтверждались. Это банковская мафия. Сейчас он потребует выдать ему номера банковских счетов компании и осуществить перевод средств в чужие офшоры. И не отстанет, пока не получит все. Его взяли в заложники, точно. Что же делать? Какой там экстренный номер в сети МТС? Конечно, Станислав его не помнил.

Слегка оправившись от ужаса, он вдруг заметил, что незнакомец непринужденно висит в воздухе, сантиметрах в тридцати от пола, а то, что он сперва принял за шлем, оказалось при ближайшем рассмотрении каким-то светлым сиянием вокруг головы гражданина. И повсюду в комнате мерцали призрачные, голубоватые огоньки. Как в мертвецкой!

— Да ты, оказывается, еще больший трус, чем я предполагал, наблюдая за тобой все эти годы, — грустно промолвил незнакомец, все еще не удостаивая Стаса взглядом своих бесцветных глаз.

Несомненно, служба безопасности конкурентов! Сначала вынудят отказаться от бизнеса, а потом убьют. Стандартная схема. Подбросят наркотики. Уже накачали галлюциногенами… А вдруг этот тип из Генпрокуратуры? Забирают же других… Вознесенский начал тихо всхлипывать. Ему стало отчаянно жаль своей непрожитой жизни, нерожденных детей и всех перспектив, которые в этот момент казались ему особенно блестящими.

Между тем, не делая никаких видимых движений, субъект приблизился к дрожащему в кровати бизнесмену.

— Хоть ты и считаешь, что меня не существует, как и остальных — Бога, Дьявола и прочих сил бесплотных, — гость указал куда-то в направлении окна, — я все равно пришел, чтобы поговорить с тобой, поскольку ты достиг поворотной точки в своей жизни. Развилка на пути, так сказать. Теперь как в сказке: налево пойдешь — любовь обретешь, направо пойдешь — богатство, а прямо… Ну, впрочем, ты скоро сам все узнаешь.

Произнеся это, незнакомец приблизился к Вознесенскому настолько, что тот ощутил колебание воздуха, напоминавшее чье-то дыхание, у самого лица.

Пытаясь отодвинуться в спинке кровати, он вдруг наткнулся спиной на что-то холодное и подпрыгнул на месте от ужаса: незнакомец висел в воздухе уже сзади него, с той же нехорошей улыбочкой на лице. Вознесенскому впору было вызывать неотложку. Но тут его мысли, беспорядочно метавшиеся, вдруг успокоились, ему стало легко и комфортно. Тревоги и страхи разом отступили. Станислав затих и даже нашел в себе силы улыбнуться гостю. В воздухе запахло озоном и полевыми цветами.

— То-то же, — удовлетворенно проворчал незнакомец. — А теперь слушай меня очень внимательно, иначе в следующий раз мы с тобой встретимся при других обстоятельствах. Не особо ты мне симпатичен, приятель, признаюсь честно! — Посетитель оглядел с ног до головы бессильно распластанного на сбитой постели Вознесенского. — Стяжатель, вор, трус, прелюбодей, да и другие грешки, потяжелее, на тебе есть, да не о них сейчас разговор.

Стасу вдруг стало стыдно. Такое незнакомое чувство! Он от этого чуть не заплакал.

А гость продолжал:

— Но раз уж так сошлись звезды, что ты в этой жизни должен сделать нечто, чего делать как раз и не желаешь, то придется мне с тобой еще повозиться.

С этими словами незнакомец вытащил из-под безразмерной полы своего одеяния мольберт и краски. Станислав узнал предметы из своего кошмарного сна и снова задрожал как осиновый лист. Субъект внимательно оглядел мольберт, погладил его, посетовал, что, мол, жалко идиотам такие ценности отдавать, и продолжил:

— Сколько лет я да и прочие силы тщетно толкаем тебя к тому, что ты тут реально должен делать! Так что скорее определяйся, либо ты сейчас поймешь, что к чему, либо… — Вокруг незнакомца вдруг вспыхнули, заплясали огненные языки, а лицо его исказилось и стало похоже на то, как в детских книжках изображают у чертей, в воздухе повеяло серой. Вознесенский от неожиданности зажмурился и снова попытался залезть под одеяло с головой, но гость ему не позволил. Он вновь принял свой первоначальный облик и теперь смотрел на Станислава уже с сожалением.

— Вот уж вечно, распределят так уж распределят, а я потом мучайся! Ну что, все тебе понятно?

Вознесенский отрицательно замотал головой.

— Кто вы? — робко поинтересовался он, снова начиная думать, что это конкуренты по-тихому сводят его с ума.

— Вестник, неужели не ясно? Хранитель твой. Вот тут все дела твои записаны, — в руках у посетителя появился пухлый гроссбух, — и как троих человек угробил, а вину на четвертого свалил, который в тюрьме потом помер, и как от сестры своей единокровной отрекся, и как взятки в Госдуме давал и по притонам во Франции ходил. Все зафиксировано и в свой час будет передано в высшую инстанцию. У тебя очень дисциплинированный хранитель.

Гость собрался было сказать что-то еще, но Вознесенский возбужденно перебил его:

— Ну если ты и вправду хранитель и вестник, то скажи, какую ты мне весть принес и от кого и что со мной дальше будет?

Незнакомец задумчиво почесал где-то в районе головы. Сияние в комнате усилилось.

— Вообще-то я люблю приносить добрые вести. Но это большая редкость по нынешним временам. Это заслужить нужно. Руководитель мой, архангел Гавриил, как раз на этом и специализируется, а мне приходится разные поручения выполнять. И не только, кстати, от Бога. У оппонента его, Дьявола, вестей куда как больше. Людей не хватает. Вот и приходится помогать… Тем более не всегда и отличишь, кому от кого вести приносишь. Одному новостями по голове настучать надо как следует, как тебе например, другому моему подопечному поэту рифму подсказать или философу какому пару мыслишек подкинуть, — это все от кого известия? Сам не знаю. В основном с людьми творческими общаюсь, они тоньше, с ними интереснее. Я ведь тоже личность динамичная, творческая. А вообще все в мире относительно. Вот сейчас у тебя в голове треугольник, а присмотришься повнимательнее — оказывается, не треугольник вовсе, а квадрат. Развернешь его в пространстве — да это и не квадрат вовсе, а куб многосторонний и так далее…

Гость прервал рассуждения, снова посмотрел на Станислава внимательно и сказал печально:

— Не понимаю, как себя можно было до такого состояния довести! С таким-то научно-культурным багажом! Старик Платон рыдал бы, на тебя глядя. А она никогда не стала бы разговаривать с тобой в ту ночь в оливковой роще…

— Какие, к черту, треугольники, кубы, какой Платон? Что за чушь ты несешь, кем бы ты ни был! Роща оливковая! Книжку «Как свести с ума мужа» прочитал, что ли? Так я ее тоже читал, обученный. НЛП на курсах изучал у известного академика, магистра разной магии. Меня не проведешь! Если ты такой умный, что же про меня ничего не сказал! Как мне с Леркой и с Иреной разбираться? Они же действительно меня с ума сведут! — забыл о страхе Стас.

— Намеков, как видно, ты не понимаешь! Ну да ладно. Не они тебя с ума сведут, твои женщины прекрасные, а сам ты себя сведешь, если ни до чего другого не додумаешься! И надо же было этому болвану поручить сыграть такую роль в мировой культуре! — Гость ехидно усмехнулся. — Ты тут все время твердишь о каком-то своем выборе, свободный ты мой! Так вот, пожалуйста, выбирай: сейчас ты еще на самом деле свободен. То есть не совсем, конечно, но в рамках разумного, — тебе как раз хватит. Я и правда очень старался, — с обидой в голосе продолжил хранитель, — такую девушку тебе прислал. — В его глазах появилась нежность. — Танцовщица моя, вдохновительница! С ней тебе невозможно было бы ошибиться, она бы тебя наставила на путь истинный. Знаешь, сколько посвящений она прошла, чтобы с тобой, олухом, здесь встретиться? Впрочем, с ней у нас разговор особый, у нее своя чаша печалей, которую, увы, придется ей сполна испить. Но танец свой главный она еще станцует. Надо исправлять прошлые ошибки, учиться любить моей лунной девочке. Только иногда, для того чтобы двинуться вперед, приходится возвращаться назад. Вы, люди, этого никак не хотите понимать. А ты опять перетрусил и вызвал эту рыжую, как ее? Ах да, Ирену. — И гость недоброжелательно уставился на Станислава.

— Не вызывал я ее! — запальчиво выкрикнул Вознесенский. — Она сама приехала! Ей мои сотрудники позвонили…

— Это тебе только так кажется, — благодушно возразил гость, — у любого действия есть скрытые причины. А я ее на машине подвозил, так что знаю, что к чему. Но пора делать выбор, хотя тебе ой как не хочется! Подумай хорошенько!

И неожиданно для Станислава гость быстро протянул ему мольберт и краски. Вознесенскому стало так страшно, как не было никогда в жизни, и он что есть силы оттолкнул дары вестника. Тут же в комнате померк свет, где-то вблизи громыхнул гром, мебель в комнате заходила ходуном, потолок выгнулся куполом.

— Свершено! — произнес чей-то суровый голос. И тут же со стен и потолка полилась на Вознесенского сначала тяжелыми маслянистыми каплями, а потом и мутными горячими потоками какая-то жидкость, которую он принял сначала за растекшуюся краску. Но потом, когда ее потоки начали заливать лицо, он почувствовал, что это не краска вовсе, а самая настоящая кровь.

Сквозь багровую пелену Стас различал еще смутные очертания своего гостя, но ему почему-то казалось, что странный посетитель сильно увеличился в размерах. Он снова был в пламени и сжимал в руках огненный меч.

— Ты сам избрал свой дальнейший путь: скоро ты потеряешь все, что имеет для тебя хоть малейшую ценность. Твой бизнес рухнет. Ты пройдешь через предательство близких, позор и тюрьму. Ты своими руками совершишь убийство той, которую любишь. И закончишь жизнь в сумасшедшем доме. И мы с тобой еще непременно встретимся, хочешь ты того или нет!

Раскаты голоса затихли вдали. Несколько раз сверкнули молнии, и все наконец исчезло.

Станислав в ужасе подскочил на кровати и огляделся. Вокруг не было ничего необычного. Раннее утро, рассвет только занимается. Приснится же такое! Просто ужас. Ему показалось, что в комнате до сих пор стойкий запах серы и озона. Вознесенский вприпрыжку побежал в душ, чтобы смыть с себя липкое ощущение абсолютной реальности ночного кошмара.

— Вот, дожил, — бурчал он про себя, — уже многосерийные ужасы снятся. С разворотом треугольников во времени и пространстве. Совсем бабы проклятые заморочили. Надо успокоительного попить. Съездить отдохнуть на море. Чтобы вся эта дурь повыветрилась…

После двух чашек крепкого кофе Станиславу полегчало. Реальные проблемы снова встали перед ним во весь рост. Нужно было как-то решать ситуацию с Иреной и Лерой. Но главное — взять себя в руки и не поддаваться своим кошмарам, возникающим от чрезмерного нервного перенапряжения. Себя нужно беречь!