Любовь-победительница

Глава 21

Радость встречи с сестрой переполняла Мэри, и она оглянулась, ища глазами Адама. Он разговаривал с ее отцом у двери.

Она с нежностью смотрела на его благородный профиль, широкие плечи, взлохмаченные ветром волосы, длинные ноги в черных сапогах. Ее глаза, полные любви, словно гипнотизировали его, призывая обернуться, но он лишь кивнул ее отцу и, не взглянув на нее, вышел из часовни. Джо удивленно взирала на Мэри.

– Мне просто не верится. Ты – и герцог?

Мэри не удивила реакция сестры. Заметив, что отец направляется к ним, она прошептала:

– Потом расскажу.

– Его светлость отправился к судье, – сказал Томас Шеппард. – Питерборну тоже сообщат о смерти Виктора, да упокоит Господь его алчную душу.

– Граф? Какое отношение он имеет к Виктору? – Вздрогнув, Мэри взглянула на тело, лежавшее у алтаря. – И почему Виктор пытался заставить меня выйти за него? У меня же нет приданого.

Томас обнял дочерей.

– Пойдемте из этого мрака на солнечный свет. Мне многое предстоит объяснить вам, и я молюсь, чтобы вы нашли в себе силы простить меня.

Мэри и Джо разместились в карете, Томас уселся на Джорджа Третьего, и они вернулись на окраину деревни, где в дубовой роще стояла их кибитка. Как в прежние времена, Джо и Мэри уселись рядом на поваленный ствол дерева, а отец устроился на своем любимом стуле.

Хотя Джо уже слышала кое-что из этой истории, Томас Шеппард рассказал им о человеке, зачавшем его, и о грязной игре, которую он затеял. Мэри с ужасом узнала, что Виктор был сводным братом отца, ее двоюродным дядей, а преданность религии была всего лишь притворством с целью жениться на одной из племянниц и тем самым удовлетворить свою жажду получить богатство графа.

Джо добавила, что это Виктор перехватывал письма, которые она посылала им, включая и то, в котором писала о своей помолвке. Взбешенный тем, что она предпочла ему настоящего лорда, Виктор похитил ее с помощью Питерборна и спрятал в замке. Она рассказала Виктору о том, что ждет ребенка, в надежде, что он отпустит ее. Но, к ее ужасу, вместо этого он отправился за Мэри.

Увидев слезы в глазах сестры, Мэри сжала ее руки, пытаясь отвлечь.

– Это правда? О ребенке.

Робкая улыбка осветила лицо Джо.

– Я еще не совсем уверена, но я надеюсь…

Томас вскочил, уперев руки в бока.

– Я не допущу, чтобы мои внуки родились вне брака. Этот твой лорд должен выполнить свое обещание и жениться на тебе.

Джо упрямо вздернула подбородок, сразу превратившись в прежнюю непокорную Джо.

– Нечего рычать на меня, папа. Мы с Сирилом любим друг друга, и ты тоже полюбишь его. Даже герцог теперь не сможет помешать нашей свадьбе.

– Ты выйдешь замуж за Сирила! – воскликнула Мэри. – Адам благословил ваш брак.

Джо открыла рот от удивления.

– Господи!

Сестры тут же принялись строить планы, а их отец наконец занялся приготовлением скромного завтрака, состоявшего из хлеба и сыра. Им еще многое предстояло рассказать друг другу. Отец удивил их признанием, что он тоже обладает способностью читать мысли, хотя и не так легко, как близнецы.

– Связь между вашими сердцами – это дар, а не грех. Я запрещал вам пользоваться им только потому, что боялся увидеть в вас порочность Питерборна. Если бы ненависть к нему не определяла все мои поступки, я мог бы уберечь вас от этого ужаса.

Джо обняла его.

– А я ни о чем не жалею, – заявила она. – Если бы я не убежала, то никогда бы не встретила Сирила.

Видя, как сияет Джо, говоря о своем любимом, Мэри с щемящей тоской поняла, что они с сестрой окончательно выросли. Она и сама испытывала мучительное желание – желание быть рядом с мужчиной.

С Адамом.

Но ей удалось лишь мельком увидеть его в тот вечер, когда он заехал к ним, чтобы сообщить, что у великана сотрясение мозга и он в тюрьме вместе со священником, которого нашли в таверне, где он заливал свой страх элем. Тело Виктора доставлено в дом Питерборна.

Только после этого Адам взглянул на Мэри:

– Я возвращаюсь в гостиницу.

Он направился к ней, и пронзительный взгляд его синих глаз вызвал в Мэри целую бурю чувств. Она хотела, чтобы он снова обнял ее, любил ее, если не сердцем, то хотя бы телом.

Но Томас Шеппард встал на пути герцога.

– Обе мои дочери проведут ночь в повозке.

– Разумеется.

Поклонившись, Адам удалился.

Разочарование охватило Мэри, когда она смотрела, как он исчезает в лиловых сумерках. Господи, как ей хотелось броситься за ним, молить его о поцелуе! Но они не должны демонстрировать свои незаконные отношения на людях. Мэри и думать не могла снова огорчить отца.

Ночью, лежа рядом с Джо, Мэри рассказывала, как влюбилась в Адама, шепча о своих надеждах и сомнениях, мечтах и реальности. И конечно, сестра поняла ее и была на ее стороне.

– У тебя всегда будем мы с Сирилом, – заверила она Мэри. – Даже если герцог откажется от тебя.

В темноте повозки Мэри нащупала руку сестры.

– Ты сможешь простить меня за то, что я закрыла от тебя свое сердце?

– Это я должна молить о прощении. Я тоже почувствовала в Викторе что-то мрачное и убежала в Лондон. Я и представить не могла, что он обратит свой взор на тебя.

Тягостное бремя вины свалилось с плеч Мэри, и впервые за многие месяцы она успокоилась. Но еще долгое время она лежала без сна, думая об Адаме. Она ощущала пустоту, ей чего-то недоставало. Ей было больно при мысли о том, что его чувства к ней не столь глубоки. Устанет ли он от нее, раз нет любви, которая могла бы соединить их? Удастся ли ей жить с постоянным страхом, что он может покинуть ее?

На рассвете появилась карета Сент-Шелдона, и Мэри с сестрой удобно разместились в ней.

Адам ехал верхом рядом с повозкой. Поразительно, но он и ее отец о чем-то увлеченно беседовали. Вернее, Томас Шеппард говорил, а Адам внимательно слушал его.

– Надеюсь, папа устроит герцогу хорошую взбучку, – заявила Джо, тоже выглянув из окна. – Его нужно пристыдить и заставить жениться на тебе.

Сердце Мэри сжалось. Джо просто не понимала, насколько Адам связан условностями света. Однажды он уже предложил ей выйти за него замуж, но сделал это неохотно, и теперь она сомневалась, повторит ли он свое предложение.

Да она и не согласится, даже если Адам снова скажет ей об этом. Ей было невыносимо думать, что всю жизнь она будет для него обузой.

И все же со щемящей тоской она вспоминала волшебную ночь в гостинице, когда он так нежно обнимал ее, так боготворил ее тело и доставил ей такое наслаждение. А то, что он спас ее в часовне, лишь укрепило любовь, пылавшую в ее сердце.

Но не стоит ожидать, что он передумает. Чувство долга – неотъемлемая часть его характера. Мэри нужна ему как любовница, но не как жена. И глупо мечтать о большем.

Мысль стучала в ее мозгу, словно ритмичный стук колес кареты.

Глупо. Глупо. Глупо!

– У меня есть как раз то, что вам нужно, ваша светлость: – Фенвик вытащил сюртук цвета кобальта. – Портной доставил его в ваше отсутствие.

Камердинер помог ему надеть сюртук, и Адам критически посмотрел на себя в зеркало. Галстук завязан идеально, серебряные пуговицы сверкают, бежевые панталоны туго обтягивают бедра. Даже туфли начищены до блеска. Одобрит ли Мэри?

Это волнение, неуверенность были внове для него. Путешествие в Лондон заняло почти два дня. Из-за повозки им пришлось ехать медленно. Адам сдержал нетерпение и дал Мэри возможность побыть с сестрой, возобновить их утраченную связь.

И разумеется, Томас Шеппард был все время начеку. Хотя все эти ограничения раздражали Адама, он не мог винить Шеппарда за стремление защитить дочерей. И потом, старый священник все же изменил, хотя и не до конца, свои взгляды на аристократию.

Воспоминание об их беседе наполнило Адама тревожным ожиданием.

– Достаточно, – проворчал он камердинеру, который продолжал снимать щеткой невидимые пылинки с сюртука.

– Да, ваша светлость. Только позвольте мне заколоть сапфировую булавку.

Вдалеке прозвучал гонг к обеду, и камердинер выронил сапфир, который тут же закатился под туалетный столик. Фенвику пришлось лезть туда на четвереньках.

– Прошу прощения, – пробормотал он, и его пальцы задрожали, когда он стал прикалывать булавку к галстуку Адама.

Только тут Адам заметил, как нервничает слуга.

– Тебя что-то беспокоит, Фенвик?

– Нет… э… да. Могу я испросить дозволения вашей светлости по делу… э…

– Говори прямо!

Фенвик застыл по стойке «смирно».

– Я прошу разрешения жениться.

Адам приподнял бровь.

– И кто же счастливая невеста?

– Миссис Примроуз.

– А! Новая служанка. Однако ты быстр!

Фенвик покраснел.

– Она… э… Ну, признаюсь, что я скомпрометировал ее. Она – порядочная женщина, и я должен поступить по чести.

Пристально глядя на слугу, Адам понял, что под простым коричневым сюртуком и мрачноватой внешностью скрывается человек с теми же страхами и надеждами, которые одолевают любого жениха.

– Фенвик, думаю, у нас гораздо больше общего, чем я представлял раньше.

– Значит, вы даете разрешение?

Улыбнувшись, Адам хлопнул камердинера по плечу.

– А тебе оно и не нужно. Этот вопрос ты можешь решить сам.

Войдя в парадную гостиную под звук обеденного гонга, Мэри оказалась в атмосфере напряженного противостояния.

Джо сидела на диванчике рядом с лордом Сирилом. Они великолепно смотрелись вместе: она в платье из шелка сочного зеленого цвета, он – в прекрасном вечернем костюме; перевязанная голова придавала ему залихватский вид. Держась за руки, они улыбались и что-то шептали друг другу. Мэри могла бы поклясться, что в их глазах сияли звезды.

А по другую сторону камина, где надменно восседала герцогиня Сент-Шелдон, атмосфера была совсем иной. Рядом с ней сидел Томас Шеппард, которому было явно не по себе в этой роскоши; его черный костюм резко контрастировал с роскошными украшениями герцогини, ее элегантным платьем из розового шелка и великолепно уложенными серебристыми волосами.

Мэри вдруг с пронзительной ясностью поняла, что в отличие от Джо она не придется ко двору в этой семье, ни сейчас, ни в будущем. В качестве невестки ее должны будут принимать, но как любовница Адама она станет парией.

Мэри устроилась в уголке и взяла со столика томик стихов. Герцогиня удостоила ее рассеянным кивком, а затем вновь обратила ледяной взор на Томаса Шеппарда. Мэри листала книгу, стараясь не прислушиваться к их разговору, но искушение оказалось сильнее.

– Насколько я поняла, вы претендуете на родство с семьей Гоучер из Суссекса. Вернее, с графом Питерборном.

– Это внебрачное родство, – прямо ответил Томас. – Но пусть вас не беспокоят наши корни. Мы с дочерьми – люди, а не породистые животные, которым нужна родословная.

– Я ценю вашу откровенность, преподобный Шеппард. Однако я лишь хотела узнать…

– Достойны ли мои дочери ваших сыновей? Вы, возможно, удивитесь, услышав, что и я задавал себе подобный вопрос о ваших детях.

Герцогиня застыла.

– Прошу прощения?

– И я приношу вам свои извинения. Но раз уж нам предстоит породниться, я дам вам один совет, исходя из собственного недавно приобретенного опыта.

– Я не позволю говорить со мной в подобном тоне.

– Позволите, – возразил Томас, и голос его задрожал от праведного гнева. – Поначалу и я негодовал при мысли о том, что наши семьи породнятся. Я решил, что ваши сыновья – никчемные аристократы, лишенные элементарных человеческих достоинств. Как и вы, я согрешил, решив судить человека не по его поступкам, а по происхождению.

– Господин Шеппард, – сказала герцогиня, – я вовсе не презираю ваших дочерей. Они умные, прекрасные молодые женщины. Однако…

– Никаких «однако». Дайте свое благословение. Если вы не уступите, вы потеряете своих детей. Вы откажетесь от радости общения со своими внуками. Вы будете одиноки, рядом с вами не будет никого, останется лишь ваша гордость.

Герцогиня молчала, и Мэри украдкой взглянула на нее. На высоких скулах выступил румянец, и она смотрела на Сирила и Джо, поглощенных своим счастьем. И если раньше ее лицо выражало лишь высокомерие и неодобрение, то сейчас в нем произошла неуловимая перемена. Она казалась задумчивой, уголки ее губ грустно опустились.

Взгляд герцогини скользнул к Мэри. Она словно оценивала ее заново. Захваченная врасплох, Мэри вспыхнула. Нет, конечно, герцогиня не может одобрить ее. И все же ей вдруг невероятно захотелось добиться ее расположения.

Глупо! Глупо! Глупо!

Герцогиня устремила взгляд к двери.

– А вот и Адам.

Мэри побледнела, когда он вошел в гостиную. Он был великолепен в прекрасно сшитом сюртуке того же синего цвета, что и его глаза. Истинный герцог. Но теперь это был уже не прежний высокомерный аристократ, сегодня он улыбался, здороваясь с Сирилом и Джо.

Тоска захлестнула Мэри. Она не позволит ему относиться к ней как к женщине, недостойной его имени. Эта мысль подтолкнула ее к внезапному, мучительному решению. Как только ей удастся остаться наедине с Адамом, она скажет ему об этом. Она не будет его любовницей.

Мэри захлопнула книгу, так и не прочитав ни слова. Она смотрела, как Адам подошел к матери и, склонившись, поцеловал ее в щеку.

Герцогиня явно удивилась этому внезапному проявлению нежности.

– Как замечательно, что все мои дети снова со мной, – сказала она. – Вот и Софрония возвращается с прогулки.

Ослепительная в оранжевом шелковом платье с пышными кружевами, леди Софи вплыла в гостиную под руку с лордом Гарри Дэшвудом, который был не менее великолепен в светло-зеленом сюртуке и золотистых панталонах. Алевшие губы Софи и возбужденный румянец на щеках Гарри явно свидетельствовали, что они не просто гуляли.

– Сад невероятно прекрасен в сумерках, – заявила Софи.

– С каких это пор тебя стали интересовать цветы, сестричка? – насмешливо спросил Сирил.

Софи загадочно улыбнулась.

– С тех пор, как они помогли лорду Жабе превратиться в принца.

Герцогиня укоряюще кашлянула.

– Нам уже давно пора приступить к ужину.

– Нет, еще минуту, – сказал Адам и, повернувшись к отцу Мэри, поклонился. – Если вы позволите, сэр, я хотел бы поговорить с вашей дочерью.

Мужчины обменялись долгим взглядом, потом Томас Шеппард улыбнулся и махнул рукой.

– Говорите сколько хотите, Сент-Шелдон.

Сердце Мэри бешено забилось, когда Адам направился к ней. Он хочет поговорить с ней. Наедине. С разрешения ее отца. Тут может быть только одно объяснение. И его темно-синие глаза с такой теплотой смотрят на нее, поддерживая в ней надежду.

Глупо, глупо, глупо! Мэри резко вскочила.

– Я тоже хотела бы поговорить с вами, ваша светлость.

– Я рад, что наши желания совпадают, – улыбнулся Адам.

У Мэри закружилась голова, когда его теплая ладонь сжала ее пальцы и он увлек ее за собой. Она повторяла про себя, что должна порвать их отношения. Продолжать их – значит поступиться собственной гордостью, уважением к самой себе.

Душа ее умирала, когда Мэри шла рядом с ним. Они вошли в кабинет Адама, где в камине уютно горел огонь. Адам закрыл дверь и подвел ее к тому самому креслу, в котором она сидела в тот холодный, дождливый день, когда он попросил ее стать его любовницей. Это отрезвляющее воспоминание лишь укрепило ее решимость. Брак невозможен.

Ничего не изменилось с тех пор. Абсолютно ничего.

Мэри резко остановилась.

– Я должна сказать тебе…

– Я должен спросить тебя…

Они замолчали и посмотрели друг на друга.

– Ты первая, – сказал Адам.

– Нет, ты.

– Ты же дама.

Адам смотрел на нее с такой нежностью, что это едва не лишило Мэри решимости. Но ей было невыносимо думать, что он вынужден заключить союз, к которому у него не лежит сердце.

– Я говорю «нет».

Улыбнувшись, он склонил голову набок.

– Но я тебя еще ни о чем не просил.

Боже милосердный! Неужели она ошиблась? Мэри вспыхнула от макушки до самых пяток.

– Ну хорошо, я скажу тебе, что я решила насчет нас.

– Решила? – Он подошел к ней и нежно провел пальцем по ее губам. – Странно, я тоже кое-что решил насчет нас.

Ее колени обмякли, и она опустилась в кресло. Адам присел перед ней на корточки, и Мэри задохнулась при виде его внезапно посерьезневшего лица. Несмотря на свою решимость, она не удержалась и спросила:

– Что ты решил?

Адам поднес ее руку к губам.

– Я решил, что не могу жить без тебя, Мэри. Ты стала для меня важнее долга и условностей света. – Его голос понизился до хриплого шепота. – Я понял, что люблю тебя всем сердцем.

Мэри казалось, что это волшебный сон. Но нет, на этот раз все было настоящим – его теплое прикосновение, его дорогое лицо.

– Мэри Шеппард, согласна ли ты оказать мне огромную честь, став моей женой?

Мэри смущенно посмотрела на него.

– Но я так чужда твоему миру, – прошептала она.

– А я не хочу, чтобы ты менялась. Пусть остальные привыкают к твоей открытости и прямоте.

– Ах, Адам, я же не знаю, что это такое – быть герцогиней.

– Ты знаешь, как быть самой собой. И это важнее. И подумай о том, сколько пользы ты можешь принести, строя приюты, больницы и школы, раздавая наше богатство нуждающимся.

Он улыбнулся, словно радуясь такой перспективе, и глаза его засияли.

Мэри чувствовала, что решимость оставляет ее, и возражала из последних сил:

– Ты невзлюбишь меня. Я никогда не буду настоящей леди.

– И слава Богу! Ты должна пообещать мне, что никогда не станешь ею. Иначе я снова превращусь в того высокомерного герцога, каким был до нашего знакомства. – Он крепко сжал ее руки. – Я не переживу, если потеряю тебя. Мое сердце принадлежит тебе, Мэри, отныне и навсегда.

Его чувства были сейчас написаны на его лице. Горделивое высокомерие исчезло, осталась лишь отчаянная надежда человека, который нуждался в ней. И в это мгновение Мэри поверила ему. Адам действительно ее любит. Задыхаясь от счастья, она потянулась к нему.

– Я тоже люблю тебя, мой герцог. Так люблю!

Их губы встретились в страстном, восторженном поцелуе, который лучше слов сказал об их любви. Она прижималась к его крепкой груди, только теперь поверив, что это не сон. Адам – ее настоящее, ее будущее, ее жизнь. Человек, который вскоре станет ее мужем.

Адам наконец оторвался от ее губ и прижал ее к себе так сильно, что Мэри услышала, как бьются в унисон их сердца.

– Так что ты хотела сказать мне? – прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы.

– Так, одну глупость, – засмеялась Мэри, – не обращай внимания.