Глава 12

Как они заранее договорились, Китти во время завтрака как бы между прочим заметила, что хотела бы прокатиться верхом, и намекнула, что ранчо очень подходящее место. Согласно плану, Кит тут же предложила сопровождать ее.

Джейд немедленно возразила:

– Мы собираемся отплыть в Нью-Йорк через каких-нибудь две недели, и у нас куча дел. Нужно упаковать вещи, выставить ранчо на продажу…

– Через две недели! – воскликнула ошеломленная Кит.

Колт не оторвался от газеты. Тревис тяжело вздохнул, а Мэрили окинула всех понимающим взглядом.

– Через две недели, – повторила Джейд. – Мы с твоим отцом договорились об этом минувшим вечером. Он уже позвонил по телефону в несколько мест, и мы заказали билеты на пароход, отплывающий ровно через две недели. Мне придется помочь ему закончить работу в посольстве, но мы считаем, что лучше всего выехать поскорее. Нам предстоит сделать еще очень много, если мы хотим, чтобы твой, Кит, первый официальный выход в свет совпал с церемонией вступления в должность президента.

– Если вы предполагаете поехать вместе с нами, – сказала Джейд Китти, – то у вас остается не так много времени, чтобы привести в порядок ваши собственные дела.

– Хорошо, согласна, но я тем не менее не вижу ничего дурного в том, чтобы сегодня утром Кит и я на несколько часов отправились на прогулку верхом.

– У Кит нет времени, – холодно заметила Джейд. – Она должна заняться кое-чем другим.

Кит осторожно спросила мать, что та имеет в виду.

– Я хотела бы, чтобы ты нанесла визит Эстебанам и извинилась перед ними за то, что ты натворила на приеме.

Кит немедленно вспыхнула:

– Извинилась?.. Никогда, мама, и не проси. Аная – и только она – должна просить у меня прощение!

– Это сгладило бы инцидент… и положило бы конец разговорам… – настаивала Джейд. – Как только ты закончишь завтрак, Муэго отвезет тебя туда.

Кит упрямо покачала головой.

Джейд вздохнула:

– Подумай, Кит, это всего лишь вопрос пристойных манер. В конце концов ты была гостем на дне рождения Анаи и могла бы быть немного потактичнее.

– Потактичнее!.. – Кит пренебрежительно фыркнула. – Ты не слышала, каких отвратительных вещей она мне наговорила. Пусть еще радуется, что я не вылила на нее шампанское.

– Именно так поступила бы твоя мать! – еле слышно пробормотал Колт.

Джейд подавила улыбку и осуждающе посмотрела на мужа. Он усмехнулся без тени раскаяния.

Стараясь придать лицу строгое выражение, Джейд сказала дочери:

– Я действительно хотела бы, чтобы ты поехала к ним, дорогая. Мне не нравится, что говорят о тебе. Попроси извинения, и с этим недоразумением будет покончено.

– Прошу тебя, мама, не настаивай!

Все посмотрели на Колта. Он знал, что должен высказать свое отношение, – хочет он того или нет.

– Я вынужден согласиться с Кит, Джейд, – спокойно проронил он. – Нас там не было, и поэтому мы не знаем, что произошло. К тому же за Анаей Эстебан упрочилась репутация грубой и капризной девицы. Если Кит говорит, что ей не за что извиняться, то нам, полагаю, следует поддержать свою дочь. Ее мнение мне гораздо дороже мнения Эстебанов.

Джейд перевела дыхание и… уступила.

Не прошло и двадцати минут, как Кит и Китти уже ехали в сторону ранчо Гаспенсиа. День был холодный, и над головой нависали серые облака, грозившие пролиться дождем. Но они не обращали внимания на погоду и следовали по указанному Кит пути. Сердце девушки билось в унисон перестуку копыт Пегаса.

Когда они прибыли на место, Кит быстро обошла с бабушкой дом и конюшню и, насколько могла точно, показала границы участка. Китти хранила молчание до тех пор, пока они не оказались на парадной веранде, любуясь открывшимся перед ними захватывающим дух видом.

– Это именно то, что нам нужно, Кит! – воскликнула Китти. – Я чувствую! Здесь, как ты и говорила, прекрасно. А знаешь еще что? Это место мне напоминает мой земельный участок в Америке, в Северной Каролине. Ландшафт, конечно, иной. Здесь он холмистый, а там плоский и песчаный. Но все равно похоже. Вероятно, – размышляла она, мечтательно глядя вдаль, – здесь есть тоже ощущение покоя, умиротворения, которое охватывает тебя.

Кит затрепетала от счастья.

– Я знала, что тебе понравится! Конечно, много надо сделать – сам дом не ахти какой, да и конюшня нуждается в ремонте и окраске. Но эта работа будет в радость. Купим самую необходимую мебель, сошьем шторы, и будет очень уютно. Разумеется, дом не такой роскошный, к каким ты привыкла, и…

– Я привыкла?.. – повторила Китти, рассмеявшись. – Да я родилась в куда более ветхой хижине, чем эта. Именно в той, в которой я и твой дедушка начали после войны нашу совместную жизнь. Говоря откровенно, мы были тогда очень счастливы… – тихо сказала она, предавшись воспоминаниям. – Я думаю, Кит, что, став постарше, ты поймешь, что воспоминания о простой жизни почему-то всегда самые приятные.

– Ты никогда не говорила мне о своей земле. Почему ты ее до сих пор не продала?

Китти возмутилась. Как же можно говорить о таком?

– Вот уже три поколения эта земля, Кит, принадлежит нашей семье – семье Райтов. Когда я умру, она перейдет к твоему отцу, потом к тебе и твоему брату. Я обещала своему отцу, что никогда не продам ее. Помню его последние слова: «Никогда не продавай эту землю, моя девочка. Лучше умереть от голода, чем продать землю Райтов!»

Он сказал, – продолжала Китти, словно обращаясь не к Кит, а к себе самой, – что предпочел бы эту землю всему золоту мира. Земля остается вечно. А в отношении денег в этом нельзя быть уверенным.

– Я никогда не продам ее, Китти, – успокоила бабушку Кит. Да и Тревис этого не сделает. Не беспокойся. Но что сейчас с этим участком?

– Я сдала его в наем семье Дьюк, разъяснила Китти. – Они, в свою очередь, разрешили субарендаторам выращивать на нем табак. Папа постоянно утверждал, что будущее Северной Каролины связано с табаком, и, как всегда, оказался прав.

Она рассказала, как семье Дьюк удалось наладить вблизи Дарема производство табака.

– Сейчас в Америке сигареты считаются большим бизнесом. Ты только никому не рассказывай, – улыбнулась Китти, – но я и сама порой покуриваю.

«Как она мне нравится!» – подумала Кит, удивляясь и умиляясь.

Кит рассказала бабушке, что сеньор Гаспенсиа лелеял мечту выращивать в песчаной почве у реки виноград. Китти посчитала это блестящей идеей.

– Когда мы попадем в Нью-Йорк, я попрошу чтобы мне прислали с фермы виноградную лозу, и мы привезем ее сюда. Разве не замечательно? Посадить северо-каролинскую лозу в Испании и изготавливать свое собственное розовое вино? О, Кит, я знаю, мы будем здесь счастливы! – Она крепко обняла внучку.

Кит разделила ее радость, но пожелала, чтобы Китти взяла назад данное ею Джейд обещание.

– Я не хочу ехать в Нью-Йорк. Даже ненадолго, – сказала она.

– Не переживай, все будет хорошо. И помни, – Китти ласково упрекнула ее, – родители хотят сделать для тебя как лучше. Ты многим им обязана. Мы пробудем в Нью-Йорке столько, сколько посчитаем нужным, и, когда уедем, никто на нас не обидится. Хорошо?

Китти откинула со лба Кит прядь золотистых волос и подумала, что, смотря на внучку, она будто видит свое отражение в зеркале: так она выглядела в молодые годы.

Кит печально вздохнула:

– Когда я получу свои деньги, я отдам тебе долг, обещаю.

– Об этом позаботимся позже. А вот сейчас я думаю, нам лучше поехать в город и заняться формальностями. Ты говорила, кто-то собирался купить этот участок?

Кит кивнула. Она не хотела уточнять, о ком идет речь.

Китти настаивала на ответе.

– Надеюсь, это не вызовет негодования со стороны другого претендента. Ведь мы заключаем честную сделку. У того человека был шанс.

Кит быстро сменила тему разговора. Она не хотела думать о том, хорошо ли спрятала объявление о продаже. И о том, как рассердится Курт Тэннер, обнаружив, что она провела его. Провела еще раз… Наверное, уехать на время из Испании не так уж и плохо, решила она.

Во второй половине дня Китти и Кит подписали документы и пошли в дорогое кафе отпраздновать это событие. Беседа их касалась самых различных вопросов – от ранчо до жизни в Нью-Йорке, которая вселяла ужас в душу Кит, и до намерения Джейд поскорее выдать дочь замуж за какого-нибудь респектабельного человека.

– Я ничего не понимаю в респектабельности, – заметила Китти, к удивлению внучки. – Ты во многом, дорогая, такая же, как я, – необузданная, свободолюбивая. Тебе нужен мужчина, похожий на твоего дедушку.

– Ага! – Кит не могла удержаться, чтобы не подразнить Китти. – Значит, мне нужен мужчина, способный укротить меня?

– Нет, – ответила Китти серьезным тоном. – Дедушка Тревис был совсем не таким. Он позволял мне оставаться самой собой. Думаю, именно поэтому я так любила его. Он позволял мне гордиться тем, что я женщина, и не опасался, что я могу как-то умалить его мужские достоинства.

Кит вдруг невольно вспомнила Курта Тэннера. Почему именно он появился в ее мыслях?

Ведь она презирала его! Неужели?

Последнее время его образ преследовал девушку. Она живо помнила его теплые поцелуи и нежные ласки. Когда она слышала музыку, думала о танцах в его объятиях, о том, как естественно сливались в единое целое их тела.

А что произошло бы, уступи она ему? Что, если бы она ему позволила увести себя в мир таинственных наслаждений, о которых мечтала в своих страстных фантазиях? Его прикосновения приводили ее в неистовство. До сих пор она чувствовала восторг, который пронизал всю ее, когда Курт дотронулся к тем уголкам ее тела, к которым до этого не притрагивался ни один мужчина. Он был неотразим, но и опасен…

– Кит! – Голос Китти вырвал Кит из мира грез. – Милая, что… о ком ты сейчас думала? Твои щеки пылают. – Китти прищурилась: – Ты же знаешь, ты можешь открыться мне. Кто он?

– Никто… Ничего, – пробормотала Кит. – Я думала о ранчо… О Пегасе, о множестве других вещей…

Китти долго смотрела на нее, а потом спокойно заметила:

– Точно так же я выглядела в зеркале, когда думала о твоем дедушке.

– Я ни о ком не думала! – повторила Кит.

Китти отодвинула стул:

– Я уеду завтра рано утром. Предстоит долгая поездка, и нужно многое сделать, коль скоро мы отправимся через две недели.

Выйдя на послеполуденное солнце, Кит закрыла глаза. В лицо неожиданно ударили лучи яркого света.

– Как мы здесь задержались, – сказала она, – к тому же я выпила слишком много вина. Мама захочет узнать, что мы отмечали и…

Внезапно на девушку кто-то налетел, и она оступилась. Подняв голову, она увидела насмешливые глаза Курта Тэннера. Сердце ее дрогнуло.

– А, принцесса. По-видимому, сама судьба распорядилась, чтобы мы снова встретились.

Китти перевела взгляд с Курта на свою внучку и тут же догадалась, кто занимал мысли Кит. Китти одобрила выбор девушки.

– Сеньор Курт Тэннер? – любезно сказала она. – Полагаю, мы встречались с вами в ноябре в Мадриде на балу в посольстве.

Он взял ее руку:

– Мадам Колтрейн? Очень приятно видеть вас. – Он спросил у Кит, все ли у нее в порядке.

– Все отлично. Благодарю, – кратко ответила та и хотела пойти дальше, но Курт преградил ей путь.

– Как чувствует себя моя лошадь?

– Это не ваша лошадь! – с негодованием ответила Кит. – Вы переписали ее на меня. Я выиграла пари, помните?

– Все зависит от того, – с подчеркнутой медлительностью сказал он, – позволительно ли считать предательство честной победой.

Кит знала, что бабушка прислушивается к каждому слову. Конечно, Кит позже придется все ей объяснить.

– Я не провела вас. Ведь вы меня ни разу не спросили, умею ли я это делать. Нет, вы, как настоящий эгоист, заняты только самим собой. Всего хорошего!

Кит попыталась пройти мимо него, но он встал напротив:

– Нет, Кит, вы все-таки обманули меня.

– Если вы не уйдете с дороги…

– Кит, спокойнее! – предостерегла ее Китти и обратилась к Курту: – Совершенно ясно, что вы кое в чем придерживаетесь с Кит разных мнений, но сейчас, конечно, не время для выяснения. Возможно, вы посетите Кит до ее отъезда в Нью-Йорк и урегулируете свои разногласия?

– В Нью-Йорк? – удивился Курт. – Вы собираетесь в Нью-Йорк?

– Да, туда переезжает моя семья, – беззаботно ответила Кит. – И поскольку нам больше нечего обсуждать, может быть, отойдете в сторону и позволите бабушке и мне продолжить путь?

Зачем она смотрит на его губы? Зачем вспоминает, как они прикасались к ее губам? Она надеялась, что Курт не услышит взволнованного биения ее сердца.

– А что будет с лошадью?

– В каком смысле? – не поняла Кит.

– Вы ее продадите?

– Нет. Я беру ее с собой.

– Ты берешь лошадь в Америку? Зачем, если ты… – начала Китти, но тут же умолкла. Кит в ужасе покосилась на нее: бабушка едва не выдала их планы вернуться в Испанию!

– Если вы не отойдете, то я закричу! – предупредила Курта Кит сквозь зубы.

Он отступил в сторону, а его лицо исказилось гневом.

Кит прошла мимо него. Как только они завернули за угол, Китти не выдержала:

– Скажи мне, пожалуйста, что все это значит?

Кит шла быстро, словно пыталась убежать не только от Курта, но и от своих собственных бушующих эмоций.

– Речь шла о бое быков, в котором я участвовала, чтобы выиграть у него Пегаса. Он настолько тщеславен и самодоволен, что не в состоянии признать, что женщина способна победить его!

Китти рассмеялась:

– О дитя мое, да ему наплевать на эту лошадь!

Кит замедлила шаг:

– Что ты сказала?

– Повторяю: его мало заботит лошадь.

– Это смешно, – усмехнулась Кит. – Курта Тэннера не интересует никто, кроме него самого.

Китти хорошо помнила время, когда испытывала к Тревису одно лишь презрение. Если бы кто-нибудь тогда сказал ей, что она влюбилась в него, она посчитала бы этого человека сумасшедшим. Поэтому она промолчала и не открыла свою душу. Не сказала Кит, как сильно Курт Тэннер напомнил ей Тревиса Колтрейна.


Ни Кит, ни Китти не знали, что, когда они повернули за угол и исчезли из виду, Курт пересек улицу и направился в контору налогового инспектора.

Когда они подошли к автомобилю, где их ждал Муэго, Курт вышел из конторы.

По его взбешенному виду всякий бы понял, что лучше не вставать на пути такого человека.

Загрузка...