Любовь по расчету

Глава 16

Лондон Уитсантайд, 1100 год

С реки донесся крик лодочника. Юдифь отложила шитье, подошла к окну. С яблонь опадали лепестки, казавшиеся зелеными через цветное стекло. С тонкой жердочки глазами-бусинками на нее уставился попугай. Будучи в фаворе у короля, муж Эммы мог позволить себе такую роскошь, как зеленое стекло на окнах и редких птиц. Гайона и Юдифь пригласили ко двору на собрание придворных по поводу завершения строительства нового дворца в Вестминстере. Это был проект Ранулфа Фламбарда, отнимавшего деньги у подданных и тратившего на нужды короны. В город понаехало много людей, но только самые важные персоны были удостоены чести получить место в Вестминстере и ближайших к нему зданиях. Остальным предоставлялось право устраиваться самим. К счастью, Ричард, муж Эммы, имел дом на Стрэнде, в нескольких минутах ходьбы от Вестминстера. Эмма постаралась разместить их так, что нашлось место даже для их прислуги. Хотя всем было тесно и неудобно, но их положение выгодно отличалось оттого, что получили многие другие гости. Конечно, удачей это можно было назвать с большой натяжкой, так, по крайней мере, думал Гайон, ворочаясь на неудобной скрипучей кровати в углу комнаты, разделенной портьерой на две части.

Это была спальня Ричарда и Эммы, и те настояли, чтобы Юдифь и Гайон остановились в ней. Прошлой ночью Гайон и Ричард проговорили до утра и под этим предлогом Гайон не ночевал в спальне, сославшись на нежелание тревожить спящих, а, закутавшись в плащ, заснул в зале внизу.

Юдифь села в постели, опершись головой о стену и скрестив руки. Со времени инцидента в Равенстоу, когда его тело так неожиданно отреагировало на ее прикосновения, Гайон старался не дотрагиваться до жены.

Наутро после приезда графа Хью они уехали, чтобы осмотреть место для строительства нового замка. Юдифь не стала их удерживать, напротив, спокойно выслушала доводы обоих мужчин и согласилась, что поездка вызвана необходимостью. Ей даже удалось изобразить одобрение и интерес к их намерениям.

Утром она проводила мужчин с улыбкой, пожелала удачи. Когда Гайон наклонился в седле, чтобы дернуть ее за косу, приняла этот жест с юмором, изо всех сил удерживаясь от рыданий. Они обещали уложиться в неделю, только одну неделю, убеждала она себя, но неделя показалась вечностью. Юдифь выплакала в подушку горечь и обиду, что не сумела удержать свое счастье. Она больше не имела власти над мужем, потеряла ее в тот день, когда пустилась наутек, как последняя дурочка.

Гайон отсутствовал десять дней и выглядел по свежевшим, довольный предоставленной свободой. Он сиял здоровьем и с азартом обсуждал возведение нового укрепления почти у самой границы Уэльса. На валлийском языке место называлось Кермел, что означало «крепость на утесе». От крепости остались лишь развалины — остатки защитных укреплений прежней цивилизации. На скале гнездились птицы, с западной стороны горы Гвинедда казались на расстоянии причудливыми пурпурными драконами. На востоке раскинулась плодоносная равнина графства Честер.

Друзья договорились, что проект должен быть составлен к весне, оставалось подсчитать расходы. Эту информацию Гайон довел до сведения жены, идея, казалось, целиком захватила его. Окольными путями до Юдифи дошло, что граф Хью не только имел пышный стол в охотничьем домике, но и предоставил гостям другие удобства… Очевидно, Гайон нашел там то, чего ему не хватало, что прибавило ему энтузиазма относительно нового замка.

Поначалу Юдифь чувствовала себя уязвленной и испытывала жгучую ревность, но потом поняла, что должна злиться на саму себя. По крайней мере, он не искал утешения в объятиях Розин, этого Юдифь не перенесла бы. Теперь будущее находилось в ее собственных руках, оставалось лишь проникнуться желанием протянуть руку и взять его, принять со всеми шипами и розами, которые оно сулило. Гайон все еще называл ее котенком и дергал за косу, но реже прикасался к ее телу, реже целовал и обнимал. Иногда смотрел на нее так, что у Юдифи появлялась слабость в коленях от нервного напряжения. В этих случаях взгляд мужа задерживался не на лице.

Теперь Гайон проводил больше времени с мужчинами. Нередко выдавались ночи, когда он вообще не ложился. Много времени бывал в разъездах — иногда по реальным делам, иногда под благовидным предлогом. Непринужденные товарищеские отношения первых дней после свадьбы прошли. Теперь супруги, оставаясь наедине, ощущали напряженность и неловкость, усиливающиеся с течением времени. Что, если эта натянутая струна не выдержит?

Расстроенная невеселыми мыслями, Юдифь открыла окно и выглянула наружу. Лепестки яблонь кружились, как снежинки. Со стороны реки донесся звонкий смех. Юдифь заметила, как к дальнему концу сада подплывает лодка иод ярким балдахином, с выстеленным шкурами днищем.

Смеялась необычайно привлекательная молодая дама в богатой накидке из лисьего меха. Она сидела в носовой части лодки, интимно прислонившись к плечу Гайона. Светлые волосы резко выделялись на фоне его темных кудрей. Он тоже игриво смеялся, и когда; начал выбираться из лодки, женщина потянулась к его губам. За ним следовал муж Эммы, Ричард, видимо, отпустивший язвительное замечание, за что и получил шлепок. Последним на берег сошел стройный молодой человек, изящно поцеловавший белую ручку дамы.

— Это лодка принца Генриха, — к Юдифи подошла Кристина. — Он все еще встречается с Алле.

— Алле де Клэр? — уточнила Юдифь.

— О, можешь не волноваться, — успокоила Кристина. — Она флиртует по привычке. Гай никогда не интересовался ею по-настоящему.

— А я и не волнуюсь, — небрежно ответила Юдифь. — Кто там еще с Ричардом и Гайоном?

Кристина покраснела и разгладила и без того безупречно отглаженную юбку.

— Саймон де Вере, один из помощников папы. Наследник поместья в окрестностях Лондона, но папа думает, что он сделает блестящую карьеру при дворе.

Настолько высокую, что подумывает о помолвке старшей дочери. Кристине льстила такая перспектива, ведь Саймону уже девятнадцать, и он настоящий кавалер.

Кристина поспешила распахнуть двери перед весело болтавшими мужчинами и чуть не наступила на Кади, ворвавшуюся первой.

Ричард вытирал слезившиеся от смеха глаза и небрежно бросил плащ на низкий шкафчик, пользуясь тем, что Эмма отдавала приказания служанкам в другой комнате и не могла сделать замечание.

Со своей жердочки что-то заверещал попугай.

— Тебе надо приобрести такого же. Они скрашивают скуку, когда жены нет поблизости, — Ричард заметил, что Гайон разглядывает птицу. — В этом он похож на Алле де Клэр, не так ли?

— Не слишком богатый выбор, — равнодушно заметил Гайон. — Но мне кажется, Алле больше похожа на кролика.

Ричард захохотал и принял из рук дочери чашу с вином. Гайон повернулся к Юдифи, все еще с видом цензора стоящей у окна.

— Где твоя накидка, катфах?

— Катфах? — это слово еще больше развеселило Ричарда, он знал латынь, французский, фламандский и даже саксонский, но был удивлен, что родственники свободно общаются по-валлийски.

— Котенок, — перевел Гайон тем же равнодушным тоном. — Учти, она только кажется тихоней, попробуй, и узнаешь, какие у нее коготки.

— Кролик, попугай и котенок, — задумчиво произнес Ричард. — Кто тебе больше по вкусу?

— Котенок, конечно. Эти существа умеют постоять за себя.

Юдифь почувствовала, что краснеет.

— Зачем мне накидка?

— У дедушки Саймона есть дом по ту сторону дороги на Холборн, он предлагает подышать воздухом.

Юдифь обвела взглядом зал и увидела, что Саймон и Кристина уединились в сторонке и вели официальный светский разговор, понимая, что Ричард не выпускает их из виду. Сегодня все свободное место будет занято матрасами для гостей, даже на горшок не сходишь, не оповестив о событии полови ну дома. Кроме того, у нее с Эммой не настолько теплые отношения, чтобы пребывать в одной спальне, а при данном скоплении народа они вообще с трудом переносили друг друга. Юдифь согласно кивнула мужу и пошла за накидкой.

— Крис, возьми и ты накидку, — обратился Гайон к племяннице. — Дедушка Саймона не будет против, он любит компании.

— Он будет просто в восторге, — подтвердил Саймон, повеселев, но тут же бросил на Ричарда настороженный взгляд. — Если позволите, сэр.

— Гайон, могу я поручить тебе роль компаньонки?[5] — спросил Ричард. — Эмма разрубит меня на мелкие кусочки и скормит этой проклятой птице, если с Крис что-нибудь случится.

— Папа! — негодующе воскликнула девушка.

— Обещаю проявлять к Кристине все уважение и почтение, на которое способен, сэр, — заверил Саймон, подавляя желание расхохотаться.

Гайон рассматривал попугая.

— А что, он ест мясо? — спросил с любопытством и получил шлепок от Кристины.

Дедушка Саймона оказался седым словоохотливым старичком лет семидесяти. Он радостно приветствовал прибывших, безжалостно подтрунивал над внуком по поводу Кристины, расспрашивал о последних дворцовых происшествиях и отпускал колкости по поводу придворных, чьи имена упоминались. Старик угостил компанию вином и медовыми пряниками, приказал расставить столы для игры в кости и шашки и пригласил участвовать Кристину.

— Я слышал о вас от принца в его последний визит к нам, — обратился он к Гайону. — Он тогда сказал: «Никогда не садись играть ни с кем из Фламбардов или с Гайоном ФитцМайлзом. Они в мгновение ока обдерут тебя, как липку».

— Чушь! — смеясь, запротестовал Гайон. — Обещаю оставить набедренную повязку хотя бы для приличия.

Старик махнул рукой.

— Ладно уж оправдываться. Но вы не так привлекательны, как ваша племянница, на нее приятнее смотреть, к тому же, у меня к ней особенный интерес. Чувствую, что ей суждено стать членом нашей семьи. Так что выбираю в партнерши ее. А ты можете пока отвести жену в вашу комнату.

Саймон подвинул к столу табурет, чтобы тоже любоваться тонким профилем Кристины и следить за игрой.

Юдифь и Гайон поднялись по лестнице в отведенную им комнату.

— Что он имел в виду, когда упомянул принца? — спросила Юдифь, когда Гайон открыл дверь и откинул портьеру.

— А, Генрих иногда бывает здесь, по крайней мере, бывал до окончания строительства нового замка. Иногда играет со стариком, чтобы доставить ему удовольствие.

Юдифь осмотрела комнату с особым вниманием. Оштукатуренные стены расписаны сценами охоты, ловли рыбы, сельскохозяйственных работ, танцующих на пиру женщин. Все было исполнено в сочных, ярких тонах. В комнате стояла жаровня с углями, небольшой туалетный столик и в нише — алебастровая фигурка Мадонны. Несколько стульев, красивый резной комод и длинный стол.

— Иногда принц собирал здесь людей, — пояснил Гайон. — Вон на столе выбоины, это от его шпор, когда ему хотелось положить ноги на стол.

— Приезжал играть в азартные игры, пить, волочиться за женщинами? — ядовито спросила Юдифь.

— Не слишком часто. Для этого есть более удобные места на южной стороне, — Гайон прошел за следующую портьеру в спальне.

— Где же кровать? — спросила Юдифь. — Мы будем спать на шкурах на полу?

Гайон думал, как смягчить удар.

— Должно быть, Генрих перевез ее в Вестминстер, но, надеюсь, для нас найдется другая.

— Одна? — Юдифь избегала смотреть ему в глаза.

— Не знаю.

Юдифь осмотрела эту часть комнаты. Окна застеклены, стены расписаны так же, как в перед ней части, пол густо устлан тростником и лавандовыми листьями. В углу валялась груда тряпок — очевидно, постельное белье, сброшенное с кровати. Одна кровать… Юдифь нервно кружила по комнате. На покрытом тканью столе стояли шашки из черного агата.

— Можем остаться с Ричардом и Эммой, если хочешь, — предложил Гайон, взяв фигурку, подбросил ее в воздух, поймал — словно играл в костяшки.

Юдифь отрицательно покачала головой и тоже взяла шашку.

— Ты же видел, мы не слишком ладим. Эмма не обрадуется нашему возвращению, кроме того, это будет невежливо по отношению к Саймону и его дедушке.

От Гайона не укрылось состояние жены. Он видел, какая борьба происходит в ее душе. Положил шашку и приподнял лицо Юдифи за подбородок. Она подняла на него полные смятения глаза и пожалела, что не осталась внизу.

— Но если бы у тебя был выбор, ты отказалась бы от этой комнаты? — тихо спросил Гайон.

— Нет, — Юдифь стыдилась своей трусости. Гайон потянул ее за ухо, она вскрикнула.

— Чего ты боишься? — произнес он с мольбой. — Я не причиню тебе боли, пора это понять. Ведь ты борешься сама с собой.

По ее спине пробежали мурашки. Рука Гайона скользнула к ее талии, привлекая ближе и ближе. Он провел губами по ее виску, задержался на нежной впадинке за ухом, слегка прикусил губами мочку. Юдифь, сама того не желая, вскрикнула и выгнулась под его рукой.

Гайон гладил ее спину, целовал уши и шею, потом снова лицо. Движения губ были легкими и приятными. Руки нежно прижимали стройное тело к себе, избегая создать впечатление принуждения. Так он мог ласкать Кади или Мелин, терпеливо ожидая ответной реакции.

Горячая волна истомы охватила Юдифь. Рука Гайона осторожно опустилась в ложбинку на груди. Он нежно прижался губами к ее губам, опустился ниже, мягко проводя губами и языком по шее.

Понемногу Юдифь стала отвечать на ласки. Одна рука осторожно легла на его пояс, другая гладила спину, мягко проводя по шерстяной тунике. Она придвинулась ближе. Его рука крепче сжала ее талию, другая легла на грудь, сосок напрягся под прикосновением. Юдифь удивилась, как волна возбуждения отозвалась внутри, вызвав легкую дрожь желания.

Гайон старался проявить терпение, хотя давалось это с трудом. Тело, отвечая голосу инстинкта и долгого воздержания, жаждало освободиться от напряжения. После пребывания в охотничьем домике графа Хью прошло довольно много времени, но Юдифь была так настороженна и напугана, что один неверный шаг мог все испортить. Кроме того, неразумно совершать первое сближение в спешке на полу, опасаясь, что кто-то войдет в комнату. В любом случае, он иначе планировал начало супружеской жизни.

Чем теснее прижималась к нему Юдифь, тем труднее Гайон у было сдерживать эмоции.

Теперь Юдифь хотела, чтобы муж продолжил ее целовать. Он делал все совсем не так, как Уолтер де Лейси в день свадьбы в Равенстоу. В поцелуе Гайона не было ни грубости, ни животной страсти. Его руки не оскорбляли, а успокаивали и вызывали нежный отклик. Он считался с ее неопытностью и боязнью и не торопил события, хотя при желании мог бы. Юдифь чувствовала, как напряженно пульсирует его отвердевшая плоть и была благодарна, что ради нее он приносит в жертву свое удовольствие. Ребенком ей неоднократно приходилось видеть безобразные сцены, когда отец выбрасывал ее за занавеску, отделявшую кровать от другой части комнаты, и овладевал матерью, нимало не заботясь о дочери. Деликатность Гайона удивляла и подкупала. Она даже не представляла, что такое возможно.

Юдифи казалось — она тонет в волнах набегавших чувств и единственным спасением служит скала, за которую она крепко держится. Грудь палилась, низ живота пронзала боль, все тело превратилось в сплошной оголенный нерв, бессильный бороться с предательским порывом.

Внизу раздался громкий смех хозяина и возгласы молодых людей. Магия развеялась, Юдифь стремительно отшатнулась от Гайона, зрачки расширились от ужаса, грудь разрывали рыдания. Гайон тяжело дышал, словно совершил восхождение на гору.

— Видишь, что происходит, когда ворошишь тлеющие угли, — укоризненно сказал он. — Это нужно было сделать давно.

Юдифь дрожала всем телом. Его горящий взгляд проникал в сердце и растапливал лед непонимания. Их отношения переходили в новую фазу, это все еще пугало, как любая неизвестность. Вот уж поистине таскать каштаны из огня! Она облизала губы, словно все еще ощущала вкус поцелуев, и отошла подальше от его волнующей близости.

Гайон подошел к окну и старался успокоиться. Выражение глаз Юдифи показало — она еще не готова к переменам, нужно потерпеть. Конечно, можно найти другой выход, но пить воду, когда хочется вина, его не устраивало.

Вошел Саймон, широко улыбаясь и доедая на ходу яблоко. Кристина только что выиграла у дедушки, чему удивились оба.

— Все в порядке? — спросил он, переводя взгляд с Гайона на Юдифь. — Насчет кровати не беспокойтесь, дедушка обещает все устроить.

Гайон пробормотал что-то невнятное.

— Кровать есть, — продолжал Саймон. — Она принадлежит аббатисе монастыря Святой Анны. Досталась ей по наследству, но епископ настаивает, чтобы она рассталась с подобной роскошью. Что с вами, я что-то не так сказал?

— Нет, все в порядке, — Гайон придал лицу серьезное выражение. — Полагаю, мне следует помолиться, прежде чем лечь в нее?

— Зависит от того, что у вас на уме, — Саймон лукаво улыбнулся Юдифи. Та вспыхнула, и едва сдерживая слезы, выбежала из комнаты.

— Извините, я не подумал, что она может обидеться, — Саймон удивленно смотрел ей вслед.

— Сколько раз нужно воззвать к Святой Мадонне, чтобы произошло чудо? — Гайон медленно подошел к столу и смахнул с доски фигуры.