Любовь по расчету

Глава 11

Юдифь беспокойно зашевелилась на постели, когда яркий утренний свет наполнил комнату. Покрывало было сброшено, ее наготу прикрывали только распущенные рыжеватые волосы.

— Вставай сейчас же, лентяйка, или собираешься спать до полудня?

Она села в кровати. Гайон засмеялся.

— Пропустишь сюрприз!

Юдифь протирала глаза и тупо смотрела на мужа. На нем была короткая охотничья туника из зеленой шотландки и толстые шерстяные бриджи, плотно обтягивающие ноги и перевязанные кожаными ремешками. Она не слышала, когда Гайон встал и оделся, но это не удивило.

— Какой сюрприз?

— Который не будет ждать вечно, — он засунул пальцы за пояс и таинственно смотрел на жену. Из-под каскада волос выглядывало худенькое плечико в веснушках и маленькая розовая грудь с торчащими сосками. Стройные длинные ноги и прямая хрупкая спина смотрелись очень привлекательно.

Юдифь вдруг покраснела и опустила глаза. Гайон резко отвернулся, взял из ее одежды, что считал нужным, и бросил на кровать.

— Сейчас пришлю Агнес. Не задерживайся, котенок.

В тоне слышалось обычное подтрунивание, и Юдифь сразу успокоилась.

Все в замке еще спали. Спустившись в зал, Юдифь с негодованием обнаружила, что лишь недавно рассвело. Зевающий мальчик убирал со стола чаши и стаканы, чтобы подать на завтрак хлеб, творог и слабое пиво. Гайон что-то энергично обсуждал с управляющим и церковным старостой, Кади, как обычно, примостилась у его ног.

Мужчины поклонились Юдифи. Она улыбкой приветствовала управляющего и поговорила со старостой — молодым человеком, имеющим малолетних детей. Он только недавно приступил к должности, но уже успел доказать, что может справиться с домом и стать связующим звеном между хозяином и арендаторами.

Гайон прислушивался к внимательным расспросам жены о семье служителя, проявив завидное знание всех имен и обстоятельств, что лишний раз удивило его.

— Я и не знал, что его тетушка Уинифред страдает подагрой, — усмехнулся Гайон, когда они вышли из жилой части замка и направились в конюшню.

— Она и не страдает, — пояснила Юдифь. — Просто ей хочется внимания. На самом деле старушка вполне здорова. Я могла бы посоветовать ей пару хороших средств — например, приструнить свой длинный язык.

— Юдифь! — пристыдил Гайон.

— Но это правда, к тому же, никто не слышит, кроме тебя. Почему я должна лгать?

Гайон не нашел, что ответить, и только укоризненно покачал головой.

Долговязый парень примерно одного возраста с Юдифью вилами выбрасывал сырую солому из стойла во двор. Вокруг расхаживали куры, мельтешили цыплята, чудом умудряясь не попасть под острые зубья.

— Доброе утро, Хоб, — тепло приветствовала парня Юдифь. Тот повернул румяное лицо и что-то промямлил.

— Что же за сюрприз, Гай? — Юдифь улыбнулась ему так же, как парню, не сознавая, как при этом меняется ее лицо.

— Сюрприз — это ты, котенок. Мой постоянный сюрприз, — затем обратился к Хобу: — Где твой отец?

— Сейчас придет, милорд. Прогуливает ее, что бы она не замерзла.

— Кто? — не удержалась от вопроса Юдифь. Гайон взял жену за руку и повернул к двери.

В проеме показался старший конюх, ведущий оседланную кобылу.

— О, Гайон, что это? — Юдифь удивленно переводила взгляд с мужа на грациозное животное.

— Думаю, тебе пора иметь более быстроходную лошадку, чем твоя старая кляча. Ее зовут Аурайд, ей четыре года, она из нашего табуна в Ошдайке.

Юдифь не верила своим глазам. Изящно посаженная голова лошади была повернута к ней, влажные черные глаза в обрамлении длинных ресниц словно возвращали похвалы, готовые сорваться с уст молодой женщины. Аурайд — золотая. Лошадь цвета солнца. На крупе пятна более темного оттенка. Грива и хвост цвета сливок, в хвост вплетены кисти из алого ворсистого шелка. Сбруя, как и сама лошадь, испанского происхождения и очень дорогая.

— Она прекрасна, — прошептала Юдифь, испытывая благоговейный страх при мысли о цене и великолепии тонконогой кобылы. — Ты уверен, что хочешь подарить ее мне?

— Что за дурацкий вопрос! Как еще ты собираешься не отставать от меня, когда мы будем кататься верхом? Твой старый мешок с костями того и гляди отдаст концы.

— Этот мешок с костями спас меня от Роберта де Беллема, — защищалась Юдифь, но подошла ближе и погладила бархатные темно-золотистые ноздри. На лбу Аурайд было белое пятно, словно звезда, от которой вниз отходили две полосы звезд ной пыли. Кобыла тронула губами пальцы девушки, ища угощение, и грум услужливо протянул сморщенное яблоко.

Другой конюх вывел серого жеребца Гайона, оседланного и готового к выезду.

— Хочешь проехаться? — предложил Гайон.

— Зачем выставлять на показ свое богатство? — упрекнула Юдифь, не скрывая беспокойства.

— У моего отца один из лучших в стране табунов. Хоть в деньгах я и поистощился, но могу позволить себе хорошего коня. Кроме того, неблагодарная, пора запомнить — дареному коню в зубы не смотрят.

Юдифь оценила игру слов и позволила Гайону помочь ей сесть на лошадь.

Они долго скакали по просторам Равенстоу. Кобылка двигалась мягко, ее мускулы были крепкими, эластичными и струились под кожей, как шелк. Аурайд чутко реагировала на малейшее движение поводьев, без труда переходила от шага к бегу трусцой, затем к галопу и снова к шагу, не доставляя всаднице ни малейшего неудобства.

Гайон оценивающе наблюдал, как Юдифь держится в седле, и пришел к выводу, что и в этом искусстве жена проявила недюжинные способности.

— Мама не любила ездить верхом, — вспомнил Гайон, когда они повернули к дому. — И делала это исключительно ради отца, но у нее плохо получалось. Она не могла оценить лучшую породу скакунов в Англии.

Юдифь с удовольствием остановила взгляд на великолепной шее Аурайд. Ездить на ней — ни с чем не сравнимое наслаждение.

— Отец, наверное, очень скучает по жене, — Юдифь задумчиво смотрела, как Аурайд чутко поводит ушами.

— Мать была единственным светом в его окне, — в голосе Гайона слышалась боль. — Конечно, они иногда ссорились, но очень любили друг друга. Готовы были умереть за эту любовь.

Юдифь с трудом представляла подобную глубину чувства и доверия. Она видела лишь тумаки, избиения, плохое обращение, жестокость. Все это не способствовало радостному предвкушению собственной семейной жизни. Юдифь посмотрела на мужа из-под опущенных ресниц, пытаясь представить, как перерезает себе вены по его требованию. «Нет, я бы ни за что не пожертвовала жизнью, наоборот, защищалась бы с оружием в руках до последней капли крови».

Не успела мысль сформироваться, как Юдифь ощутила чувство вины. Муж так добр к ней, терпит все прихоти, обращается ласково, дарит ценные подарки. Она сознавала, что ей больше повезло, чем матери, и Гайон нравится, но доверить ему душу — это уж слишком.

— Что притихла, котенок? — Гайон чувствовал, что Юдифь о чем-то напряженно думает.

— Глупые мысли лезут в голову, — засмеялась девушка. — Аурайд может скакать галопом, если отпустить поводья?

Не дожидаясь ответа, Юдифь пришпорила лошадь и, предвкушая, какое произведет впечатление, помчалась во весь опор. Гайон выругался и пустил Ариана вдогонку через луг.

Гуси, гогоча, разбегались в стороны. Свинопас, прикрыв глаза от солнца, смотрел вслед всадникам. Гнездившиеся на земле птицы взмыли в небо, побросав гнезда. Дрозд издал крик.

Золотистая лошадь летела вперед, как создание из волшебной сказки. Хвост развевался на ветру.

Вскоре серый поравнялся с Аурайд, но ему нелегко было это сделать, хотя шаг жеребца был несколько длиннее: во-первых, всадник весил больше, во-вторых, золотистая кобылка задалась целью идти впереди. Но вот они поравнялись и теперь шли голова к голове.

Юдифь раскраснелась от быстрой скачки, волосы хлестали по лицу, глаза блестели, девушка чувствовала себя победительницей.

— О нет, милорд, — прокричала она, смеясь. — На этот раз тебе меня не догнать!

Юдифь прижалась к шее лошади всем телом. Неизвестно откуда Аурайд нашла в себе силы и летела вперед, как ветер, обогнав соперника на целую голову.

Доскакав до конца луга, Юдифь осадила лошадь и не скрывала восторга от победы. Аурайд была вся забрызгана грязью. Конь Гайона по крылся пеной и пританцовывал на месте, принимая поражение гораздо спокойнее, чем хозяин.

— Это было великолепно! — прокричала Юдифь, задыхаясь от возбуждения. Лицо раскраснелось, глаза сияли.

— Ты ненормальная, — ответил Гайон раздраженно. — Что, если бы ты упала?

— Сломала бы шею. Но я же не упала. И если собираешься рычать на меня и дальше, я больше не поеду с тобой, буду кататься одна.

— Бесенок! — ухмыльнулся Гайон.

— Старая карга! — парировала она.

Гайон оторопел. Со старухой его сравнивали впервые!

Не успел он придумать достойный ответ, как Юдифь погнала кобылу через ручей к дому. Отъехав на безопасное расстояние, оглянулась — Гайон стоял на месте, ухмыляясь.

Он испытывал сильное желание охладить раздражение тем, что считал благом для себя… и для нее тоже. «Юдифь еще ребенок, — напомнил он себе. — Просто я слишком долго воздерживался от близости с женщиной», — и вскоре несколько остыл — ехал медленным шагом, стараясь успокоить возбуждение и прислушаться к голосу рассудка.

В замке их ждали посетители. В сарае стояли с дюжину груженых пони, вокруг которых суетился крепкий темноволосый мальчик. Он снимал поклажу с ближнего к двери животного, беседуя с пожилым напарником, который сгружал тюки с тканью из Фландрии.

Увидев Гайона, паренек радостно кивнул, снял последний тюк и, сказав что-то напарнику, подошел. Юдифь с любопытством разглядывала мальчика, удивляясь, как непринужденно тот ведет себя с ее мужем. Парнишка был коренаст и крепко скроен, как молодой дубок, темный, как урожденный валлиец, с глазами цвета черного оникса в обрамлении длинных пушистых ресниц. Он старался держаться с достоинством взрослого мужчины, но подрагивание век выдавало детскую не уверенность.

— Я приехал с дедушкой, — произнес он на валлийском. — Мы привезли ткани, хотим обменять на соль. Нам нужны свежие пони. У деда есть и другие дела к вам.

Конюх увел двух усталых и забрызганных грязью лошадей.

— Как мать?

— За два дня до нашего отъезда родила девочку, — Рис покосился на Юдифь, очевидно, стараясь угадать, насколько хорошо та понимает его язык. — Обе чувствуют себя хорошо, а Элунед ревнует.

В этот момент из замка вышел Мейдок и, подойдя, положил руку на плечо внука.

— Я-то думал, ты закончил разгрузку, — но в тоне не слышалось упрека. — Приветствую, вас, лорд Гайон. Вижу, вы в хорошем настроении. Ребенок здоровый и крепкий, унаследовал рыжеватые волосы вашего деда, а если судить по силе ее легких, то и характер тоже, — он просто светился от удовольствия. Связь Розин с Гайоном ФитцМайлзом и их ребенок сулили выгоды в будущем, как ни старалась дочь отрицать это.

Юдифь хотела вступить в разговор, но передумала и, не доверяя себе, крепко сжала губы. Улыбаясь несколько неуверенно, Гайон пригласил купца в зал выпить за здоровье новорожденной и обсудить коммерческие вопросы, и с опозданием представил жене Мейдока и Риса. Мейдок произнес полагающиеся по этикету слова на безупречном нормандском диалекте французского языка и скрыл удивление, опустив глаза. Молодая леди вовсе не походила на тщедушного запуганного подростка, какой представляла ее Розин, Взгляд холодный, голос чистый и уверенный. Стройная, хотя еще не совсем сформировавшаяся, ей нельзя было отказать в грации и несколько официальной манере держаться. Юдифь метнула на мужа быстрый взгляд, и гость понял его значение.

Сначала мужчины поговорили о новых пастбищах для овец, которые Гайон начал осваивать, и которые должны существенно повысить качество шерсти.

— Шерсть станет белее и длиннее. Станки во Фландрии плачут по высокосортной пряже. Если Бог даст здоровья, осенью я поеду туда.

— Розин говорила, вы плохо себя чувствуете. Мейдок пожал плечами.

— Иногда не хватает воздуха. Бывают боли в груди, но приступы не часты, обычно, когда переутомляюсь или в очень холодную погоду. Еще несколько лет, и Рис сможет справиться с большей частью работы, — он улыбнулся внуку и получил нежную улыбку в ответ. Рис с аппетитом уплетал мясо, отправляя его в рот подаренным Гайоном ножом.

Какое-то время ели молча, потом Мейдок лукаво посмотрел на жену Гайона.

— Миледи, если разрешите, я хотел бы кое-что обсудить с вами.

Юдифь приготовилась слушать. — Да, мастер Мейдок?

— Если не ошибаюсь, вы писали письмо вдове Хью Сиора, в котором предлагали вернуть соболя, попавшие к вам неправедным путем. Она поручила мне действовать от ее имени в этом вопросе и с благодарностью принять дар.

— Это не дар, а то, что принадлежит ей по праву, — Юдифь поморщилась. Она запрятала мех на самый низ сундука, предварительно завернув в новую ткань. Запятнанный кровью мешок сожгла в печи. Даже мысль об этом приводила ее в содрогание.

Гайон одобрительно посмотрел на жену. Он не спрашивал, что та сделала с соболями, считая раз их не видно, значит, от кровавого дара уже избавились.

Мейдок внимательно слушал молодую хозяйку замка и думал, осознает ли та свою силу. Воз можно, нет, она еще очень молода и наивна. Но настанет день, когда эта женщина сможет стать значительной и влиятельной. Черный леопард нашел достойную подругу.

— Вам понадобится охрана, — сказал Гайон — В наши дни соболя достаются кровью.

— Рис — тоже твой ребенок? — язвительно спросила Юдифь, когда они остались вдвоем.

Мейдок и Рис спали в зале вместе с другими случайными гостями — путешественниками, попросившимися на ночлег.

Гайон почесал за ушком у Мелин, кошка замурлыкала и прошлась коготками по его тунике.

— Нет.

— Вы очень похожи.

— Только цветом, его отец был темноволосый и темноглазый. Ты не первая высказываешь подозрения в моем отцовстве. Я бы не возражал, Рис — славный мальчуган.

— У тебя есть дочь от его матери, — Юдифь наблюдала за мужем из-под полуопущенных ресниц.

Гайон продолжал гладить кошку.

— Для нее я ничто, просто тень.

— Почему ты не сказал о ребенке раньше?

— Зачем? Розин не собирается растить ее в моем замке, даст девочке валлийское имя и воспитает по законам Уэльса.

— А ты разве не имеешь права голоса? — недоверчиво спросила Юдифь.

Мелин спрыгнула с колен Гайона, села ближе к огню и стала умываться.

— Что я должен делать? Вырвать ребенка из рук матери, привезти в Равенстоу, а потом терпеть ненависть Розин и месть ее соплеменников?

Гайон подошел к столу и налил себе вина.

— Я свое слово уже сказал — предложил Розин жить со мной. Она отказалась. Принудить ее я не могу.

— Поедешь к ней завтра?

Гайон наблюдал за женой поверх чаши. Юдифь не выдавала своих чувств, но лицо приняло молочно-белый оттенок, упрямый подбородок вызывающе вздернут.

— Возможно.

Юдифь сжала кулаки и старалась подавить непривычное для нее желание завизжать, закричать, что не собирается смотреть, как муж скачет в объятия другой женщины. Хотелось выцарапать этой женщине глаза и обозвать потаскухой.

Юдифь испугалась нахлынувших странных чувств, отвернулась и подошла к сундуку, где хранились соболя. Гайон сдержал слово — не завел любовницу среди прислуги. Если у него и были женщины, ей это неизвестно, и самолюбие не страдало. Можно благодарить Бога, но тем сильнее обескуражила вспышка ревности. Юдифь в отчаянии шарила в сундуке.

— Зачем ты задаешь вопросы, если неприятно слышать ответ? — Гайон подошел и положил руку ей на плечо. — Я много лет знаю Розин и ее отца. Мне было шестнадцать, как и тебе, когда мы познакомились. Ты не можешь требовать, чтобы я разорвал столь давние узы.

Юдифь, наконец, достала узел с соболями.

— Я и не требую, милорд, — она опустила глаза. — Просто мне не нравится, что меня считают забавным ребенком и гладят по голове. Интересно, видишь ли ты во мне хоть что-то другое, кроме капризного подростка, с которым случайно свела судьба?

Юдифь положила мех на крышку сундука и поднялась с колен. Гайон выпрямился. Видя, что жена не поднимает глаз, приподнял ее лицо за подбородок, нежно поцеловал в нос.

— Посмотри на меня, котенок.

В глазах Юдифи блестели слезы, она отошла от мужа.

— Перестань говорить со мной покровительственным тоном!

Гайон вздохнул.

— Как мне с тобой обращаться? — с голосе слышалось отчаяние. — Ты не женщина, и не ребенок. Балансируешь где-то между. Играешь в детские игры с моими племянницами, носишься по замку, как дикая кошка, и одновременно дразнишь меня, как опытная кокетка. Когда я принимаю улыбку за предложение, ты отшатываешься, как ужаленная. Побойся Бога, жена, прими, наконец, решение, — Гайон залпом допил вино и взял бутыль.

— Куда ты? — Юдифь затаила дыхание.

— Хочу поразмышлять наедине с собой, — он криво усмехнулся. — Не жди, ложись спать.

Гайон вышел. Мелин лениво потянулась и уселась у ног хозяйки. Юдифь посадила кошку на колени и спрятала лицо в пушистой шерстке, сдерживая слезы.

Гайону не пришлось размышлять в одиночестве. Он зашел в комнату, где собрались охранники, и вскоре был втянут в болтовню солдат, обменивавшихся грубыми сплетнями. Давно уже он не проводил вечера в их шумной компании. Сдобренный вульгарными словечками мужской разговор отвлек от неприятных мыслей. Кроме того, в подобных беседах Гайон черпал полезные сведения о состоянии дел на границе.

Жена Уолберта Сейдона опять ждала ребенка. На одной из мельниц в Элсфорде треснул жернов. На границе Равенстоу с Уэльсом нашли остатки убитого оленя. Роберт де Беллем приобрел серого фламандского жеребца и содержит его с табуном местной породы. Роберт де Беллем предложил вдове Ралфа из Торнифорда выйти замуж за Уолтера де Лейси. Гайон встрепенулся.

— Что?!

— Это правда, милорд. Моя сестра замужем за одним из слуг в Торнифорде, а сама работает швеей. Говорит, вдова очень расстроена.

Гайон поставил чашу.

— Ты хочешь сказать, Уолтер де Лейси женится на Мейбл из Торнифорда? — переспросил он.

— Да, милорд. Это еще не всем известно, но скоро узнают.

— Вообрази, что эта дама лежит в постели рядом с тобой!

— Де Лейси не будет в большом восторге, — хихикнул кто-то.

Де Бек нагнулся, чтобы наполнить чашу Гайона.

— Торнифорд — богатое поместье. За Мейбл дали огромное приданое, а сэр Ралф был дурак дураком.

Гайон бросил на него красноречивый взгляд.

— Как думаете, он пригласит меня на свадьбу?

— Скорее, на похороны, — пробормотал де Бек. — Не похоже, что Мейбл переживет второго мужа.

Гайон задумался. Большая часть Торнифорда на юго-западе граничила с Равенстоу. Эта граница была отделена от Уэльса огромным глубоким защитным рвом. Вблизи находились другие поместья. Все эти земли образовывали часть укреплений, окружавших Шрусбери. С тем, что уже принадлежало де Лейси, это давало ему возможность стать влиятельным бароном в средней части пограничной зоны и втрое увеличить угрозу для Гайона.

«Шаг вперед, два назад», — подумал Гайон.

— Надо усилить патруль, — обратился он к де Беку. — Мне не нужно, чтобы он точил свои благоприобретенные зубы о мою границу.

— Думаете, есть такая возможность, милорд?

— Зависит от того, насколько его поддержит де Беллем и найдет ли он предлог, чтобы объявить войну. Зная, кому он служит, предвижу, что предлог не замедлит представиться.

Гайон протянул пустую чашу.

— Как вы думаете, устроит де Лейси охоту на кабана в честь торжества?

Голос его звучал беззаботно, но де Бек предусмотрительно воздержался от ответа.