Перед тем, как зайти на кухню, я пару раз провела пальцами по волосам, стремясь ликвидировать вечный художественный беспорядок.
— Что за срочность? — Шерон меня торопила, будто на пожар. Даже зубы нормально дочистить не дала, а сама сидит — кофейком балуется с выпечкой. Я, кстати, тоже хочу! Или не стоит? Особенно учитывая трагическую судьбу последних джинсов… Ладно, от одного пирожка ничего не случится.
Рок, вальяжно прислонившись к столешнице, перекидывал из руки в руку апельсин и привычно хмурился. Он вообще в моем присутствии часто хмурится. Скоро морщины появятся. В официальном костюме и с отстраненным выражением лица он выглядел каким-то нереально далеким и безразличным. Невыносимо хотелось совершить какую-нибудь гадость, лишь для того, чтобы вывести его из равновесия и увидеть отклик. Хотя о чем это я? Глупости какие-то…
— Похоже, наши планы меняются, — мрачно проинформировал меня Рок и замолчал, не отрывая взгляд от фрукта. Я еще немного подождала, но он так и не снизошел к каким-либо объяснениям. Планы изменились, и все тут! Какие планы, как и почему? Не моего ума дело, надо понимать. Он сказал — и точка! А все должны слушать и бояться!
— Дорогой, я, конечно, понимаю, что краткость — сестра таланта, но, боюсь, ты слишком уж гениален для ничтожной меня, — съязвила я, усаживаясь за стол напротив Шерон. Муженек, пользуясь тем, что тетушка его не видит, зло сощурился и выразительно покрутил пальцем у виска. Да сама знаю, что мы должны играть в дружную и славную семейку, но эта его манера оглашать решение, ничего не объясняя, раздражает сверх всяких сил.
— Психолог осмотрел Лэнса, — ощутимо заскрежетал клыками Рок, — и рекомендовал увести его из города на пару месяцев, дабы не допустить повторной встречи с Бет. Так что мы возвращаемся в загородный дом, — муж красноречиво скосил глаза в сторону Шерон, взывая к моему благоразумию.
И как это расшифровывается? Они возвращаются, а я остаюсь в столице? Или едем назад все вместе? Кроме того, Рок распинался, что должен быть на работе. И ведь не спросишь прямо при тетушке. А та и не собирается нас наедине оставить, лишь знай сидит да прислушивается.
— А как же твоя работа?
— Буду ездить, пару выходных возьму. Уверен, ты отлично присмотришь за Лэнсом и Дженни. Заодно и узнаете друг друга получше. Ты ведь этого так хотела, — последняя фраза была явно предназначена для ушей Шерон и категорически не нравилась самому Року — апельсин буквально сплющился под его длинными пальцами и брызнул соком. Он машинально слизнул сладкие капли и выбросил испорченный фрукт в мусорную корзину.
Черт! Я теперь буду нянькой на постоянном основании для двух мутантских спиногрызов? Аттракцион «вспомни молодость и ужаснись»! Как же выкрутиться?
— Слушай, а детям разве в школу не нужно ходить? Или там в детский сад?
— Нужно, конечно… — пожал плечами Рок. — Осенью.
— Замечательно… — мне еще два месяца в их обществе маяться, и все из-за этой дуры Бетси. Ну… и самую малость из-за собственного головотяпства.
Похоже, накрываются медным тазом все мои планы о фрилансе — буквально не будет хватать времени. Может, здесь работенку поискать и не уезжать из города по причине сильной занятости? Но я опять же возвращаюсь к давней проблеме испорченной репутации. Безусловно, можно подделать резюме (вернее, умолчать о ряде компрометирующих фактов), но меня быстро отследит первая же кадровая проверка. Имя теперь засвечено в прессе, а не только упоминается в закрытых архивах полиции. Тупик.
Не смотря на далеко не оптимистичные новости с утра, я до самого вечера считала, что день в общем-то удался. Элизабет, стремясь искупить вину за вчерашнее, занималась детьми и развлекала их какими-то играми. За что я ей была несказанно благодарна. Из квартиры они, ясное дело, носа не высовывали и использовали ее в качестве игровой площадки. Но Лизе удалось совершить невозможное и ограничить их активность в пределах второго этажа.
Знаете, как сделать человека безгранично счастливым? Забрать у него что-нибудь привычное и необходимое, а потом просто вернуть. Мне вернули неограниченный доступ в сеть. Не нужно было совершать акробатические трюки, взбираясь на крышу, балансировать на шатающемся раздолбанном кресле, думать о полосе пропускания и ограничении трафика. Я могла сидеть с ноутом за столом, лежать на кровати, даже в туалет могла с ним пойти. И везде была связь! Вот оно где счастье-то! Рай казался близким как никогда.
По такому поводу я даже программированием заниматься не стала. Зато бездельничала с размахом и удовольствием — и ролики прикольные, и форумы разные, и разработки последние. Потом записала коротенький ролик для родителей, разместившись на террасе посредине цветника, на тему «Все обалденно хорошо». Я ведь только пару коротеньких писем им отослала, а так они воочию убедятся, что с дочкой все в порядке, и не будут волноваться. Отослать запись только дорого выходит — межгалактической пересылкой лишь небольшие пакеты бесплатно пролетают, а при превышении лимита платить нужно довольно не хилые деньги. Но на каждое действие существует противодействие. Малюсенькая такая хитрость — разбить большой пакет на куски помельче и отправлять через разные промежутки времени и с разных подсетей. С той стороны специальная программка соберет тома в один и переадресует на нужный адрес. Изящно и просто. А то, что письмо дойдет за десять дней вместо положенных шести, для меня не столь существенно.
Видимо, благостность подобного времяпровождения и сонная нега после плотного обеда, помешали мне заподозрить подвох, когда Шерон потащила меня на променад. Не внушил опасений ни салон красоты с оригинальным названием «Многоцветие», куда мы приехали, ни шумная болтливая кретянка-парикмахер, радостно нас встретившая и представившаяся как Нелли. А зря!
— Нелли, мы полностью полагаемся на твой вкус, — прощебетала Шерон, усевшись на соседнее место. — Карина — моя невестка. Они с Роком недавно поженились.
— О! Я вас поздравляю! — Нелли начала втирать в кожу лица желеобразную субстанцию с абразивными частицами.
— Спасибо, — пробурчала я, стараясь скрыть неудовольствие на тетушку. Не понимаю, зачем выбалтывать личные сведенья посторонним?
— И как вам замужем за кретянином? — полюбопытствовала Нелли.
— Феерически.
— Подобные браки — редкость. Вы, наверно, очень любите друг друга? — Ну, вот какое ей до этого дело?
— Просто обожаем! — сквозь зубы подтвердила я.
— А как вы познакомились? — никак не отставала женщина.
— Я лежала в больнице, он навещал деда, увидел, влюбился, женился. Все!
— Ой, как романтично! Любовь с первого взгляда прямо. Я думала, такого уже не бывает, — ага, а я до сих пор так думаю. — И вы сразу замуж согласились выйти?
— Нет, не сразу. Через пять минут, — когда майор Бейл уже везет ордер на твой арест, и быстрее согласишься.
— Ха… Не жалеете?
Очень жалею. Вот же, курица любопытная! Как можно быть настолько нетактичной?
— Первый год всегда сложный, — вклинилась Шерон, заметив, что я начинаю злиться, и стараясь сгладить ситуацию. — Но, надеюсь, вы нам поможете. Я слышала, вы просто чудеса творите, — она заговорщицки улыбнулась Нелли и успокаивающе похлопала меня по руке, лежащей на подлокотнике.
— О! Безусловно, — расцвела от похвалы Нелли. — Вашему мужу понравится! — добавила для меня. Какое мне дело, понравится ему или нет? Главное, чтобы мне понравилось! — Как вы относитесь к цветному мелированию?
— Эм… Положительно. Только не психоделических оттенков.
— Предлагаю тон «красное дерево». С каштановым будет красиво сочетаться, — она умиленно улыбнулась.
А что? Довольно неплохо. Недавно видела такой вариант на одной из голливудских звездулек. Мне должно пойти.
— В принципе, можно. Много-много тонких мелких красных прядей по всей голове. Забавно получится.
— А как же… Но, ведь… — Нелли вылупилась на меня, приоткрыв рот и беспомощно хлопая накладными ресницами.
— Какие-то проблемы? — зачем предлагать мелировку, если не собираешься ее делать? Нелли обернулась на Шерон, которая, бросив на меня задумчивый взгляд, рассеянно кивнула.
— Нет, никаких, — поспешно ответила она.
— Классно, — я отвернулась от нее, делая вид, что рассматриваю многообразие флакончиков и баночек на рабочем столе. В зеркальном отражении Нелли недоуменно развела руки и дернула подбородком, будто бы спрашивая у Шерон как поступить. Кретянка провела ладонью перед своим лицом и заговорщицки подмигнула.
И что значил этот безмолвный обмен жестами? Нелли разрешение спрашивала или как? Я фигею с этих мутантов!
Видели ток-шоу, где из всяких уродин с помощью пластики, косметики и покраски делают красавиц? Ненадолго. Пока не умоются. Но важен сам факт. Я не зациклена особо на своей внешности, но дурнушкой никогда не была, поэтому просьбу расслабиться и довериться вкусу признанных мастеров восприняла спокойно. Даже помечтала, какой стану раскрасавицей, и как передо мной мужики штабелями укладываться будут до самого горизонта и в три ряда. Единственную мою просьбу «под мальчика не стричь» мастер восприняла с юмором и, приятно улыбнувшись, наложила на лицо и веки питательную маску. Это я сначала думала, что улыбалась она мило и приятно, и лишь намного позже осознала всю коварность ее оскала.
Тихонько щелкали ножницы, пропитанная полезными составами маска пахла чем-то фруктовым и вкусным и мягко охлаждала кожу, волосы аккуратно расчесывали и красили опытные руки. Шерон сидела в соседнем кресле и с мастерами перемывала косточки каким-то общим знакомым.
— Карина, хочешь чаю?
— Нет, — чуть приоткрыв рот, дабы не сдвинуть с места маску, ответила я. Как я должна его пить, когда глаза закрыты, рот не открывается, а на руках сохнет слой лака?
Парикмахерша уже вышла на финишную прямую и сушила пряди, приподнимая их у корней и старательно укладывая. Наконец, с лица сняли маску, но посмотреть на себя в зеркало так и не позволили, пока не нанесли макияж. В общем, я окончательно прониклась впечатлением, будто нахожусь в студии теле-шоу, и затаила дыхание в ожидании чуда.
Из зеркала не меня смотрело… нет, не чудо… чудище! Крашеное чудище! Частично крашеное чудище!
Я хорошо отношусь к мелированию. Но, похоже, мы с этой, прости Господи, альтернативно одаренной стилисткой по-разному понимаем значение этого слова.
Во-первых. Я не знаю точно, как выглядит красное дерево, но почему-то сомневаюсь, что оно пронзительного алого оттенка.
Во-вторых. Очевидно, Нелли так и не попала в среднее общеобразовательное учреждение, поэтому умеет считать только до одного.
В-третьих. У нее явно проблемы с оценкой расстояний — та единственная ярко-красная прядь в диаметре была сантиметров десять. И никак не подходила под описание тонкой.
— Ну как? — стилистка довольно скалилась моему отражению.
— У меня всего два вопроса… — прошипела я, изо всех сил стараясь сдержаться.
— Да?
— На каком курсе вас выгнали за профнепригодность? И как вы умудрились получить эту работу?
— Но… Я же… — Нелли жалобно хлопнула ресницами и посмотрела на Шерон, расчетливо наблюдающую за моей реакцией.
Ах! Так значит вот что означали эти их перемигивания! Но за что? Я же ничего ей не сделала! Зачем делать из меня такое? Она же утверждала, что не сердится на меня из-за случая с Бетси.
Я резко вскочила с кресла и попыталась сорвать накидку. Предательские завязки путались под неуклюжими дрожащими от унижения пальцами, затягиваясь в узлы. В конце концов, я сорвала ткань через голову и молча швырнула ее в Нелли. Взъерошенное злобное чучело в зеркале повторило мои движения.
— Зачем? — голос прервался от переполняющей меня обиды. Я смотрела на Шерон, мечтая оказаться как можно дальше отсюда. — Просто объясни, зачем!
— Карина… — тетушка, кажется, ожидала слегка иной реакции. — Это же традиция…
Ну конечно! Традиция! И как я могла не догадаться? Унизить какую-то нормалку, что может быть лучше?
— Да идите вы! — я, схватив сумку, выскочила на улицу. Очень хотелось хлопнуть дверью, но те, к сожалению, были на фотоэлементах.
Пускай сама расплачивается со своей подельницей! С меня хватит!
Тут недалеко, пешком дойду, соберу вещички и умотаю подальше. Хотя какие у меня вещи — только ноут здесь, все остальное в загородном доме. Черт! Ладно, изменим стратегию — полный игнор и молчание. Успокоительного бы еще бутылочку надыбать и выпить залпом. Сто процентов — поможет. Проверенно.
— Карина, подожди. Ты неправильно поняла…
Не отвечай. Ты должна молчать.
— Послушай, я всего лишь пыталась вам помочь.
Не буду слушать всякие навязчивые голоса.
— Кара, я хочу помирить вас с Роком. Я же видела, что он вчера злой, как собака, был и, между прочим, домой пришел далеко за полночь.
Тоже мне, новость… И какая связь между этим кобелем и моими бедными волосами?
— Да стой же, девчонка непослушная! — Шерон схватила меня за руку, я дернулась вперед, но не смогла даже сдвинуть ее с места. Сильные они, однако. — Такого рода покраска несет в себе определенный смысл и поможет вам наладить отношения.
Ну все, она меня достала! Игнорировать ее я начну чуть позже, когда выскажу все, что думаю!
— Как эта мерзкая прядь может мне помочь? Если вы решили мне за что-то отомстить, то имейте смелость сказать об этом прямо! А не уродовать меня под дурацкими предлогами! — я хотела высказаться холодно и гордо, но вместо этого получилось как-то жалко.
— Ох… — кретянка прижала пальцы к губам. — Кара, как ты могла такое подумать! У нас пряди красят только по серьезным причинам: в знак траура, рождения детей, вступления в брак, принятия в род. Для каждого события свой цвет и правила.
— Да что вы говорите! Что-то я не вижу поголовной радуги, — хотя ради справедливости стоит заметить, что всяческие разноцветные прядки у кретян в ходу. Особенно у молодежи. Вон как раз идут еще две жертвы парикмахера. Я не одинока в своем горе, что радует.
— Это традиция и даже, в некоторой степени, мода. Не все решаются объявить о своих переживаниях прилюдно.
— А я, значит, решилась! Причем без моего на то ведома. Ну спасибо!
— Я хотела лишь помочь…
— Не нужно мне помогать, когда я этого не прошу.
— Прости меня. Я просто не подумала, что ты не местная и не знаешь о традициях… Прости.
Мы некоторое время молча шагали по проспекту. Не знаю, о чем думала Шерон, а я злилась… На нее, за то, что лезет, куда не просят, со своей заботой. И на себя, за то, что слишком бурно реагирую, ведь можно элементарно закрасить и не психовать. И на Рока… просто так, по привычке.
— И что это уродство означает? — я хмуро потрясла несчастную прядь перед глазами.
— Хм… А это у своего мужа узнавать будешь, — хитро усмехнулась кретянка.
Благополучие Лэнса и Дженни для меня всегда будет на первом месте. Поэтому решение отвезти их в загородный дом — единственно правильное и возможное. Но, как ни печально осознавать, именно это решение тянет за собой целую связку новых проблем. Во-первых, работа. Как совместить заботу о детях, свой график и семь-восемь часов, которые я должен потратить на дорогу? Во-вторых, по счету, но не по проблемности, Кара. Доверить ей присматривать за детьми сродни безумию. А в такую глушь ни одна нормальная гувернантка с хорошими рекомендациями работать не поедет. Я пытался прощупать почву о возможной помощи со стороны Шерон, но та категорично высказалась, что воспитанием детей должны заниматься мы вдвоем с так называемой женой. Я же элементарно боюсь оставлять детей с Карой наедине. Кто знает, чему может научить малышей эта аферистка? Явно ничему хорошему. К сожалению, выхода нет. Взять отпуск и перевесить часть задач на Бреда сейчас никак не получится. На носу второй этап переговоров с представителями Земного Союза, а к таким людям нужен серьезный подход.
Так-с, семь уже, надо выезжать, а то дети уснут по дороге. Вещи я в машину занес, Лэнс и Дженни визжат на пару с Лизой внизу, играя в догонялки. Угадайте с трех раз, кто, как обычно, тормозит?
— Кара, ты долго? — если у нее опять штаны не застегиваются, то клянусь — в простыне поедет! — Кара! — я грохнул кулаком по двери в ванную комнату. Шум фена, наконец, прекратился.
— Уже выхожу! — приглушенно раздался ее голос, и на свет показалась замотанная в тюрбан из полотенца голова. — Ты мои туфли не видел? Нигде их найти не могу!
— Какие еще туфли? У тебя меньше всего вещей, и ты дольше всех выбираешься!
— Я голову мыла. Где же они могут быть? — Кара распласталась на полу, засунув голову под кровать. — Здесь нет. Ты точно не видел?
— Нет, — женушка, поднявшись на колени, подозрительно осмотрела меня, задержав взгляд на моих ботинках.
— Так похоже, что я ношу женские туфли?
— Кто тебя знает. Может, ты фетишист или еще какой извращенец. Я уже ничему не удивлюсь, — заявила паршивка и полезла в прикроватную тумбочку. Наблюдая такую ее позу, мучительно хотелось отвесить пинка…
— Долго еще ползать тут будешь?
— Подожди. Туфли найду, и поедем. Знаешь, сколько я за них заплатила? — благоговейно выдохнула она.
— А с этого места, пожалуйста, поподробней! И на сколько ты меня раскрутила?
— Никого я не крутила! — возмутился голос из тумбочки. — Я на свои купила!
— Еще интересней! Кто-то, помню, утверждал, что у нее ни цента за душой. И вся она такая бедная и несчастная.
— Ну, пара центов еще была, — сконфужено покраснела Кара и сразу же быстро добавила: — Но больше нет!
— Не утруждайся, дорогая. Я уже давно все о тебе понял.
— Все-то он понимает, — передразнила меня нормалка. — Помоги лучше туфли найти! Если бы ты был обувью, куда бы спрятался?
— От тебя подальше…
— Ха. Нашла! Только что они делали на подоконнике? Все, мы можем идти! — Кара одной рукой подхватила ноутбук, другой прижала к груди туфли и выжидающе уставилась на меня.
— Ничего не забыла? — ласково, словно у неизлечимо больной, поинтересовался я.
— Не-а.
— Уверена?
— Да, уверена. Что такое?
— Полотенце с головы сними!
— Не могу, — отвела глаза в сторону Кара.
— Ты же сушила волосы. Зачем тебе этот тюрбан?
— Так надо!
— Кому?
— Мне.
— Дорогая, не нервируй меня. Снимай по-хорошему.
— Обещаешь не смеяться? — жалобно посмотрела снизу вверх Карина. Ну прямо маленький побитый щенок, уповающий на защиту и поддержку. Мне уже интересно, что там такое, если она подобные рожи корчит!
— Обещаю! — она, положив вещи на кровать, размотала полотенце и смущенно встрепала волосы, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Каштановые локоны рассыпались по плечам, красиво обрамляя бледное личико. А справа откровенно и бесстыдно светилась широкая рубиновая прядь, словно крича на весь мир о своем смысле.
Ух, мать моя женщина! Это кто ж ее надоумил?
— Ты обещал! — возмутилась она.
— И не смеюсь, — фыркнул я, закусив губу.
— Но хочешь! — аж подпрыгнула от негодования Кара. М-да, прекрасный образец женской логики.
— Хочу, — не стал отнекиваться я. — И как тебе такая идея в голову-то пришла?
— Это не я! Меня Шерон в какой-то салон привела, там ее соучастница меня втихаря выкрасила. Я даже не видела. А теперь она не признается, что это значит! Говорит, что ты знаешь… — она уставилась на меня со смесью любопытства и страха.
— Знаю, — я как можно мерзопакостней улыбнулся нормалке, — но не скажу.
— Ты специально? Да?
— Конечно.
— Но, если ты мне не скажешь, я и мучаться этим не буду. Ха-ха.
— Будешь, будешь. Только от любопытства.
— Ой, подумаешь, конспиратор. Сейчас в сети гляну. Всего-то и делов!
— Ну, ладно. Если ты так просишь… — я глубокомысленно оглядел ее шевелюру. — Это означает, что ты влюблена в меня до безумия, согласна выполнять все мои прихоти, поклоняться подобно божеству и приносить в зубах тапки и пиво.
— Что?! Это неправда!
— Можешь у Шерон спросить, если не веришь. Чистейшая правда! — интересно, от самодовольства можно лопнуть? А то я уже к этому близок.
— Нет!
— Да-а. Красный цвет — любовь. Чем ярче — тем сильнее чувство. Хотя, сама понимаешь, все выбирают самый яркий оттенок — кто захочет показать, что его любовь не самая глубокая, а так, серединка на половинку. Но у тебя, должен заметить, цвет получился особенно ярким. Неужели ты меня так сильно полюбила, но боялась признаться? Я поражен в самое сердце! — я прижал обе руки к груди и закатил глаза.
— У меня структура волос другая, придурок, и естественный цвет светлее. Так что цвет не показатель!
— Но другие-то об этом не знают! — вполне резонно заметил я, вызвав новую перекошенную гримасу. — Кроме того — диаметр… — я многозначительно поднял брови.
— А что с диаметром?
— Он большой!
— Я заметила.
— Чем больше, тем лучше.
— Серьезно? — похабно захихикала Кара.
— Не в этом смысле, извращенка!
— Я ничего не говорила. А то, о чем подумал ты, лишь мера твоей собственной распущенности, — выкрутилась она. — Так что насчет диаметра?
— Показатель, аналогичный оттенку. Чем больше… тем сильнее чувство.
— Вот, значит, как! Ну Шерон, сводница непризнанная! Хм… А почему это любовь к тебе? Мало ли, к кому у меня душа тянется? — мелкая паршивка победно уставилась на меня, высокомерно задрав нос.
— Расположение с правой стороны прямо указывает на любовь к мужу, — разочаровал я ее. — Вот если с левой, тогда да — любовник.
— О! Чудненько! Мы можем заехать в супермаркет по пути? Краску куплю, нарисую слева и восстановлю историческую справедливость.
— Так хочется рискнуть здоровьем? Даже не надейся, что я спущу тебе топтание по своей репутации.
— Было бы по чему топтаться!
— Повторять не буду. Попытаешься меня унизить перед родом, пожалеешь, что на свет родилась.
— Ой, да я просто пошутила! Зачем все так серьезно воспринимать?
— Зато я не шутил, — не хватало еще к пережитому разводу, чтобы меня рогоносцем считали. Надеюсь, внушение подействовало. — С кем ты шашни крутишь, мне как-то все равно, но если это отразится на мне… Я тебя предупредил!
— Уже дрожу от страха, — Кара потрясла кистями перед моим носом и, подхватив ноут и туфли, потопала на выход. — Может, ты мне дверь откроешь? У меня руки заняты!
— Что бы ты без меня делала? — поддел я, открывая дверь.
— Спокойно жила бы!
— Ага, в тюрьме.
— Слушай, а у тебя панамки какой-нибудь в чемодане нет?
— Нет у меня панамок.
— Ну, и ладно. Пускай тебе будет стыдно!
— Что ты, дорогая… Мне даже льстит, — насмешливо хохотнул я, спускаясь вслед за Карой по лестнице.
Должен признать, что кузина у меня еще тот электровеник — детей за день ухайдокала так, что те заснули, как сидели, уже спустя полчаса. Жаль боковые кресла нельзя трансформировать полностью в кушетку, только опустить спинки градусов на сорок пять, что Кара и проделала по моей просьбе. Но малышам такие мелочи не мешали сладко посапывать и видеть сны. Из динамика лилась тихая музыка, Карина молча клацала по клавишам.
— Гадство! — прошипела нормалка, захлопывая крышку бука. — Сеть отвалилась! Значит, мы почти приехали.
— Минут десять еще.
— Ясно, — Кара оглянулась на спящих ребятишек. — Обсудим, как сосуществовать будем?
— Чего тут обсуждать? Ты будешь присматривать за детьми. Хочешь жить, значит, будешь хорошо присматривать. Я постараюсь освободить пару дней, но у меня сейчас важные переговоры, так что отпуск взять не могу.
— Эти переговоры кто-нибудь другой не может провести? Попроси начальника заменить тебя кем-то.
— Не получится. Я и есть начальник, и заменять некем.
— Э-э-э… Ты управляющий?
— Мы с Брэдом владельцы фирмы.
— О! А я почему об этом ничего не знала?
— Ты у меня спрашиваешь?
— А чем вы занимаетесь?
— Экспериментами, — нехотя процедил я.
— Какими?
— Уф-ф… Выращивание гаров в искусственной среде.
— Гары? Что-то знакомое… — Карина задумчиво побарабанила ногтями по зубам.
— Препарат, усиливающий действие лекарственных препаратов и иммунитет.
— Точно! На них же все толстосумы престарелые сидят. А еще мажоры-наркоманы, чтоб мозги не поплыли!
— Какие, нафиг, наркоманы! Гары применяются в медицине! — возмущенно взвился я. Вот, почему, когда кому-либо сообщаю, над чем мы работаем, первая мысль о разных гадостях? Причем у всех.
— Ага, ну конечно. Только за бешеные деньги. Не надо мне рассказывать, что ты не знаешь их реального применения.
— Их реальное применение — в медицине, а черный рынок меня как-то не интересует.
— Блажен, кто верует. Слушай… а тебе слово «химера» ни о чем не говорит?
— Мифическое животное. Кстати, на твоих дурацких лопатках для сковороды было нарисовано.
— Да не в этом смысле! Может, препарат какой или наркотик?
— Нет, никогда не слышал. А почему ты спрашиваешь?
— Да… неважно. Забудь.
Я небрежно пожал плечами, не отрывая взгляд от дороги. Все нормалы с прибабахом, а эта так особенно. Удивляться не стоит.
— Объясни мне одно: если ты такой крутой владелец фирмы, то почему ездишь на таком позорном транспорте?
— Это служебное авто, свое я продал, чтобы алименты оплатить. И чем тебе мой фургон не нравится?
— Он старый и с вмятиной.
— А кто эту самую вмятину сделал, случайно не помнишь?
— Ой, да сколько уже дуться можно? И вообще, дело не в этом. Он же не пред-ста-вительный.
— Зато удобный.
— Ну, конечно… Даже отремонтировать толком не удосужился. Кстати, а где твоя большая зарплата, о, великий начальник?
— Не твое дело.
— Еще как мое. Я ж тебе жена как-никак.
— Вот именно, что никак. Наш с Брэдом эксперимент слегка затянулся, поэтому каждый цент на счету, — милостиво снизошел к ответу я.
— Эм… Ты что, и своим сотрудникам не платишь?
— Плачу, безусловно. Какой персонал бесплатно работать будет?
— Постой-ка, я правильно поняла? Сотрудникам ты деньги выплачиваешь, а сам на голодном пайке?
— Не беспокойся так за меня, заботливая ты моя. Я свое получу, когда мы успешно завершим проект.
— А если не получится успешно?
— Получится.
— Весело, ничего не скажешь. Ты совладелец почти обанкротившейся фирмы, ездишь на раздолбанном фургоне, бывшая отсудила у тебя все деньги и повесила на шею двух спиногрызов. Тебе не кажется, что в твоем случае слова «кретянин» и «кретин» созвучны неспроста?
— О, оценка моих действий международной преступницей, безусловно, неимоверно ценна. Не меряй всех под себя, дорогая!
— Ха, боюсь, так считаю не только я. Особенно, учитывая, как тебя кинул собственный дед. Старый маразматик знатно на тебе оторвался, а уж обожаемая Бетси и вовсе ноги вытерла.
Ну все. Это уже переходит всякие границы. Я мягко остановил фургон у обочины, стараясь не разбудить детей, обошел машину и открыл дверцу с ее стороны.
— Выйди, хочу тебе кое-что показать.
— Мне и тут хорошо, — отрицательно замотала головой женушка.
— И все же настаиваю, — я ухватил ее чуть выше локтя и стащил с сидения.
— Мне больно.
— Потерпишь.
— Куда ты меня тащишь?
— Сейчас узнаешь, — я, подхватив на руки, перекинул через ограждение охнувшую Кару и прыгнул следом. Густая трава слегка пружинила под ботинками и окружала свежим ароматом. Эх, сейчас бы на речку с удочкой или просто поплавать! А не с этой нахалкой разбираться.
— Я тебя предупреждал, чтобы ты не смела оскорблять моих родственников?
— Эм… что-то такое было…
— А то, что не оставляю такие оскорбления безнаказанными и бью морду, говорил? — предельно терпеливо поинтересовался я, разглядывая костяшки пальцев.
— Не помню!
— Говорил?
— Да!
— Прекрасно, — я мрачно улыбнулся нормалке, испуганно втянувшей голову в плечи, и развернувшись направился к автомобилю. В конце концов, я же не выродок какой, чтобы женщину бить… Но поставить ее на место действительно необходимо, а то скоро на шею залезет и ноги свесит.
— И что это было? — припустила вслед за мной Кара, но замешкалась в попытке перелезть через ограждение.
— Три километра прямо, потом поворот налево и еще два километра. К вечеру доберешься. Заодно и калории растрясешь. Ты же так мечтаешь похудеть!
— Эй, я не толстая, — оскорблено заорала женушка. Это единственное, что до моей жирафы дошло без опоздания?
— Счастливого пути, дорогая, — я захлопнул дверцу машины и завел двигатель. Ах, наконец-то, блаженная тишина!