Любовь (не) навсегда. У тебя есть дочь

Глава 60

Туман, темнота, вакуум. Какие–то голоса. Белая пелена перед глазами. Люди. Они заставляют вернуться к ним, очнуться.

– Анастасия, как вы себя чувствуете? Вы упали в обморок, – перед глазами озабоченное лицо парня в белом халате.

Такой молодой, бледнее меня. Нервничает, наверное.

– Не знаю, – язык с трудом шевелится, перед глазами черные мушки.

– Был скачок давления, оно резко упало, а пульс, наоборот, поднялся. Держите, это поможет, – он сует что–то мне в рот, – рассасывайте.

Послушно выполняю требование. Лениво оглядываюсь, оказывается, меня кто–то перенес на диван в кабинет начальника. Витольд Сергеевич тоже тут вместе с доброй половиной моих коллег.

На автомате отмечаю их встревоженные лица, но внутри не возникает абсолютно никаких чувств. Апатия руководит балом.

– Может, ее в больницу? – подает голос серый Витольд.

Ох, это ему туда понадобится, если не прекратит переживать. Разве он не знает, что нервные клетки очень медленно восстанавливаются?

– Не думаю, параметры приходят в норму, – врач скорой помощи меряет мой пульс и давление. – Скорее всего перемена погоды, или железо понижено, рекомендую сдать общий анализ крови. И проверить, не беременны ли вы, такое тоже бывает. Ах да, еще щитовидку гляньте.

Закидывает меня рекомендациями, как будто я их запомню и пойду куда–то. Совсем глупый или прикидывается? Молча смотрю, пытаясь передать свои мысли.

– А вы напишите на бумажке рекомендации, – подает голос одна из моих коллег.

Разумная какая. Впрочем, мне все равно, пусть пишет, если отстанет.

– Хорошо, – доктор кивает. – Полежите еще с полчаса, попейте сладкий чай, он поможет полностью восстановиться, ваши коллеги сделали, – он указывает рукой на журнальный столик. – А потом лучше домой, если начальник разрешит.

– Конечно, разрешу! – восклицает Витольд.

Бедный. Протеже супруги самого большого босса упала без чувств на рабочем месте. Небось, переживает, что с него спросят. Зря.

– Спасибо, – выдавливаю из себя благодарность сразу ко всем.

– Не за что, – это медик, – берегите себя и обязательно проверьтесь, – сует листок и уходит, собрав свой чемоданчик.

Затем потихоньку рассасываются и коллеги, остаемся с Витольдом Сергеевичем наедине.

– Э, ладно, Анастасия, ты пока попей чай, мы конфеты положили, мандарин кто–то у себя нашел с яблоком. А я пойду, – он быстро подходит к выходу. – Может, позвонить кому–то? Чтобы забрали.

Намекает на жену большого босса.

– Нет, не надо, спасибо. Я сама. Вы достаточно помогли, благодарю.

Кивает, отворачивается, но снова замирает.

– И возьми недельку на отпуск, а? Проверь здоровье, незачем откладывать в долгий ящик.

– Я подумаю, спасибо, – отвечаю механически и делаю глоток.

Слишком сладко. Но да ладно. Чищу мандарин и одновременно в рот отправляю конфету. Руки с челюстью заняты – голове легче. Должно быть.

Расправляюсь с запасами коллег, встаю. Все–таки хорошие они люди, помогли, как смогли. Приятно.

На ватных ногах выхожу из кабинета. Нужно взять сумочку и телефон, там смска.

– Я ухожу, вроде лучше, геройствовать не буду, – подхожу к девчонкам, ни к кому конкретно не обращаясь.

Уйти, не попрощавшись, неправильно.

– Конечно, Настенька, иди. И это, отдохни, – говорят они озабоченно, чуть ли не хором.

– Спасибо, – отвечаю в который раз.

На улице в лицо мне дует свежий ветерок. Хорошо. Мозг прочищается, и легкие наполняются кислородом. Эдак я смогу добраться до нужного адреса.

Но я действительно не геройствую, вызываю такси.

– С вас двести пятьдесят рублей, – говорит водитель спустя короткие пятнадцать минут.

Расплачиваюсь и выхожу. Конечно, поблагодарив. Это слово в меня въестся за сегодня, я чувствую.

Так, а теперь неприметный вход сбоку, обшарпанная железная дверь, к которой ведут такие же ступеньки. Мозг на автомате фиксирует картинку, но не анализирует. Иначе, в нем, возможно, возникла бы целая куча закономерных вопросов.

– Здравствуйте, мне нужен Петров, – говорю первому попавшемуся человеку внутри.

– Анастасия? – спрашивает мужчина лет тридцати с уже залегшими морщинами в уголках глаз. Киваю. – Это я вам звонил. Идемте со мной.

Молча продвигаюсь по темному коридору. Других людей нет, кабинеты пустые. Еще одна странность.

– Присаживайтесь, – он указывает на железный стул, жуткий образец мебели. – Воды?

– Благодарю, я напилась, – отвечаю бесцветным голосом.

– Ага, что ж, ладно, – Петров кивает сам себе и отходит к стеллажу с кучей бумаг.

Оглядываюсь, в кабинете очень уныло. Ремонт делался в последний раз, наверное, лет двадцать назад, если не раньше. Стул самого оперуполномоченного немногим лучше моего, а на подоконнике кактус.

Взгляд почему–то цепляется именно за него. Он такой сморщенный и пыльный, но разве так бывает? Кактусы живучие. Они могут до восьми месяцев обходиться без воды.

– Вы его совсем не поливаете? – вырывается из меня.

– Кого? – не понимает Петров. Машу рукой в сторону растения. – А, поливаем, конечно. Неделю назад дело было.

Он кивает и снова отворачивается к бумажкам. Кстати, эта кипа – единственная. На полках стеллажа лишь одна картонная папка. Тоже странно.

– Держите, подпишите тут, пожалуйста, – оперуполномоченный не дает поймать мысль, сует документ.

– Что это? – смотрю в текст, строчки пляшут. Вижу только ФИО Маркелова.

– Что вы его опознали.

– Но я не опознала, – поднимаю глаза на Петрова.

– А разве хотите?

Что–то в глубине его взгляда заставляет меня не спорить. Даже наоборот, появляется спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Но лишь на долю секунды.

– Нет, совсем не хочу, – качаю головой.

– Тогда поставьте подпись, поверьте, так надо.

Череда странностей продолжается, но я решаю их принимать, не спорить. Ставлю размашистую подпись и встаю.

– Я могу идти?

– Да, спасибо, – Петров жадно вглядывается в документ. – Если что, я вам позвоню.

– Хорошо, – киваю.

Надо бы спросить о сестре Маркелова, подсказывает моя совесть. Но душе все равно. Она слишком устала и болит.