Глава 30

— Майлз, надо нейтрализовать валлийцев.

Лорд Милнема из Ошдайка отпустил ногу лошади, осмотрев подкову, похлопал по мощному блестящему крупу, поднял взгляд на короля.

— Легко сказать, сэр, — произнес он мрачно. — Им выгодны наши междоусобные войны, — он вытер ладони об одежду.

— Тогда уточню: я имел в виду тех валлийцев, которые помогают де Беллему. Они совсем не нужны теперь, когда мы выступаем на Шрусбери. Свора Кадвгана может напасть с тыла.

Майлз натянул кольчугу, сделал знак конюху провести жеребца по кругу, чтобы посмотреть, хорошо ли подкована передняя правая.

— Сэр, хотите, чтобы я объявил войну валлийцам? — спросил он с деланным спокойствием.

Генрих задумчиво следил за движениями породистого животного.

— Хочу, чтобы вы начали переговоры и добились разумного, если не сотрудничества, то поведения.

Майлз хмыкнул.

— Тот, кто садится с вами за стол переговоров, сэр, обычно оказывается съеденным. Это все знают.

Генрих не возразил.

— Можно попробовать подкупить их. Предложите Кадвгану все, что он пожелает — в пределах разумного, конечно. Он не очень утонченная натура, но жаден и вдобавок хитер. С вашими связями в Уэльсе и прочими достоинствами наверняка удастся убрать его с нашей дороги и натравить на де Беллема.

Майлз исподлобья поглядывал на Генриха.

— А что я получу? Кроме удовольствия сознавать себя преданным монарху?

Генрих поморщился и напомнил себе правило, которому старался следовать — никогда ни на кого не полагайся безоговорочно, чтобы не оказаться в дураках. У каждого человека есть свое уязвимое место, только его не всегда можно сразу заметить. Подумал, что, видимо, слишком долго злоупотреблял верностью Майлза и Гайона. Если долго гнать лошадь, она неизбежно захромает.

— Устроит разрешение на брак? — предложил король, бросив взгляд в сторону Алисии, которая в этот момент подошла, держа в руках сверток.

Майлз поджал губы, подал груму знак увести коня.

— Когда я должен выехать?

— Как можно скорее. Хочу до зимних морозов овладеть Шрусбери.

Генрих улыбнулся Алисии, приятно удивившись, что волосы ее по-прежнему черные и густые, и от нее исходит тонкий аромат розы.

— Как считаете, стоит игра свеч?

— Надеюсь, — пробурчал Майлз.

Алисия опустила глаза. Когда Генрих изредка заезжал в ее замок по делам, она всегда испытывала в его присутствии смущение и робость и старалась реже попадаться на глаза.

Генрих хотел поцеловать ей руку, но Алисия сделала вид, что не поняла жеста и вместо этого вложила в протянутую руку короля сверток.

— Что это?

— Не знаю, сэр. Только что передал гонец.

Генрих взглянул на печать. Герб Гайона — готовый к прыжку пятнистый леопард с оскаленной пастью. Вскрыл пакет и пробежал глазами письмо. Алисия подошла к Майлзу, взяла его под руку, надеясь на теплый ответ.

— Торнифорд взят, — удовлетворенно сообщил Генрих. — Пишет, что двинется с гарнизоном к — Бриджнорту через Ледворт и Оксли, чтобы по полнить запасы.

— А де Лейси? Убит или взят в плен?

Генрих пожал плечами. Почерк был беспорядочным, не похожим на уверенный почерк Гайона с наклоном вправо, к которому привык ко роль.

— Ни то, ни другое. Видимо, улизнул перед штурмом, так говорят в гарнизоне, но Гайон точно не знает. Его жена и сын в Торнифорде, оба больны кровавым поносом.

— Пишет что-нибудь о девочке-валлийке? Генрих отрицательно покачал головой, передал письмо Майлзу.

— Что за девица? Разве у Гайона нет любовницы в Уэльсе?

— Де Лейси убил и ее, и сына, а дочь увез с собой. Ей всего десять лет. Проклятый развратник! — мрачно пояснил Майлз. — Другой ребенок, дочь Гайона, в Равенстоу. Чудом уцелела.

— Извините, я не знал, — на мгновение лицо короля выразило искреннее участие и полнейшее недоумение.

— Гайон не хотел писать об этом, слишком личное дело, да и рана свежа — прошло всего два месяца, — пояснил Майлз.

Генрих задумчиво потирал короткую щетину на подбородке — решил отрастить бороду. Слог письма точен и ясен, но неровность почерка беспокоила, да и то, что сказал Майлз, не вселяло радужных мыслей.

— Майлз, учитывая все обстоятельства, вам лучше ехать в Уэльс через Торнифорд и убедиться, что там все в порядке.

— Так и собирался, сэр, — ответил Майлз. — Он ведь мне как-никак сын.

Генрих улыбнулся.

— Понимаю. Теперь у вас есть и санкция короля, не так ли? Начинается дождь. Не вернуться ли нам в замок, где мы можем обсудить, что конкретно нужно от Кадвгана?

Майлз с тревогой наблюдал, как офицер, которого он послал уведомить Гайона о его приезде, скачет обратно во весь опор, не щадя ни себя, ни лошади при столь нестерпимом зное. Даже, если Гайон вернулся в Равенстоу или выехал в Ледворт, нет причин для подобной спешки. Значит, дела плохи. У него похолодело внутри.

— Милорд, замок в осаде. Я понял, что там подкрепление из Уэльса. Осажденным достается, — с трудом переводя дыхание, гонец передал известные ему подробности.

— Валлийцы, говоришь? Соскучились по нормандскому гостеприимству? Что ж, почему бы и нет.

— Милорд?

Майлз не ответил, но возглавил отряд, сменив шаг на галоп.

К Торнифорду подъехали через час. К этому времени защитники замка дошли до изнеможения. Майлз обратил внимание, что на приставленных к стене лестницах нет людей, это заставило предположить, что все заняты с внутренней стороны крепости. Заметил обвалившуюся часть стены, ветер донес звуки боя на территории замка. Майлз повернулся к солдатам, уже надевавшим щиты на левые запястья и готовившим оружие к атаке.

— Не буду вдаваться в долгие объяснения, — он привстал в седле. — Сами видите, нам предстоит горячее дельце. Не вас учить, на что способны валлийцы. Берегите лошадей, не подпускайте этот сброд близко, они могут вспороть им животы. По мните, валлиец не носит лат, это дает ему преимущество в скорости и сноровке, но, с другой стороны, делает уязвимым для клинка. Убивайте, если потребуют обстоятельства, но того, кто поважнее, лучшее взять в плен. Это пригодится, чтобы получить расположение Кадвгана. За полученных пленников каждый получит изрядное вознаграждение. Ясно?

Всем было ясно. Майлз взял щит в левую руку, надел шлем, расположил поудобнее колчан со стрелами и пришпорил коня. Тот пустился во весь опор.

Отряд нормандцев ворвался во двор замка, создав панику среди нападавших валлийцев. Босоногий горец едва успел увернуться от копыт одного коня, но тут же оказался растоптанным другим, мчавшимся сзади, Стрела вонзилась в глазницу шлема, фламандец упал, оглашая воз дух криками. Валлиец позади не успел отскочить и ослепленный упал рядом. Нормандцы наносили удары направо и налево и прошли сквозь линию обороны валлийцев без особого труда.

У крепостных ворот Майлз получил сильный удар по щиту. Привстав в седле и издав воинственный клич, он пришпорил коня и почувствовал, как подковы прошлись по чему-то мягкому. Раздался хрип, тело дернулось и смолкло.

Майлз повернул коня и заметил босоногого валлийца, бежавшего к его воинам, которые яростно бились с кем-то, кого взяли в кольцо. У босого рукоятка меча была отделана драгоценными камнями, пояс увешан оружием и украшен золотом, нормандский шлем небрежно напялен на черные кудри. Майлз подмял его под копыта жеребца.

Группа валлийцев бросилась врассыпную, словно волны от упавшего в пруд камня. Один катался по земле со вспоротым животом и громко орал. Гайон наступал, угрожающе размахивая мечом на уровне незащищенных ног противника, расчищая дорогу. Сзади его прикрывал Эрик, разрубая воздух топором. Ни один валлиец не решался рискнуть попасть под удар.

Конь Майлза врезался в толпу валлийцев. Гайон сплюнул кровью и устремился вперед. В этот момент им двигал охотничий инстинкт, он не сразу узнал лошадь отца и только несколько мгновений спустя понял, что пришла помощь.

Майлз преградил путь знатному валлийцу, которого заметил раньше. Юноша чуть не попал под копыта, грозившие рассечь ему, лоб, сверху всадник угрожающе целил в него лассо.

— Бросай нож и сдавайся! — прокричал Майлз по-валлийски. — Обещаю жизнь!

Гайон окинул взглядом поле боя, перевес был на его стороне. Повернувшись к главному входу, увидел, что двери снесены. Последовала команда, несколько солдат бросились за ним к замку.

Майлз инстинктивно посмотрел, чем занят Гайон. Валлиец, воспользовавшись случаем, пустился наутек, однако, конь опередил его и булава опустилась на шлем беглеца, сбив его на землю, он упал без сознания. Выругавшись, Майлз принял меры, чтобы тот больше не мог убежать.

Из замка до Юдифи долетали вопли несчастных, на которых сверху лили кипящее масло, предсмертные хрипы, глухие удары тарана. Душа наполнилась страхом, что среди страдающих может оказаться и ее муж.

Она сделала все, от нее зависящее, разве только что не примкнула к сражавшимся на крепостной стене. Это тоже не составило бы труда, если бы не ответственность за раненых и слуг, которые ожидали новых распоряжений.

Юдифь понимала безнадежность положения. Если бы пришлось биться только с валлийцами, с ними давно было бы покончено, но с нормандскими командирами справиться нелегко. Гайону при шлось изрядно потрудиться, чтобы взять Торнифорд. Победа сопровождалась большими разрушениями, четырех дней оказалось недостаточно, чтобы подготовить крепость к новой осаде. Юдифь мысленно возносила благодарение Богу, что догадалась оставить Гельвину в Равенстоу, ибо сначала собиралась взять ребенка с собой и не сделала этого, потому что не знала, что ее ожидает на месте. А сейчас мучил страх оставить ребенка круглым сиротой.

Юдифь содрогнулась, представив, какая судьба ее ожидает, если де Лейси одержит верх. Он наверняка заставит ее выйти за него замуж. Она судорожно проглотила комок, подступивший к горлу. Что это Гайон говорил о панике? Стены комнаты, казалось, смыкались, стремясь раздавить. Раненый, которого она перевязывала, застонал и рванулся. Юдифь извинилась, наложила мазь, потянулась за бинтом, но перевязочный материал кончился. Хельгунд принесла длинный узкий кусок полотна. Юдифь кое-как перевязала рану и была рада выйти под предлогом необходимости поискать простыни в покоях леди Мейбл.

Юдифь достала из комода льняную скатерть и резала ее на полосы кинжалом Гайона, как вдруг поняла, что шум сражения значительно приблизился. Уже можно было расслышать слова и удары мечей о щиты. Со двора доносились глухие толчки в дверь, треск рушившегося здания, крики женщин, лязг клинков. Она прекратила работу и встала, похолодев от ужаса. Лязг оружия раздался за кожаной портьерой, затем пыхтение, ругань… Рука сжала рукоять кинжала, сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Еще удар. Резкий крик, хрип. Портьера распахнулась… Тот, кого она боялась больше смерти, предстал перед Юдифью. В дверях появился Уолтер де Лейси, сверкая доспехами, тяжело дыша, с меча стекала кровь, которая, казалось, отражалась в глазах — они сияли порочной, дикой радостью.

Юдифь невольно застонала. Насилие и ад до конца дней, ее будущее ясно читалось в похотливом взгляде водянистых глаз.

Де Лейси не спешил, сознание победы и ужаса на лице Юдифи опьяняло, он смаковал мгновение. Она по-прежнему прижимала к груди по желтевшие тряпки, шея напряглась и конвульсивно двигалась — Юдифь подавляла рвоту.

— Твоя одежда не совсем подходит для свадьбы, но придется снять и ее. Платье мешает соединению любящих супругов, — издевался он с ехидной усмешкой, резавшей, как лезвие ножа. — Похоже, придется научить тебя, как почитать мужа и подчиняться ему, — вложив меч в ножны, он приблизился. — Ну, как должна примерная жена приветствовать мужа?

— Не подходите! — закричала Юдифь.

Он сокрушенно покачал головой. Юдифь попятилась, наткнулась на комод. Дальше отступать некуда… Теперь он сделает с ней то, что Морис де Монтгомери проделывал с ее матерью.

Юдифь вспомнила Розин, Риса, Элунед… Подумала о Гайоне… наверное, он мертв, иначе де Лейси не осмелился бы так вести себя… Грубая рука схватила за плечо, она вскинула голову и гневно посмотрела в глаза врага.

Гайон летел, не замечая тяжести лат и оружия, гонимый страшным предчувствием. Фламандец, занятый грабежом, преградил дорогу и был рас сечен пополам ударом меча. Служанки визжали и разбегались по углам. Раненые, которые не в состоянии спастись бегством, лежали мертвые. Валлиец поглощал вино прямо из горлышка бутыли. Гайон проткнул его насквозь. Вино и кровь смешались в одном потоке. Гайон увидел Хельгунд, схватил за руки.

— Где хозяйка?

— Пошла… в спальню… за бинтами! — выпалила служанка, пытаясь укрыться от побоища, устроенного в комнате. Все кололи, резали, убивали или падали убитыми.

Гайон бросился в другой конец зала. Прис лежал ничком в луже крови перед дверью в спальню леди Мейбл. Гайон перевернул его, но юноша был мертв, пустые глаза смотрели в никуда. У Гайона застыла кровь в жилах, его мутило. Пришлось прислониться к стене, пока не вернулось равновесие. Он медленно вошел в комнату.

Солнечный луч прорезал помещение от окна до стены и освещал пятна крови на полу, стене… Гайон проследил взглядом за кровавым следом, который начинался у комода. Белье валялось в беспорядке и тоже было обагрено кровью. Холодея от страха, Гайон медленно переводил взгляд, пока не остановился на распростертом теле Уолтера де Лейси, под ним виднелась туника Юдифи из домотканой пряжи.

Какое-то время Гайон был не в состоянии ни двигаться, ни думать. Что-то влажное ткнулось в руку, завыла Кади. Гайон машинально перевел взгляд на собаку. Кади высунула язык, заскулила, обнюхала кольчугу де Лейси.

Гайон вновь обрел способность двигаться, хотя ноги были словно ватные. Наклонившись, перевернул тело де Лейси набок. В горле зияла глубокая рана, глаза пожелтели и неподвижно смотрели в пустоту.

Юдифь лежала в луже крови, но была ли это ее кровь, сказать он не мог. Лицо не носило следов повреждений, за исключением небольшой струйки крови, только подчеркивающей бледность кожи. Сомкнутые веки не позволяли понять, жива она или мертва.

— Юдифь! — Гайон опустился на колени, поднял ее голову, прислонил к себе. — Юдифь! — легонько похлопал по щекам, те безжизненно затрепетали, словно у тряпичной куклы. В отчаянии Гайон ударил сильнее, инстинктивно разжал ее ладонь и вынул кинжал, который она, крепко сжимала.

— Гайон? — глаза открылись. Юдифь остановила взгляд на лице мужа, потом на кинжале, снова сомкнула веки и разрыдалась. Гайон крепко прижал жену к себе, та приникла, дрожа всем телом.

— Юдифь, дорогая, ты ранена? Откуда столько крови?

— Ранена? Нет… Это его кровь… он не знал, что у меня кинжал… Я ударила… когда увидела его в дверях, решила, что ты убит…

Юдифь замолчала. Гайон пригладил растрепанные слипшиеся волосы, поцеловал, как ребенка. Она в ответ неистово осыпала его поцелуями.

— Ты волнуешься за меня, но забываешь о себе… У тебя рубаха в крови…

— Пустяк. Бывало и похуже. Теперь это не имеет значения. Все кончено.

В голосе Гайона звучало такое изнеможение, что Юдифь не на шутку встревожилась.

— Что ты хочешь сказать? Ведь теперь, когда де Лейси мертв, валлийцы согласятся убраться за выкуп?

— Надеюсь, но этих мерзавцев трудно понять, могут выкинуть какой-нибудь номер. Вести с ними переговоры я не собираюсь, — Гайон посмотрел в сторону двери, откуда раздался шум.

В дверях появился Майлз, переступив через распростертое у входа тело Приса.

— Мне казалось, у тебя не было времени послать за подкреплением, — Юдифь была в замешательстве.

— Я и не посылал, дорогая, — Гайон выпустил жену из объятий, чтобы вытереть меч о тело де Лейси, но тут же пожалел, потому что, когда нагнулся, комната поплыла перед глазами, все за кружилось, как на палубе корабля в шторм. Он медленно выпрямился, стараясь не подать виду, что ему плохо. Осторожно вложил меч в ножны. — Просто повезло. Если бы не случайность, одному Богу известно… — Гайон посмотрел на отца. — Если бы ты не подоспел вовремя…

— Это была воля короля, — с горечью произнес Майлз, наблюдая за неуверенными движениями сына, снимавшего шлем. — И он ничего не потерял, к тому же, только выиграл, — нагнулся и погладил Кади, радостно прыгавшую у ног.

До Гайона плохо доходил смысл слов.

— Прости, отец, я еще не отошел от битвы, не могу думать.

Майлз вышел в зал и вернулся с кувшином вина, чудом уцелевшего при сражении.

— Генрих поручил вести переговоры с валлийцами. Теперь, благодаря тебе и де Лейси, у меня есть ценная коллекция видных людей, надеюсь, это заставит Кадвгана сесть за стол переговоров. Как-никак его сынок тоже у меня.

— Сын Кадвгана? — Гайон напился прямо из кувшина, пролив вино на себя. — Ты хочешь сказать, что тот идиот с дорогими камнями на рукояти меча, которым он не умеет пользоваться, — сын Кадвгана?

Майлз оскалился в волчьей ухмылке.

— Он самый. Полагаешь, отец оценит его ниже преданности де Беллему?

Гайон пожал плечами, поставил кувшин на пол, задумчиво посмотрел на труп де Лейси.

— Жаль, что он мертв. Я бы позаимствовал методы де Беллема и заставил бы его поплясать на смазанном дегтем шесте. Слишком легко отделался, — он провел ладонью по лицу, словно хотел смахнуть видение. Рана, оставленная стрелой, снова начала кровоточить.

Юдифь, все еще не в силах унять дрожь от пережитого потрясения, подошла к мужу. Тот хотел погладить ее по щеке, но рука слишком болела.

— Не беспокойся, любовь моя. Сейчас я не поеду в Бриджнорт, сначала окончу дела в Торнифорде. Это потребует какого-то времени. Так что можешь думать, как на этот раз замаскировать опиум в вине, — Гайон дернул ее за прядь, улыбнулся и, пытаясь схватиться за комод, упал без сознания.

Загрузка...