Любовь как криптология

Глава 42. О старых врагах

Конец…

Выпущенного джина не загонишь обратно в волшебную лампу. Мне казалось, что я физически чувствую, как информация ценой в сотни миллионов расползается по сети. С одного корабля на другой, по информационному полю Прино, в самые дальние уголки Вселенной ее уносит прыжок каждого из кораблей. Сотни, тысячи копий, количество которых экспоненциально растет с каждой секундой.

Уже не остановить.

Я проиграла. Вчистую. Не будет мне ни курорта, ни океана, ни бунгало с террасой.

Информация о вспышке дельтийской лихорадке оказалась уткой, но нас все равно выпустили из карантинного бокса, в котором мы приземлились, лишь после того, как получили результаты анализов крови и проб воздуха.

Благо хоть Эрика Лау умотала обратно к Земле, не пожелав мараться и опускаться до мести, как Рок и прогнозировал. По крайней мере, не стала действовать сразу и напрямую.

О, как же мне хотелось врезать по холеному личику мисс Лау. Со всей дури, так чтоб зубы посыпались! Поймите меня правильно: я, конечно, патриот и все такое, но когда твое же правительство пытается тебя убить, то пускай катится оно к едрене фене.

Честно говоря, я до сих пор не уверена, что номер с «дневником-пустышкой» не сработал бы. Вернее, не так. С каждым днем я все больше сожалела, что позволила Року себя уговорить. Права была Шерон, когда утверждала, что ее племяш при должной мотивации способен и черта лысого уболтать. А в критической ситуации его уверенность и вовсе подействовала на меня гипнотическим образом. Упоминание гарров просто оказалось той последней соломинкой, сломавшей хребет верблюду.

Но по здравому размышлению суть всех его доводов сводилась к «я так считаю». И в голове который день не прекращался бесконечный воображаемый спор, в котором я находила все новые и новые аргументы против.

Как будто это еще что-то меняло.

Бессмысленно и неконструктивно.

Отделаться от этих мыслей было невозможно, а выставлять претензии — глупо. В результате я накручивала себя и срывалась из-за каких-то мелочей — переложил мой ноут, не развесил мокрое полотенце, оставил следы от зубной пасты на умывальнике. Сама понимала, что превращаюсь в склочную мегеру, но любое слово, любой жест или поступок Рока вызывали неконтролируемую агрессию.

Пока один раз не сорваласьи не высказала все, что думаю:

— Ты хоть представляешь, как сильно я подставилась в порту Дельты, когда ломала их систему защиты? Представляешь? Ну что же ты? Так красиво мне рассказывал, почему пилотам несанкционированные прыжки запрещены, какое наказание… Должна сообщить, что мне грозит не меньше, если разработчики решатся огласить свой промах и докажут мою причастность. Но я на этот риск пошла! Осознанно, заметь.

Конечно, следы я за собой подчистила, а записи с камер могут служить лишь косвенными доказательствами. Но ситуация несколько изменилась в тот самый момент, когда Крис отправил мне письмо. Если раньше доказать, что я имела доступ к коду программы, было невозможно — а следовательно и взятки гладки, то теперь из этого дела «торчат уши» Криса, который по роду службы имел доступ к коду.

А я оказалась под колпаком. Единственная надежда, что компания-разработчик замнет происшествие, чтоб самой не понести убытки. Вот такая шаткая надежда. Больше ничего.

— Когда я попросила всего чуть-чуть подправить формулу, пойти на минимальный риск, то ты струсил! По-твоему, Эрика Лау за собой лабораторию возит и штат научных специалистов? Или за те несколько минут они успели бы проверить, правильна ли формула?

— Они именно потому так быстро нас отпустили, что на борту были специалисты, способные дать оценку, — с непрошибаемой невозмутимостью бросил Рок.

— Ничего подобного. Они просто испугались. И поступили бы точно так же, распространи мы пустышку.

— Ты этого не знаешь наверняка.

— Ты тоже.

Рок хотел было что-то сказать, но я перебила:

— И не начинай опять про свою чертову интуицию. Нормальному человеку, кроме задницы — чтоб чуять, еще и голова дана — чтоб думать!

— Ага, конечно, ты у нас самая умная, самая хитрая и обведешь вокруг пальца кого угодно! А спецслужбы Союза так, погулять вышли. Да ну тебя, все равно ничего не докажешь! Кроме собственного эго ничего вокруг не видишь!

— Ой, а ты лучше? Все-то он нюхом чует, беда только в том, что обосновать не получается. Прям собачка! Кстати, вашу расу случайно с лайками не скрещивали? А то меня терзают сомнения. — У кретянина от злости аж желваки запульсировали, но меня, что называется, несло: — Гав, гав, песик! Косточку хочешь?

Он ничего не ответил. Только посмотрел, словно на что-то мерзкое, и ушел в командную рубку.

С той поры мы не разговаривали. Я перебралась в свою каюту. Он ничего не сказал. Лишь вздохнул, то ли с разочарованием, то ли с облегчением.

А я так и не нашла слов, чтоб извиниться. Да и смелости тоже.

Впрочем, ни Рок, ни Зак в эти дни тоже не отличались особым благодушием. Только наличие персональных кают послужило причиной того, почему мы втроем не поубивали друг друга.

Анализировать причины и последствия нашего провала не возникало ни малейшего желания. Хотя Рок с Заком время от времени заводили речь о произошедшем, словно пытались убедить сами себя, что поступили верно.

В довершение ко всему — вишенкой на торте — послужило то, что мы практически лишились корабля. Бортовой компьютер некорректно интерпретировал замену местами блоков связи, и в диспетчерскую службу ушел длинный список якобы имевших место поломок. Теперь судну не разрешат взлет, пока не будет проведена полная диагностика. О цене на эту услугу я даже вспоминать не хочу — раз двадцать на Землю и обратно в каюте люкс слетать можно за такие деньги.

На четвертый день нам вручили пропуска и разрешили идти на все четыре стороны. Мы не планировали больше возвращаться на корабль, правда, и вылететь пассажирским транспортом в ближайшие дни уже не успевали. Решили переждать активную стадию «аномалии» на Прино, а дальше каждый по своим адресам. Зак вроде бы к Маргуне намылился, я, однозначно, на Землю, Рок пока не озвучивал, но, думаю, вернется на Крет.

Рок последний раз проверил ворота шлюза, поправил перекинутую через плечо лямку своей сумки и нырнул в проем тоннеля. Зак пер контейнер с химерой и рюкзак. Я шла налегке — с ноутом и сумочкой. Эх, где же ты, мой любимый чемоданчик?

Я только сейчас прочувствовала, что Прино является планетой-тюрьмой. И как на самом деле эта тюрьма выглядит. Низкие тяжелые своды, серые щербатые стены из необработанного камня, длинные узкие коридоры. Яркое освещение лишь усугубляло неприятные ощущения, создавая впечатление, что ты уже попал в карательно-исправительное учреждение.

Никакого сравнения с тем роскошным залом с слюдово-голубыми панелями потолка, через который мы попали в недра Прино в предыдущую посадку. Впрочем, после заточения на корабле в неопределенности нашей дальнейшей судьбы, даже этот неприглядный туннель казался благом.

Коридор повернул вправо, и через сотню метров показалась частая решетка турникета, разделяющего сектора. Ну, наконец-то! Уже больше километра по этому унылому туннелю тащимся. М-да, в прошлый раз на лифте получилось на порядок быстрее. Пройдя турникет с помощью выданных нам пропусков, мы очутились в столь же мрачном пустынном вестибюле. Отсюда ответвлялось несколько коридоров, также прегражденных турникетами, на верхние уровни поднимался эскалатор, тускло светились лаконичные табло в виде стрелок с номерами секторов. Я даже растерялась. Вот чем, объясните, отличается сектор «24 дробь 7» от «21 дробь 8»? И в каком секторе мы останавливались ранее? Из коридора «24 дробь 7» донесся приглушенный шелест тормозящего поезда. Ага, значит, там станция…

— И куда дальше? — я еще раз огляделась, но ни на одном из табло надпись «идти туда» так и не появилось. И никого из аборигенов не видно, чтоб спросить.

— Наверх, — сквозь зубы бросил Рок, пройдя мимо меня в направлении эскалатора. — С этого уровня путь только в колонии для опасных и особо опасных.

— Откуда ты знаешь? — не то чтобы меня это сильно интересовало, просто хотелось послушать его голос. Последние дни мы только через Зака общались, и то в случае крайней необходимости.

— Номер в дроби указывает категорию: единица — сектор без ограничений, восьмерка, — он кивнул в сторону указателя, — строгий режим.

— А самый-самый строгий каким числом обозначается? — полюбопытствовала я.

— Десятка, — ответил вместо Рока Зак и, состроив грозную гримасу, наклонился ко мне и зловеще прошептал: — Оттуда никого не освобождают. Кстати, мы из восьмого вышли. Есть чем гордиться.

— Угу, великое достижение. Не дай бог, родители узнают — десятый сектор мне раем покажется, — буркнула я, внимательней присматриваясь к окружающей обстановке. Несмотря на отсутствие людей и минимум видимых заграждений, вестибюль пестрел камерами, а характерные борозды, опоясывающие подступы к входам-выходам, свидетельствовали, что наглухо закрыть любой из секторов — дело доли секунды. Уверена, в стенах прячется еще немало сюрпризов, о которых я не догадываюсь.

Нам пришлось подняться на пять уровней, каждый раз пользуясь пропусками, чтоб добраться к благословенному «дробь 1».

Нет смысла терзаться тем, чего уже нельзя изменить. Мы живы, выскользнули из практически патовой ситуации, да еще щелкнув по носу не последнего человека в спецслужбах Союза. Это не многим удается.

Зак не особо переживал по поводу утраты формулы, его больше грел контейнер с «химерой», заточенной под его ДНК. А вот Карина психовала последние дни. Я решил ее просто пока не трогать, пусть лучше сама перебесится, чем на мне зло вымещает. Уж очень мне хотелось ответить на некоторые из ее выпадов, и не только силой слова. Повезло ей, что я женщин не бью, а то давно бы уже дотявкалась.

А ведь если подумать, формула «химеры» была не только у нас, но и у Фредерика Килкени — отца Зака. Стопроцентно Эрика Лау и его планировала как-то прижать со смертельным исходом. Благо на Нодаре нехватки в исполнителях щекотливых поручений нет. Нужно будет разузнать… И если того все же укокошили, то стоит послать госпоже полковнику благодарственную открытку. Впрочем, участь этого мерзавца меня интересовала только в плане судьбы Зака. Близких родственников у мальчишки нет. Нужно будет выпытать, остались ли дальние. В самом деле, не бросать же ребенка одного.

Добирались мы почти шесть часов, да еще с двумя пересадками. Карина настояла на том, чтобы забрать забытые в отеле вещи, поэтому пришлось переться так далеко, вместо того, чтоб остановиться в ближайшем городе с крупным пассажирским космопортом. Ну да ладно.

Плохо только, что наш номер уже успели сдать. Во время активной стадии «аномалии» гостиницы оказались переполнены. Мне чудом удалось забронировать однокомнатный номер в не самом презентабельном отеле на другом конце города.

Взяв напрокат машину, первым делом поехали по каринины шмотки. Зак ждал в авто, пока мы бегали в гостиницу. Как ни странно, вещи нам отдали сразу и даже не потребовали денег, а то я уже кошелек приготовился доставать. Карина тут же зарылась в недра этой потрепанной жизнью бесколесной пародии на чемодан.

— Нормально, ничего не сперли, — серьезно постановила она. Угу, можно подумать, кому-то так надо твое ношеное белье и безразмерные футболки.

Я подхватил чемодан и направился к парадному входу. Холл был заполнен людьми разной степени нетрезвости — застряв на Прино, каждый расслаблялся, как умел. Сейчас, вероятно, по всему городу такое творится. Оглянувшись на приотставшую женушку, я рассеянно окинул взглядом кучкующийся компаниями народ и периферийным зрением уловил какую-то неправильность в окружающем. Присмотрелся. Нет, все нормально: группа молодых людей обсуждает планы на вечер, громко смеясь, женщина в коротком голубом платье выговаривает кому-то по телефону, мужчина в сером костюме читает лежащие на столах рекламные листки. К нам никто интереса не проявлял.

И все же царапает что-то…

Да, этот мужчина в сером. Как назло он наклонил голову так, что невозможно разглядеть лицо, но его фигура, образ… Я отвернулся, не желая, чтоб он заметил мое внимание, и свободной рукой подхватил Кару под локоть и вытолкнул за дверь.

— Быстрее, к машине.

— Эй, куда ты несешься? — завозмущалась она. — Подожди, я не успеваю.

— Сбавь тон и шевели ногами, — тихо рыкнул я.

— Да что опять стряслось?

— Пока ничего.

Или я зря паникую? Мало ли где я мог того мужика видеть…

Я не оглядывался, но внимательно следил за улицей позади нас в зеркальных окнах кафе по другую сторону дороги. Двери отеля разъехались, и из них показалась фигура в сером, повернула налево и последовала за нами неспешным размеренным шагом.

Значит, не показалось. Кто же это? Никак не получается вспомнить.

Среднее телосложение, средний рост, невыразительное лицо — идеальная внешность для человека не желающего привлекать внимание. Даже в его движениях не выделялось никаких характерных черт. Взгляд буквально соскальзывал с него, не найдя за что зацепиться.

И тут я понял, что уже слышал похожее описание. Более того, видел этого человека, но не вживую, а на записи. Да и там он старался расположиться под таким углом, чтоб камера захватывала только его затылок.

Томас. Шестерка Фредерика Килкени. Помнится, я поклялся глотку ему вырвать за то, что он сотворил с Карой. Я исподтишка оглядел отражение в витрине магазина, пытаясь определить, есть ли при нем оружие. На первый взгляд — нет, но такие, как он, без пистолета не ходят. А у меня пусто — на корабле было несколько стволов, но вынести их из сектора восьмой категории мне бы в любом случае не позволили. Придется отталкиваться от того, что есть.

Машину мы оставили на стоянке за углом. Метров десять пройти осталось, потом повернем за угол и там еще двадцать. Пока сядем, заведемся, выедем… Нет, рискованно. Он слишком близко — успеет нас нагнать и перестрелять.

Лучше использовать эффект неожиданности — повернем за угол, Карина побежит к автомобилю, а я стану сразу за поворотом и постараюсь не позволить ему достать оружие.

На последнем метре я чуть повернул голову к витрине, чтоб последний раз оценить расстояние между мной и Томасом и натолкнулся на его взгляд. Черт, теперь не выйдет сделать вид, что мы типа не знакомы! Как-то невежливо получилось.

Бандит сориентировался на удивление быстро, его рука поползла под лацкан пиджака. Ухватив Кару за плечо, я толкнул ее за угол под прикрытие стены, а сам резко развернулся на месте и с полуоборота с силой запустил чемоданом в Томаса, который уже выхватил из наплечной кобуры пистолет и направил в мою сторону. Громоздкий чемодан не самое быстрое метательное орудие — Томас успел отклониться в сторону, упав на одно колено, и тем самым уйти из-под удара. Но именно благодаря этому первая пуля просвистела мимо. Назад нельзя, за углом просматриваемая и простреливаемая площадка всего с парой машин. Укрыться и продержаться до того времени, пока кто-нибудь сознательный вызовет копов, мы не сумеем. Он нас там как мишени в тире поснимает.

Остается только вперед — хоть какие-то шансы на успех. Надеюсь, Карина и Зак догадаются свалить отсюда. Пригнувшись, я рванул в направлении Томаса, который уже восстановил равновесие и как раз поднимался с колен. Плечо обожгло, но адреналиновый коктейль в крови позволил проигнорировать боль и почти не сбиться с движения. Повреждения позже оценивать буду. Я врезался в бандита, повалив его на спину и впечатывая в асфальт, но перехватить руку с зажатым в ней пистолетом уже не успевал. Ствол уперся в бок, и раздалось два оглушительно громких, как мне показалось, выстрела. Сознание поплыло.

Наверно, я отрубился на пару секунд. Не больше. Пришел в себя от боли, когда Томас попытался спихнуть с себя мое тело. Я непроизвольно дернулся, прижимая локоть к боку. В глазах потемнело. Нет, нельзя отключаться. Он сейчас добьет меня и займется Карой и Заком.

Позади раздался женский крик. Идиотка, беги!

Я откатился влево, зажимая правую руку бандита между асфальтом и своим телом. Томас дернул конечностью, силясь вытащить ее из-под меня. А я качнулся к нему, согнув правую руку и метя локтем в шею. Удар пришелся аккурат под адамово яблоко. Раздался сиплый хрип. Есть! Удалось повредить трахею!

Его пальцы конвульсивно сжались, раздался еще один выстрел и звон разбитого стекла за спиной. Я продолжал давить — приподнял корпус, перенеся вес тела на локоть и воя от боли. Перед глазами стояла чернота. Но прежде чем вырубиться, я все-таки услышал хруст его шейных позвонков.