Любовь на удалёнке

Серьезный разговор

День за днём Полине становилось лучше. Температура спадала, слабость постепенно уходила, и её организм возвращался к здоровой жизни. Сергей всё так же заботился о ней, словно это было его главной жизненной задачей. Он уже совсем обжился в её однушке на Обводном канале, став частью этого небольшого уютного мира с эркером и видом на канал.

Каждое утро начиналось с того, что Полина просыпалась под аромат свежезаваренного кофе и звуки, доносящиеся с кухни. Там Сергей что-то готовил, легко орудуя кастрюлями и сковородками. Завтраки становились всё разнообразнее: омлет с зеленью, овсянка с фруктами, тосты с авокадо. Впервые за долгое время кто-то другой заботился о ней так, как даже она сама не умела заботиться о себе.

— Сергей, я же могу и сама… — иногда начинала она.

— Нет, — спокойно отвечал он, даже не поворачиваясь. — Ты ещё не полностью выздоровела.

Казалось, он занял всё её пространство — и физическое, и эмоциональное. Днём Сергей работал за кухонным столом, увлечённо погружаясь в потоки непонятного Полине кода, а по вечерам готовил ужин, кутал её в одеяло, помогал принимать лекарства и мягко, но настойчиво следил, чтобы она не переутомлялась. Ночами он спал в спальнике на полу, словно это была самая естественная вещь в мире.

Полина чувствовала себя одновременно раздражённой и… благодарной. Страшно сказать, но ей действительно нравилась эта местами тираническая забота. Возможно, сторонники современных женских движений уже отправили бы её к психотерапевту с готовыми диагнозами о созависимости и укоренённой склонности к абьюзивным моделям. Но Полина не чувствовала никакого давления или ущемления. Наоборот, впервые в жизни она ощущала себя действительно важной для кого-то.

Сергей заботился о ней с такой самоотдачей, что это казалось одновременно непостижимым и… правильным. Он не требовал благодарности, не напоминал ей о своих усилиях — просто был рядом, как будто это его святая обязанность. И это пугало её больше всего. Потому что Полина помнила их последний серьёзный разговор, после которого была уверена, что их общение останется в рамках делового и нейтрального. Но теперь всё, что происходило между ними, было далеко за пределами профессиональных отношений.

Сколько это ещё будет продолжаться? И что будет после её окончательного выздоровления? Что если однажды он просто исчезнет, выбросив из головы её существование?

Она осознала, что сама позволяет ситуации оставаться недосказанной. Ей стоило бы поговорить с ним ещё пару дней назад. Может, даже сразу, когда он появился на пороге с полными пакетами продуктов и лёгкой тенью тревоги в глазах. Но она боялась. Боялась, что стоит задать прямой вопрос — и он просто уйдёт. Исчезнет так же, как появился. А она останется одна в тишине своей квартиры, пытаясь понять, было ли это вообще реальностью или только её иллюзией.

Но в одно прекрасное утро, снова проснувшись под запах блинов и свежесваренного кофе, Полина поняла — хватит прятать голову в песок.

Она выбралась из-под одеяла, накинула на плечи халат и, пока Сергей был занят завтраком, направилась в ванную. Ей нужно было хоть немного прийти в себя перед тем, как затевать разговор, от которого зависело слишком многое.

— Сергей, нам нужно поговорить, — произнесла Полина, стоя в дверях кухни и наблюдая, как он переворачивает очередной блин.

Она не спала почти всю ночь, обдумывая этот момент. Ей хотелось расставить всё по местам, но слова в голове никак не выстраивались в нужный порядок. Когда она проснулась утром и услышала звуки, доносящиеся с кухни, то поняла — откладывать дальше просто нельзя.

Чтобы чувствовать себя увереннее, она специально сменила надоевшие домашние тряпки на любимые джинсы и бежевую водолазку. Это был её маленький ритуал самосохранения — одежда, в которой она ощущала себя собранной. И более нарядной. Её волосы всё ещё были влажными после душа, но это было неважно.

— Поговорить? — отозвался он, не отрывая взгляда от сковороды. — О чём?

— О том, что ты делаешь.

Сергей выключил плиту, аккуратно переложил блин на тарелку и повернулся к ней.

— Хорошо. Говори.

Полина нервно прикусила губу. В глубине души она надеялась, что он сам всё скажет, не заставляя её разбираться в этом хаосе мыслей и ощущений. Но Сергей смотрел спокойно, выжидающе, будто не собирался спасать её от сложного разговора.

Она сделала шаг вперёд, сцепив руки в замок перед собой.

— Ты уже неделю живёшь у меня, — её голос дрожал, но она старалась держаться уверенно. — Спишь в спальнике, готовишь мне завтраки, обеды, ужины и даже работаешь из моей кухни. Ты ведь понимаешь, что это… странно?

Он чуть наклонил голову, как будто обдумывая её слова.

— Странно, — наконец согласился он.

Полина удивлённо моргнула. Она ожидала какого угодно ответа — объяснений, возражений, отговорок. Но не этого.

— Тогда зачем? — её голос стал тише, но напряжённость в нём только росла. — Ты понимаешь, что я уже выздоравливаю? Я сама могу о себе позаботиться.

Сергей чуть усмехнулся, но его взгляд оставался серьёзным.

— Точно?

— Конечно! — вспыхнула она. — Я делаю это уже лет двадцать и, как видишь, до сих пор не вляпалась во что-то, с чем не могла бы справиться.

Он смотрел на неё с той спокойной уверенностью, которая раздражала и… притягивала одновременно.

— Всё когда-то случается впервые, Полина, — философски заметил он.

— Это не ответ, — возразила она, сложив руки на груди.

Он сделал шаг ближе. Её сердце пропустило удар.

— Хорошо. Тогда слушай.

Полина замерла. Кухня была невелика, и между ними оставался всего один шаг. Эта близость, усилившаяся тишиной, заставляла её сердце биться быстрее. То ли это были остаточные последствия болезни, то ли что-то гораздо более глубокое, но от волнения по её коже пробежали мурашки. Она чувствовала его тепло, ощущала, как пахнет свежесваренным кофе и чем-то ещё, чем-то тёплым, родным, его.

— Я всё обдумал и понял: что не могу позволить, тебе пропасть без меня, разливая на себя кипящий кофе, бродя под ливнем без зонта, лечась силой мысли вместо нормальных лекарств и питаясь всякой дрянью.

Он прищурился, явно припоминая что-то, и добавил с лёгкой насмешкой:

— Как тот заплесневелый кусок сыра, доживавший свой век в твоём холодильнике.

Полина резко вскинула голову, собираясь возразить, но он поднял ладонь, не давая ей перебить.

— Подожди.

Он посмотрел на неё пристально, изучающе, будто ждал её реакции.

— Я не готов к таким рискам.

Он говорил серьёзно, а она замерла, не зная, что сказать. Его голос был таким же спокойным, как и всегда, но в нём звучало что-то, что пробиралось под кожу.

— И, если честно, это не только про тебя.

Он чуть склонил голову, внимательно глядя на неё.

— Похоже, я сам без тебя пропадаю.

Полина моргнула.

— Что? — переспросила она, не понимая, куда он клонит.

Он не отвёл взгляда.

— Без тебя моя жизнь становится такой, как была раньше. Слишком пресной, правильной и предсказуемой, — он сделал паузу. — И это отвратительно.

Полина задержала дыхание.

Впервые на её памяти он говорил не как руководитель, не как сдержанный и расчётливый специалист, не как человек, привыкший держать дистанцию. Сейчас перед ней был Сергей — настоящий, без масок, без защиты. И он только что сказал ей, что без неё его жизнь теряет вкус.

Она не могла пошевелиться. Как будто все эти дни, что он был рядом, все те моменты, когда он поправлял её одеяло, уговаривал выпить лекарства, держал тарелку с кашей перед её носом, ворчал на её хаос… всё это было не простой заботой. Он знал это с самого начала. А она?

Она же тоже знала, но боялась признаться даже себе. Боялась даже подумать, что может быть по-другому. Но вот он стоял перед ней — такой уверенный, такой естественный в своей прямоте и не оставляет ей шанса спрятаться. И может, впервые в жизни, это было чертовски правильно.

Он говорил ровно, спокойно, но в этой тишине его слова звучали громче, чем любые признания.

— Я хочу яркости. Хочу нежности. Хочу твоих неожиданных комментариев, твоих питерских прогулок, твоих историй о стариках, сидящих в кафе. Я хочу, чтобы каждый день был полон тобой.

Полина смотрела на него, словно он говорил на каком-то ином, незнакомом языке, но при этом каждое слово проникало в самую глубину её души. Её сердце билось так громко, что, казалось, он мог это слышать.

— А как же тот опыт… и нежелание смешивать личное с рабочим?

— Помнишь, мы говорили, что прошлое оставляет след. И долгое время я думал, что оно диктует будущее. Но знаешь, что изменилось? Ты. Всё, что было — это опыт, но не приговор. И теперь, когда я стою перед выбором, я не хочу снова смотреть назад. Я хочу смотреть на тебя.

Она не могла ответить. Не могла пошевелиться. Только смотрела, заворожённая тем, как изменилось его лицо — сдержанное, закрытое, привычно собранное — теперь в нём была только одна эмоция, чистая и неподдельная.

— Полина…

Он сделал ещё один шаг ближе. Теперь между ними осталось всего несколько сантиметров. Она чувствовала тепло его кожи, дыхание, едва заметное движение воздуха между ними.

— Я хочу быть с тобой. Не как коллега. Не как друг. А как человек, который будет заботиться о тебе всегда.

Слёзы набежали на её глаза. Боже, сколько раз она представляла этот момент? Но ни одна фантазия не могла сравниться с реальностью. Ни один её ночной вымысел не передавал того, что происходило сейчас. Это было слишком хрупко и слишком по-настоящему.

Она боялась пошевелиться, чтобы не разрушить этот момент, не разбить его хрупкую, почти невесомую магию. Сергей смотрел на неё, не торопясь, будто давая ей время, давая ей шанс принять всё или отступить. Но отступать некуда. Не теперь. Не после всего, что было между ними. И тогда он сделал то, чего она никак не ожидала.

Он медленно наклонился ближе, не сводя с неё глаз, будто ждал последнего ответа, последнего согласия, последнего мгновения перед тем, как стереть границы между ними.

Полина затаила дыхание. И тогда их губы встретились. Неуверенно, осторожно, будто он давал ей шанс отступить. Но она не отступила. И в этот момент всё внутри неё наполнилось таким количеством чувств, что стало даже больно вдохнуть. Его губы были тёплыми, мягкими, но в этом прикосновении чувствовалась не только нежность. В нём было обещание. Обещание, что он здесь. Что он не уйдёт. Что всё это не иллюзия, не сон, а реальность, в которой они наконец-то могут быть вместе.

Сначала она просто позволяла ему вести, позволяла этому поцелую быть осторожным, почти невесомым, как прикосновение лепестка. Но когда его пальцы медленно скользнули по её щеке, зарылись в её волосы, чуть сжали затылок, у неё перехватило дыхание. Полина закрыла глаза и ответила ему. В этом ответе было всё — и недели неопределённости, и страх что-то разрушить, и желание наконец-то перестать анализировать, сомневаться, думать. Этот поцелуй говорил больше, чем все слова, которые они могли бы сказать.

Когда он отстранился, её губы горели от поцелуя, а сердце колотилось так быстро, что казалось, он мог слышать этот ритм. В воздухе между ними витало напряжение — не резкое, не пугающее, а какое-то томительное, почти осязаемое, пропитанное ощущением чего-то неотвратимого.

Полина глубоко вдохнула, но голос всё равно выдал её дрожь, когда она едва слышно прошептала:

— А как же профессионализм?

Она не знала, зачем это сказала. Наверное, просто из рефлекса, из-за желания окончательно всё прояснить… И напомнить о моменте, который крайне сильно её задел.

Сергей медленно улыбнулся. Не его привычной, сдержанной, суховатой улыбкой, а такой, что внутри у неё всё перевернулось.

— Я буду любить тебя так профессионально, как только это возможно.

Полина рассмеялась.

Это был тихий, искренний смех — не защита, не маска, не попытка скрыть смущение. Просто настоящий смех, который разрядил воздух вокруг, как вспышка света в тёмной комнате.

Но Сергей не дал ей времени спрятаться за этой лёгкостью. Он не дал ей снова уйти в рациональность, в осторожность, в привычное «а вдруг». Вместо этого он снова наклонился к ней, его ладони скользнули по её лицу, по её волосам, а затем уверенно сжали её талию, притягивая ближе.

— Хватит разговоров, Полина, — тихо прошептал он у самых её губ, прежде чем вновь накрыть их своими.

Этот поцелуй был другим. В нём уже не было той осторожной нерешительности, которая была в первом прикосновении. Теперь он был твёрдым, требовательным, уверенным — словно Сергей больше не оставлял ей шанса сомневаться, словно он запечатывал этот момент навсегда.

Она почувствовала, как у неё подкашиваются ноги, как тепло пробегает по всему телу, как вся её реальность сужается до одной точки — до него, до его рук, до его дыхания. Она запустила пальцы в его волосы, зарываясь в них, позволяя себе быть смелее, позволяя чувствам взять верх. И впервые за долгое время она не анализировала. Не пыталась предугадать последствия. Не думала, что будет завтра, через неделю, через месяц. Не мечтала о том, как здорово было бы…

Была только эта секунда.

Этот поцелуй.

Этот человек.

И ей больше ничего не нужно было знать.