Любовь-победительница

Глава 4

– Фенвик, будь добр, принеси другой галстук. Этот, черт возьми, что-то никак не завязывается.

Адам бросил измятую полоску накрахмаленной ткани на туалетный столик, протянул руку, и лакей услужливо подал еще один безупречно накрахмаленный галстук.

– Если позволите, ваша светлость, я с радостью помогу вам.

Фенвик встал перед герцогом и ловко начал завязывать галстук. Это был невысокий, сдержанный мужчина с поредевшими волосами, педантичный и дотошный, как портной с Бонд-стрит. О чем он думает, выполняя свои обязанности?

Адам внезапно понял, как мало он знает о личной жизни этого человека, за исключением того, что Фенвик – холостяк.

Неужели вы считаете себя более достойным в глазах Господа, нежели человек, чистящий ваши сапоги, или ваш кучер?

Это замечание преследовало Адама с тех самых пор, как он накануне услышал его из уст Мэри Шеппард. В зеленых глазах пылал огонь праведного гнева. Как она посмела усомниться в его порядочности по отношению к слугам! Его заботит их благополучие, а не особенности характера. И нечего ему размышлять над ее необоснованными обвинениями, особенно сейчас, когда более всего его беспокоит здоровье брата.

Однако он сам очень удивился, спросив вдруг Фенвика:

– Ты ведь работаешь у меня более десяти лет, Фенвик, так?

– Да, ваша светлость. Двенадцать, если быть точным.

– Ты доволен, работая в моем доме?

– Доволен? – Лакей посмотрел на него, но тут же уткнулся взглядом в безупречно завязанный галстук. – Премного доволен.

– Ты ни в чем не нуждаешься?

– Нет, милорд.

– Но ведь есть же у тебя какие-нибудь просьбы, которые я мог бы удовлетворить?

Лакей продолжал стоять, согнувшись в почтительном поклоне.

– Никаких, ваша светлость. Я не желаю ничего большего, кроме службы у вас.

Вот так. Что и требовалось доказать, подумал Адам, когда Фенвик принес синий сюртук с серебряными пуговицами и помог ему надеть его. Он не мог слишком глубоко вторгаться в личные дела Фенвика, потому что это было бы нарушением этикета, существующего в отношениях между хозяином и слугой. Нельзя же, право, болтать со своим слугой, словно это приятель за карточным столом в «Уайтсе».[2] У них нет ничего общего.

Фенвик, сохраняя на лице почтительное выражение, вдруг сказал:

– Если мне будет позволено, ваша светлость, я хотел бы искренне пожелать скорейшего выздоровления лорду Сирилу.

– Благодарю, Фенвик, чертовски любезно с твоей стороны.

Полночи Адам просидел у постели брата. В свете мерцавшей свечи черты бледного лица Сирила обострились. Не осталось и следа от былого румянца. Сейчас, когда Сирил лежал в постели с закрытыми глазами и белой повязкой на белокурых волосах, он выглядел таким слабым. И таким абсолютно неподвижным.

Резкая боль пронзила сердце Адама. Сирил всегда был веселым, беззаботным, легко очаровывал окружающих. Адам, на восемь лет старше, видел в нем скорее сына, чем брата. Просто поразительно, какими разными они были из-за разницы в возрасте. Сирил вел жизнь легкомысленную, играл в карты, участвовал в скачках, флиртовал с дамами, в то время как Адам нес на своих плечах бремя герцогства.

Герцог рожден для того, чтобы повелевать. Никогда не забывай, что ты выше других.

Теперь, повзрослев, Адам понял слова отца. Он дорожил привилегий быть хозяином пяти обширных владений и управлял арендаторами и слугами твердой, но справедливой рукой. Ему особенно нравилось фамильное имение в Дербишире, где он жил ребенком. Адам с нетерпением ждал конца лета, когда сможет покинуть город, объезжать верхом владения, следить за сбором урожая и посещать арендаторов.

В последнее время он все чаще думал о том, что именно в Дербишире хочет воспитывать своих сыновей. Но для этого сначала следовало выбрать себе жену. Впрочем, с будущей женой все было ясно – он попросит руки леди Камиллы Крокфорд. Но пока он медлил, ему претила шумиха, поднимаемая вокруг молодоженов. Лучше подождать несколько недель – до конца сезона.

А сейчас еще более мрачная причина останавливала его. Он отдал бы свой герцогский титул, если бы это помогло Сирилу выздороветь. И если бы тем самым он избавил матушку от страданий. В ночь, когда Сирил был ранен, она должна была отправиться в Олмак с Адамом и Софи, но ей стало плохо – сказалось нервное перенапряжение, которое Адам приписывал ее единственной драматичной встрече с любовницей Сирила.

Джозефин Шеппард. Будь проклята ее честолюбивая душа!

Беспокойная ночь отразилась на самочувствии Адама. Голова была тяжелой, в глазах ощущалась резь, мышцы ныли. Он вдруг подумал, хорошо ли спала Мэри Шеппард, или она тоже лежала без сна, волнуясь за сестру, ворочаясь с боку на бок. Господи, какое, должно быть, потрясение она испытала, узнав, что Джозефин исчезла, совершив преступление! Он почти раскаивался в том, что солгал Мэри, сказав, будто верит в невиновность Джозефин. Мэри считает его теперь героем – ведь он обещал найти ее сестру.

А на самом деле он намерен добиться, чтобы Джозефин повесили.

Он не должен испытывать вину за то, что обманывает Мэри. Не стоит идти на поводу у наивной девушки, с которой его связала трагедия. Каждый раз, когда он смотрел на нее, он видел лицо той, что стреляла в его брата.

Адам вышел из герцогских покоев. В этот ранний час в доме было тихо и царил полумрак, его шаги гулко звучали по мраморному полу. Он спустился в столовую, где лакей стал подавать ему завтрак с серебряных блюд, закрытых крышками.

Он сидел за огромным столом и размышлял о подозреваемых, пытаясь вычислить человека, на котором Джозефин остановила свой выбор. Она непременно должна была околдовать его своими прелестями, потому что ни один истинный джентльмен не станет иметь дела с женщиной, стрелявшей в своего любовника, причем любовника знатного происхождения. Может, Джозефин в этот час спит в объятиях нового покровителя? Убежит ли она на континент? Или в Америку? Одна эта мысль вызывала в нем ярость.

Его люди следили за каждым кораблем в доках Лондона, Дувра, Бристоля и других портов. Он поймает ее обязательно. Этой пташке не ускользнуть от гнева Сент-Шелдона.

– Доброе утро! – прочирикал веселый голосок. – Как можно вставать так отвратительно рано?

Софи впорхнула в столовую и сразу направилась к буфету. На ней было бледно-зеленое кружевное платье, плотно облегавшее ее пышную фигурку.

– А ты что так рано встала? – поинтересовался Адам.

– Потому что мне нужно поговорить с тобой. – Софи щедрой рукой положила себе яичницу, почки и тосты и направилась к столу. – Слава Богу, что я застала тебя.

– Ну, что на этот раз? – раздраженно спросил Адам. – Приглянулась шляпка у модистки? Так запиши ее на мой счет и не утомляй меня скучными деталями.

Намазывая на тост апельсиновый мармелад, Софи показала ему язык.

– Да будет тебе известно, что голова женщины занята не только модой и сплетнями.

– Ах да, прошу прощения, как же это я забыл о флирте!

– Противный! Если бы ты не был моим братом, я бы с радостью заявила в обществе, что ты – женоненавистник.

– Твое милосердие достойно восхищения. – Голова Адама была занята таким количеством проблем, что ему было не до пререканий. Допив чай, он сказал: – Мне надо уйти.

– Подожди! – Софи проглотила кусок яичницы. – Именно об этом я и пришла поговорить с тобой. Почему ты так рано уезжаешь?

– Это мое личное дело.

– Тебя не было вчера целый день. Это имеет отношение к той женщине, что стреляла в Сирила?

Адам оттолкнул стул и встал. Не хватало только, чтобы его любопытная сестра разнюхала о его планах.

– Тебе не следует беспокоиться по поводу нее.

– Но я ведь права, да? Ты же работаешь с сыщиками с Боу-стрит, чтобы найти Джозефин Шеппард?

– Не фантазируй. Я имел дело с ними всего один раз, когда они принесли мне отчет.

– Ну тогда, значит, ты ищешь ее сам? – Софи промокнула рот салфеткой и вскочила. – Подожди меня. Я непременно хочу помочь.

– Сядь, – приказал Адам ледяным тоном. Она подчинилась, недовольно скривившись.

– Нет необходимости изображать передо мной герцога. И нечего командовать, как будто я дрессированная собачка.

– Я буду командовать так, как сочту нужным! И предупреждаю тебя…

– Я имею полное право предложить помощь. Сирил ведь и мой брат тоже.

– Вот и выхаживай его, чтобы он поправился. – Адам погрозил ей пальцем. – И запомни хорошенько: ты останешься здесь и ничего не будешь затевать. Это мое последнее слово.

Софи проводила взглядом Адама, выходящего из столовой, и хотела было снова показать ему язык, но потом решила, что это напрасная затея.

Она раздраженно принялась возить хлебом по тарелке, подбирая остатки яичницы. Значит, он уверяет, что она будет торчать в комнате Сирила, пока он гоняется за убийцей? Ну, так у Сирила много врачей. И потом, она просто не сможет сидеть целый день, словно пустоголовая дурочка. Она хочет действовать!

Адам, очевидно, напал на след Джозефин Шеппард, Софи была в этом уверена. Собирается ли он искать ключ к разгадке в ее городском доме? Вполне логично начать именно с него. К несчастью, Софи понятия не имела, где жила любовница Сирила. Дамам вообще не полагалось знать, что джентльмены заводят женщин для утех. Но если говорить честно, эта мысль просто завораживала Софи. И вот сейчас представилась возможность своими глазами увидеть любовное гнездышко.

Удастся ли ей подкупить грума или кучера, чтобы они отвезли ее туда? Маловероятно, потому что слуги самозабвенно преданы Адаму.

И вдруг Софи осенила великолепная мысль, и она бросила вилку на стол. Теперь она знала, кого просить о помощи!

– Держите веер в левой руке, – сказал герцог Сент-Шелдон. – Это показывает, что вы готовы познакомиться с мужчиной. Вот так. – Он переложил веер в другую руку.

Сидя на краешке дивана, Мэри послушно повторила его действие своим веером и подавила неуместное желание захихикать. Как нелепо выглядел Адам Брентвелл! В его большой руке веер казался хрупкой игрушкой, а кружевная отделка резко контрастировала с суровым лицом и строгим костюмом. Интересно, он умеет улыбаться?

День клонился к закату. Они находились в гостиной его городского дома, того самого, что он использовал для тайных свиданий. Адам сидел на расстоянии вытянутой руки, его галстук был завязан идеально, на синем сюртуке не было ни единой складочки, длинные ноги обтянуты бежевыми панталонами. Она даже чувствовала тонкий аромат его мыла для бритья. Это всколыхнуло в ее душе воспоминание о его теле, крепком, мускулистом, мужественном, прижимавшем ее к постели. И она вновь затрепетала, вспомнив, как его рука заскользила вверх по ее ноге.

– Очаровательно. Как вам удается краснеть, словно по заказу?

Мэри вдруг обнаружила, что герцог нахально разглядывает ее. Ее щеки запылали.

– Я размышляю о греховности этого маскарада.

– Да полно вам, мисс Шеппард! Очень сомневаюсь, что вы за всю вашу жизнь хотя бы раз согрешили.

Если бы он только знал!

Встревоженная направлением своих мыслей, она взглянула на тонко расписанный веер. Это оказалось еще одной ошибкой, потому что на веере были изображены похотливые сатиры, развлекающиеся с полуодетыми девицами. Она захлопнула веер.

– Превосходно! – воскликнул Адам Брентвелл. – Закрыв веер, вы показываете, что готовы говорить с мужчиной.

– О!

– А теперь проведите им по лицу. Вот так. – Сложив веер, Адам провел им по чисто выбритой щеке.

Жест был настолько нелеп для такого знатного аристократа, как герцог, что Мэри вновь захотелось рассмеяться.

– Что это означает?

– Я люблю вас.

Он произнес это ровным тоном, и смех умер в душе Мэри, потому что пустота его слов вдруг вызвала в ней необъяснимую грусть. Она уронила веер на колени.

– Вы же не думаете, что я буду так возмутительно лгать этим мужчинам!

– Вы должны завоевать их доверие. Помните, ваша сестра в опасности.

Лицо герцога было суровым и решительным. Он, конечно, прав. Она сделает все, чтобы спасти Джо. Но она не могла представить себя шепчущей эти слова кому-то иному, кроме Виктора Габриэля.

Впрочем, Мэри никогда не говорила ему этих слов. Ее мучило чувство вины – она считала, что предала сестру. Ее мучил стыд – из-за тех нескромных желаний, которые Виктор вызывал в ней. Но она решила, что когда-нибудь сумеет искупить свои грехи. Она хотела стать его женой, хотела посвятить ему свою жизнь.

Если он простит ее за то, что она бросилась на помощь сестре.

Она не могла забыть, как он был взбешен, когда Джо покинула его ради беззаботной жизни в Лондоне. Он на два дня удалился в лес, чтобы там молиться и поститься. Вернувшись, он сделал вид, что ничего не случилось. Он заявил, что бегство Джо было знаком свыше, показавшим, что он выбрал не ту дочь. Как это ни позорно, но Мэри была безмерно рада, когда он сделал предложение ей.

– Не играйте с веером, мисс Шеппард. Это будет воспринято как признак того, что вам скучно.

Мэри посмотрела на герцога. В его синих глазах с серебристыми точками сквозило пренебрежение.

– Возможно, это не так уж далеко от истины, – сказала она.

– И не дерзите. Ваша задача – околдовать этих мужчин своей красотой. Используйте свое тело, чтобы завлечь их, как делала это ваша сестра.

Он считал Джо холодной, бессердечной и хитрой, и Мэри возмущенно хлопнула веером по дивану.

– Джо вовсе не такая! Она добрая и преданная. Вовсе не… не кокотка.

Адам Брентвелл несколько минут молчал, и она почувствовала, что под его суровой внешностью происходит внутренняя борьба.

– Прошу извинить, я неверно выразился, – спокойно сказал он. – Моя единственная цель – найти негодяя прежде, чем он покинет город, прихватив с собой вашу сестру. Я не могу себе позволить потратить больше одного дня на обучение вас искусству обольщения.

Всего один день! Предстоящий маскарад вновь поверг Мэри в панику. Она вскочила с дивана и заметалась по комнате.

– Но я совсем не умею флиртовать!

– Что вы там бормочете? Идите сюда. Я не собираюсь кричать, – распорядился герцог.

У окна она обернулась. Он сидел прямой, неулыбчивый и величавый, как монарх на троне. Его воспитали в убеждении, что он лучше и выше всех остальных людей, что он может повелевать и приказывать. Но она не должна допустить, чтобы его высокомерие помешало ей найти Джо.

– И на этот раз не бегите, как девчонка. Идите медленными, изящными шажками и покачивайте бедрами.

– Покачивать… – Возмущенная Мэри не могла заставить себя выговорить это слово. – Я не могу вести себя так развратно! И не буду.

– Нет, будете. Вы должны.

Он возвращается… Мэри, спаси меня… Он возвращается…

Отчаянный голос Джо всплыл откуда-то из закоулков памяти. Один из лордов, которых завтра будет принимать Мэри, может оказаться похитителем сестры. И это ее единственная, возможность поймать его.

Она вращала телом, копируя походку женщин, которых видела на улицах Лондона. Двигалась она весьма неловко – ей мешали высокие каблуки и пристальный взгляд герцога.

Сосредоточившись на поставленной задаче, Мэри представила, что ей надо пройти внутри повозки, когда та громыхает по неровной дороге. Чтобы удержать равновесие, следует перемещать бедра вперед и назад, помогая себе плечами. Для пущего эффекта она еще вытянула вперед голову, словно гусыня.

Вдруг ее каблук зацепился за ковер, и она схватилась за столик, чтобы не упасть. Квадратная серебряная коробочка заскользила по полированной поверхности стола, крышка, распахнулась, и игральные карты высыпались на пол.

– О, прошу прощения. – Она опустилась на колени, чтобы собрать карты, и только тут заметила картинки на обратной стороне. – Боже милостивый! – ахнула она. – Да на этих женщинах совсем ничего нет!

Герцог зловеще молчал. Поспешно затолкав последнюю непристойную карту в серебряную коробку, Мэри захлопнула крышку и только тогда рискнула взглянуть на герцога.

Его лицо было наполовину скрыто веером. Какой же простушкой он ее считает, глупым, наивным ребенком, совершенно не владеющим женскими чарами. Она твердила себе, что нельзя становиться жертвой его порочных страстей, нельзя придавать большое значение его мнению. И все же где-то в глубине души она хотела, чтобы он воспринимал ее как женщину, равную по положению дамам его избранного круга.

Его широкие плечи дрожали, и, когда он опустил веер, Мэри увидела, что уголки его губ дергаются. В его глазах плясало веселье, столь несовместимое с обликом сурового вельможи, что Мэри удивленно воззрилась на него. Его лицо осветилось теплой улыбкой, стало невероятно привлекательным, и куда-то подевалось его высокомерие. Она поняла, что это человек, которого стоит узнать поближе, если только удастся пробиться сквозь его неприступность. Это был человек, который умел смеяться.

Мэри вдруг поняла, что во все глаза смотрит на него, словно какая-то деревенская дурочка. Она вскинула голову:

– И нечего смеяться. Это произошло случайно.

– Прошу прощения, – сказал он, хотя смеющиеся глаза говорили, что он вовсе не раскаивается.

– И вообще, не следует держать тут эти непристойные карты, – заявила она и со стуком водрузила коробку на стол. – Это орудие сатаны. Карты – это один из пороков, они побуждают к азартным играм.

Хитрая улыбка заиграла на его губах.

– Госпожа Мэри – сама противоречивость! Вы еще многого не знаете об удовольствиях, таящихся в развращенности.

– Нет уж, спасибо. На сегодня с меня хватит уроков.

– Да мы только начали!

Адам Брентвелл встал и не спеша направился к ней. В руках он держал сложенный веер и ритмично похлопывал им по ладони. Мэри завороженно следила за его приближением.

Сложив руки на груди, она заявила:

– Я больше не буду упражняться в этой глупой походке.

– Ну тогда мы пока оставим покачивание бедрами и снова вернемся к вееру. Прижмите ручку веера к губам, вот так.

Он прикоснулся ручкой из слоновой кости к своему рту, твердому, по-мужски решительному. Мэри внимательно следила за его действиями. Внезапно ею овладело желание почувствовать прикосновение этих губ к своим губам. И она опять покраснела.

– Ваша очередь, – сказал он.

Когда он передавал ей веер, их пальцы соприкоснулись, и ее колени как-то странно обмякли. Очень медленно она поднесла веер к губам, гадая, не этого ли места касались его губы. Он следил за ее действиями с жадным интересом.

Она опустила веер.

– Что это значит?

– Поцелуй меня.

– Поцелуй… – На какое-то мгновение она вдруг подумала, что он имеет в виду себя, и желание окатило ее горячей волной. Но потом словно пелена спала с глаз. – Вы хотите сказать… эти похотливые лорды?

– Возможно.

Не зная, что ответить, Мэри смотрела на Адама, и вдруг его глаза потемнели, словно полуночное небо. Он стоял так близко, что она чувствовала исходящий от него запах свежести, так близко, что он мог бы заключить ее в свои объятия.

– Вас когда-нибудь целовал мужчина?

Она подумала о том, как целомудренно целовал ее Виктор в щеку, и вспыхнула. Она жаждала большего. Гораздо большего. Но таинственная сила желаний пугала ее.

– Значит, нет, – сказал герцог, оценивающе глядя на нее прищуренными глазами. – Сдается мне, вам чрезвычайно недостает опыта, мисс Шеппард. Один поцелуй, и эти мужчины сразу поймут, что вы не Джозефин.

– А мне сдается, что вы слишком дерзки. Я не позволю им даже прикоснуться ко мне.

– И тем не менее вы должны быть готовы. И похоже, на мою долю выпала обязанность научить вас.

Он приподнял ее подбородок, и его губы приблизились к ее губам. Мэри ахнула, но ее удивленный возглас был поглощен его губами. Она стояла, боясь пошевелиться, а в голове у нее гремел голос отца, призывавшего не поддаваться искушениям плоти.

Но это предупреждение растаяло как дым, когда она полностью отдалась наслаждению поцелуя. О небеса! Его рот был таким мягким, так волновал и соблазнял! Он обвел кончиком языка ее губы, а потом Мэри вдруг ощутила, как ее обволакивает влажный жар его губ. Его поцелуй говорил о тайных грехах и жадном желании. Охваченная сладостным восторгом, Мэри уронила веер, даже не заметив этого, ухватилась руками за его крепкие руки, а он гладил ее волосы, словно она – женщина, которая ему дорога.

В ее душе нарастал такой неудержимый восторг, такое божественное ощущение, что она не в силах была прервать это наслаждение. Так, значит, вот что такое поцелуй! Ее тайные мечты бессонными ночами оказались лишь бледной копией, скромными представлениями невинной девушки.

Как приятно и естественно прижималось к ней его тело. Его рука заскользила вниз, и ее кожа затрепетала от этих прикосновений. Кончиками пальцев он коснулся ее груди, и тело ее напряглось где-то в самом потаенном уголке, и душа ее рванулась навстречу жару, исходящему от его рук. Потрясенная испытанным наслаждением, она застонала и теснее прижалась к нему.

Но вдруг его теплые губы отстранились от нее. Все еще зачарованная поцелуем, Мэри растерянно моргала, глядя на точеный рот, благородные скулы, темные глаза. И тут реальность обрушилась на нее.

Герцог. Она целовалась с всемогущим герцогом Сент-Шелдоном!

Но хуже всего то, что она наслаждалась этим поцелуем! При первом же искушении она забыла все наставления отца.

Адам Брентвелл хмуро смотрел на нее.

– У вас есть задатки, но все же сразу видно, что вы сама невинность. Нам придется поработать над этим.

Его сдержанная оценка лишь усугубила ее стыд. Она вся дрожит, когда он даже не взволнован. Ну конечно, для него ведь это всего лишь еще один утомительный урок.

– Одного раза для меня вполне достаточно, – сказала она, не желая показывать, какой виноватой почувствовала себя, внезапно вспомнив о Викторе. – Слава Богу, некоторые мужчины ценят невинность.

Его руки сжались на ее плечах, между бровей появилась глубокая складка. Неужели отсутствие у нее опыта так его тревожит?

Но прежде чем она успела задать ему вопрос, из холла донеслись голоса, двойные двери внезапно распахнулись, и Мэри, полуобернувшись в объятиях Адама, увидела молоденькую девушку в светло-зеленом муслиновом платье. Золотистые локоны обрамляли прелестное ангельское личико. За девушкой вошел модно одетый джентльмен в желтых панталонах и розово-красном сюртуке, а потом показалась мрачная физиономия Рейберна.

Герцог стремительно отпустил Мэри, и ей показалось, что ее отбросили, как ненужный мусор.

– Какого дьявола? – обрушился он на дворецкого.

– Простите меня, ваша светлость, – пролепетал тот, сжимая руки в перчатках. – Я сообщил леди, что вы заняты, но она чрезвычайно настойчива…

Девушка жестом велела слуге замолчать.

– Я сказала тебе, что для меня Адам никогда не бывает слишком занят.

– Ступай, – сказал герцог дворецкому. – Я сам улажу это дело.

Рэйберн поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.

– А теперь скажи-ка мне, дорогая Софи, – мрачно посмотрев на нее, спросил Адам, – что значит твое появление здесь? Я подумываю о том, чтобы устроить тебе хорошую порку.

Мэри нахмурилась. Софи? Кто она? Девушка слишком молода, чтобы быть одной из его любовниц.

Софи подошла к Мэри и, прижав руку к пышной груди, широко раскрыла светло-голубые глаза.

– Чтоб я пропала! Адам, как ты мог? Сирил лежит на смертном одре, а ты забавляешься с Джозефин Шеппард!