Любовь по требованию и без…

Глава 18

Где-то в Подмосковье… Снежана Демина

Нахальный золотой лучик, подрагивая, висел над кроватью, прорезав оконное стекло и уткнувшись в сбитое к ногам одеяло.

Я ловила его ладонью. Он выскальзывал, убегая от меня, чтобы снова задрожать в воздухе, рисуя перламутровый узор на моих растопыренных пальцах.

– Ты пытаешься его приручить? – смуглая ладонь обняла мою. – Это нужно делать вдвоем.

– Как? – я переплела свои пальцы с его. – Я никогда не умела ловить чудо.

– Ты уверена? Быть может, ты называешь чудом совсем не то?..

– Возможно…

Я повернула голову и улыбнулась лежавшему рядом мужчине:

– Ты опять в моей постели, Эрик?

– Почему бы нет? – он усмехнулся и поцеловал меня в шею, царапнув жесткой щетиной. – Ты так орала ночью, что со двора было слышно. Думал, тебя убивают… Даже машину не закрыл, кинулся тебя спасать.

– Ты меня спас… – я на секунду стиснула его ладонь и попыталась вытащить из нее пальцы.

Он хмыкнул и, не давая вырваться, положил мою руку себе на грудь. Повернул голову и потерся носом о мой висок:

– Кошмар приснился? И часто у тебя такое бывает?

– Бывает, – я пожала плечами. – У всех людей бывают кошмары.

– Но не такие, – проговорил он задумчиво и вдруг подхватил меня за бока, укладывая на себя.

– Мне не понравилось то, что ты кричала во сне, Снежа, – темные глаза оказались слишком близко. Слишком красивые, слишком… все слишком…

– Это обычный ночной кошмар. Люди не могут контролировать такие вещи, – небрежно произнесла я, отворачиваясь от чего-то странного, мелькнувшего в глубине его зрачков.

– Тогда расскажи, что тебе приснилось, – попросил он и коснулся губами уголка моего рта.

Я с удовольствием растянулась на его крепком голом теле.

Поставила кулачок ему на грудь. Уперлась в него подбородком и, глядя Эрику в глаза, протянула:

– Ну-у, там было что-то холодное и страшное… Вот. Теперь твоя очередь, Эрик. Расскажи о себе.

– Хитрая Снежа, – рассмеялся он, подумал и протянул, передразнивая меня:

– Ну-у, я большой и красивый… Вот. Теперь опять твоя очередь, Снежок.

– Так мы долго будем рассказывать, – хихикнула я.

Мне было хорошо лежать на нем, смотреть на его красивое лицо, чувствовать, как умелые пальцы перебирают мои спутанные волосы, а глаза с удовольствием рассматривают мою помятую физиономию.

И было плевать, что сейчас я совсем не красавица, а заспанное, лохматое чудище, и Эрик это видит. Пусть видит.

– Я думала, ты не приедешь на ночь. Метель началась, и тебе было проще остаться в Москве, – сказала, чтобы что-то сказать.

– Я уже ехал сюда, когда началась пурга. Трасса была еще в нормальном состоянии, так что я без проблем добрался, – Эрик потянул прядку моих волос и пропустил ее между пальцев. – Красивый цвет. У тебя хороший парикмахер.

– Эй! – оскорбилась я. – Все свое, родное и натуральное!

– Да ладно, – он скептически приподнял брови и заправил прядку мне за ухо. – Что, и грудь своя? Не верю.

– Ну и не верь! – выпалила я злобно. – Просто раньше тебе не доводилось иметь дело с такими женщинами, как я.

Мне часто говорили, что у меня ненастоящий цвет волос и силиконовая грудь, но мне всегда было плевать. А слова Эрика почему-то разозлили.

– Конечно, с моими внешними данными нечасто удается видеть такую красоту, – усмехнулся он. – Как бы кони не двинуть от перевозбуждения.

– Эрик, ты что, обиделся тогда на мои слова? – я с любопытством уставилась на его невозмутимое лицо с веселыми бесятами в глазах.

– Конечно! – тут же согласился он. – Ты ранила меня в самое больное место. Нанесла тяжелую душевную травму, и теперь я страдаю.

– Бедненький Эрик, – протянула я и немного поерзала на нем, с удовольствием слушая, как он шипит сквозь стиснутые зубы и сдавливает мне бока. – Полечить тебя?

– У тебя есть медицинское образование, Снежок?

Я фыркнула и начала медленно ползти по его телу к ногам:

– У меня есть кое-что получше: белый халатик и шапочка медсестры. А еще чулки в сеточку.

– Ну, тогда я спокоен за свое здоровье. Можешь приступать, – прохрипел Эрик, когда я доползла до бедер и коснулась языком его возбуждения. Легко, просто исследуя, пробежалась по налитому стволу и хотела выпрямиться.

– Возьми его в рот, – он удержал меня, не давая отстраниться.

Я дернулась и придушенно пискнула:

– Эрик, я не могу…

Тяжелая ладонь легла на затылок и придавила, не позволяя мне убрать голову:

– Открой рот. Шире. Возьми его, сказал, – жестко прозвучало над головой.

Неожиданно для себя, я перестала сопротивляться и послушно обняла губами головку. Оказалось, она горячая, как и все его тело. Гладкая, солоноватая и удивительно приятная. Я сжала губы, неуверенно двинула языком, и медленно, долго, на всю длину впустила член в свой рот.

– Глубже, – раздалось над моей головой, и ладонь надавила еще сильнее.

Я втянула воздух в легкие и вобрала член до упора, пока он не уперся мне в горло, так что я замерла, боясь пошевелиться.

– Расслабь горло, девочка. Дыши и скользи по нему губами и языком, – подбодрил меня хриплый шепот, а рука чуть ослабила давление. И я послушно начала двигаться, стараясь держать ритм.

Рука на затылке помогала, надавливая и отпуская, успевая приласкать меня. Так что я, наконец, расслабилась и начала двигаться ровно и очень глубоко, слыша над головой хриплое дыхание и ругательства сквозь зубы.

И это начало заводить так, что я уже слышала собственное шумное, возбужденное дыхание. Свои стоны, вперемежку с мычанием и вскриками до предела заполненным ртом.

Насаживалась на него все глубже и глубже, в каком-то странном, извращенном удовольствии от своей униженности и, одновременно, полной власти над ним.

Его ладонь с силой сжала мой затылок, не давая двинуться и хриплый, завораживающий голос скомандовал: – Сожми губы сильнее, девочка.

Сдавленный стон, негромкая ругань, и язык обжигает острый, горьковато-пряный вкус, быстро наполняющий мой рот. И я вздрагиваю всем телом, закручиваясь в странном, ни на что не похожем, новом для себя удовольствии…

Я лежала на его плече расслабленная, сонная. И, уплывая в нежное марево сна, успела пробормотать, в попытке сохранить хоть каплю достоинства, от которого остались одни лохмотья:

– Не вздумай влюбляться в меня, Эрик.