Любовь-победительница

Глава 12

– Будь проклят этот герцог!

Мэри воткнула лопату в рыхлую после дождя землю и выдернула еще один сорняк. Воздух был пронизан запахом сырой земли. На кирпичной стене полосатый одноухий кот лениво нежился на солнышке, не обращая внимания на малиновку, усердно клюющую только что вскопанный пласт земли. Неподалеку спал Принни, положив лохматую голову на лапы.

Небольшой садик позади дома Джо постепенно терял вид унылой заброшенности. Раскидистая яблоня покрылась розовыми бутонами. Освободившись от плена сорняков, кусты роз и маргаритки готовились показать себя во всей красе. В тенистом уголке стал заметен островок ландышей, крошечные белые колокольчики которых выглядывали из плотных темно-зеленых листьев.

Но сегодня Мэри не могла наслаждаться плодами своего труда. И она не напевала, как обычно, когда работала в саду.

Сейчас она с яростью набросилась на особенно упрямый сорняк, приговаривая при этом:

– Будь проклят герцог Сент-Шелдон! – Это было самое сильное из известных ей ругательств. – Будь проклята вся знать! Папа был прав. Они все порочны, все до последнего. Они снобы и лгуны.

Яростно выдернув сорняк, она отбросила его в сторону. Тяжело дыша от гнева и усталости, она подставила лицо полуденному солнцу. Но даже его теплые лучи не могли растопить в ее душе лед.

Адам Брентвелл использовал ее самым наглым образом. Он обманом заставил ее довериться ему. Он делал вид, что его интересует благополучие ее сестры, и так умело околдовал Мэри, что она поддалась его обаянию и даже поцеловала его.

Поцеловала человека, который хочет смерти Джо!

Судорожно проглотив комок в горле, Мэри смахнула слезы и взглянула на комья грязи, прилипшие к ее серой юбке. В душе она чувствовала себя такой же грязной, запятнанной ложью герцога. Она поверила ему, когда он называл ее смелой, умной и прекрасной. Но хуже всего то, что она начала думать о нем как о своем друге. Друге!

Как она могла так ужасно ошибаться?

Мысленно Мэри снова переживала унизительную сцену накануне, когда она бросилась к нему, торопясь сообщить радостную весть о том, что лорд Сирил пришел в себя. Слова Адама приковали ее к месту. Он стоял перед гостями в парадной гостиной, высокий и внушительный, в темно-синем костюме с серебряными пуговицами, в белоснежном галстуке.

Джозефин Шеппард – интриганка и убийца… Я добьюсь, чтобы ее повесили.

Казалось, мраморный пол разверзся под ногами Мэри. Никогда ей не забыть этих жестоких слов, не забыть, как она с трудом сдержалась, чтобы не обвинить его во лжи.

Она, должно быть, застонала, Потому что он резко обернулся и увидел ее. Жесткие линии его рта смягчились. Черные брови приподнялись над синими глазами, которые еще накануне смотрели на нее с добротой и теплом.

Он шагнул к ней.

– Мэри?

В его голосе зазвенело удивление и еще что-то, похожее на раскаяние. Нет, он не способен на обычные человеческие чувства. Герцог вовсе не собирался помогать ей. Им руководила лишь жажда мщения.

Шепот собравшихся, словно шорох листьев, разнесся в гулкой тишине. Софи замерла, держа у розовых губ пирожное. Лорд Гарри оставил свою томную позу и выпрямился. Женщина с лисьим лицом кисло опустила уголки губ. А лицо изящной леди в кресле выражало холодное презрение.

Они все воззрились на Мэри так, словно она была нищенкой, посмевшей явиться пить с ними чай. Она не могла вымолвить ни слова, не могла даже пошевелиться.

– Вам было категорически приказано не приходить сюда, – сказала герцогиня и, опершись на ручки кресла, встала. – Кто впустил вас в этот дом?

Она выглядела истинной королевой, от роскошного платья цвета лаванды до царственно поднятого подбородка. Но ее стареющее лицо явственно говорило о перенесенных страданиях.

И Мэри, несмотря на то что сердце ее разрывалось от боли, ощутила, как в ней просыпается сочувствие к этой женщине. Как бы высокомерно ни вела себя герцогиня, все же она была матерью, переживавшей за раненого сына.

Мэри нашла в себе силы войти в гостиную. Она намеренно не смотрела на Адама, хотя кожей чувствовала его пристальный взгляд.

– Прошу прощения, миледи герцогиня, но у меня для вас хорошая новость. Я только что была у лорда Сирила…

– И сейчас покинете дом. – Адам подошел к ней, и его пальцы впились в ее обнаженную руку. – Пока вы еще больше не расстроили мою мать.

Мэри подняла голову и посмотрела в самую глубину его синих глаз. Все мечты предыдущей ночи – желание снова оказаться в его объятиях, познать его нежные прикосновения и пылкость его поцелуя – нахлынули на нее теплой волной. Ей хотелось верить, что он тоже охвачен приятными воспоминаниями.

Но его нежность оказалась ложной. Он лишь хотел усыпить ее подозрительность, а потом отослать прочь, пока она не обнаружила его обман.

– Адам, – произнесла герцогиня, – прежде чем мисс Шеппард уйдет, я хочу услышать ее новость.

– Это мисс Шеппард? – заверещала дама с лисьим лицом. – Кокотка, что выстрелила в лорда Сирила? Почему ее допустили в его личные покои?

– Это мисс Мэри Шеппард! – резко возразил Адам. – Сестра Джозефин. – Он отпустил Мэри, и она, демонстрируя почтительное уважение, присела в реверансе перед вдовствующей герцогиней.

.– Ваша светлость, простите мне мое появление. – Вблизи Мэри отчетливо видела, как тяжело далось герцогине это испытание. – Я должна сказать вам, что ваш сын… лорд Сирил пришел в себя.

В комнате на мгновение воцарилось молчание, а потом все разом заговорили.

– Она, конечно, обманывает нас, – сказала молодая дама уверенным, мелодичным голосом. – Женщины такого сорта способны на любой скверный обман.

– У тебя получилось! – воскликнула Софи, обняв сначала Мэри, потом лорда Гарри. – У нее правда получилось!

Лорд Гарри, вспыхнув, удержал Софи за талию.

– Неужели чудесам не будет конца?

– Я не могу поверить… – Герцогиня прижала дрожащие руки, к груди. В глазах ее появилась несмелая надежда. – Я должна пойти к Сирилу. Я должна увидеть сына.

Она прошла мимо Мэри, словно ее вовсе и не было, и устремилась к холлу. Леди Софи улыбнулась и сжала руку Мэри, а потом поспешила на помощь матери. Лорд Гарри поддерживал герцогиню под руку.

Мэри медленно повернулась к Адаму. Она сейчас не станет думать о том, как он предал ее доверие. Не сейчас. Прежде она насладится его восхищением, его благодарностью за то, что она вернула к жизни его брата.

Но он даже не взглянул на нее и покинул гостиную.

– Как вы посмели ворваться на частный вечер и потревожить герцога? – Спокойный аристократический голос ворвался в мысли Мэри. – Немедленно покиньте этот дом!

Молодая дама взирала на Мэри с презрением. И эту даму Адам намерен просить стать его женой! Странная тоска охватила Мэри. Перед ней была женщина, которой Адам будет улыбаться за завтраком, которая родит ему детей, с которой он вместе состарится. Но пока она еще не стала герцогиней.

Мэри вздернула подбородок.

– Вы не имеете права здесь распоряжаться, – заявила она, удивившись собственной решительности. – Если только вы не занимались чем-либо предосудительным с герцогом.

Леди Камилла резко вздохнула, ее карие глаз наполнились злобой, пальцы сжались в кулаки.

– Ах ты, невоспитанная девица!..

Мэри не стала дослушивать и зашагала прочь. Ее гордости уже был нанесен удар. Все внутри ее сжалось, словно туго закрученная пружина. Как бы она ни боялась последствий, ей непременно нужно быть рядом с Адамом у постели его брата.

Повернув в холл, Мэри тут же налетела на Адама. На мгновение она ощутила его крепкую грудь, запах сандала, мужественность его тела. Растерявшись, она отступила и наткнулась спиной на стену.

Адам преградил ей путь. Усталые складки на лбу и у рта лишь усиливали его опасную притягательность. Он выглядел как истинный джентльмен… и как дьявол.

– Почему вы не уехали с отцом? – требовательно спросил он приглушенным голосом.

– Потому что у меня было предчувствие, что нельзя доверять вам судьбу сестры. – Ее голос показался хриплым даже ей самой, так у нее перехватило горло от боли. – И я оказалась права.

Что-то едва уловимое промелькнуло на его суровом лице.

– Полагаю, рано или поздно вы все равно узнали бы правду.

Он смотрел на нее с таким ледяным высокомерием, что боль, сжимавшая ей сердце, словно пружина, вырвалась наружу, и она толкнула его в грудь.

– Прошу вас отойти. Я хочу слышать, как ваш брат расскажет о невиновности Джо.

– Я не позволю вам тревожить Сирила расспросами. Ему снова станет плохо, если вы напомните ему о предательстве Джозефин. И вообще вам не следовало являться сюда.

Его рука обвилась вокруг ее талии, словно железные тиски, и он решительно подтолкнул Мэри к холлу с потолком в виде купола.

Лакей с непроницаемым лицом открыл высокую дверь, и, прежде чем Мэри успела запротестовать, Адам выставил ее за порог, туда, где между возвышающимися колоннами виднелась высокая железная решетка, защищавшая особняк от простолюдинов Лондона.

Даже сейчас, спустя день, металлический щелчок закрывающейся двери звенел в голове Мэри.

И она вновь ощутила горечь унижения. Адам выгнал ее, как попрошайку. Он даже не признал ее заслуги в возвращении к жизни его брата. Он и не подумал извиниться за то, что использовал ее. Вместо этого он запретил ей находиться рядом с единственным человеком, который мог бы оправдать Джо.

Мэри с силой воткнула лопату в землю. Ей хотелось, кричать от возмущения и обиды. Это желание, словно ком, не давало ей вздохнуть. Будь проклят этот герцог!

Большая тень вдруг заслонила солнце. Мужская тень.

Мэри вздрогнула и, повернувшись, увидела перед собой пару сверкающих черных сапог, широкую грудь в темно-синем сюртуке и элегантно завязанный галстук. А потом дьявольски красивое лицо своего врага.

Боже милостивый, ее мысли о герцоге Сент-Шелдоне стали явью!

Он поклонился.

– Добрый день, мисс Шеппард, – сказал он глубоким баритоном. – Прошу прощения за то, что испугал вас.

Адам решил, что она выглядит просто очаровательно с размазанным пятном грязи на щеке и крошечными веснушками, рассыпанными на переносице. Ветерок играл ее волосами, вытягивая рыжие пряди из туго заплетенных кос. На ней было выцветшее серое платье, но сегодня она ничем не напоминала ему пугливую мышку.

Враждебность сверкала в ее зеленых глазах. Адаму было тяжело видеть осуждение во взгляде Мэри, но он заслужил его за ту боль, которую причинил ей.

Лохматая дворняга затрусила к нему, виляя коротким хвостом. Нагнувшись, Адам почесал пса за ухом и приготовился выслушать яростную отповедь Мэри.

И она не заставила себя ждать.

Мэри, снова взявшись за лопату, бросила через плечо:

– Обедайе следовало подумать, прежде чем пускать в дом всяких никчемных людей.

– Я не оставил ему выбора.

– А вы никому не оставляете выбора, ни единому человеку! Вы привыкли к немедленному, безоговорочному подчинению.

Адам хмуро смотрел ей в спину. Это бесформенное платье могло бы ввести в заблуждение кого угодно, но только не его. Женственные изгибы ее фигуры, нежность ее тела навсегда отпечатались в его памяти.

– Не могли бы вы встать? – попросил он. – Мне не хотелось бы обращаться к вашей спине.

– Нет, мне нужно работать.

В его голосе послышались примирительные нотки:

– Я пришел, чтобы просить прощения за мое грубое поведение. В тот момент я чрезвычайно тревожился за брата.

– Извинение принимается. – Не поднимая головы, Мэри махнула лопатой в сторону двери дома. – А сейчас можете идти.

Адам напрягся, несмотря на решение сохранять спокойствие. Да кто она такая и как смеет вот так отсылать его?

Но опять-таки, может, он и заслуживает, чтобы ему отплатили той же монетой.

– Не сейчас. У меня к вам важное дело.

– Нам нечего обсуждать, если только вы не пришли сказать, что моя сестра вовсе не убийца.

Адам постарался тщательно подобрать слова. Он не мог себе позволить еще больше настроить Мэри против себя.

– Разумеется. Джозефин совершенно определенно не убийца. А мой брат полностью пришел в себя благодаря вам. – Радость от чудесного пробуждения Сирила была омрачена гневной тирадой, которой он тут же разразился, но Мэри об этом знать не обязательно. – Я рад сообщить, что он снова ест, и доктора говорят, что не пройдет и двух недель, как он совсем поправится.

Мэри атаковала очередные заросли сорняков.

– Слава Богу за это.

Адам, переминаясь с ноги на ногу, добавил:

– Я также хотел бы поблагодарить вас.

– За то, что позволила вам одурачить себя? – Она выдернула пучок травы из земли. – Что вы! Рада была услужить, ваша светлость. Я живу ради того, чтобы служить вам и таким, как вы.

Он удержался от резкого ответа.

– Сирил сказал, что он вас услышал и именно ваш голос вернул его из забытья.

При этих словах Мэри посмотрела на него, сжимая в руке сорняки. Движением запястья она смахнула прядь волос со лба, оставив еще одну очаровательную грязную отметину. Настороженная незащищенность в ее глазах пронзила его сердце.

– Что еще он сказал?

– Очень мало. Я не хотел, чтобы он слишком напрягался.

– Вы должны были спросить, что произошло той ночью, когда в него стреляли.

– Разумеется. – Адам сжал зубы. Именно это мучило его, заставило полночи мерить шагами спальню. – Боюсь, что последовательность событий несколько смешалась в его памяти. Когда я очень мягко предположил, что Джозефин могла убежать с новым любовником, он сказал, что будет говорить только с вами.

На самом деле слова, произнесенные Сирилом, шокировали бы Мэри. Он обрушился на Адама с таким яростным гневом, что Адам до сих пор не отошел от этого удара. Это так было непохоже на Сирила, с его извечной готовностью улыбаться, шутить даже в самых серьезных обстоятельствах, с его непередаваемым очарованием, которое согревало холодные коридоры дома Брентвеллов.

Конечно, ему всегда был свойствен юношеский задор, и с момента безвременной кончины их отца Адаму приходилось держать Сирила в жесткой узде. Он привык, что младший брат относится к нему с уважением и даже видит в нем героя. Но с появлением Джозефин Шеппард влиянию Адама пришел конец. Сирил перестал прислушиваться к разумным доводам. Охваченный романтическими иллюзиями, он выполнял каждое ее желание, даже когда она потребовала невозможного – брака с аристократом, который был недосягаем для нее, если учесть ее положение в обществе.

Раскаяние терзало Адама. Да поможет ему Господь, если Сирил вдруг узнает, какими средствами Адам пытался помешать этому браку. Его брат никак не хотел понять, что им руководило лишь желание помешать Сирилу совершить ужасную ошибку.

Балансируя на пятках, Мэри сердито смотрела на Адама, и ему вдруг стало не по себе, словно этот все понимающий взгляд проник в его мысли.

– А, теперь я понимаю, почему вы снизошли до визита. – Мэри ткнула в сторону Адама лопатой, словно Господь Бог, указующий перстом в грешника в Судный день. – Вы хотите снова использовать меня. Точно так же, как тогда, когда вы бросили меня Питерборну и всем тем похотливым господам.

Адама все еще преследовала картина, когда Питерборн рвал на ней платье.

– Я не должен был подвергать вас такому испытанию. И я вновь покорнейше прошу у вас прощения.

– Как замечательно вы извиняетесь! Вы заставили меня думать, что заботитесь только об интересах моей сестры, – и все это время стремились повесить ее на ближайшем столбе.

Адам твердил себе, что ему нечего стыдиться своего желания наказать преступника. Он сцепил руки за спиной:

– Суд определит ее судьбу. Если она невиновна, ей нечего бояться.

– Но вы, однако, уже осудили ее.

У него возникло искушение не согласиться, ему так хотелось увидеть в ее глазах нежность, а не осуждение. Но он не станет прятаться за еще одной ложью.

– Да, осудил.

– Вы… вы…

Мэри поджала губы, словно старая дева, хотя ее вздымающаяся грудь и отдаленно не напоминала что-то подобное. С высоты своего роста он не мог не заметить ложбинку между ее грудей в открытом вороте платья. Ему нужно отвернуться. Нечего вспоминать о том, какой мягкой и нежной она была в его руках.

– Аристократ!

Вскочив на ноги, Мэри швырнула в него пригоршню сорняков. Внезапность ее атаки застигла Адама врасплох. Он отшатнулся и едва не упал, наткнувшись на пса, отскочившего с громким визгом. Но Адам опоздал. Грязь и листья попали ему в грудь, запачкав одежду. Комья земли прилипли к галстуку.

– Боже милостивый! – Адам двумя пальцами снял с плеча увядший сорняк, оставивший полоску грязи. – Нет необходимости вести себя столь нецивилизованно.

Мэри отряхнула руки, имея при этом наглость выглядеть весьма довольной собой.

– Прошу прощения, ваша светлость. Мы, простые девушки, не знакомы с приличиями светского общества.

– Вы должны знать, что не следует бросаться грязью.

– Вы, вероятно, предпочли бы, чтобы я ударила вас по щеке и потребовала встречи на рассвете с пистолетами. Разве не так вы, аристократы, решаете свои проблемы?

Адам вытащил накрахмаленный носовой платок и начал стирать грязь с сапог.

– Дуэль – не женское дело. Ее цель – уладить дело чести между двумя джентльменами.

– Замечательно! Можно было бы подумать, что вы причисляете себя к людям чести.

Адам, вытиравший сапоги, выпрямился. Никто никогда не осмеливался ставить под сомнение его честь. Никто.

Он тщательно сложил запачканный платок, убрал его в карман и посмотрел на нее ледяным взглядом.

– Я сделаю вид, что не слышал этого.

– Ну тогда позвольте мне продолжить. Вы мне солгали. Вы заставили меня поверить, что вы – спаситель моей сестры, а на самом деле оказались, ее врагом. – Она сопровождала каждое обвинение загибанием измазанных землей пальцев. – Вы лишены принципов и, совершенно определенно, всякой морали, а о приличиях вы и не слышали никогда!

Это стало последней каплей. Схватив Мэри за руки, Адам притянул ее к себе, его руки скользнули на ее талию, удерживая ее на месте. В его крови бушевал огонь. Он не выносил мужчин, использующих силу в отношении женщин, но сейчас все его благоразумие куда-то испарилось.

– Вам, возможно, будет интересно узнать, как низки мои моральные устои.

Мэри настороженно взглянула на него из-под густых ресниц, затем вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.

– Кстати, могу назвать еще одно ваше прегрешение. Вы едва не лишили меня целомудрия.

Ее искреннее негодование развеяло гнев Адама. Он мгновение молча смотрел на нее, потом улыбка тронула его губы, и он вкрадчиво поинтересовался:

– О, неужели? И когда же едва не случилось это эпохальное событие?

Ее щеки порозовели.

– Вам прекрасно известно, что вы поцеловали меня. Три раза. И все ради удовлетворения вашего желания.

Всколыхнувшаяся в душе нежность сломала его оборону. Он не удержался и провел большим пальцем по ее губам, таким мягким и нежным.

– Поцелуй никак не сможет удовлетворить мужчину. Вам еще многое предстоит узнать о наслаждении, мистрис[7] Мэри.

Она вспыхнула и оттолкнула его руку.

– Перестаньте так ко мне обращаться! Я вам не любовница.

– И мы оба должны быть рады этому.

Но Адаму внезапно до боли захотелось овладеть ею. Он жаждал увидеть, как раскинутся по подушке эти роскошные рыжие волосы. Он хотел ощутить, как ее неопытное тело пробуждается под его телом, услышать ее голос, взывающий к нему в момент наслаждения. Он хотел насытить неуемное желание, не дававшее ему спать по ночам.

И ему хотелось услышать ее смех. Она одновременно и раздражала его, и вносила оживление в его жизнь, потому что он никогда не знал, чего от нее ожидать. Симпатия к ней растопила холод в его душе.

Как нелепо! Мэри Шеппард совсем не походила на тех женщин, которые привлекали его. Он предпочитал опытных обольстительниц, умевших доставить мужчине удовольствие. И он предпочитал получать наслаждение с минимальным шумовым оформлением. А не когда ему досаждает самонадеянная девственница, перечисляющая его недостатки. Адам отпустил ее и вдруг ощутил пустоту.

– Хватит препирательств, – решительно сказал он. – Мой брат хочет поговорить с вами. И если вы действительно решили отыскать сестру, вы пойдете со мной.