Любить — это так просто!

Глава первая

Три года спустя.

Джейн Стюарт нервно сплела пальцы. За последние недели она не раз ловила себя на том, что грызет ногти и кусает губы, чего не делала уже много лет, с детства. Совсем на нее не похоже!

Даже прекрасный вид из окон большой гостиной, как она ее называла, не успокаивал Джейн. Она глубоко вздохнула и окинула взглядом буйную зелень поля для гольфа, за которым расстилалась необозримая гладь океана. Однако великолепная панорама не тронула ее.

В прежние времена она приходила домой по вечерам усталая, бросалась на диван и долго смотрела в окно. Иногда выпивала бокал вина, чтобы расслабиться после напряженной работы, но обычно ей хватало общения с природой, действовавшей на нее подобно целебному бальзаму.

После аварии все изменилось. Несмотря на то что она проводила у окна долгие часы, сидя в инвалидном кресле, и наблюдала, как яркие краски дня постепенно смягчаются и перетекают в нежные, пастельные тона, прежнее умиротворение не приходило. Вместо этого она погружалась в тяжелые раздумья... тревожилась о будущем.

Джейн оглядела свое тело. Забавно видеть себя не в привычном спортивном костюме. Экономка Мануэла помогла ей облачиться в белые шелковые брюки и пушистый белый свитер из ангорской шерсти — подарок сестры Маргарет к Рождеству. Мануэла уложила ее белокурые волосы в красивую прическу, вдела в уши прелестные брильянтовые серьги с жемчужинками, доставшиеся Джейн от матери. Массивный золотой браслет дополнял элегантный наряд.

Выйдя из больницы, Джейн поначалу одевалась как раньше, но вскоре поняла, что обычная одежда выглядит нелепо и является насмешкой над ее теперешним состоянием. Мягкие трикотажные комплекты всех цветов радуги, которые она сейчас носила, гораздо удобнее и практичнее. Проснувшись утром, Джейн долго раздумывала, какой выбрать: розовый, сиреневый, или ее настроению больше подойдет бирюзовый или желтый?

После несчастного случая ее жизнь круто изменилась. Прежде ей приходилось постоянно принимать важные решения. Теперь же ее занимали всякие пустяки: какого цвета костюм надеть, что съесть на обед, какую книжку почитать. Иногда казалось, что жизнь на время замерла и остается лишь ждать, когда ее тело обретет прежнюю силу.

— Как вы себя чувствуете, доктор? Принести что-нибудь?

Услышав голос экономки, Джейн обернулась. Мануэла, седая шестидесятилетняя женщина, стояла в дверях, ласково улыбаясь. Джейн вздохнула.

— Который час, Мануэла?

Та глянула на часы, повернув циферблат к быстро угасающему дневному свету, льющемуся в широкие окна.

— Без двадцати шесть.

— Пожалуй, я успею выпить бокал вина до его прихода. Принеси «шардонне».

— Si, senorita. — Мануэла одернула мешковатую кофту и направилась на кухню.

— Только немного! — крикнула Джейн ей вслед. — Полбокала.

Мануэла ушла, и Джейн снова повернулась к окнам. Она волновалась, словно юная девушка перед первым свиданием. Совсем на нее не похоже!

Через минуту экономка вернулась. Она задержалась у двери — включить свет — и подала хозяйке бокал. Джейн развернула кресло так, чтобы ее видеть.

— Спасибо.

— Не за что, доктор. — Мануэла отошла, сложила руки на груди и окинула девушку оценивающим взглядом.

Джейн рассеянно повертела бокал в пальцах, отпила глоток и подняла глаза. Мануэла служила у них с тех пор, как родители Джейн построили этот дом в Пеббл-Бич. Когда доктор Уэлдон Стюарт скоропостижно скончался через два года после смерти жены, дом перешел в собственность дочери. Мануэла осталась с ней. За много лет Джейн привыкла к доброй женщине и считала ее скорее другом и компаньонкой, чем служанкой.

— Заметно, что я волнуюсь? — спросила она. Мануэла улыбнулась.

— Вы немного бледны, сеньорита, но от вина ваши щечки порозовеют. Не тревожьтесь. Вы прекрасно выглядите. С тех пор как он появился здесь, я еще никогда не видела вас такой красивой.

— Хотелось бы верить... — Джейн сделала еще один глоток.

— Зря вы так волнуетесь. Сеньор Трент вами восхищается, и с каждым днем все больше. У него на лице написано. Я-то вижу.

— Ты просто хочешь меня успокоить.

— Нет, сеньорита, это чистая правда.

— Джереми меня жалеет. У него доброе сердце.

— Да нет, — покачала головой Мануэла, — вы сами себя жалеете. Я уже вам говорила. Ждете, пока жизнь к вам вернется, а навстречу ей не идете. Вы делаете ошибку.

— Знаю, ты меня не одобряешь. — Джейн отпила из бокала.

— Неважно, одобряю я вас или нет. Важно, чтобы вы вновь поверили в себя, как верили раньше. Ваш ум остался при вас, и лицо тоже.

— Но теперь я только наполовину женщина, Мануэла! Я калека!

— Простите, сеньорита, но вы несете полную чушь. Вы бы сказали такое своему пациенту? Да никогда!

— Ты говоришь как Марк Крински.

— Он прав, ваш доктор, я с ним согласна. Еще до того, как он посоветовал вам снова пойти на работу, я сама об этом подумала. Вам было бы полезно опять увидеть детишек, которых вы лечили.

— Зачем? Чтобы убедиться, что я ни на что не гожусь? Не могу я играть в медицину, Мануэла! Не хочу, чтобы окружающие делали мне скидки. Или я буду выполнять свой долг как следует, или не буду работать вовсе!

Джейн повысила голос, в ее тоне прозвучали нотки раздражения. Она тут же пожалела о своей резкости, ибо знала: Мануэла искренне желает ей добра.

— Извини, — буркнула она. — Я не хотела тебя обидеть. — Она потерла переносицу. — В последнее время я сама не своя. Вот и сейчас нервничаю: как все пройдет?

— Почему, доктор? Сеньор Трент очень добрый. Вы ему нравитесь. — Мануэла вздохнула. — Раньше у вас не было времени на мужчин. Самые лучшие кавалеры в Монтерее увивались вокруг вас. Но вы были слишком заняты и чересчур разборчивы. Прислушайтесь к своему сердцу, сеньорита. Вам нечего бояться. Совсем нечего.

Под пристальным взглядом Мануэлы Джейн смутилась.

— Каждый справляется с трудностями по-своему, — заметила она. — Может, я не такая храбрая и сильная, как другие.

В глазах экономки мелькнуло неодобрение.

— Чепуха. Я вам сто раз говорила. Но вы — доктор, а я — простая служанка. Может, сеньор Трент поймет вас лучше, чем я. Надеюсь... — Она указала на бокал. — Хотите еще вина?

— Нет, спасибо. Вполне достаточно. Мне и нужно-то было всего несколько глотков. Возьми.

Мануэла подошла ближе, взяла бокал. Джейн пристыженно взглянула на нее из-под ресниц, как провинившийся ребенок. Поняв, что она нуждается в утешении, экономка ласково потрепала ее по щеке.

— Ну вот, сеньорита, от вина у вас снова появился румянец, как и положено влюбленной женщине. Теперь улыбнитесь, и все будет в порядке.

Джейн так и сделала, но улыбка вышла смущенная.

— Спасибо за заботу, Мануэла. — Она порывисто потянулась к экономке, схватила ее за руку.

Мануэла взяла девушку за подбородок.

— Вы его любите? По-настоящему любите?

— Не знаю... — Джейн опустила глаза.

— Сеньор Трент ходит к вам два месяца. Это не такой долгий срок.

— Джереми — хороший человек, чуткий, внимательный. Он мне нравится. Но когда я пытаюсь анализировать свои чувства, интуиция подсказывает, что сейчас я не уверена в себе, вот потому и сомневаюсь во всем.

— А сеньор Трент? Он уже признался вам в любви?

— Нет, но я чувствую, что он меня любит, хоть ни на чем и не настаивает, не торопится... Наверно, из уважения к моему состоянию...

— Сеньор Трент — джентльмен.

— Да... — Джейн вздохнула.

— Ну ладно, мне пора на кухню, иначе ужина вы не дождетесь. — Мануэла похлопала Джейн по руке. — Я предупредила сестру, что приду к ней ночевать. Подам ужин, уберусь на кухне и уйду. — Она лукаво улыбнулась и вышла из комнаты.

Джейн не призналась экономке, почему хочет остаться в доме одна, но догадаться было нетрудно. Конечно, Джереми прямо не говорил, что хочет с ней сблизиться, но частенько держал за руку, целовал в щеку, всячески проявлял свою симпатию. Джейн не сомневалась, что он к ней неравнодушен.

Джереми сразу понял, что она пытается справиться с обрушившимися на нее несчастьями по-своему. В то время как остальные знакомые советовали ей сосредоточиться на лечении, чтобы поскорее встать на ноги, Джереми считал, что врачевание души важнее медицинских процедур.

В течение многих лет Джейн занималась исключительно своей профессией, отдавала ей все силы. Ни на что другое времени просто не было. Теперь все иначе. Она получила возможность не спеша оценить и другие дары, которые предлагала жизнь.

Джейн понимала, что врачи правы, говоря, что ей следует вернуться к работе, но последовать их совету не спешила, хотя и скучала по своим маленьким пациентам. Часы тянулись бесконечно, если рядом не было Джереми. Впервые она могла сосредоточиться на личной жизни. И чем лучше узнавала Джереми, тем больше ценила его общество, осознавала, что прежде упускала нечто очень важное.

Джереми относился к ней с уважением и состраданием, ни разу не проявил настойчивости, не принуждал к интимной близости, отчего ее влекло к нему еще сильнее. Она была готова вновь почувствовать себя женщиной — любимой и желанной.

Прошло две недели, прежде чем Джейн набралась храбрости и спросила, не откажется ли он поужинать с ней как-нибудь у нее дома. Джереми взял ее за руку, заглянул в глаза. Потом сказал:

— Ничто не доставит мне большего удовольствия.

Конечно, Джейн сомневалась, понял ли он, чего она хотела: побыть с ним наедине, чтобы он обнял ее, может быть, даже овладел ею. Потому так и волновалась.

Напольные часы у входа пробили шесть раз. Джейн охватило смятение. А вдруг она ошибается, предполагая, что Джереми испытывает к ней физическое влечение? Разве можно его осуждать, если окажется, что ему претит заниматься любовью с калекой?

Джейн закрыла глаза. Из кухни доносилось пение Мануэлы. Как ни странно, звук ее голоса немного успокоил Джейн. Она перевела дыхание и упрекнула себя за излишнюю нервозность. Господи, ну с чего ей так нервничать?

Скажи ей кто-нибудь год назад, что она впадет в жуткую панику от одной только мысли о романтическом ужине наедине с мужчиной, она бы весело рассмеялась. У нее хватало иных забот, чтобы придавать значение подобным пустякам. Первые несколько часов после того, как ее сбил пьяный водитель, было неясно, выживет ли она. Когда кризис миновал и ее жизнь оказалась вне опасности, встал вопрос, сможет ли Джейн снова ходить, вернется ли к профессии врача — то есть к той жизни, которую вела раньше.

Врачи были настроены оптимистично. С каждым днем ее состояние улучшалось, но одно было очевидно: до полного выздоровления далеко, на ноги она встанет не скоро. Процесс восстановления будет долгим и мучительным. Ей еще повезло: следовало благодарить Бога, что она осталась жива. Однако Джейн не могла настроиться на положительный лад: чем дольше длилась болезнь, тем глубже становилась ее депрессия.

Само провидение послало ей Джереми Трента. Он интуитивно понял, как ей тяжело. Его тихие слова ободрения действовали на нее благотворно, успокаивали и утешали. Он оказался настоящим другом, способным помочь человеку, попавшему в беду, проявлял поистине беспредельное терпение и чуткость.

Однако Джейн запрещала себе думать об интимных отношениях, пока не поговорила с Марком Крински, хирургом-ортопедом. Тот просто рот разинул от удивления, когда она поинтересовалась, можно ли ей заниматься сексом без ущерба для процесса выздоровления.

— Сексом? — переспросил он, стараясь скрыть изумление.

— Мое женское естество не пострадало, Марк. Только спина.

Придя в себя, он упер руки в бока и взглянул на пациентку с притворной суровостью.

— Я ломал голову, как заставить тебя выйти из дому и заняться делом, а ты спрашиваешь, можно ли тебе шататься по барам, чтобы кого-нибудь подцепить!

— Я сама решу, с кем, как и когда, Марк. Скажи только, безопасно ли это и насколько велик риск.

Врач покраснел еще гуще, чем она.

— Извини, Джейн, ты застала меня врасплох. Я не хотел тебя обидеть, — откашлявшись, пробормотал он. — Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это вновь ощутить полноту жизни: умственно и эмоционально.

— А физически? Ты же советовал мне заняться физкультурой. Разве секс не является своего рода гимнастикой?

Крински улыбнулся.

— Да, но ты и... твой партнер должны руководствоваться здравым смыслом. Никаких крайностей, чрезмерных нагрузок. Если он будет нежен и осторожен, все должно быть в порядке. Представь, что ты на седьмом месяце беременности.

— Вот спасибо! — Она криво усмехнулась. — Это мне не подходит.

Марк хмыкнул.

— Аналогия, возможно, неудачная, но общий смысл тебе ясен.

— Да, хочешь сказать, что я должна не ошибиться в выборе.

Разговор с хирургом состоялся две недели назад. И вот наступил решающий момент. Джейн слушала тихий мелодичный голос Мануэлы, доносившийся из кухни, когда прошуршали колеса подъехавшей к дому машины. Джейн вся сжалась и быстро напомнила себе, что Джереми ее любит и у них все получится. Все будет просто замечательно, и неважно, чем закончится сегодняшний вечер.

Через минуту в дверь постучали. Джейн сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Я открою, сеньорита! — крикнула Мануэла.

Джейн сидела спиной к входу, расположенному напротив большой гостиной, представлявшей собою просторный зал с высоким сводчатым потолком. По обе стороны от массивного камина стояли диваны кремового цвета, в дальнем углу находился рояль, на котором некогда по вечерам играла мать Джейн.

Кое-где были расставлены стулья, образуя небольшие островки, удобные для общения. Зал предназначался для приема гостей, и, когда родители Джейн были живы, здесь по праздникам собиралось множество людей. Сейчас в камине горел яркий огонь, сужая пространство и придавая комнате уютный, обжитой вид.

Джейн услышала, как Мануэла открыла дверь и поздоровалась с Джереми.

— Чем так вкусно пахнет, Мануэла? — спросил он. — Готовите что-то необыкновенное?

— Si, senor. Как вы догадались?

Экономка рассмеялась. Джереми умел найти подход к любому человеку, со всеми он держался мило и дружелюбно. К нему проникались симпатией с первого взгляда.

Но, несмотря на это, было в нем что-то загадочное. В Монтерее он поселился недавно — прошлой осенью. Приехал Джереми из Новой Англии. Джейн познакомилась с ним благодаря своему зятю Питеру. Тот встретился с Джереми на ежегодном вечере выпускников университета Брауна и, когда узнал, что Трент намерен обосноваться в

Монтерее, дал ему адрес свояченицы.

Сначала Джейн разозлилась на зятя, когда ей позвонил совершенно незнакомый мужчина. Но Джереми говорил так любезно, что она пригласила его на чашку чаю. Через неделю он пришел снова и вскоре стал постоянным гостем.

Джереми переступил порог, держа в руках роскошный букет красных роз. Какой он красивый мужчина, подумала Джейн, с восхищением глядя на него. Светло-русые волосы аккуратно подстрижены и уложены, одет в темно-синий блейзер и серые брюки, на лице — широкая улыбка. Остановившись футах в десяти, он окинул Джейн восторженным взглядом.

— Ты потрясающе выглядишь, Джейн! — тихо сказал он.

— Ну что ты, просто тебе не приходилось видеть меня такой нарядной, вот и все. Было время, когда подобная одежда являлась для меня нормой.

Джереми приблизился к ее креслу и, опустившись на одно колено, преподнес цветы. Его мягкие карие глаза не отрывались от ее лица.

— В один прекрасный день, когда ты встанешь с этого кресла и снова будешь носить платья, я смогу приглашать тебя на долгие прогулки.

Джейн погладила его по щеке и улыбнулась.

— Какой ты милый... — Настроение у нее поднялось. — Я всегда считала выходцев из Новой Англии надутыми и холодными. Как ты умудрился стать таким романтиком?

Он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.

— Все дело в тебе, Джейн. Ты меня вдохновляешь.

Она рассмеялась, поняв, что он шутит.

— Осторожнее, смотри не перебери с лестью, не то я перестану тебе верить.

— Мм... да, вижу, что с тобой надо держать ухо востро.

Джейн стала серьезной.

— Знаешь, иногда меня беспокоит, что ты слишком меня балуешь, но, наверно, я сама виновата — веду себя как ребенок.

Джереми покачал головой.

— Не говори глупостей.

— Знаю, я стала эгоисткой, чересчур сосредоточилась на своем несчастье.

— Джейн, лучше помолчи! Я тебя очень уважаю и просто восхищаюсь тем, как ты справляешься с болезнью.

— Но почему, Джереми? Откуда такие чувства?

Он выпрямился.

— Если хочешь поговорить серьезно, давай сядем у огня.

— Не возражаю.

Он подкатил ее поближе к камину, сел рядом в массивное кресло с высокой спинкой и положил ногу на ногу.

— За последние несколько месяцев мы очень подружились, — начал он. — И чем лучше я тебя узнаю, тем больше уважаю. На твою долю выпало тяжкое испытание, из которого ты вышла с честью, — и неважно, что ты сама думаешь. Скоро ты вновь научишься ходить, тебе понадобится моральная поддержка. Можешь рассчитывать на меня.

Джейн чувствовала знакомый запах его одеколона, следила за игрой теней на его лице.

— А что, если мои ноги никогда не обретут прежнюю силу? Что, если я не смогу снова ходить? — прошептала она.

— Сможешь.

— А вдруг нет? Останусь на всю жизнь в кресле?

Он наклонился к ней и взял ее руки в свои.

— Тогда мы справимся с этим вместе.

— Мы?

— Если ты мне позволишь...

Джереми заглянул ей в глаза, и она прочла в них такую решимость, что у нее потеплело на сердце. Как он может быть так уверен в своих чувствах, если сама она во всем сомневается? Она перевела взгляд на розы.

— Надо поставить цветы в воду.

— Давай я займусь этим, — предложил он.

Джейн протянула ему букет, и он направился на кухню.

— Попроси Мануэлу взять большую фарфоровую вазу! — крикнула она ему вслед. — Пусть поставит ее на буфет в столовой.

— Хорошо.

Проводив его взглядом, Джейн вздохнула. Джереми вновь удалось рассеять ее страхи. Будущее продолжало тревожить ее, но недавнее напряжение отпустило. Казалось, Джереми знает, о чем она думает, что хочет услышать. Уставившись на огонь, Джейн улыбнулась своим мыслям. Может, так оно и есть. Может, он действительно знает.